Картина Смерти

— …но, профессор Дамблдор!       Гарри удивленно замер на пороге в кабинет достопочтенного директора школы. За эти три недели, которые прошли с начала учебного года, он уже в четвертый раз наведывается в это место по приглашению старика. И с каждым разом сдерживаться становится все сложнее.       Усталость дает о себе знать. Гарри и не думал, что постоянная нехватка некоторой части магии будет настолько ощутима, но даже к ней можно было привыкнуть. Но вот к посиделкам с «чашечкой чая» в кабинете директора — нет.       И теперь, придя в очередной раз на поклон к светлейшему магу школы, подросток с удивлением прислушался к голосу профессора Квиррелла. Обычно, когда Гарри приходил сюда, кабинет всегда пустовал, и только через несколько минут приходил Дамблдор. Словно до этого старик тайком подглядывал за гриффиндорцем, ожидая какой-нибудь шалости. — Мой мальчик, разве ты не делаешь поспешных решений? Подождал бы летних каникул, подумал. — Мои личные дела не должны вас волновать, профессор, — послышался непривычно недовольный голос преподавателя магловедения. Если бы Гарри не знал каким был на самом деле Квиррелл, то даже не поверил бы. — По уставу я могу отлучаться из школы в свободное от работы время, если это не повредит ей. Я всего-то прошу перенести мои дежурства с трех дней: за день, в день и после Хэллоуина. — Прости, мой мальчик, но у нас и так не хватает рук с палочками, — абсолютно безжалостно помотал головой старик, не скрывая добродушную улыбку, хотя всем своим видом он попытался передать огорчение. — Как раз приедут наши дорогие гости, а значит и детей станет больше. Любые глаза, руки, ноги и все остальное пригодятся. — Мерлин, — тихо выругался мужчина, с отчаянием смотря на директора. — Вы же сами постоянно всем говорите про эту вашу силу любви… Почему же вы мешаете мне эту силу закрепить?       И тут Гарри озарило. За несколько дней до чемпионата к нему подошел Квиррелл, который пришел с Темным Лордом. Так как Марианна была восставшим мертвецом Гарри, хоть и живой, при своем мнении, но некромант все равно считался ее господином по всем параметрам. И Квиррелл просил ее руки у Гарри, потому что они хотели пожениться! Он совсем об этом забыл. А теперь козел-директор не разрешает провести нужные обряды в ночь Самайна. А ведь тогда бы они и предкам представились, и их благословления получили бы… Вот тварь. — Кхм… Мальчик мой, сомневаюсь, что здесь чувства такие, какие ты их себе представляешь, — голубые глаза директора сверкнули, а после посмотрели в сторону входа, где уже стоял Гарри. — Думаю, тебе пора идти. Если не передумаешь, потом поговорим, но я считаю, что тебе следует получше разобраться в ситуации. Такие решения не любят поспешных действий.       Уходя, Квиррелл едва заметно кивнул Гарри. «Будто я и так в этом не разобрался… Не то что ты старый имп…» — пробурчал профессор магловедения себе под нос, проходя мимо подростка, который с явным интересом прислушался. А ведь он сам с нетерпением ждал, когда Квиринус и Марианна решаться на такой шаг. А теперь? Если директор продолжит запрещать, то в лучшем случае обряды будут в зимние каникулы. И не факт, что к этому времени подготовят все к церемонии. — Что вы такое запретили нашему дорогому профессору Квирреллу, директор? — хрипло спросил некромант, вставая около стола хозяина кабинета. — Никогда не видел его таким отчаявшимся…       Спрашивать банальное «вызывали?» уже осточертело. Вместо этого гриффиндорец решил чутка потрепать и себе, и старику нервы, а вдруг он сможет сможет что-то выведать. — Ничего такого, мой мальчик. Молодость — дело хорошее. Вечно вы, молодые, куда-то торопитесь. Вот и ваш профессор торопится поскорее связать себя узами брака со своей избранницей. — Разве это плохо? — с нескрываемым удивлением задал вопрос подросток. Это и вправду его волновало, ведь на кону счастье одного из его близких. — После чемпионата многие запереживали. И хоть министерство активно сдерживает любые новости о пожирателях, некоторые все равно считают, что боевых действий не миновать. Разве это плохо — защитить свою любимую таким образом? — Гарри, что для одних свобода, то для других может стать клеткой… — Директор, откуда вы можете знать, что его избранница посчитает клеткой? Это ведь только их дело, — хмуро заметил Гарри. Лицо подростка помрачнело, что не скрылось от зоркого глаза старика. В мыслях же некромант начал себя корить за несдержанность, но он хотел попытаться поменять мнение директора, чтобы Марианна с Квиринусом были счастливы. — После первого курса… Не знаю каким был до этого профессор Квиррелл, но для меня он с того времени сильно изменился. В лучшую сторону. Вы же сами говорили, что любовь положительно влияет на людей. А теперь вы сами не позволяете этим изменениям происходить. Не знаю, видели ли вы их на моем дне рождения, но тогда они были достаточно искренны друг с другом. И это не в первый раз.       Вмиг Дамблдор нахмурился сам и посмотрел на подростка поверх очков. Не прошло и секунды, прежде чем Гарри ощутил слабую ментальную атаку. О нет, директор, без палочки вы куда больше уступаете Темному Лорду в этом искусстве. Все же методы обучения окклюменции у Тома были действенными. А с палочкой проникать в мозги учащихся Дамблдор не мог, слишком заметно будет. Поэтому некромант с легкой головной болью прикрыл глаза, помотал головой и отвернулся. Он сделал вид, словно всякие различные раздражающие артефакты с полок в кабинете стали для него куда интереснее беседы с директором.       Тем временем Дамблдор обдумывал поведения Мальчика-Который-Выжил. То, что тот не воспринимает его, директора, было видно уже давно. Но если до этого мальчишка хоть делал вид прилежного ученика, то сейчас он словно напрашивался. А ведь с начала его четвертого курса прошли самые заметные изменения. И дело вовсе не касается его внешнего вида, хотя и его тоже немного.       При том сказать, в чем именно заключались изменения, было сложно. Поттер все также был приветлив со всеми учениками, не важно какой курс или факультет это был. Он все также выполнял все указания преподавателей, отвечал на все вопросы, учился, сидел в библиотеке со своими друзьями, только вот… На лице подростка больше не было по-детски наивной улыбки, а тяжелый темный взгляд навевал не самые светлые мысли. Раздражение все чаще стало мелькать на лице Гарри. А иногда казалось, что мальчишка настолько сильно впадает в мысли, что отключается от реальности. Это директор заметил на трапезах в большом зале. В последний раз гриффиндорец замер, уставившись в свою тарелку затуманенным взглядом. Но рядом сидящая Элион тихонько толкнула его в плечо, из-за чего тот вздрогнул и со страхом уставился на нее. Словно проснулся. Может он просто плохо спал? Или… Его мучали кошмары? — Директор?       