Rammstein - Feuerrader
Влажный, почти что ощущаемый озон витал в воздухе словно тяжелое покрывало. Черт возьми, это Питер! Красивый, сказочный город с белыми ночами, Эрмитажем и долбаными дождями. К тому же культурная столица, и мне не подобает так выражаться. Подул сквозной ветер, от которого я содрогнулась, либо от быстро промелькнувшей в голове мысли – какого черта я здесь делаю?! Ткань шатра в желто-сизую полоску заколыхалась под вихрями ветра, и я пристально оглядела примыкающую территорию расположившегося шапито. Справа от трепыхающегося шатра покоились огромные трейлеры и фуры с цветной вывеской шоу. Какой-то чудик в красно-желтом костюме в кривую полоску и закрученным клоунским колпаком в несколько пар рогов пристально смотрел своими холодными линзами. Над ним весьма игриво читалось слово «Kooza», две буквы «о» которого смотрелись хищными глазками. Было относительно тихо, представление кончилось около двух часов назад, и только откуда-то изнутри шатра доносился шумок – скорее всего циркачи прощались со своим реквизитом, гримом и клоунскими костюмами, проще говоря, меняли маски с прыгающих перед толпой идиотов в адекватных, типичных людей. И я стою тут, думая, что вступлю в этот кружок размалеванных идиотов. – Да ну нафиг! – чертыхнулась я в голос и на пятках развернулась, готовая сделать ноги как можно быстрее, пока один из охранников не выставил меня за шиворот. Не то, чтобы я трусиха – это все от неуверенности в себе. Сгрудив тяжеленную, полукруглую сумку с реквизитом поверх лямки рюкзака с таким же реквизитом, я широкими шагами пустилась в бега. Уже в который раз в своей жизни: С – стабильность. – Эй! Я подпрыгнула на месте и резко развернулась, с трудом сдерживаясь, чтобы не поднять руки вверх, как при аресте – ох, уж эти вестерны! – What are you doing?! Все мои познания в английском языке моментально разлетелись по самым потаенным уголкам моей памяти. С тупой улыбкой я ляпнула первое, что всплыло в моем ошпаренном мозгу, наверное, еще из школьной программы «хэппи инглиша». – Hello. I’m just looking. My name is… На секунду я задумалась – на кой вообще надо представляться?! Вот как же вдолбили моему поколению вечное начало разговора: приветствие и идентификация. Затем снова задумалась, вспоминая, как мое имя звучит по-английски. Скривившись, я, наконец, выдала свой сценический ник. Ну, или часть настоящего имени. – Alex. I’m… Э-э-э… – тут чертов «инглиш» опять предательски решил просто постоять в сторонке. – Fire… – Firegirl? – Yes, I am, – угрюмо отозвалась я. «Фаерщица» – черт, как я ненавидела это слово! – Oh, Theresa called me. Casting, is it? – Типа того, – пожала я плечами, с надеждой обернувшись назад и ища пути к отступлению. – Fine. Let’s go, – скомандовал, махнув рукой, мой проводник: мужчина в неприметных джинсах, кроссовках и кожаной куртке. Ничего особенного: иностранец, как иностранец. Американец, скорее всего. Я нервно выдохнула – побег не удался, теперь меня ожидает позорное опущение и выкидывание пинком под зад из шатра. Вот с чем приходиться иметь дело – облажаться, так по полной! Мы прошли мимо того самого огромного шатра. Признаться, я думала, что мы держали курс именно туда. Обойдя почти до половины его диаметра, я увидела еще один разноцветный шатер, чуть меньше и ниже первого. Похоже, именно туда мы и направлялись. Мой проводник обернулся ко мне и подмигнул, отчего мне стало не по себе – молодая девушка приперлась поздно вечером к каким-то циркачам. Я тут же пожалела, что оставила перцовый баллончик в другой сумке. Мужчина отодвинул в сторону одну из закрывающих вход занавесок и жестом пригласил меня войти. Я сглотнула, крепче сжав лямку сумки с реквизитом, и шагнула в шатер, слегка нагнувшись. На той стороне оказался