Огненные колеса или черти тоже боятся высоты

      Как оказалось, Эрика благоразумно уже успела убраться с территории студии цирка до следующего дня, и мне грозил ночлег на лавочке в соседнем парке. Никто из персонала не мог ничего мне сказать, велели ждать дальнейших распоряжений. Я сидела на небольшом диванчике в холле, согнувшись пополам. Последний раз я ела еще в России и сейчас чувствовала, как желудок угрожающе урчит, а боль начинает нарастать с каждым вдохом. Можно было бы сгонять в какой-нибудь ближайший магазин хоть за чем-нибудь съестным, но я боялась, что как раз в мое отсутствие появятся новости либо о моем заселении, либо об увольнении. В любом случае, мне нужна была разменная валюта: в Канаде с рублями делать нечего.       В офисной тишине рычание моего желудка было сравнимо с ревом отбойного молотка в комнатке, обложенной кафелем. Я перестала замечать эти разъяренные звуки уже последние полчаса и тщетно пыталась отвлечься на что-то другое. Уставившись на свои наручные часы, на которых было одиннадцать с лишним – не было только понятно утра или вечера – я мысленно начала прикидывать и считать, какая часовая разница между Санкт-Петербургом и Монреалем. Я представила приблизительное расположение городов на карте мира, но от голода не могла вспомнить, какая водная преграда была между ними. Атлантический или Тихий океан? Тихий. Нет, там должна быть Камчатка. Атлантический… К слову сказать, мне было плевать, воды какого океана разделяли материки, и я крепко зажмурилась, простонав – выносить эту боль больше не было сил. Я опустила голову на колени и почувствовала, как горячие слезы начали срываться мне на джинсы.       До меня донеслись голоса, и я застыла, прикусив губу до боли, чтобы ненароком не простонать, когда их обладатели будут проходить мимо меня. Когда проходившие мимо меня поравнялись со мной, я не простонала, нет, я просто всхлипнула от душивших меня слез, за что мысленно выругала себя. Я сжалась еще сильнее, надеясь, что они не заметили или не обратили внимания на жалобные вопли. Мало ли, может, я кастинг не прошла, сижу теперь здесь рыдаю над осколками своей разбившейся мечты. Я облегченно выдохнула, когда шаги начали отдаляться, как услышала то, что менее всего ожидала услышать.       – Алекс? Ты чего здесь делаешь?       Этот голос. Этот акцент. О, нет!..       – Сижу, – промямлила я, тщетно пытаясь скрыть гнусавость от нахлынувшего от слез насморка. Наивно я подумала, что мой ответ устроит того, кто меня спрашивал.       – Ты… плачешь?!       Последнее слово прозвучало так, будто случилось восьмое чудо света, которого никто никогда не ожидал увидеть. Я всхлипнула и сквозь слезы протянула:       – Нет, не плачу! Я просто сейчас упаду в голодный обморок!       – Что?..       Я почувствовала, как мне вцепились в предплечье и поставили меня на ноги. Не сопротивляясь, я позволила себя поднять и приобнять за правое плечо. Я шмыгнула и припала другим плечом в удерживающего меня человека. Подняв на него свои воспаленные, раскрасневшиеся глаза, я удивилась, увидев Джимми. Рональд стоял по его левую руку и, кажется, не совсем понимал, что происходило в данный момент. Удивительно было то, что звучавший до этого был голос Рональда, но к действиям прибегнул другой акробат.       – Пойдем.       Донесся голос Джимми, и мужчина повел меня к выходу. Я обернулась через плечо, с надеждой ища кого-нибудь из сотрудников, чтобы, наконец-то, получить ответ. Но в холле кроме нас никого не было.       – Я… Мне… Мне сказали ждать…       Ни слова не проронив, Джимми потащил меня к дверям. Подхватив мой рюкзак, Рональд последовал за нами. Они перебросились парой фраз на испанском, и Джимми обратился ко мне уже по-английски:       – Мой коллега спросил, не составишь ли ты нам компанию.       – Для вас все что угодно. Хоть ножку от рояля, – с болезненной улыбкой отозвалась я и осеклась, когда латиноамериканец завис. Представляю, что он подумал – зачем ему ножка от рояля?!       Смущенно покраснев, я потупила глаза, позволяя Джимми вести себя. – Языковой барьер…       – Давно не ела? – неожиданно спросил акробат, и я апатично повела плечом.       – Часов двенадцать, наверное… Или больше…       Больше мы не разговаривали до самого кафе, в которое меня затащили почти силком. Ожидание пасты с соусом было самым долгим в моей жизни, но она была неописуемо вкусной! Хотя на тот момент мне бы и перловая каша с тушенкой показалась счастьем. За столиком мы обсуждали обыденные темы, как например, новости в сфере кино. Обсуждали Монреаль, саму Канаду и приближающуюся зиму. И ни слова о работе, цирке или каких-то колесах. Несколько раз Рональд отвлекался, выходя с телефоном на террасу, и тогда наступало мрачное, затяжное молчание. Я грела ладони, обхватив чашку с моим горячим латте, Джимми смотрел в окно, за которым маячил разговаривающий по телефону Рональд. Вздохнув, я негромко поблагодарила, не поднимая глаз на латиноамериканца.       – Спасибо. За ужин. Мне как-то неудобно…       – Тебе лучше?       – Да, – пробормотала я, рассматривая свои часы – час ночи или дня.       – Ты извини за мою грубость, – неожиданно произнес Джимми, и я подняла на него глаза. Он покачал головой, все так же смотря в окно, или сквозь него. – Я не знаю, как обучать. Это достаточно сложно…       – Тебе не понадобится это делать, – с горькой улыбкой перебила его я, и он взглянул на меня. Карие глаза… Я залилась краской, поймав себя на мысли, что любуюсь глазами мужчины, и поспешно опустила взгляд в свой кофе. – Завтра я улечу домой… С еще одним поражением.       Я всматривалась в латте, пока не увидела свое отражение, и невесело улыбнулась. В кафе вошел Рональд, и я преподнесла чашку к губам.       – Эй. Мне от этого было бы легче, но не сдавайся, – донесся до меня голос Джимми, и я уставилась на него поверх своей чашки. Он допил свой кофе, делая вид, что ничего не было.       Рональд уселся на свой стул и положил телефон рядом с собой. Акробаты заговорили по-испански, ясно давая понять, что меня это не касается. Удобно: не хочешь посвящать кого-то в свои секреты, говори на иностранном языке. Я откинулась на спинку стула, обдумывая слова Джимми.       – Мне бы вещи из офиса забрать, – пробормотала я, когда диалог между мужчинами исчерпал себя. В этот момент Рональд, который пил из своей чашки, поперхнулся, а Джимми прикрыл глаза рукой, локоть которой поставил на стол.       Откашлявшись, колумбиец отставил свой кофе в сторону со словами:       – Тебе что ли комнату не дали?       – Нет… – протянула я, пожав плечами. – Я поэтому и сидела в холле.       – И за какие грехи ты свалилась на наши головы?.. – выдохнул Джимми, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Рональда.       – Даже не думай, – быстро отозвался мужчина, косясь на коллегу и предостерегающе выставив вперед указательный палец. – Я женат.       – Тем более. Терять нечего, – снисходительно улыбнулся Джимми. Я напряглась, понимая, о чем мужчины сейчас говорят, и подалась вперед, смотря то на одного, то на другого.       – Постойте! Я не буду у вас жить!