На следующий день
День, когда все родные узнали о гибели Анатоля и Софьи, стал для них самым страшным, отчаянные рыдания женщин разорвали напряжённую тишину в доме, а гневу мужчин не было предела. Когда в дом пришёл секундант Анатоля, Экберт ударил его кулаком в щёку и закричал в слезах: - Почему ты не остановил его?! Почему дал умереть?! - и лишь Николай Константинович смог удержать его от расправы над невинным. Упав на колени рядом с убитой горем супругой, мужчина дал волю слезам, уронив голову ей на колени. Георг же обнимал рыдающую жену, уткнувшись ей лицом в плечо. Василий стоял в дверях, держась за ушибленную щёку, не в силах сказать, что нужно отправиться кому-то из родственников, чтобы подтвердить смерть молодых людей и забрать их тела для похорон. Через несколько минут вперёд выступила Ирина Фёдоровна, кое-как собравшись с силами, она утёрла слёзы и выпрямившись, сказала дрожащим голосом: - Пойду я. Николай, - обратилась она к мужу. - останься, пожалуйста, с остальными. Им сейчас необходима поддержка. - Конечно, душа моя. Ты справишься? - Да. Я не смогла уберечь Софушку, так пусть мне это будет наказанием. - мрачно ответила графиня и, накинув плащ, отправилась вслед за Василием. Тот помог женщине устроиться в экипаже и сел на место возницы. "Приворот сняли, но сбежать от Андрея она не смогла. А без Анатоля не захотела жить, слишком сильна была её любовь." - поняла Ирина Фёдоровна, размышляя на пути к моргу. - "Господи, прости мою девочку! Не заставляй её мучиться ещё больше! Она сделала это не из-за того, что не ценила Твой дар жизни, а потому что не хотела жить в том мире, где нет её возлюбленного. Всё это только ради любви!" - горячо молилась женщина, пытаясь отмолить грешный поступок племянницы. Ей было тяжело и очень больно, ведь она полюбила Соню, как свою дочь, привязалась к ней всем сердцем, а теперь, когда её не стало, чувство было такое, словно из сердца вырвали кусок. Приехав к моргу, графиня приложила к лицу надушенный платок: из-за специфического запаха сиего помещения нормально дышать не представлялось возможным. Доктор, патолоанатом провёл госпожу в холодную комнату, где на деревянных кушетках, прикрытые белыми простынями, лежали два тела, которые он уже успел исследовать. В принципе, с причиной смерти всё было понятно: огнестрельное ранение, у обоих травма головного мозга, несовместимая с жизнью. Так патологоанатом и сообщил Ирине Фёдоровне, спокойно и бесстрастно, на то он и доктор, чтобы говорить такие вещи. За годы работы он видел много смертей и они, как бы кощунственно это ни звучало, не вызывали у него сильных эмоций. Объяснив причину смерти, мужчина деликатно вышел, оставив графиню наедине с её горем. Приоткрыв первую простыню, женщина испуганно ахнула и отвернулась, увидев зияющую дыру в виске девушки. Через пару минут, всё же собравшись с духом, снова повернулась к ней и осторожно прикоснулась к коже, на ощупь та была холодна и тверда, как мрамор. Именно тогда до сознания Ирины Фёдоровны дошло, что её племянницы действительно больше нет в живых, и скоро всей семье придётся попрощаться с ней навсегда и уложить глубоко в сырую землю. Горький плач, как призрак, разнёсся по привыкшему к тишине моргу, ведь обычно сюда люди приходили, смирившись с гибелью своих близких. Услышав его, стоя под дверью, доктор вздрогнул: пусть он и давно в своей профессии, всё же он не до конца очерствел. - Прости меня, Сонечка... Я так хотела спасти тебя, но не успела. Прости, прости... - дрожащим от слёз голосом шептала женщина, судорожно сжимая пальцами холодное запястье и не замечая смутный женский силуэт рядом с собой. Он приблизился к телу Анатоля и мягко дотронулся до его щеки ладонью, а в тусклых, раньше бывших яркими и полными жизни, глазах даже после смерти виднелась любовь и ласка. "Похоже, любовь моя, мы не сможем свидеться, пока моя душа не успокоится. И чувствую, это случится, только если я отомщу за твою гибель и заберу Разумовского с собой." Тем временем, доктор зашёл в комнату и вежливо поинтересовался: - Ваше Сиятельство, подтверждаете