от нуля до сотни.

– Ну давай, скажи мне два самых главных слова. – Не могу. – Игорь. – Да что Игорь? Не включили ещё отопление. Каждое утро начиналось примерно одинаково. Встававший, по старой привычке, на полчаса раньше Игорь первым делом шёл трогать батареи. Коммунальная служба кормила их завтраками уже две недели, но пока что завтраки оказывались не очень вкусными. Получив от прогулки по квартире только холодные ноги и никакого удовлетворения, Гром возвращался будить Петю. Тот кутался в одеяло с лицом великомученика и обещал, третий раз уже, пойти разъебать эту службу вместе с их слесарями. Конечно, оба знали, что с их графиком работы они могут застать в ЖКС только запертую дверь и недовольную вахтёршу, но обещания никогда не прекращались. Хазин шёл зажигать плиту, все четыре конфорки прямо так, в одеяле. Квартиру это прогревало слабо, но попить кофе, воробушками прижавшись друг к другу прямо на небольшой кухне вполне можно было. Погреть руки, как в школе, под горячей водой тоже было отдельным удовольствием. Последним плюсом всей ситуации и осени в целом было то, что Игорь заставил таки Петю надевать шапку. Питерские ветры, несущие холод с водной поверхности совсем уж зло забираются за воротник и в уши иногда, вынужденная мера. Ну, или так говорил Гром, когда преподносил Пете синюю шапку с помпоном. Пушистым таким. Хазин смотрел на него кисло, но шапку надел, прокомментировав просто: – Спасибо что не гандонку. Игорь ласково отвечал: – В доме нет недостатка гандонов. Щипок за задницу, ощутимый такой, определённо стоил того. Вид Пети, сменившего пальто на куртку, а волосы прикрывшего шапкой такой умилительный, что стоит вообще всего на свете. По крайней мере, в управлении было тепло. Отопление тут тоже не ожидалось, но в свое время удачно расставленные под чутким руководством Фёдора Ивановича кондиционеры, весь сезон, от сентября до мая служившие обогревателями сильно спасали положение. Петя с себя шапку скидывал, расцветал, и шёл собачиться с остальными в отделе, как умел только он. Игорю оставалось только за своей бешеной собакой наблюдать, и заниматься своими делами. В отличие от Хазина, для которого план был всегда превыше дела, он-то в отделе почти не задерживался, и по городу перемещался то туда, то сюда, получать показания, карать виновных... Не, карающая рука это к Разумовскому, а он так, мент простой. Возвращаясь в отделение, Игорь обычно получал на себе подозрительный взгляд, — не убился ли, — и чашку чего-нибудь горячего в руки. Холодные ладони Хазин, говоря мягко, терпеть ненавидел. Жалко только одна горячая чашка от простуды совсем не спасает. Симптомы Гром понял не сразу. Ну першит и першит горло, орал он на патрульных вчера вечером будь здоров. Голову немного ведёт, но когда вылезаешь из тёплой постели в холодную квартиру, чтоб лишний раз убедиться, что батареи теплее не стали это нормальное явление. Усталость, в принципе, тоже объяснима... – Ты чё такой потный? – на вопрос от Пети Игорь бровью ведёт, не совсем его понимая. Да нормальный вроде. Хватанув со стола позади себя ложку, и глянув в её выпуклую поверхность, Игорь видит, как блестит лоб, а после и чувствует, свободной от кружки рукой проводя по лицу. – Ну-ка нахуй. Оперативно усадив Игоря на диван, Хазин ему в рот градусник пихает. На вялые попытки переместить его под мышку, недолго-то и думая, по руке бьёт. – Так эффективнее. И рвотного рефлекса у тебя нет, так что выпендрёж в сторону. – Тефепатуфы фофе нет, – упрямо отзывается Гром, за что получает по рукам ещё один, профилактический. – Мозгов у тебя нет. Сиди молча, все показания собьёшь. Бешеная собака теперь включилась и в его сторону. Спорить сил удивительно не было, поэтому Игорь на спинку дивана и откидывается, едва не засыпая за те пять минут, что проходят до писка градусника. – Ну чё, герой, добегался? Тридцать семь и шесть. Недоверчиво глядя на экран электронного градусника, Игорь вздыхает. А вот теперь всё становится кристально понятно. – Упиздовал в спальню, – поставленным командным голосом, указывая в направлении этой самой спальни говорит Петя, меняя градусник в руке на телефон, - завтра в больничку пойдёшь, а сегодня у нас выходной. – У нас? – Умирающих в беде не оставляем. – Но... – Тц. Прокопенко звоню. Грому бы конечно хотелось как-нибудь, по мотивам фильмов одной небезызвестной страны, поиграть в доктора и больного, но на такую реалистичность он и рассчитывать не мог. Хазин курицей-наседкой не был, конечно, но сделав заказ из аптеки, перечитал буквально все инструкции ко всему - от спрея в горло до разогревающего бальзама. Игорь к тому времени покашливать начал, за что был наказан запиханной в горло сосалкой, на которой так и было написано "от кашля". Зато когда Петя пристроился поверх одеяла, и принялся натирать ему грудь... Ладно, за это Игорь готов был многое этой странной простуде простить. – Лыбится он лежит, – хмыкает Хазин, когда замечает эту блаженную улыбку, – щас порадуешься. Бальзам оказывается не то с пчелиным ядом, не то с перцем, иначе объяснить, почему резко так печь начинает Гром не может. Язва, уже успевшая помыть руки после ядрёной мази, только садистски улыбается. Глаза у Игоря постепенно начинают закрываться. – Петь, ложись тоже, а? – прилегает он, и даже двигается в сторону по кровати, освобождая одеяло, - мне так точно быстрее оздоравливаться выйдет. Смотрят друг на друга долго, прекрасно понимая, что Хазин имеет все шансы завтра утром проснуться с теми же симптомами. Но кто не рискует, тот шампанского не пьёт, и температурящий обогреватель рядом с собой во сне не имеет. Петя соглашается, тащит из гостиной плед, и ложится рядом, отогреваясь буквально за секунды. Игоря морит температура, Петю — близость и нервы. Засыпают по итогу оба. Плед быстро оказывается на полу, а Петя — под одним одеялом со своим болеющим. Ну заразится, чего уж теперь. Не помрёт. А вот без Игоря, это вопрос спорный. Гром встаёт из постели под вечер. Его жарит не так сильно, но большой стакан воды улетает на раз. Пьёт пока, как-то на автомате руку на батарею кладёт, и замирает в удивлении, чтоб после упасть прямо на заворчавшего Петю, забираясь к нему под одеяло. – Есть слова, Петь. – Чего блять? Какие слова? У тебя горячка там, Гром? – Ну эти, важные. Два. Отопление дали. Петя хрюкает что-то насмешливо в подушку, и тянет на себя Игоря, подбивая края одеяла под его ногу. – Охуеть они вовремя. Отмена операции, грелку в себе выключай. – Твоими стараниями будет всё. Только банки не ставь.