Из раздумий старика вывел слегка взволнованный голос подростка. Конечно, гриффиндорец не искренне волновался из-за задумчивости директора, но обратить на себя внимание надо было, иначе его задержали бы в кабинете на неопределенный срок. — Порой мотивы людей спрятаны глубоко… Настолько глубоко, что узнать о них становится практически невозможно, мой мальчик, — со вздохом начал старик, придавая своему голосу серьезный, но немного загадочный тон, и при этом придерживаясь роли добродушного дедушки, который общается с внуком. — У меня есть основание полагать, что избранница нашего дорогого профессора скрывает за собой то, что может навлечь беду. И не только на него одного, но и на окружающих его людей.       От слов директора некромант хотел оскалиться, сжать руки в кулаки, выразить свое негодование, но он продолжал с удивленным выражением лица смотреть на собеседника. Где-то внутри бушевал ураган негодования, который Гарри с трудом сдерживал. Интересно, что сказал бы Дамблдор, если бы узнал о личности некроманта? Стал бы уговаривать Квиррелла на брак с одной из его восставших? Но пока… А не хочет ли старик настроить Мальчика-Который-Выжил против некроманта и его окружение, в котором вырос этот самый мальчик? — Боюсь, что вынужден не согласиться с вами, директор, — с поджатыми губами и потемневшими от гнева глазами ответил Гарри, но ему пришлось усиленно брать себя в руки. — Но вы ведь не для этого меня вызывали? — Я хотел поговорить с тобой о твоем поведении, мой мальчик. — А что с ним не так? Вроде я ни у одного профессора не получал ни отработки, ни замечания… — Все профессора довольны тобой и твоими друзьями, но я хотел поговорить о другом. Я помню наш прошлый разговор. И даже помню, как ты отказывался от обследования мадам Помфри, хотя по итогу она все же провела проверку.       Гриффиндорец на это не мог не закатить глаза. Еще на самой первой беседе в кабинете директора, Дамблдор встретил Гарри вместе со школьной медсестрой. Как же долго уставший и нервный подросток спорил со взрослыми. Да, он был бледнее, тоще… У него появились очки. В общем, выглядел символ света хуже чем летом, на чемпионате, где его в последний раз все видели. Пришлось медсестре и директору указывать, что до этого они как-то не сильно заботились о внешнем виде учащихся, а ведь некоторые сильнее меняются. И какой пикси тянул Гарри за язык? Зачем он рассказал им про пережившее потрясение после чемпионата? Да, это был неполный рассказ, но директор успел себе что-то надумать, когда как мадам Помфри наложила банальные диагностические чары. К счастью, кроме небольшого магического истощения и недосыпания ничего не было найдено. А очки… Так читал много!       «Как хорошо, что про откат банальными диагностирующими не узнать» — подумал тогда некромант. — Но я же вижу, мой мальчик, что ты изменился. Ты стал жестче, злее, а в некоторых ситуациях и слишком равнодушным… Раньше ты таким не был. Порой мне кажется, что в твоей душе начала клубиться тьма. А ведь когда-то так начал свое восхождение Тот-Кого-Нельзя-Называть…       Услышав это, подросток не мог не посмотреть на директора изумленным взглядом. Сказать, что он испытал шок, значит ничего не сказать. Неужели Дамблдор решил прямо сказать о своих подозрениях? Какой мотив у него? Зачем? — Хотите сказать, что я могу стать новым Темным Лордом? — Гарри едва сдержался от того, чтобы не поднять одну бровь и презрительно посмотреть на собеседника, словно сомневался в его уме, как это любил делать Снейп. — У меня есть все основания полагать, что такая вероятность существует, но я не хотел бы. Что сказали бы твои родители, Гарри? — слова директора подействовали отрезвляюще. Словно ведро ледяной воды вылили на голову наглому гриффиндорцу. — Они отдали за тебя жизнь, надеялись, что ты будешь расти счастливо и в безопасности, а после жить ради всеобщего блага за которое они боролись.       Слова директора пробудили в ребенке старые страхи. Еще летом он убедил себя, что ему необходимо в ночь Хэллоуина попробовать провести ритуал обращения к ушедшим родственникам, поговорить с родителями о той ночи, но теперь… Снова сомнения начали грызть душу некроманта, заставляя того дрожать от страха. По спине заструился холодный пот, а в голове пронеслись сцены после встречи с боггартом. Нет, его родители никогда не примут его… Он подвел их, разочаровал, предал.       Желая отвлечься от темных мыслей, Гарри отошел от стола директора и подошел поближе к звенящему артефакту, что стоял на кофейном столике неподалеку. Странного вида серебряная тарелка стояла на небольшой колонне, а по ней катались маленькие шарики, словно они играли в догонялки. Эти шарики как раз и звенели. Казалось, что если долго смотреть, то они своими догонялками выстраивали какие-то изображения. Только вот у гриффиндорца и так голова болела, не до этого ему. Но он не мог не слушать этот звон вместе с голосом директора. Раздражение начало накапливаться, а рука сама потянулась к артефакту, чтобы остановить противный звон. Правда края этой тарелки были слишком острыми, но боль от маленького пореза отрезвила немного. — Ну что ты, мой мальчик… Все можно исправить. Каждый достоин второго шанса. Скажи, что тебя гложет?       От директора Гарри уходил в смятении. Обычно, после таких встреч он находил успокоение среди своих друзей в том самом классе, где они занимались. Только вот на этот раз не было совершенно никакого желания появляться там. Он знал, что восставшие при надобности смогут узнать об его душевном состоянии и найти его, но хоть немного времени наедине с собой они могут дать ему. Стараясь ни с кем не встречаться, он пошел на восьмой этаж.       Как обычно, на одном из самых верхних этажей школы было пустынно. Многие ученики наслаждались последними теплыми солнечными днями, прогуливаясь по территории школы или же летая на метлах. Мало кто хотел провести этот день в школе, в библиотеке, в гостиной факультета и тем более на совершенно «бесполезном» этаже школы. Сколько бы Гарри сюда не приходил, он все не мог найти ту комнату, которая помогла ему один раз успокоиться и собраться с духом. Но ведь на этом этаже не было ничего интересного. Ни классов для занятий, ни различных комнат для отдыха, посиделок с друзьями, даже туалета не было. По слухам, где-то там был кабинет профессора Флитвика, но почему-то за три года учебы в Хогвартсе Гарри ни разу не видел, чтобы декан Когтеврана поднимался туда. Да и входа в таинственный кабинет Гарри так и не нашел. Обычно профессор всех принимал в классе чар, в котором предусмотрена отдельная комната для него.       