ли вы, что это ваша племянница и её жених? Кивнув, женщина сказала, ласково приглаживая волосы Анатоля: - Можно их уже забрать? Не хочу, чтобы они лежали здесь, пусть побудут дома. - Разумеется, Ваше Сиятельство. Я составлю свидетельство о смерти и после отнесу его полицмейстерам. - Мне неважна эта бюрократия. Позвольте забрать их тела через пару дней и похоронить как подобает, больше мне ничего уже не нужно. - Как вам будет угодно. - почтительно склонившись, ответил патолоанатом и после провёл госпожу обратно к экипажу. И вот ближе к вечеру вместо свадебного кортежа, красивого, украшенного живыми цветами, в дом привезли два гроба, а вслед за ними - два тела. Увидев своих детей, родители сначала отшатнулись от них в ужасе, но после бросились к ним, стеная и рыдая. Прислуга тихо стояла у входа, тоже плача и не смея тревожить хозяев. Но нужно было готовить покойных к захоронению, поэтому, как бы больно и тяжело не было, экономке пришлось напомнить об этом своим господам. Николай Константинович выглядел чуть спокойнее, чем его супруга, поэтому Глафира Васильевна подошла к нему и прошептала: - Ваше Сиятельство, пора начинать подготовку к похоронам. На улице даже по ночам уже тепло, скоро пойдёт запах. Не гоже так оставлять тела! - сокрушаясь, покачала головой она. Граф кивнул, соглашаясь с экономкой, но потом печально посмотрел на убитых горем родителей и, тяжело вздохнув, ответил: - Разве сейчас мы сможем? Они ведь не дадут. - Нам придётся. - настаивала Глафира, пользуясь своим заслуженным авторитетом и уважением у хозяев. - Сами же знаете про законы Божьи: покойных следует хоронить после трёх дней, пока их душам показывают Рай. А пока мы всё подготовим, тела начнут гнить, поэтому надо поторопиться. - Согласен, убедила. - вздохнул Николай Константинович и, подойдя к родителям Софьи и Анатоля, тихо попросил: - Пойдёмте, вам нужно отдохнуть. Мы займёмся подготовкой к похоронам. - Вы нашли подонка, убившего наших детей? - прохрипел надломленным голосом Экберт, исподлобья взглянув на Ростовцевых. Те переглянулись, и Ирина Фёдоровна произнесла дрожащим от гнева голосом: - Это был граф Андрей Кириллович Разумовский. Как сообщил мне секундант Анатоля, именно он застрелил вашего сына во время дуэли. - А Софушка? Почему же она мертва? - прошептала Фредерика, прикоснувшись ладонью к щеке дочери, не в силах сдержать душившие её слёзы. - Софья покончила с собой. Она не смогла выдержать гибели Анатоля и жить без него. - опустив голову, тихо произнесла графиня. - Теперь мы все должны искренне молиться за упокой её души, а иначе суждено ей мучиться здесь за такое прегрешение. - Это по вашей вине наш сын мёртв! - вдруг истерично вскричала мать Анатоля, Грета. Её взгляд, полный злобы, был направлен на Георга и Фредерику. Те ошарашенно уставились на женщину, а Экберт, понимая, что его жена говорит такое из-за сильного горя, попытался утихомирить её, но та лишь сильнее разозлилась и, оттолкнув мужа, крикнула: - Да! Это ваша дочь виновата! Если бы она не крутила шашни с этим Андреем, то всё было бы хорошо и мой сын был бы жив! - Да как вы смеете говорить такое?! - выступил вперёд Георг. - Моя дочь всем сердцем любила Анатоля и никогда бы по своей воле не позволила другому мужчине ухаживать за собой! А вы сейчас порете чушь! - Она покончила с собой! Так сильно Соня любила вашего сына! - добавила Фредерика. - Если бы по-настоящему любила, она бы остановила их! - парировала Грета. - Вот где была Софья, когда началась дуэль? Кто-нибудь знает? - Я знаю. - внезапно раздался взволнованный мужской голос, а через несколько секунд в гостиную зашёл Георгий, секундант Андрея. Все уставились на него, а Грета, подбежав к парню, схватила его за руку и, глядя на него обезумевшими глазами, спросила: - Где она была? Скажи! - Андрей Кириллович приехал с ней и запер в карете. Во время дуэли я видел, как та тряслась и качалась. Вероятно, Софья Георгиевна хотела выбраться, но не сумела вовремя. - услышав его ответ, Гартенберг опустилась на пол, взгляд женщины опустел, а тело осунулось, словно из него