Глава 6
30 сентября 2021 г. в 19:24
В конце концов, мне все-таки дали в пользование однокомнатную квартиру недалеко от штаб-квартиры. Но, к слову сказать, мне она нужна была только для того, чтобы там переночевать и оставить свои вещи: моя жизнь превратилась в одну сплошную тренировку. Утром была уличная пробежка, затем меня ожидала силовая нагрузка, после была работа с тренером по реквизиту. Меня затаскивали по выписыванию «цветов» веерами до отточенных ровных плоскостей, от чего на моих кистях выступали темно-фиолетовые синяки.
Я висела вниз головой на шведской стенке в тренировочном зале и пыталась поднять свой торс двенадцатый раз второго подхода по двадцать. Кровь уже подступила к моей голове, и у меня покраснели щеки, перед глазами начинало темнеть.
– Я больше не могу… – простонала я, чувствуя, как мне становится дурно. Любезно предоставленный моим руководством тренер-девушка стояла надо мной, как тюремный надзиратель.
– Двадцать раз, – жестко проговорила она, не обращая внимания на мою готовую в этот же момент разорваться черепную коробку.
– Роуз, я честно не могу больше. Я сейчас в обморок упаду.
– В таком случае ты свернешь себе шею.
Я смотрела на брюнетку в обтягивающих лосинах, которые подчеркивали ее натренированные ягодицы и бедра, и открытом топе, через который можно было увидеть ее стальной пресс. Я завидовала ей и одновременно ненавидела ее: вот уже месяца два она надо мной измывалась, как только ей заблагорассудится. Она могла заставить меня прыгать на скакалке битый час до тех пор, пока мои икры не начинала сводить судорога. Могла велеть приседать со штангой на плечах около сотни раз, могла указать на батут, от прыжков на котором меня выворачивало в прямом смысле этого слова. Иногда были тренировки на выносливость и растяжение, и тогда я гнала по стадиону ненавистные круги или пыталась сесть на шпагат. До слез она заставляла меня растягивать мышцы ног – до полного жгута мне оставалось каких-то пять сантиметров.
Я стиснула зубы и подняла торс горизонтально, помогая себе державшими за голову руками. С трудом удерживаясь, чтобы не повиснуть тряпичной куклой, я так же напряженно опустила его к шведской стенке.
– Тринадцать, – озвучила Роуз мой успешный жим.
С потом, болью и судорогами мне дался четырнадцатый раз. Часто дыша, я выпрямилась, мои руки плетью повисли подо мной. Задержав дыхание, я сделала поднимающий рывок, переплетя пальцы на затылке. Когда мой торс поднялся к ногам, я закрыла глаза, на которые навернулись слезы боли.
– Я больше не могу… – прошептала я и, когда мои ноги сорвались с перекладины, рухнула вниз. Спиной я ударилась о пол и блаженно закрыла глаза, когда мое тело опустилось на горизонтальную опору. На глухой звук моего падающего тела многие тренировавшиеся циркачи повернулись в мою сторону, но мне было плевать. Я так и осталась лежать кверху ногами и распластав руки в стороны.
– За тобой еще пять подъемов.
– Заметано, – выдохнула я, едва шевельнув пальцами, даже не открывая глаз. Откровенно говоря, мне хотелось просто сдохнуть, прямо здесь, свалившись с этой чертовой шведской стенки, но мне светило лишь два подхода подтягиваний по десять раз на турнике.
– Тяжело дается? – услышала я уже забытые русские слова и выгнула спину, чтобы посмотреть на говорящего.
– Юрка!
– Ну как ты тут?
– Я сейчас сдохну! Нет, серьезно, я хочу умереть!
– Да брось ты, еще немного и будет легче, – улыбнулся уже знакомый мне акробат.
– Сомневаюсь… Возраст не тот… – угрюмо отозвалась я и, не давая возможности молодому человеку опровергнуть мои слова, добавила. – Здорово увидеть тебя здесь!
– Да, небольшая передышка перед следующим туром.
– Наверное, это классно ездить по миру, смотреть на города, страны.
Юра пожал плечами, открыл было рот, чтобы выдать, должно быть, что-нибудь искреннее, но на мое несчастье донесся голос Роуз. Я махнула ей рукой, давая знак, что уже выдвигаюсь, и с трудом приняла сидячее положение. Все мышцы пресса напряглись до боли, вернулась сводящая судорога, и я поморщилась.
– Ну ладно, увидимся.
Отрезал акробат, подмигнув мне, и улыбнулся своей искренней, теплой улыбкой.
– Пока… – невесело отозвалась я и нехотя закачалась к турнику.
Так продолжалась моя стажировка в компании «Цирка солнца». С трудом расквитавшись с подъемами на турнике, я уселась на край мата, привалившись спиной к стене. Роуз махнула мне на прощание, и я с блаженной миной помахала ей в ответ – мои сегодняшние мучения окончились. У меня было около часа, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к встрече с менеджером по сценическому образу.