Ноги сами привели гриффиндорца к гобелену Варнавы Вздрюченного. Голова раскалывалась от мрачных мыслей, а тело так и норовилось обессиленно упасть. Пройдясь пару раз по коридору восьмого этажа, подросток все же присел на подоконник и подтянул ноги к себе. — Я никому ничего не должен… Никто не имеет права говорить мне, что делать… Тем более мертвые.       Из глаз потекли слезы, о которых никто не должен был узнать. Подросток быстро стер их рукавом мантии и поправил очки, хотя навряд ли кто-то увидел бы его состояние. Да, он некромант, который может любое воздействие на мертвецов обернуть в свою сторону. Только вот… Гарри хоть и не видел ни разу своих родителей, не знал их, но все равно боялся их неодобрения, а подчинять их не имел никакого желания. А последний час директор то и дело намеками подводил подростка к черте самобичевания.       В конце концов, пока его никто не пошел искать из друзей, Гарри сам пошел к ним. Уже вечером, когда все собирались ложиться спать, взгляд юного лорда упал на неприметную тетрадь, которую он прятал в чемодане, но сейчас достал вместе со своим набором для артефактора. Страницы тетради шуршали, показывая свое нетерпение. Уже несколько дней подряд тетрадь показывала, что Темный Лорд соизволил написать глупому гриффиндорцу. И хоть его поведение было детским, Гарри так и не раскрыл тетрадь, не прочитал, не ответил. Как ни странно, на письма Сириуса он тоже не отвечал, а его мертвые опекуны даже и не пытались с ним связаться, понимая, что это бесполезно. — Может ты все же ответишь Лорду? — послышался тихий и взволнованный голос Драко.       Гарри сонно приоткрыл глаза и взглянул на друга. Сейчас они почти всем четвертым курсом стояли около кабинета защиты от темных искусств и ждали начала урока, но их небольшая компания стояла чуть поодаль от всех. — Зачем? — Слушай, Гарри, — хмурый вид Малфоя немного позабавил гриффиндорца, из-за чего он едва не сдержал улыбки. — Я помню, что вы с ним немного… Повздорили, но он же первый пошел тебе навстречу, а ты даже не ответил. Пожалуйста, ответь ему. Мой отец ужасно волнуется из-за него. А ты сам должен понимать, что нервный Темный Лорд до добра не доведет… Взгляни хоть на моего декана… Еще немного и успокоительное зелье перестанет действовать. — Я подумаю…       Друзья не успели закончить свой разговор, как прозвенели колокола, оповещающие о начале урока. Все студенты тут же начали проходить в класс, где рассаживались по местам. Никто так и не достал учебники, еще на первом занятии Грюм сказал, чтобы они им на уроках не понадобятся. Все теоретические знания он давал им своими словами, поэтому все старались их записать. К сожалению, а может и к счастью, слова профессора ЗОТИ были далеки от данных в учебнике. Но вот практикой как таковой они пока не занимались, что было удивительно.       Гарри сидел за своей партой и внимательно слушал профессора, стараясь не обращать внимания на его глаз, который то и дело замирал на нем. Гриффиндорцу постоянно казалось, что его личность как некроманта раскрыли. Только вот это невозможно просто увидеть и узнать с помощью артефакта. Невозможно ведь? — Хоть за несколько занятий вы успели нагнать теорию первых трех курсов, я сомневаюсь, что в ваших головах все уложилось, — прозвучал хриплый и насмешливый голос Грюма, который с кряхтением встал около своего стола, отложив журнал со списком учеников. — Сейчас шанс того, что вам пригодятся знания из ваших, так называемых, учебников, очень мал… Но это не значит, что вам не нужна постоянная бдительность!       Хоть все и не в первый раз слышат это от Грюма, многие поежились от взгляда и рыка профессора. И если сначала Грюм нравился многим, особенно храбрым гриффиндорцам, то вскоре после начала учебы не многие продолжили им восхищаться. — Как я и говорил, у меня есть лишь год, чтобы научить вас, как разбираться с Темными искусствами. И чтобы эффективно истребить врага, надо этого врага узнать в лицо, узнать о нем как можно больше. В ваших министерских книжонках нет ничего про сами Темные искусства, про запрещенные заклятия… Я считаю это неправильным.       С каждым словом профессора ученики стали словно просыпаться. Теперь все неверяще вслушивались в слова чудаковатого профессора ЗОТИ и не могли ему поверить. Он будет показывать, что из себя представляют Темные искусства? И неверие подростков сменилось страхом.       Перед глазами всех учеников с четвертого курса Грюм начал практиковать запрещенные заклятия на пауках, параллельно спрашивая некоторых о том или ином свойстве заклятия. С помощью империо профессор поиздевался над пауком и над Уизли. С помощью круцио заставил паука съежиться от боли, а Невилла вспомнить страхи прошлого об родителях. И хоть ситуация с последними была не из-за круцио, но ведь ему много лет говорили именно об этом проклятии. А ведь у луча этого проклятия и вправду напоминает цвет глаз Волдеморта. Гарри даже стало как-то грустно. — Поттер! — рявкнул профессор, из-за чего названный вздрогнул. — Скажите-ка нам о третьем непростительном… — Авада Кедавра, — спокойным голосом произнес Гарри, из-за чего многие на него посмотрели изумленными глазами. — Третье непростительное заклятье. Заклятье Смерти. Заклятье, безболезненно убивающее свою жертву, от чего оно чаще всего становится милосердием в руках у врага.       Изумленный образ Грюма едва не вызвал у некроманта усмешку, но он сдержал это. В следующую секунду профессор поднял свою волшебную палочку и направил ее на последнего паука, который словно предчувствовал свою участь. В отличие от всех подростков, которые со страхом смотрели на представление, Гарри ощущал трепет, словно вот-вот он увидит давнюю подругу. — Авада Кедавра! — каркнул Грюм, словно от более громкого возгласа сила заклятья возрастет. — И это вы, Поттер, называете милосердием? Ни порядочности, ни любезности. И никакого противодействия… Это заклинание невозможно отразить. Известен лишь один человек, сумевший выдержать это, и он сейчас сидит передо мной… Вы продолжаете считать это проклятье милосердием? — А почему нет? — хоть Гарри и не любил спорить с преподавателями, но сейчас по-другому не мог. Снова раздражение начало раскалывать голову от боли. — Да, от него почти невозможно спастись, только если не укрыться за каким-нибудь физическим объектом. Но чем плоха безболезненная смерть? Лучше уж смерть от этого заклятья, чем смерть от множества пыток… Представьте себе боль от заклинания разделки туши, а ведь это заклинание из книги домохозяек, просто силы намного больше приложить надо. А смерть от авады, как смерть во сне… Быстро, безболезненно. Даже понять ничего человек не успеет.       