выкачали воздух. - А где сейчас твой господин? - спросила Ирина Фёдоровна, помогая баронессе подняться на ноги. - Его арестовали до выяснения обстоятельств. С меня показания взяли, сейчас, скорее всего, уже допрашивают его самого. А вскоре, думаю, состоится суд. Ему грозит каторга в Сибири. - И что ты хочешь? Чтобы мы отозвали свои обвинения? - Нет. Я уже понял, что Андрей Кириллович сам виноват в своих проблемах, так что пусть расхлёбывает их тоже сам. - жёстко ответил Георгий и, поклонившись, добавил: - Генерал-полицмейстер просил передать, чтобы вы завтра прибыли к нему и дали показания. Там же он сообщит вам дату суда. - Мы пойдём. - ответили главы семейств. - Ни к чему женщинам там быть. - Согласен. Тогда, пожалуй, я пойду. - ещё раз поклонившись, Георгий покинул дом. На следующий день после визита Георгия Николай Ростовцев и отцы Софьи и Анатоля прибыли в главное отделение полиции Санкт-Петербурга. Их встретил сам генерал-полицмейстер Алексей Данилович Татищев. Принеся свои соболезнования, мужчина сказал: - Я знаю про ваше дело и лично занимаюсь им. Виновный в убийстве... - Мы знаем, кто это. Нам уже передали ваше сообщение. - твёрдо ответил Николай Константинович. - Проведите нас туда, где мы можем дать показания, и мы уйдём. Нужно готовиться к похоронам, сами понимаете. - Разумеется. - учтиво кивнул Татищев. - Прошу за мной. Пройдя несколько коридоров, тускло освещённых свечами, господа зашли в небольшую комнату, где стояло четыре кресла и стол между ними. Устроившись в них, начался допрос. Вопросы были достаточно стандартны, но , но раздавленным горем людям на них всё равно было трудно отвечать. Наконец, через час их отпустили, и Экберт спросил: - А Разумовский здесь? - Нет, сейчас он под домашним арестом. Через две недели состоится суд. - Почему так долго? Ведь есть же свидетели, кто может подтвердить его непосредственную причастность к убийству моего сына! - внешняя отрешённость барона начала ломаться под напором гнева. Он уже был готов наброситься на полицмейстера, но Николай Константинович остановил его, схватив рукой за плечо. - Простите его, Алексей Данилович. Сами понимаете, горе у человека. - Вам не за что извиняться. Ваша Милость, - обратился Татищев к Гартенбергу. - уверяю вас, преступник будет наказан по всей строгости закона. Он не сможет уйти от ответственности, обещаю. - Надеюсь. - коротко бросил барон и быстрым шагом направился к выходу. После женщины стали готовиться к похоронам. Слуги завешивали зеркала чёрными тканями и зашторивали окна, а матери вместе с двумя слугами отправились в комнату, где лежали тела покойных. Женщинам следовало омыть тела, а после одеть детей в подвенечные одежды: Софью - в нежно-голубое подвенечное платье, а Анатоля - в парадный камзол тёмно-синего цвета. Иконы взирали на женщин с высокого угла, а свечи освещали их, делая лица святых мрачными и суровыми. Перекрестившись, матери приступили к омовению. Руки бережно прикасались к холодной коже, а скорбные слёзы катились по щекам, капая на лица молодых, а с губ доносились молитвы за упокой душ умерших. Когда омовение было закончено, слуги убрали простыни, на которых лежали тела, и воду с тканями, которыми их мыли, тряпки сожгли, воду вылили далеко от дома, а посуду разбили, дабы ничего, связанного с мёртвыми, не осталось в доме. Немного погодя следовало переодеть покойных, но этим уже занимались слуги, потому что Грете и Фредерике стало плохо и они не смогли продолжить ритуал, их отвели в покои и уложили отдыхать. Через час позвали Ирину Фёдоровну, она должна была украсить волосы невесты венком из фиалок и незабудок, символизирующими непорочность и чистоту девушки, а также надеть крестики на шеи усопших. - Всё будет хорошо, мои дорогие. - печально улыбнулась графиня. - Вы сможете встретиться на том свете, ведь мы будем молиться о вас. Все обязательные ритуалы и приготовления заняли целый день, а на следующее утро следовало начинать похороны. Перед этим всю ночь возле гробов должны возноситься молитвы об упокоении. Софья и Анатоль стояли возле своих тел, и юноша