***
Он надел костюм. Нарядился в костюм для сраной вечеринки. Ничего помпезного или необычного – просто чёрный костюм-тройка и чёрная рубашка с красным галстуком. И маской. Не хотел привлекать к себе внимание. Но, судя по девушкам, которые провожали его взглядом, не получилось. Да и не только девушки шеи выворачивали. Невысокий рост мужчины все портил, по его мнению. Он старался найти глазами свою головную боль, дабы удостовериться, что с ней все в порядке. Конечно, Микаса и сама могла руки повыворачивать и носы поразбивать об столы и стены, но все же привычное беспокойство никуда не делось с годами. Об Эрене и Армине он тоже не забывал. Эти двое могли дать пиздюлей за подругу, только вот голубоглазку он не видел, а шатен уже стоял у стенки и прижимал к ней какую-то длинноволосую брюнетку в кожаной одежде. Господи, и в него была влюблена пятнадцатилетняя Микаса. Леви обрыскал весь первый этаж загородного дома какого-то папенькиного сынка, но так и не нашёл младшую из Аккерманов. Его нога уже было ступила на лестницу второго этажа, как его слух уловил смех. Такой знакомый, но такой редкий. Мужчина направился в сторону звука. Интерьер дома был крайне безвкусным и планировка дебильной. Выглядело все так, будто идиоту из провинции, не смыслящем в знаниях эпох и моды, дали кучу бабок, дабы он просто занял землю. Вот как видел этот Леви. Разные стили комнат в одном доме – полная безвкусица. Кухня тоже «оправдала» его ожидания: занавески не сочетались ни с цветом кафеля, ни с цветом обоев. Блевотина единорога какая-то. Про материалы для отделки он вообще молчал. Дешевка, и только. Отвлек его от оценивания низкосортного интерьера юноша, который явно хотел получить не только по яйцам. И он получил. Колено бедняги встретилось с тяжёлой подошвой ботинок девушки и от силы удара съехало сильно вбок. Послышался хруст. Леви даже прикрыл глаза на секунду от наслаждения. Парень громко закричал, и чтобы никто не мог ненароком услышать его вой, брюнет схватил его за волосы и ударил лицом о стол. Нос сломан, колено вывихнуто. Теперь только травмпункт. — Пошли, – мужчина схватил девушку за предплечье и потащил на второй этаж, как он думал, в сторону ванных комнат. К счастью, они никому не сдались и никто на них внимание не обратил. Захлопнув за собой дверь, он усадил брюнетку на крышку унитаза, а сам рыскал в поисках аптечки. Она сидела молча, абсолютно ничего не говоря, будто нашкодивший котёнок, только смотрела, как мужчина обрабатывал ее костяшки пальцев. Уже умудрилась дать тому уебану в челюсть, видимо. — Он что-то успел сделать? — Если бы успел, то это было заметно и… — Его труп был бы найден в реке далеко за городом. — Хватит говорить об убийствах всех, кто как-то косо смотрит на меня. — Лишь говорю то, что произошло бы. И она снова притихла, потирая обработанную и забинтованную ладонь. — Почему я называю тебя «дядя», а ты меня «племянница», если мы… — Кузены. Так проще для других, незачем посторонним лезть в наше семейное древо. Я, признаться, сам запутался кто мы вообще друг другу. — О, ну тогда секс с кузиной звучит не так плохо, как с племянницей, скажи, – азиатка издала смешок, поднимаясь с насиженного места. Она пьяна. Не сильно, но покрасневшие щеки и чуть мутный взгляд говорили сами за себя. Микаса – единственная из Аккерманов, которая была чуть более восприимчива к алкоголю. — Ты не в том состоянии, чтобы куда-то идти. Подожди, я вызову машину. — А я никуда далеко и не собиралась. Студентка подошла ближе к своему родственнику и наклонилась, обдавая скулу мужчины горячим дыханием вперемешку с легким перегаром. — Ты пьяна… — Я достаточно трезва, чтобы отвечать за свои действия. — Какая же ты невыносимая. — И все же приятно, что ты меня терпишь. Они никогда не целовались нежно. На памяти Леви, за все время их «развлечений», эти двое всегда отдавались со всей страстью. Как сейчас. Кусали губы друг друга до крови, будто мстили за прошлые обиды. Они никогда не прикасались друг к другу с нежностью. И сейчас это тоже исправлять не намерены. Мужчина со всей силы сжимал бедра девушки. Синяки снова останутся на нежной девичьей коже, и она снова будет бубнить себе под нос оскорбления в его сторону, а он с недовольством смотреть утром в зеркало на следы царапин от ногтей на шее, плечах и спине. Пальцы брюнета уже давно находились на клиторе азиатки, а сама девушка тихо постанывала ему в ухо. Его это не устраивало. Леви было кристаллически похуй, что их может кто-то услышать. Все, чего он сейчас хотел – слышать ее стоны. Взяв полную инициативу на себя, Аккерман прижал родственницу к стенке и задрал ее левую ногу, присев на колени и устроившись между ее ног. Последнее, что помнила студентка – язык на ее половых губах, клиторе, и пальцы внутри неё. А Леви помнил все: ее сжавшиеся на его затылке пальцы; ее тихие стоны, перерастающие в более глубокие; подрагивающие ноги и таз, елозящий по его лицу. И ее громкий оргазм. Она кричала, а музыка заглушала. Больше всего Леви нравилось смотреть на ее лицо во время экстаза и после. Он всегда считал ее красивой, хоть и угрюмой, но в такие моменты Микаса казалась ему произведением искусства. Они всегда отдавались друг другу как одержимые. Зависимые. Сумасшедшие. И не хотели этого менять.***
— С добрым утром. У нее похмелье. А как иначе. Он принес крепко-заваренный чёрный чай и французские тосты. Что-то крепкое после алкоголя и немного еды, для насыщения мозга и желудка пищей. Девушка благодарна кивнула и припала к кружке с напитком. Волосы растрепанные, тушь размазалась по глазам, как и подводка. Выглядела она сейчас не как прилежная студентка второго курса университета, а девка, которую оттрахали в толчке. Частично, так оно и было. — Я вчера больше ничего не натворила? — Того парня ты не грохнула, если ты об этом. Микаса наконец подняла на него свои чёрные глаза, смотря с сомнением. — Нет, ты мне не отсасывала и мы не трахались. Мы просто побаловались. — «Побаловались»? — Я тебе отлизал. — Блять, – девушка со стоном разочарования уронила голову на ладонь. — Ну не убивайся ты так, – Леви пристроил свою спину у стены напротив кровати собеседницы. — Кончила ты хорошо. Даже громко. — Да пошёл ты! К счастью, чай был допит, а вот кружке не повезло оказаться хрупкой. Осколки разлетелись по комнате кто-куда, но не задели виновника плохого настроения девушки. — Родителей дома нет, но все равно будь потише, – Аккерман окинул взглядом комнату. — И приберись. Дверь в комнату за ним закрылась снаружи, а после послышался глухой стук. Подушку бросила. Мужчина усмехнулся. Она и впрямь невыносима. Его угрюмая, уже взрослая, девочка.