Как ни странно, но первым от фразы Гарри вздрогнул представитель Уизли. Рон покрылся красными пятнами, а потом побледнел, успев представить свою матушку, используя данное заклинание. До остальных тоже дошел весь смысл слов гриффиндорца. А вот Грюм посмотрел на Поттера, словно тот вот-вот на него нападет. — Авада Кедавра, — продолжил хриплым голосом профессор, — заклятье, требующее для выполнения серьезной магической мощи и эмоциональной подпитки. Сейчас вы можете достать свои палочки, направить на меня и произнести нужные слова, однако сомневаюсь, чтобы меня от этого хотя бы насморк прохватил. Как и с круциатусом…       Пока Грюм продолжал свою речь, не отрывая своего глаза-артефакта от Гарри, последний едва сдерживал очередную усмешку. Некромант в нем смеялся от уверенности в словах профессора. Большая часть слизеринцев ненавидит Грюма, ведь тот под руководством одного бородатого представителя Визенгамота посадил в Азкабан не одного родственника слизеринцев. Хотя среди посаженных были и родственники представителей остальных факультетов, которых обвинили в пособничестве пожирателям. И эти ученики отнюдь не были слабаками, просто ленились. Гарри был уверен, что будь необходимость, они бы запустили аваду в профессора, и та бы подействовала как надо.       Когда урок подошел к концу, все ученики быстро записали домашнее задание и выбежали из класса в надежде оказаться как можно дальше от чудаковатого профессора. На обеде некоторые четверокурсники с поджатыми губами смотрели на еду, но голод взял свое, когда как другие искоса посматривали на Гарри и обсуждали его. — Не нужно было привлекать столько внимания, — прошептала Гермиона, смотря в упор на Гарри. Тот невозмутимо пожал плечами и переглянулся с близнецами. — Мне наплевать, что думают другие. И так понятно, что Грюм обо всем расскажет директору. — Как знаешь…       И весь день некромант вспоминал цвет луча круциатуса. Алый цвет крови. Цвет глаз Волдеморта. Тома. Стоило закрыть глаза, как в мыслях Гарри возникал образ взбешенного темного мага, а после его образ на ритуальном столе в подземелье. Красные глаза полные страха и магии. Как они заворожили подростка в тот момент. Да, Гарри скучал по общению с этим невозможно взрослым магом, но ему казалось, что если он сейчас ответит ему, то он проиграет. Зеленые глаза невольно наткнулись на умоляющие серые глаза Драко, а после на раздраженного Снейпа, руки которого дрожали. Похоже все же стоит прочитать, что там написал Темный Лорд.       Тетрадь Гарри достал только перед сном, так как выносить ее за пределы спальни он боялся. Страницы продолжали нетерпеливо шелестеть, желая, чтобы их наконец то прочитали, но подросток все никак не мог собраться с духом. В обед он был решителен в своем желании ответить Темному Лорду, но теперь… Теперь он боялся, что Том в письменном виде выразит все свое разочарование. В мыслях гриффиндорца снова всплыл момент с боггартом, только на месте родителей был Том.       «Будь, что будет!» — на выдохе подумал Гарри и одним движением раскрыл тетрадь. Как хорошо, что полог кровати был закрыт, никто из его соседей по комнате не услышит его, не увидит. Словно ошпарившись, гриффиндорец откинул тетрадь на кровать и замер, будто приготовившись к удару. И не важно, что тетрадь ударить не может, порой слова приносят больше боли нежели действия.       Приоткрыв зажмуренные глаза, Гарри присмотрелся к исписанным страницам. Страх быстро сменился шоком. Дрожащими руками подросток взял тетрадь и со стыдом стал читать десять страниц исписанного текста. Том и вправду так сильно хотел с ним поговорить?       Первые две-три страницы едва не заставили Гарри снова захлопнуть тетрадь и выкинуть ее к пикси подальше, но раз начал, то надо закончить. На первых страницах Волдеморт высказывал все, что он о нем думал. Он в письменном виде умудрился накричать на него, обвинить его, довести до зубного скрежета и слез. Все же разочаровал.       На следующих страницах Темный Лорд старался выведать о более подробных причинах проведения ритуала и согласования этих причин с последствиями, потому что взрослый дяденька так и не понял детский лепет, которым пытался описать свое мнение Гарри. И заодно выведать все подробности самого ритуала, потому что сведения от похожих не могли дать описания всей сложившейся картины.       Скрипя зубами и сдерживая магию, некромант продолжал читать, словно мазохист. А ведь на седьмой странице Лорд все же понял, что подросток не желает не то что отвечать, но даже читать что он написал. И если на первых страницах Том расписывал все, что он думал о мальчишке, то ближе к концу такие записи становились все меньше, но в них было больше сожаления.       «Пожалуйста, поговори со мной, Гарри» — написал Том в одной из последних записей. А подросток и не знал, что сказать взрослому магу. Не хотелось ничего говорить ему, но с другой стороны, в душе была болезненная пустота. Он слишком привык быть рядом с Темным Лордом, который поддерживал его. А ведь он Великий и Ужасный Лорд Волдеморт… Зачем ему извиняться перед каким-то жалким подростком? Укусив себя за руку как можно сильнее, Гарри попытался прийти в себя и совладать со своими чувствами. Какая разница кто первый извиниться. Том же и так на последней странице то и дело пытался попросить о разговоре или встрече.

«Извини, Том. Я был идиотом.»

      Закрыв тетрадь, некромант бережно обмотал ее мантией невидимкой и спрятал ее в надежное место среди остальных своих вещей. Он решил не дожидаться ответа мага, хотя зная Тома, тот быстро ему ответит. В смешанных чувствах Гарри укутался в одеяло и моментально уснул, словно прочтение написанного Темным Лордом высосало все его силы.       Следующие несколько дней Гарри снова не открывал тетрадь, зато прочитал письма Сириуса. Крестный явно сотрудничал с Темным Лордом, иначе бы не просил ответить тому, как это делал Драко. «Или Том всех так запугал» — моментально пронеслось в мыслях Гарри, но тот не стал на этом зацикливаться. Вместо этого он продолжил чтение. К счастью, писем не было много, но в каждом Сириус просил прощения за свое поведение, за поведение «злобных темных магов» и просил встречи с ним, с Гарри, где они могли бы все обсудить. Письма могут перехватить, да и в разговоре легче все сказать. — Держи, — протянул запечатанное письмо Драко, но когда Гарри не взял его, то наследник Малфой просто насильно вложив его в руки некроманта. — Лорд не хочет ждать, пока ты наберешься смелости вновь посмотреть в свою тетрадь. В выходные, когда нам можно будет выйти в Хогсмид, взрослые будут ждать нас в арендованном месте. Если ты соберешься сбежать, то уверяю тебя, я с остальными притащу туда силой. Разберись ты уже со своим Темным Лордом… Между прочим, не один ты от этого страдаешь… — Не сбегу я… — недовольно надув щеки словно ребенок, Гарри сжал в своих руках письмо.       