сказал, глядя на возлюбленную: - Ты не обязана этого делать. Он всё равно будет наказан, рано или поздно. - Ты не прав, свет мой. - девушка взяла парня за руку и, покачав головой, крепко сжала её. - Нельзя допустить, чтобы он ушёл безнаказанным. - Его обязательно накажут, отправят на каторгу. Пойдём со мной, душа моя! Здесь тебе уже делать нечего! - Прости, но пока я не могу. У меня есть одно незаконченное дело. - Но ведь тебя накажут, и мы не сможем встретиться! Я не хочу оставлять тебя одну! - со слезами на глазах вскричал юноша. - Тебе придётся, Анатоль. Но я обещаю, что мы обязательно встретимся, пусть уже не в этой жизни, но в следующей. Я найду тебя. - Правда? - с надеждой посмотрел на любимую Анатоль. Та кивнула и крепко обняла его, положив голову ему на грудь. - Тогда я обязательно тебя дождусь.Спустя три дня
Андрей лежал на кровати и дремал, нервно вздрагивая. В последнее время он мог делать это только днём, при свете солнца, потому что ночью ему снились кошмары, сплошная сумятица, но было в ней нечто такое, что подсознательно пугало его и не давало нормально заснуть. А ещё постоянный холод, он преследовал его по всему дому, никак не давая согреться. Что Андрей уже только ни делал: и кутался в шубы, и сидел возле камина, и пил спиртное - ничто не помогало. Отец, граф Разумовский, думал, что у сына шалят нервы от предстоящего процесса, поэтому решил поговорить с ним. - Андрей, подойди. - позвал он парня, когда тот проходил мимо его кабинета. - Что-то случилось? - Да, я убил человека! А ещё один покончил с собой из-за этого! - крикнул юноша, не совладав с собой. - Это я и так знаю, без тебя. - раздражённо махнул рукой. - Ты из-за этого нервничаешь? - Решил поиграть в хорошего отца? Или вспомнил, что у тебя есть сын? - горько усмехнулся Андрей, а после вздрогнул от резкого хлопка кулака по столу. - Хватит. - чаша терпения Разумовского - старшего всё-таки переполнилась. - Я и так постоянно покрываю тебя, вытаскиваю из передряг! А ты не выказываешь ни капли уважения и благодарности! Поэтому пусть будет, что суждено. Мне надоели твои выходки. Вон отсюда! - Да пожалуйста! Больно хотелось тебя выслушивать! - крикнул в ответ юноша и убежал в свою комнату. Там по-прежнему было холодно, несмотря на то, что камин горел постоянно и на дворе стояло тепло. Ближе к вечеру, напившись, Андрей задремал прямо в кресле, а сквозь сон почувствовал чей-то пристальный взгляд. На сердце сразу стало тревожно, а по коже пробежали мурашки. Приоткрыв один глаз, он заметил сидящий на кровати женский силуэт в подвенечном платье и с цветочным венком на голове, а через пару секунд раздался голос, сочившийся мрачным предвкушением: - Здравствуй, Андрей Кириллович. Как поживаешь? - Кто ты? Как попала сюда? - гнев на время отодвинул страх. - гнев на время отодвинул страх. Издевательский смех ещё больше разозлил юношу, схватив кочергу, он замахнулся на девушку, намереваясь ударить, но в следующий момент кочерга выпала у него из рук, а губы судорожно прошептали, когда Андрей осознал, кто именно разговаривает с ним: - Соня? Но как? Ты же мертва... - А вы проницательны, молодой человек. - усмехнулась девушка. - Вам понравились сны? Я старалась. - самодовольно продолжила она. - А холод? Ещё не надоел? - Господи, мне это всё кажется! Тебя здесь нет! Тебя здесь нет! Это мой пьяный бред! - как молитву, стал повторять Разумовский, страх всё же вернулся, наполняя разум и сердце юноши. Улыбнувшись, Соня подошла к графу и, встав рядом с ним, прошептала ему на ухо: - Я здесь, Ваше Сиятельство. И я не успокоюсь, пока не заберу тебя с собой. - а после неожиданно раздался громкий злорадный смех, отчего у юноши чуть сердце в пятки не ушло. - Что ты хочешь от меня? - прошептал он, пребывая на грани обморока и обливаясь холодным потом. - Чтобы ты страдал как я, когда ты наслал на меня приворот, когда держал у себя, а потом ещё и снасильничал! - яростно вскричала девушка, обойдя его и посмотрев в лицо. - Анатоль убеждал меня, что ты хороший, что мне просто нужно время, чтобы принять тебя, но я всегда знала, что