все такой же мир людей, только с кучей мягких матов, каких-то тренажеров, натянутых канатов, мячей, обручей и всякого другого барахла, что ассоциируется с цирком. Людей было много: кто-то сидел парами, кто-то собрался небольшими кучками, и все одинаково что-то обсуждали. В воздухе витал словесный гул, в котором мои уши никак не могли разобрать хотя бы одно словечко. Вошедший следом за мной проводник подтолкнул меня вперед и громко хлопнул в ладоши три раза. Не сразу, но гул стих, и все повернулись в мою сторону. Мои ноги словно прилипли к полу, и я застыла в оцепенении. Мой спутник что-то поведал остальным и повернулся ко мне. Сотни пар глаз устремились на меня, и я с идиотской улыбкой помахала правой рукой. – Хэллоу… – догадалась выдать я, с трудом опуская руку вниз, которая до сих пор судорожно помахивала незнакомцам. Все молчали, и я тоже молчала. Наступило время того самого гнетущего, неловкого молчания, и мой проводник нервно улыбнулся, оборачиваясь на своих коллег. – This is Alex. She’s… – он выразительно посмотрел на меня, чтобы я закончила предложение, как бы так помогая мне. Но я стойко молчала и гордо убеждала себя, что из меня бы вышел неплохой партизан. Мужчина снова улыбнулся, поглядывая на циркачей, и жестом указал на меня. – She is… – The fool… – угрюмо закончила я и поникла плечами. – Sorry, I… I’m… Идиотка… – Зачем же так самокритично? Тебя как зовут-то? – раздалось откуда-то из толпы, и я в удивлении начала глазами искать обладателя голоса. Чтобы мои поиски обвенчались успехом, он приподнялся над толпой. Молодой лопоухий человек заставил меня улыбнуться. – Русские! Черт возьми, здесь есть русские! – Конечно, есть, – поддакнул еще один мужской голос. – Так как зовут? Чего пришла? За автографами? Он с улыбкой подмигнул своим, и донесся коллективный смешок. – Алекс. Александра. Саша. Я… – я стянула сумку с плеча и вытянула ее чуть вперед. – Я вот с этим. Когда снова повисло гробовое молчание, я поняла, что публика чего-то от меня ожидает. – А, сейчас! Я быстро сняла рюкзак с плеч и, присев, сгрудила его у своих ног. Перехватив сумку, я раскрыла молнию и вынула из нее две пары вееров. Поднявшись на ноги, я взяла веера в обе руки и проговорила, скорее всего, самой себе, нежели циркачам. – Я бы хотела попробовать. Может у меня получится… – Еще одна фаерщица, – протянул лопоухий, за ним подхватил второй голос. – Саш, ты уж не обижайся, но тут банкета нет, ошиблась немного с мероприятием. – Я понимаю, что искусство огня теперь стало развлечением на всяких попойках, плюс его стали характеризовать как отдельный жанр, но изначально это было сугубо цирковое клише, – пробормотала я обидчиво, опустив глаза. Донесся третий голос: – Да ладно, дайте девочке выступить. Не все нам дураками прыгать, меня уже давно не развлекали. Кто-то поддакнул, кто-то угрюмо начал возражать, опять поднялся гул. Наконец, мой проводник перекинулся парой фраз с одним из русскоговорящих. Разрешив свой вопрос, последний уже обратился ко мне. – Ну ладно, как там тебя? Алекс? Ты хотела нам что-то показать? – я молча кивнула. – От нас что-то требуется? – Мне бы музыку… И время подготовиться. – Своя или как? – Вот флэшка, – я нашарила в кармане своих кожаных брюк небольшой прямоугольник, и лопоухий выскочил из толпы. – Я этим займусь! Передав флэшку молодому человеку, я присела на корточки и расстегнула рюкзак. Вытащив наружу пару железных креманок с фитилями, пару снейков (длинных кевларовых фитилей на цепях) и три бутылки с керосином, я посмотрела на свои ладони. Они тряслись, как после масштабной попойки: не то, чтобы я знала по собственному опыту, так, только предположение. Я сглотнула, бегло осмотрев «публику» – они смотрели на меня как на шута того безобразия, на что меня