И все же у Тома был красивый почерк. Со слабой улыбкой Гарри погладил большим пальцем пергамент, а после вчитался в написанное. Обычное приглашение на встречу. Словно и не было тех нескольких недель недопонимания. И как бы не боялся Гарри встречаться не только с Волдемортом, но и с Сириусом, даже с Люциусом, идти все равно придется. А пока… — …За парты можете не садиться.       Взмахом палочки парты разъехались в стороны, образовывая пустое место посередине класса. Началась практика, как поняли все ученики, но никто не мог догадаться о ее сути, ведь на прошлом занятии они проходили непростительные. Не будут же они их применять? — Как я и говорил, чтобы бороться с Темными заклятьями, нужно знать их в лицо. Сегодня я использую империо на каждом из вас. В это время вы должны побороть его. В прошлом многие волшебники подвергались империо, и их только чудом не упекли в Азкабан за совершенное не по их воле, — искусственный глаз профессора впился в Малфоя, а потом, как ни странно, в Гарри.       Никто не мог ничего сказать. Все с ужасом смотрели на профессора и хотели убежать из класса, но… Это же профессор, хоть и сумасшедший, но ему перечить нельзя. Но всем было страшно. Сейчас они учатся противостоять империо, а завтра что? Будут учиться сопротивляться круциатусу? Грюм по очереди вызывал учеников и накладывал на них чары. Восставшие из мертвых тоже не могли побороть империо. А Грюм словно издевался над учениками, в особенности, над слизеринцами…       Кто-то скакал по классу, кто-то пел, кто-то рассказывал стыдливую историю из детства. Гарри с замиранием сердца смотрел на Элион, Элиота и Нотиса, надеясь, что Грюм не станет под империо пытаться выведать у них что-либо. — Расскажи, за что тебя наказали в детстве, — приказал Грюм находящемуся под империо Нотису. — Я обратился в ворона, чтобы подшутить над дядей, но не знал, что этого нельзя было делать из-за неразвитого магического ядра.       Больше подросток ничего не сказал. Гарри видел, как он сопротивляется, но при этом ответ на вопрос был. Без подробностей, краткий, но был. Грюм недовольный количеством подробностей все же снял заклятье. Некромант даже не сомневался, что профессор расскажет Дамблдору о способности слизеринца к анимагии. И вот настала очередь Гарри.       Юный Лорд едва не задохнулся от ощущений нахлынувшей эйфории. Ему захотелось пробыть в таком состоянии вечно. Казалось, что он никогда не чувствовал себя так легко, беззаботно, счастливо. Словно все тело укутало материнское тепло, которого не хватало в детстве, но которое упорно пытались заменить мертвецы.       Прыгай на стол…       От тихого голоса в разуме хотелось отмахнуться. Не мешайте ему, здесь так хорошо… Зачем вы все это говорите? Не хотелось делать ничего, но при этом что-то внутри него свернулось, словно противостояние приказу приводила к неприятным ощущениям.       Прыгай на стол… Прыгай на стол…       Хорошо-хорошо… Лишь бы от него отстали и оставили в покое. Вот Гарри согнул ноги в коленях и замер. Покой… А у него был покой? Был. С мертвецами было так спокойно. Не то что с мельтешащими живыми. Мертвый покой только снится и находится во владениях некроманта, в руках Вечной Невесты. И там покой был иным. По сравнению с тем покоем, родным, этот покой казался слишком искусственным, приторным.       Прыгай! Живо!       Приказной тон, а также сильная боль отрезвила подростка. Гарри очнулся, когда понял, что он не прыгнул по приказу, а упал животом на угол стола. Было больно, но зато он пришел в себя и мимоходом подумал, что мертвый покой и вправду лучше. — Это уже хоть на что-то похоже…       И Гарри не смог противостоять желанию убийственно посмотреть на профессора. А вот его друзья с замиранием сердца смотрели на светящиеся зеленые глаза своего друга, которые были больше похожи на прежние, когда тот еще не пережил откат и бурю темной магии.       Дети сразу после урока собрались в их секретном месте и стали возмущаться. Никто не остался равнодушным к занятию. Да, сначала некоторые смеялись, но потом было не до смеха всем. И если гриффиндорцам доставалось вполне сносный приказ, то слизеринцев Грюм унижал. Как выяснилось позже, четверокурсники стали первыми, у кого началась такая практика, так как только после них такой же участи подверглись и остальные курсы. Благо первые три курса трогать не стали, но и их не обошла стороной демонстрация непростительный заклятий на пауках. Пугать детей постарше еще можно этими страшными проклятиями, но зачем первокурсников пугать? Пришлось всех успокоительным отпаивать в больничном крыле, так как многим было слишком жалко паучков, а страшный профессор напугал некоторых учениц до слез.       Единогласно подростки решили написать жалобу попечительскому совету по поводу нового профессора. Гарри даже немного пришел в себя, чем несказанно обрадовал остальных. И теперь ребята вновь ходили по школе и выискивали к чему прикопаться, а ведь меньше чем через месяц приезжают ученики из других школ! По этой причине то же самое делали и деканы всех факультетов.       Подростки с удивлением наблюдали, как МакГонагалл снимала баллы за неопрятный вид своих львят, а ведь Рона эта участь не обошла стороной. Рыжий хоть и по советам сестры начал хоть расческу в руки брать, но старые привычки просто так не искоренишь. Что-то да проскальзывает, а вот МакГонагалл цеплялась по любому случаю, ведь все должно быть идеально ради директора. Она даже накричала на учеников на обеде за то, что разговаривали.       К счастью Снейпа, его змейки знали манеры, знали как себя вести. Их не надо было ничему учить, да и придираться не к чему. Филч же радовался тому, что теперь сами деканы наказывали учеников за то, что те приносили грязь за порог школы и не убирали это за собой. Ох, какой скандал был, когда пуффендуйцы пришли с травологии и не почистили свою обувь, а ведь они копали драконий навоз!       Когтевранцев тоже не обошли стороной, но они были тише воды, ниже травы, и Флитвик ругал их тихо, из-за чего складывалось впечатление, что их и вовсе не ругали.       И выходные в Хогсмиде стали отдушиной для всех. Ученики хотели вырваться на свободу, подальше от нервных профессоров, а эти самые профессора хотели отдохнуть хотя бы пару часов от глупых детей. И если честно, то они хотели собраться своим составом и попить чай. Гарри думал, что Снейп останется в Хогвартсе в компании других преподавателей, но тот выбрал компанию подростков и своего Лорда.       И хоть некромант решительно сказал своим друзьям, что пойдет на встречу, те все равно облепили его и не давали пойти в другую сторону. Словно тот вообще хотел это сделать… Нет, они были правы, Гарри надумывал сбежать и не встречаться со взрослыми, но он же гриффиндорец! Тем более, желание увидеть Сириуса и Тома все же было больше желания убежать.       