ты с гнильцой! Раньше я просто недолюбливала тебя, но сейчас ненавижу! И не думай, что смерть остановит меня. - ухмыльнулась Соня. - Ты не отделаешься каторгой, тебя ждёт наказание похуже. - Что может быть хуже мороза и тяжёлого труда? - дрожа от холода, исходящего от Софьи, прошептал Разумовский. И усмешка, в следующее мгновенье появившаяся на её лице, совсем ему не понравилась. - Не волнуйся, я что-нибудь придумаю. А теперь до встречи, Ваше Сиятельство. - сделав книксен, призрак девушки исчез, оставив после себя тонкий аромат фиалок. Организм Андрея не выдержал напряжения из-за страха, и через несколько секунд после исчезновения Сони юноша потерял сознание, рухнув прямо на пол возле камина. На следующее утро экономка пошла в комнату господина, дабы позвать его на завтрак, но так и не дождавшись ответа, открыла дверь запасным ключом. В следующую секунду женщина увидела Андрея, лежащего на полу возле потухшего камина. Его тело дрожало словно от холода, хотя в комнате было тепло, а в глазах виднелся страх, причём не просто испуг, а именно животный страх, что возникает в момент угрозы жизни. Экономка подбежала к Разумовскому и, кое-как подняв его, усадила на пол и заботливо накинула на его плечи тёплую шаль. - Андрей Кириллович, что случилось? Вам плохо? - Я видел неупокоенную душу, она говорила со мной и угрожала, что накажет меня! - со слезами на глазах ответил Андрей, от всей души надеясь, что Пелагея Михайловна поверит ему. Женщина хорошо знала парня, ведь служила в этом доме ещё с его малолетства, поэтому быстро поняла, что он говорит правду. К тому же, она была очень религиозной, и сразу догадалась, в чём причина появления призрака. - Андрей Кириллович, вам нужно раскаяться и попросить прощения у духа, но сделать это нужно искренне, от всей души. Иначе ничего не получится. - Она не простит меня. - обречённо прошептал Разумовский, уставившись пустым взглядом на стену. - Я причинил ей слишком сильную боль. - Что вы уже успели натворить? - встревоженно, сердцем предчувствуя плохое, спросила Пелагея. Юноша, повернув к ней голову, ответил: - Много чего. Влюбился в девушку лучшего друга, не сумев добиться её расположения, сделал приворот, а когда она пришла, снасильничал над ней. После дуэль, убийство друга и её самоубийство. - Господи, да как же вы так... - схватившись за голову, прошептала женщина. - Это её призрак вам видится? - спустя несколько секунд догадалась она. - Да. И теперь я знаю, что Соня унесёт меня за собой. Она сама так сказала. - закутавшись поплотнее в шаль, юноша встал с пола и, подсобив Пелагее Михайловне, поплёлся в столовую. А она осталась в его комнате и, встав у икон, принялась молиться, умоляя святых защитить Андрея, но те не желали прислушиваться к её мольбам, пусть даже и искренним, ибо натворил он слишком много плохого и должен понести наказание, совместимое с преступлением. И с того дня каждый день Андрей проводил в мучительном ожидании вечера, когда призрак Сони приходил к нему и, устроившись в кресле напротив, начинал разговаривать с ним. Уже несколько раз юноша звал к себе в комнату экономку, служанок, даже отца, чтобы они убедились, что он говорит правду, что не сошёл с ума. Лишь Пелагея Михайловна верила ему, но и она ничем не могла помочь, ведь ни молитвы, ни просьбы простить его не помогали от слова совсем: Софья лишь усмехалась и продолжала злорадно усмехаться, когда видела нового человека в комнате своей жертвы. - Ты не сможешь доказать им, что я здесь. Они не увидят меня. - каждый раз говорила она, стоя у Андрея за спиной. - Ну что ты хочешь, чтобы я сделал?! Я уже раскаялся за свои преступления, просил прощения, молился за упокой твоей души! Что ещё нужно?! - в отчаянии кричал на девушку, а та лишь качала головой и отвечала: - Не отделаешься ты от меня так просто, и пока не намучаешься хорошенько, я не оставлю тебя в покое. К тому же, ты сам виноват в своих страданиях, я ведь каждый раз об этом говорю. Не лез бы в нашу с Анатолем жизнь, всё было бы хорошо. А теперь уж поздно. - А если я покончу с собой, ты успокоишься? - с