водили еще в детстве под громким названием «цирк». Стараясь успокоиться, я сконцентрировалась на своей работе – разлитие горючей жидкости в креманки так, чтобы не намок кончик фитиля. Я подняла глаза на русскоязычного циркача, который все это время пристально следил за моими движениями. – Можно прямо здесь? Тот огляделся по сторонам и пожал плечами. – Наверное. Тебя же сюда привели. Кивнув, я расставила креманки по обе стороны от импровизированной сцены. Теперь дело дошло до самого реквизита. Налив в вытащенную из рюкзака длинную чашу керосин, я принялась замачивать в ней фитили вееров. Это было самое муторное и тяжелое занятие моего хобби: пять минут выступления, а замачивание – полгода. Покончив с веерами, я опустила в чашу снейки и подлила керосин. Готово. Отойдя на приличное расстояние от «сцены», я начала встряхивать с реквизита лишнюю влагу, чтобы в процессе кручения керосин случайно не капнул на меня и так же случайно не загорелся на мне алым пламенем, если я начну лажать. Все это время молодой человек пялился на меня так, будто я прилетела с Марса, на котором по общему астрологическому стереотипу обитают пришельцы только мужского пола. Веера готовы, последние взмахи снейками, и я задумалась. Они все говорили, что у меня талант и все такое, они аплодировали мне стоя, свистели мне, кричали «Браво!». Кто «они»? Знакомые, фотографы, операторы, женихи и невесты, юбиляры и юбилярши. Ну, да, что понимают в технике люди с приличной дозой алкоголя? Для них огонь, как для быка красная тряпка – сделаешь типичную «двухбитку», а они уже пищат от восторга. Особенно мои кривляния нравились детям, которые наивными глазенками с длинными ресницами и разинутыми ртами смотрели на меня, как на бога огня. Надо было сначала на какой-нибудь фаерский фестиваль смотаться, но нет, я решила сразу покорить своим «мастерством» знаменитый «Цирк Солнца». Уверена, они без меня были ничем. Усмехнувшись своим мыслям, я покосилась на уже отколдовавшего с моей флэшкой циркача. Он кивнул мне, показывая, что все готово, я качнула головой в ответ. Потянувшись к карманам джинсов, я осеклась. Я похлопала по передним карманам, задним, залезла в куртку и поняла, что ничего не меняется: ни разу не было, чтобы на выступлении у меня была с собой зажигалка или спички, всегда приходилось клянчить у публики «не найдется ли огоньку?». Видать, система работает, и это не исключение. Я смущенно подняла глаза на лопоухого: – Зажигалки нет?.. На что получила скромное хихиканье. – Извини, не курю. Где-то примерно через пятые руки «огонек» все-таки нашелся, и я, смущенно поблагодарив, подожгла фитили креманок, отложив зажигалку в сторону. Выпрямившись, я расстегнула кожаную куртку и, сняв ее, бросила поверх рюкзака, оставшись в черном обтягивающем топе с оголенной спиной. Ясное дело, на черном не заметны следы сажи, когда мои руки начнут выдавать кривые плоскости. Кивнув лопоухому «ди-джею», я встала в позу начала номера. Этот номер был моим «гвоздем», самым козырным из всех мною придуманных, но я все равно знала, что он не до конца проработан. Особенно хромала моя ломаная техника, куда без нее. Циркач нажал кнопку музыкальной аппаратуры, и откуда-то сверху и по бокам донесся сердечный стук, символизирующий мой собственный. Мое дыхание участилось, а пульс приближался к отметке «истерика», я глубоко задышала, сердце заколотилось в груди. Вот и первые аккорды «Heart on». Люблю «Celldweller»: Клейтон мне подкинул очень много музыкальных сопровождений. Привычным движением, но с трясущимися руками я опустила по одному фитилю каждого веера в огонь одной креманки. Перехватив веера так, чтобы спицы соприкасались друг с другом, я подожгла остальные десять фитилей. Пожирающей волной огонь расползся по