Специально для беседы взрослые арендовали небольшой домик на краю Хогсмида и навесили на него огромное количество как защитных чар, так и чар конфиденциальности. Уже около Трех Метел подростки разошлись, все же лорды хотели поговорить не со всеми, а большая толпа создаст кучу ненужных вопросов. Именно поэтому к самому домику подошли только Гарри, Драко, Теодор и Мелисса. — Привет, брат, — с веселой улыбкой единственная девочка среди подростков налетела с объятиями на Лорда Виндресса. — Привет, сестренка. Я тоже рад видеть тебя, — обняв в ответ сестру на пару секунд, маг со смущенным лицом посмотрел на остальных. — Вас я тоже рад видеть. И приятно видеть, что с вами все в порядке, мой господин. Увы, болтать на пороге не очень удобно и вас всех уже ожидают в гостиной для разговора.       Отпустив сестру, Кай повел всех подростков в указанную комнату. Сама гостиная не была большой, но в ней уместились целых три дивана, каждый у стены, а посередине между ними кофейный столик. На диванах уже сидели Темный Лорд, Лорд Блэк, Лорд Нотт и Лорд Малфой. У Тома, Сириуса и Люциуса в руках были стаканы с чем-то крепким, когда как Таддеус спокойно пил кофе. — Добрый день, — поприветствовали взрослых подростки вразнобой, но если Гарри явно волновался, то остальные были рады видеть своих близких. — Сохатик!       Не успел Гарри опомниться, как его сжали в объятиях. Да, Сириус был очень тактильным, особенно после Азкабана. Понимая, что крестный не сильно сердится, подросток все же обнял в ответ и расслабился. Не прошло и нескольких минут, когда подростка вместе с мужчиной взяли и усадили на диван. Остальные ребята долго думать не стали и заняли места поближе к своему другу в надежде поддержать того. В итоге так получилось, что с одной стороны сидели взрослые, а с другой дети. — Я ничего не пропустил? — в комнату залетел запыхавшийся зельевар. — Нет, ты вовремя, — с довольной улыбкой заверил своего друга Темный Лорд, а вот Гарри достался оскал от него. — Чай, кофе или чего покрепче? — Кофе.       Снейп отличился и трансфигурацией наколдовал себе отдельное кресло. Дети тоже попросили себе кто чай, а кто кофе, все же напитки покрепче им не подадут. — Так и будете молчать? Время не вечно, — потягивая кофе, заметил Северус. Гарри на эти слова лишь опустил голову, он не знал что говорить. — Ладно, — глубоко вздохнув, Том яркими светящимися глазами посмотрел на некроманта, из-за чего тот только сильнее опустил голову. — Я пока не стану тебя ругать, но, пожалуйста, подробно опиши свой ритуал. Я нашел похожий, но не все последствия после него совпадают с нашими результатами. — Нашли похожий? — с явным интересом вскинул голову некромант и тут же был пленен красными глазами. — Можно посмотреть? — Сначала опиши свой, а потом посмотришь. Хотя мне бы посмотреть первоисточник, — с горестным вздохом, Том словно из воздуха достал тонкую книгу, которую не так давно просматривал Люциус, и протянул ее Гарри. — Без проблем, — легко согласился единственный гриффиндорец и в обмен на книгу Темного Лорда протянул толстый фолиант, который достал из рюкзака с чарами незримого расширения. Только вопреки просьбе Тома, Гарри сразу начал смотреть описание ритуала, о котором говорили. — Неудивительно, что последствия не совпадают полностью. У вас книга с родовыми заклинаниями и ритуалами. И суть вовсе не в том, что она действует только на род Слизеринов, которой принадлежит… Родители проводят ритуал над своим ребенком, над чужим невозможно из-за отсутствия кровного родства. В моем ритуале надобности в этом нет. — Расскажи о своем ритуале, а не об этом, — сдержанно попросил Том, зная, что в своих рассуждениях мальчишка может забыть про первоначальную тему. — Я просто говорю про отличие… В ритуале, который я проводил, все строится на контроле над магией и страхом, — Гарри прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана, вспоминая подробности. — Первым делом тот, над кем проводится ритуал, должен испытать страх из-за которого пробудится магия для выброса. Лучше всего естественный страх, то есть без каких-либо чар, проклятий, но если не удается запугать жертву, то следует действовать по-другому. Главное условие — чтобы магическое воздействие было минимальным. Мне помогала покровительница. Уже на следующем этапе нужна окклюменция…       Не выдержав, Гарри встал и стал ходить по небольшой свободной части гостиной, где не было никакой мебели. Ему просто надо было сосредоточиться, но усидеть на месте он не мог. Руки нервно сжали мантию и стали ее теребить, а взгляд то и дело бегал по комнате, но не натыкался ни на кого из магов. Перед его глазами словно всплыли тексты и выписки из многочисленных фолиантов, а также его собственные расчеты. — Если в ритуале Слизеринов родители пытаются воздействовать на детскую магию, то есть взрослый старается обрести контроль над магией еще неразвитого магического ядра, при том ядра своего ребенка, который введен в их род. Есть шанс навредить, но он небольшой, но вот в моем ритуале… Взять под контроль магию взрослого трудно даже если с этим работает опытный окклюмент. Я же еще не сильно преуспел в этом, признаюсь, — на этом моменте Гарри отвернулся, чтобы не видеть осуждение в глазах Тома и Сириуса. И даже не смотря на остальных, он с нервным смешком продолжил. — Но мне помогала некромантия и немного Смерть. Хотя она скорее морально-устрашающую роль играла… Когда магия бралась под контроль, нужно было ее запрячь и не отпускать, но при этом подпитывать. Чтобы выброс смог защитить от любой смертельной угрозы, нужно было напитать его своей магией и дать возможность самому напитаться, потому что я знал, что моей магии не хватит на два ритуала с закреплением. На себе я как раз закрепил лишь основу под этот выброс. То есть в спокойное время он просто будет самостоятельно питаться моей магией до тех пор, пока не накопит ее до той степени, при которой сможет меня защитить. У тебя же, Том, она уже готова, тогда я направил всю магию на это. То есть, хоть сейчас ты сможешь аваду выдержать. — И сколько тебе потребуется времени, чтобы твоя защита напиталась до нужного состояния? И ты ведь не всего рассказал. — По моим расчетам это два месяца, — пожал плечами Гарри, а после уселся обратно. На него словно упали тяжелые камни, из-за которых теперь стоять было невозможно. — Откат вроде не должен на это влиять, но сам откат, по словам покровительницы, будет около полугода в воспитательных целях… Как я и сказал, взять контроль над магией выброса взрослого человека крайне трудно. Сам магический выброс действует без контроля своего хозяина, а посторонний и то не может это сделать, поэтому и приходится действовать «темными методами». Другое дело, что в отличие от тех магов, которые этими методами выкачивают магию из других волшебников, тем самым причиняя вред им, я причинил вред себе. Магия наказывает тех, кто пытается присвоить себе чужую магию. Я же только