С меня сняли мерки для костюма, а также длину и ширину стопы для изготовления тех самых красных ботинок. Оказывается, подошва этих ботинок выполнена из специальной антискользящей резины и такие экземпляры имеются только у акробатов с «Колеса смерти». Надо сказать, что мой будущий костюм отличался от костюмов колумбийских акробатов в моей группе только наличием оранжево-красных кривых, закрывающих грудь. В общем это были все те же черные брюки с блестящими «колючками», с дурацкими пампушками на спине и животе, та же прозрачная верхняя часть с черными перчатками, резинки которых зацеплялись за пальцы.
Я в очередной раз посочувствовала Джимми и Рональду, которым требовалось это надевать, выглядя при этом представителями нетрадиционной ориентации. Довершался образ меховым воротником с блестками и шапкой с рогами, больше напоминающей шлем. Заранее меня предупредили, что под костюм кроме бесшовного никакого другого белья надевать нельзя, и я смущенно стояла красная как помидор в миниатюрных трех веревках телесного цвета, когда сотрудник по костюмам мужского пола подшивал на мне сценические брюки. Полчаса позора, и я стояла в примерочной, облачаясь в свою привычную одежду, с нормальными трусами и бюстгальтером. Черт, я никогда к этому не привыкну…
Распрощавшись со специалистами по костюму, я направилась на очередной сеанс обучения накладывания грима. Сколько было у меня удивления, узнав, что каждый артист накладывает грим себе сам, в труппе нет даже захудалого визажиста. Я уселась перед зеркалом, заколов себе волосы так, чтобы было открыто лицо. Приветливая девушка по имени Хлоя, села рядом со мной и начала без остановки болтать о том, о сем, но я ее не слушала, полностью отдаваясь процессу. Мягким спонжем я нанесла белую пудру, выравнивая тон лица. Далее следовала сложная часть работы – рисование ярких симметричных пятен под глазами. На этом этапе меня тоже предупредили о том, что после проработки сценического образа, артист не имеет права его менять, то есть бедняги колумбийцы в моей команде из года в год малюют на себе один и тот же грим: Джимми вот уже девять лет, Рональд – четыре года.
Смеясь, Хлоя помогала мне рисовать красные и желтые малеванья под глазами и на веках, словно психоделические синяки. Затем были черные брови, удивленно приподнятые вверх. Завершали образ темно-бордовые губы с вертикально рисованным овалом под нижней губой. Красить кисточкой губы было проще простого, но красные линии на глазах никак не получались симметричными.
– Главное – практика, – повторяла визажист каждый раз, когда я стирала не получившийся грим ватным диском и пробовала еще раз. – Набьешь руку, и будешь наносить грим с закрытыми глазами.
– Я до сих пор восхищаюсь мужчинами, которые наносят себе грим сами. Это больше по женской части, – как-то сказала я, на что Хлоя мягко улыбнулась.
– В сфере цирка нет отличий по половому признаку. Здесь женщины таскают гири, а мужчины рисуют себе брови.
После часового обучения по нанесению грима я обняла Хлою, поблагодарив ее за то, что та терпит мои неудачи, и попрощалась с ней до следующего дня.
Также в мою каждодневную тренировку начало входить обучение фаербризингу: сценаристы подумали, что смертельные прыжки через скакалку нужно сделать еще более зрелищными и опасными, чтобы накалить страсти добела. На данном этапе моего обучения было учиться разбрызгивать жидкость губами так, чтобы был максимальный разброс капель. Еще более тупее я себя не ощущала: я стояла с бутылкой воды в комнате, обложенной кафелем, и периодически отпивала из нее, чтобы тут же разбрызгать между губ. Это было странно и одновременно смешно.
– Сильнее выдувай! Работай легкими!
Кричал Джаспер, мой тренер по фаербризингу. Именно такой термин имело наше простонародное «пыханье» на огонь. Я молча и демонстративно набирала в рот воды и со всей силы выдувала ее так, что щеки готовы были лопнуть. Разумеется, у меня не получались идеальные брызги, и Джаспер вырывал бутылку из моих рук и показывал, как нужно было делать правильно. Я молча кивала и пробовала еще раз и еще раз. Керосин мне пока опасались давать, поэтому за время тренировки я упивалась водой до полного мочевого пузыря.
Так завершался рабочий день, наступал вечер, и я плелась в свою норку, чтобы рухнуть на кровать и провалиться в сон до следующего дня. Некоторые из труппы вечерами собирались вместе, ходили в кафе и кино, но меня обоюдно обходили стороной. Я говорила сама себе, что не хочу шататься по ночному Монреалю, вливаясь в компанию, но в душе мне было жалко, что меня до сих пор не приняли в семью Kooza.