кевлару, обхватывая связанные фитили жарким ярко-желтым пламенем. Из динамиков заговорил Клейтон, и я подкинула один из вееров. Не знаю, каким чудом, но я его поймала, точно скользнув пальцами по рукоятке. Я заставила себя успокоиться, представляя, что нахожусь на очередной какой-нибудь свадьбе в попытке «зажечь» толпу, иначе трясущиеся пальцы начнут мне только мешать, то и дело роняя реквизит. Вслушиваясь в песню, я сконцентрировалась на словах, не слышно бормоча их себе под нос. От этого немного полегчало, и руки перестали трястись, хотя плоскости расположения вееров в пространстве все равно оставляли желать лучшего. Уже выученными и отточенными движениями я прокрутила стандартную «двухбитку», «мельницу», немного «космо» и еще по разу весь свой имевшийся арсенал, при этом пританцовывая и выгибаясь под музыку. Вот что-что, а выгибаться – это я умею! При проигрышах я даже умудрилась сделать кривой «фонтан», который крайне редко получался в моей практике, за что я мысленно поблагодарила высшие силы. Таким образом, закончился первый куплет, огонь вееров уже потерял свою яркость, и я положила их на землю, одновременно подхватывая «снейки». Я подожгла один в креманке, второй – кручением от первого. Под речитатив певца я завела снаряды за плечи и провела фитилями по оголенной спине. Этому трюку я научилась у Томаса Йохансена, самого крутого пойстера из тех, на которых пыталась ровняться во времена моей учебы. Было больно, но я со скрипом сжала челюсти, не показывая своих эмоций. В этот момент все та же злополучная свадебная или «юбилейская» публика верещала от восторга и шока, но в этот раз я не услышала ничего, кроме своего музыкального сопровождения. За быстрым кручением снаряда и огня я не могла разглядеть ни одного лица – что было естественно и привычно, и в глубине души я надеялась, что моя нынешняя публика скучающе не разошлась по своим делам. Кожа спины горела – похоже, останутся ожоги: в этот раз я сделала трюк по-настоящему, а никак обычно имитацию, что зрителю даже и не заметно. Кручение, «стелы», все те же знакомые «мельницы», «кросс» и «цветы». Я повернулась боком, свела руки вместе и закрутила «снейки» по кругу так, что зрителю виделось огненное колесо, которое вот-вот проедется мне по носу. Далее последовали элементы пафоса – я выгнула спину, словно сейчас встану на «мостик», затем, опустилась на одно колено, задирая голову назад. Под эти полюбившиеся всем исполнителям «театров огня» движения публика ликовала, визжала и хлопала, как на салют на Дне Победы. Но в этот раз опять было затишье, и я усомнилась в том, что на меня вообще кто-то смотрит. Наступил очередной переход между припевами, и я сложила «снейки» у креманок, схватив веера, что были поменьше радиусом. Это была моя любимая часть. Во-первых, оставалось полторы минуты моего позора. Во-вторых, это был единственный полностью проработанный кусок, который кочевал неизменным из номера в номер. В-третьих, меньшие веера логично имели меньший вес, отчего руки не так уставали. В-четвертых, любимый эпизод самой песни, где я могла выложить свои эмоции в движениях. Растворяясь в своем номере, я затараторила текст вслух, выводя неидеальные «антиспины». Подбрасывая поочередно веера по окружности и хватая их в воздухе, я подкинула оба повыше и сделала колесо вперед через голову. Финальный аккорд – я, разумеется, поймала веера не симметрично, к тому же левый потерял плоскость. В образе некого супергероя из комиксов я опустилась на одно колено, растопырив руки в обе стороны и склонив голову. Музыкальное сопровождение перешло в сердечный стук, а затем и совсем воцарилась угрюмая тишина. Как на похоронах – подумала я и невесело усмехнулась. Мое дыхание от быстрых движений постепенно нормализовалось, разогнавшийся