взял ее под контроль и вернул владельцу вместе со своей магией, из-за чего откат и меньше. — Ты это сделал из-за страха повторения того, что было на чемпионате? — тихо спросил Том. Гарри даже почудилось, что в его голосе была нежность, из-за чего подросток с шоком на него посмотрел. Очевидно, от нервов ему уже всякое чудится. — Да. Это все может повториться… Не сомневаюсь, что кто-то додумается использовать суматоху с Турниром Трех волшебников ради этого. Тем более что директор активно старается навязать мне идеалы всеобщего блага…       Ни от кого не укрылось, как глаза подростка потускнели. Сам Гарри залпом допил свой кофе и устало уставился на взрослых. После последнего разговора с директором, подросток пару раз видел кошмары, где главными действующими лицами были его родители. Гарри с трудом просыпался, но если и просыпался, то от удушающего чувства отчаяния не мог больше уснуть. В каждом таком сне родители разочаровывались в нем из-за выбора стороны, из-за его «темной личности». А под конец кошмара они пытались заставить сына одуматься, попросить помощи у знающих, у «светлого» мага и его сторонников. — Он рассказал тебе про свои планы? — взрослым не понравилась новость о том, что директор пытался втянуть ребенка во что-то. Хотя раз он пытался это сделать ранее, но забросил, что мешает ему возобновить? — Нет, зачем ему рассказывать что-либо мне? Он просто пытается наставить меня на «путь истинный», не забыв упомянуть, что мои опекуны не достойны доверия. И каждый раз он спрашивает, хочу ли я что-то ему рассказать… — Не нравится мне все это, — пробурчал зельевар, пристально смотря на гриффиндорца. — Есть еще что-то? — Еще летом Квиринус просил руки у Марианны, обряд обращения к предкам и прошения у них благословления для брака и рода хотели провести в ночь Хэллоуина, но Дамблдор не хочет его отпускать, аргументируя нехваткой свободных рук. Мне кажется, что Дамблдор не только меня против мертвецов хочет настроить, но и Квиринуса… И, честно, есть вероятность, что его хотят повести по стопам профессора Снейпа. — То есть его хотят запихнуть в орден жаренной курицы, — задумчиво протянул Том. В уме он уже прикидывал выгоду от вступления Квиррелла в организацию Дамблдора. — Северуса уже подозревают, поэтому Квиринус может дать возможность завоевать полное доверие… — Не забывай про обеты, — пробурчал Снейп, морщась и невольно протирая руку, где была метка. — Об этом можно подумать потом, — перебил Сириус, а после внимательно взглянул на своего крестника. — Гарри, я понимаю, почему ты так поступил со своим ритуалом. Я даже рад, что ты решил себя обезопасить, хоть это и был эксперимент перед ритуалом для Лорда. Сейчас министерство разделилось на два лагеря. Знающие вовсю пытаются подавить сплетни и возмущения, но незнающие упорно скидывают вину с нападения на некроманта. — Что?.. — Из-за того, что начали скрывать информацию о нападении «пожирателей», народ сам придумал другого врага. Ни Фадж, ни Скримджер не верили в причастность Пожирателей Смерти, из-за чего в прессе и пытались скрыть информацию о нападавших. Никто не знает, что это за личности, допросы тоже не многое дали. Но всего не утаишь, а тот выброс на кладбище, который был аж девять лет назад, породил море слухов о некроманте. Сейчас все эти слухи вновь всплыли. А так как многие нападавшие при захвате воспламенялись, обращались в прах, просто умирали и по кучи других причин не попадали в наши руки, то многие незнающие о договоре подумали что это проделки некроманта, который все это время набирал силы. — А еще говорили, что никто не собирается меня убивать, — невольно Гарри издал смешок, а потом рассмеялся, словно выпуская пар. — Самое интересное ведь только начинается… Интересно, если кто-нибудь из твоих пожирателей, Том, узнает личность некроманта, то он сдаст меня директору или сам воспользуется? — Мальчишка, ты о чем думаешь? — Лорд Слизерин едва не перешел на грозное шипение, из-за чего Гарри только веселее рассмеялся. — Не о том, мой Лорд, — после очередного нервного смешка, некромант оскалился. — А если серьезно, Том, то чего-то подобного следовало ожидать. Дамблдор уже делал намеки на то, что если я буду продолжать себя вести так, как не положено Мальчику-Который-Выжил, символу Света, то меня с легкостью можно будет назвать Темным Лордом. Словно испорченную игрушку просто выкинут, а дальше появится какой-нибудь другой светоч. — Тогда не вызывай подозрения, — красные глаза немного потухли, но обеспокоенно посмотрели прямо в зеленые. — Пожалуйста. И скажи своим друзьям не светиться. Не хватало, чтобы кого-то из твоих мертвецов стали подозревать. В министерстве так называемые знающие ничего не скажут, но другие могут много чего напридумывать, а у министра и главного аврора пока руки в этом деле связаны. — Дело вовсе не в том, что они хотят бездействовать, — не давая крестнику ничего сказать, Сириус сжал в руках бокал с огневиски и тоже взглянул в зеленые омуты. — Кто-то из авроров активно подставляет и в деле «пожирателей», и в деле некроманта. После чемпионата в аврорат привели единственного выжившего мага, который после допроса был найден мертвым. Все данные о допросе были стерты из всех отчетов кроме одного. Скримджер создал себе копию отчета и унес домой, чтобы в свободное время обдумать. Как выяснилось — не зря. — Есть дело некроманта? — Думаешь о нем не будут собирать информацию? Простой сбор информации, сажать в Азкабан не собираются, но быть начеку обязаны. Скримджер даже пытался узнать личность, но вовремя прекратил меня об этом расспрашивать. Узнав личность некроманта, он не только себя подставит. А так под угрозой нахожусь только я, если узнают, что я посредник между тобой и министерством.       Образовавшаяся ситуация не нравилась никому. Дети молчали весь оставшийся разговор, а вот взрослые начали активно дискутировать и решать, что делать дальше. В конце концов все обратили внимание на притихших детей и решили отвлечься, спросив про ситуацию в школе, а именно про Грюма. Не зря же Люциус Малфой состоял в совете попечителей.       К сожалению детей, сумасшедшего профессора никуда не денут, но добрый дедушка директор сделал своему старому другу выговор. Говоря об этом, Люциус совсем не аристократично спародировал разговор директора и Грюма который состоялся перед представителями отдела по образованию из министерства и попечительского совета. Аластор был явно недоволен выговором, но поделать ничего не мог. Тем более несколько родителей униженных слизеринцев обратились с просьбой разобраться, а Альбусу проблемы не нужны были. — Не знаю с какой целью Дамблдор пригласил Грюма на место преподавателя, учитывая что даже авроры от него вешались, но теперь директору придется держать его на коротком поводке, иначе со следующего года министерство возьмет верх над школой.       