некой надеждой спросил юноша, в глубине души понимая, что это вряд ли сможет помочь. Всё зависит от её воли. - А сумеешь ли? Ты же трус, Андрей Кириллович. Пока не будешь доведён до предела, не сделаешь ведь. - А я уже всё, не могу больше. Ты доконала меня! - Ошибаешься, граф. - протянула Соня. - Пока есть тот, кто верит тебе, ты будешь держаться ради него. И я точно знаю, что у тебя есть такой человек. - Не трогай её! Она тебе ничего плохого не сделала! - в панике вскричал Разумовский, а Соня улыбнулась и сказала: - Значит, в тебе ещё есть что-то доброе. Жаль, что оно не проявилось раньше, а лишь сейчас. - тяжело вздохнула она. - Ну ладно, время ещё есть. Сколько там до суда осталось? - Три дня. - обречённо выдохнул граф. - Прекрасно. Я ещё успею. - хлопнув в ладоши, с предвкушением ответила Софья. - Что успеешь? - со страхом, давно поселившимся в его голосе, уточнил Андрей. - Помучить тебя. А спустя три дня настал день суда, пока что земного, и туда пришлось прийти всем, кто был связан с Софьей и Анатолем. Самого виновника "торжества" привели под руки, он был измотан постоянным холодом, страхом, отчаянием, неверием близких в его рассказы о призраке и ночными кошмарами, что обрели вполне внятные образы. Андрей не поднимал взгляда на родных Сони, ведь чувствовал их ненависть и желание расправиться с ним прямо здесь и сейчас. Когда оглашали приговор, юноша ощутил присутствие покойной рядом, она сидела на одной лавке с ним и с упоением слушала речь судьи. - Сием решением я приговариваю Андрея Кирилловича Разумовского к срочной ссылке на Нерчинскую каторгу сроком на 15 лет. - Вот и замечательно. Теперь ты точно никуда не денешься. - торжествующе заключила Соня, наблюдая за радостью родных и за гневом Разумовского-старшего, не желающего признавать приговор. - Ты и сейчас от меня не отстанешь? - Разумеется, нет, вот когда помрёшь, тогда да. И покончить с собой я тебе не позволю, даже не мечтай об этом.Спустя пять лет
Как же сложилась жизнь остальных героев? Все родные Софьи и Анатоля смогли выдержать тяжесть пережитого горя, но никто уже не смог жить так же спокойно, как раньше. Из-за того, что Соня покончила с собой, её не смогли отпеть и похоронить рядом с Анатолем, но это не помешало родственникам поминать девушку, навещать её на кладбище и вспоминать самыми добрыми словами. За то время, что три семьи были вместе, они стали очень дружны и, когда пришло время Винценбургам и Гартенбергам покидать Петербург, они всё-таки решили остаться здесь навсегда. Узнав о гибели пары, императрица поручила построить большое поместье, чтобы оба семейства смогли нормально жить, а также местные жители говорили, что на могилах молодых каждую весну расцветали лиловые и белые примулы, любимые цветы императрицы. Что же касается Разумовского, то его судьба оказалась совсем незавидной. Психика, и так подорванная из-за постоянного присутствия Сони рядом, совсем сломалась от тяжёлой физической работы и морозов. Лишённый титулов, он оказался не нужным дворянскому обществу, а в помощи и поддержке ему все отказывали, ведь каторжане боялись его припадков. По вечерам юноша, внешне постаревший лет на десять, сидел, закутавшись в шинель, - единственное, что ему разрешили взять с собой, - и смотрел на небо, а в голове звучал зловещий голос Сони: - Скоро, Андрей Кириллович, скоро... - предсказание девушки вскоре действительно сбылось: организм не выдержал постоянной тяжёлой работы, голода и холода, и через пять лет после прибытия на каторгу тёмной морозной ночью юноша скончался. Поговаривают, что на рассвете каторжане, обнаружившие его тело, возле него заметили девушку в подвенечном платье. Она весело смеялась, глядя на умершего, а после развернулась и побежала вдаль, к молодому человеку, что протягивал к ней руки. Попав в его объятия, она в последний раз посмотрела на удивлённых людей и, улыбнувшись, растворилась вместе с возлюбленным в утренних лучах солнца. И где-то в заснеженных далях Сибири до сих пор рассказывают о этом случае. А уж правда это или просто легенда, остаётся лишь гадать...