пульс медленно терял интенсивность, хотя спустя мгновение опять возрос от напряжения. Я поднялась на ноги и, со свистом размахивая веерами, пыталась их потушить – кевлар от беспричинного сгорания портился. Сложив пару реквизита друг к другу в одной руке, я уставилась на своих зрителей, которых спустя стольких минут не могла разглядеть из-за яркости огня. Опять это равнодушное, строгое молчание, и я переступила с ноги на ногу. «Ди-джей» с опаской посмотрел на своих коллег, потом на меня и учтиво кашлянул, потупив глаза в пол. Что ж, я произвела фурор, но не тот, о котором мечтала. И о чем я только думала? Что профессионалы будут реветь, дудеть в вувузелы, а потом начнут меня качать и умолять примкнуть к ним? Наивности мне не занимать, к тридцатнику дело идет, а все мечтаю, как дите малое. Понимая, что мне надо каким-то чудом ретироваться, я натянула артистичную улыбку и согнулась в низком поклоне. Вот так потеха, ощущать себя скоморохом! В последнюю секунду я очень пожалела о том, что так и не научилась «пыхать» огнем, то есть плевать на горящий реквизит керосином и при этом получать завывающие вихри пламени. Возможно, именно этим я бы поставила себе лишний плюс, но мой замученный гастритом желудок вряд ли сказал бы мне за это спасибо. Следом за грустью и порицанием пришла злость. Не знаю, на кого я злилась, но я резко нагнулась, задула фитили креманок и затушила догорающий реквизит. Не замечавшаяся ранее мною вонь от сгоревшего керосина достигла моих органов обоняния, и я скривилась, надевая куртку. Сегодня в общественном транспорте от меня опять будут шарахаться, а квартира будет проветриваться недели две. Я утрамбовывала свои пожитки по сумкам и рюкзаку, как над моим ухом раздалось кроткое «Ты – молодец». Я угрюмо подняла глаза на утешителя – лопоухий «ди-джей». Кто бы сомневался. – Я серьезно. Было красиво. И… Больно? Там?.. Я уставилась на показывавший мне куда-то за спину палец и пожала плечами, грубо отмахнувшись. – Заживет! Застегнув рюкзак, я вскинула его на плечи и перевела свой взгляд на торчавшую из USB-порта мою карту памяти. – Можно? Циркач сделал неопределенный жест рукой, извлек флэшку и протянул ее мне со словом «Удачи». Скривившись, я кивнула и взяла с протянутой руки свою карту. – Thank you. Bye. Решил вылезти из своего укрытия гадкий английский, и я, взмахнув рукой, развернулась в сторону выхода, откуда меня привели. Я зашагала, мысленно молясь, чтобы не запнуться или того хуже не начать косолапить – куда уж смешнее, даже клоуном не гожусь. За спиной обыденным тоном раздалось: – We are waiting for you tomorrow. На секунду меня задело любопытство – кому это было сказано, и я, вышагивая, обернулась через плечо. Мой «проводник» махнул мне рукой и жестом указал на воображаемые часы на руке. – Tomorrow. Are you understood me? 5 p.m. – Он говорит, что ждет тебя завтра, – с какой-то детской радостью произнес «ди-джей». Я остановилась и повернулась к своим бывшим зрителям, на автомате ответив: – Yes, I am, – затем до меня медленно дошло, и у меня отвисла челюсть. – Wow… Только и смогла выдавить я, чувствуя, как меня одолевает паника – я не ожидала такого. Я, разумеется, мечтала, что мне будут аплодировать, позовут на вторую часть кастинга и все такое, но не так. Не так! В чем подвох?! Я нервно водила глазами по незнакомым лицам, пытаясь понять, что все это значило, шутка это, мое разыгравшееся воображение или реальность?! Уже почти что как родной мне, молодой циркач с улыбкой на лице помахал мне: – До завтра, Саша! На этом моменте меня накрыло, и я почувствовала, как падаю назад, теряя сознание.Глава 1
30 сентября 2021 г. в 19:11
...Там, где были звезды,
Теперь вращаются огненные колеса,
Мы чествуем страсть.
Боль прекрасна, как и ты...