На слова своего друга Северус только хмыкнул и выразил сильное желание, чтобы это все же сбылось. Увы, время текло слишком быстро, а вечно сидеть в приятной компании и обсуждать деяния одного бородатого мага нельзя. Вот и погрустневшие, но довольные от встречи подростки уже собирались выйти, как Гарри напоследок обнял крестного, а потом Тома, зная, что еще долго их не увидит. Пришло время возвращаться в Хогвартс.       Дни потекли медленно. Грюм перестал всех ужасать непростительными, вместо этого он начал вводить практику по учебной программе. Подростки дружно согласились, что его методы в некотором смысле действенны, только не все были рассчитаны на детей. Все же обучения авроров и детей сильно отличается. И как назло Грюм в обучении стал сильно напрягать Гарри, словно готовя его к предполагаемой дуэли с Темным Лордом. Он же Мальчик-Который-Выжил. Но при этом Грюм не оставлял своего подозрения по поводу него.       Деканы продолжали приводить в порядок свои факультеты. Когда объявили день приезда делегаций из иностранных школ, то сразу стало понятно, что те распределяться между Когтевраном и Слизерином, ведь те были самыми дисциплинированными и аккуратными. Остальные преподаватели помогали деканам факультетов поддерживать порядок, а вот Квиррелл пытался застать директора на месте, чтобы повторно попросить перенести его дежурства. И как назло тот словно бегал от него. И эта беготня длилась пару недель, пока Гарри не помог.       В октябре директор не часто вызывал к себе гриффиндорца. Но когда под конец месяца его все же вызвали к себе, послав первокурсника, Гарри предупредил Квиррелла. Как итог — профессор магловедения явился через полчаса после прибытия ученика в кабинет, тем самым спасая того от промытия мозгов.       А ведь периодически кошмары продолжали мучать юношу. И тот начал винить в этом Дамблдора, ведь директор словно насмехался над ним. Видя сонного ученика в коридоре школы, он с улыбкой доброго дедушки спрашивал: «Ты хочешь что-нибудь сказать, мой мальчик?». И это выводило некроманта из себя, но он помнил, что надо вести себя нормально, как в прошлом году, а значит улыбаться, веселиться и учиться. Благо с этим помогали друзья.       В итоге день прибытия учеников Шармбатона и Дурмстранга настал. Гарри невольно поежился от того, что многие ученики Хогвартса смотрели на прибывших как на неведомых зверушек. С неким удовлетворением некромант отметил, что с Крамом все в порядке и тот выглядит вполне здоровым. Правда и всеобщее внимание не приносило ему удовольствие, из-за чего и выглядел явно недовольно.       Как и ожидалось, в Большом зале учеников из Дурмстранга посадили рядом со слизеринцами, а из Шармбатона с когтевранцами. Ученики Хогвартса, которым посчастливилось сидеть рядом с иностранными студентами, стали пытаться втянуть тех в разговор. Гарри с улыбкой наблюдал за тем, как Драко с остальными змейками окутали своим вниманием не только Крама, но и остальных дурмстрангцев, стараясь не выделять ловца из всех студентов.       Ужин в компании иностранных учеников прошел замечательно. Дамблдор под конец трапезы объявил о начале подачи заявок на участие в турнире и об ограничениях. Гарри невольно расслабился, когда узнал, что никто младше семнадцати не сможет участвовать. Это значит, что его близкие друзья не пострадают, даже если ради интереса подадут заявку. Сам он участвовать тоже не желал. Но, как говориться, рано расслабился. — Надеюсь, за отведенные на принятие сложного решения сутки, каждый смог принять верное для себя решение. Участие в турнире — это не только слава, деньги, но и большая опасность. Надеюсь, каждый бросивший свое имя, подумал об этом.       Дамблдор в торжественной серебристой мантии стоял посреди Большого зала возле Кубка огня и ожидал. Директор каждой школы-участницы турнира волновался, как и ученики. Даже несовершеннолетние не могли со спокойным сердцем смотреть на языки пламени, которые могут определить судьбу будущего участника. — Кубок огня вот-вот примет решение, — начал Дамблдор, и весь зал притих в ожидании. — Думаю, еще минута, и имена чемпионов будут известны. Когда я их объявлю, прошу подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу, для дальнейших инструкций.       Старик провел взглядом по всем ученикам, отмечая в памяти все лица. По нетерпению некоторых можно было сказать кто кидал имя в кубок, а кто нет, но были и те, кто хорошо скрывал свои эмоции. Взмахнув палочкой, директор погасил все свечи в зале, кроме свечей в тыквах. Хэллоуин никто не отменял. Стоило залу погрузиться во тьму, как синеватые языки пламени словно взбунтовались. Директор поднял руку и тут же поймал первый пергамент, который вылетел из вспышки красного пламени. — Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам!       Зал содрогнулся от грохота аплодисментов. Фанаты квиддича заголосили и даже встали, а вот сам Виктор ссутулился и пошел в комнату, где должны были ждать чемпионы. Молодой человек проигнорировал одобрительные выкрики своего директора, а также похлопывание по плечу от Дамблдора. Но тут пламя вновь окрасилось алым цветом, выпуская следующий пергамент. — Чемпион Шармбатона — Флер Делакур!       Вновь зал содрогнулся от аплодисментов, но на этот раз от мужского населения трех школ. Гарри проводил равнодушным взглядом полувейлу и задумался над силой этой ведьмочки. Раз Кубок ее выбрал, значит она не так проста как кажется. И дело вовсе не в крови вейлы. — Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори!       Все ученики Хогвартса аплодировали харизматичному красавцу, а иностранные студенты поддержали их из вежливости. Гарри был рад за Седрика, все же тот был достоин звания чемпиона турнира, хотя небольшая часть гриффиндорца переживала. Хоть Гарри и не проводил с пуффендуйцем много времени, того можно было назвать хорошим собеседником. Будет грустно, если с ним что-то случится. — Превосходно! Теперь мы знаем имена трех чемпионов. Как и было сказано до этого, это звание обеспечивает не только славу, но и опасность. Ваш долг — оказать всемерную поддержку своим друзьям, которым выпало защищать честь вашей школы. Может произойти ситуация, когда именно ваша помощь может в решающий момент…       Не успел Дамблдор закончить предложение, как Кубок огня вновь покраснел. Языки пламени взбунтовались сильнее чем прежде, а после выплюнули из себя еще один огрызок пергамента, словно тот был чужероден в нем.       Весь зал замер в ожидании вердикта. Что случилось? И каждый видел, как побледнел старик. Казалось, что тот за раз потерял несколько десятков лет. Тут Дамблдор поднял от пергамента глаза и уставился в замершего некроманта, который не сводил своего взгляда от старика. — Гарри Поттер.