Забота

      Жизнь в Пристани Лотоса текла в своем мирском темпе. Казалось, что само время зависит от нежного цвета цветков, легко покачивающихся на водной глади. Легкий ветерок гулял по тихому озеру, окруженному утренней дымкой.       Ничто не могло разбавить тишину утреннего тихого места.       Почти ничто.       За это понятие выходил лишь единственный шебутной молодой юноша, чей длинный хвост извивался из стороны в сторону, совсем не похожий на плавные движения цветов лотоса на воде. Эхом по озеру и деревянной конструкции пристани разносились громкие шаги, а позади юноши раздавались гневные возгласы в его сторону, что нисколько юношу не волновало, от Госпожи Пристани Лотоса.       Никто давно не обращал на это внимание, слишком привыкшие к этому.       Веселый смех задорного юноши, который не переставал улыбаться и гневные восклицания казались неотъемлемой частью жизни здесь.       Госпожа Юй всегда говорила, что от него сплошные проблемы. Он просто напросто был одной большой проблемой в ее жизни и смиряться с этим, она была явно не намерена. Учителя, названый брат — все они думали об одном и том же, шум, который он доставлял, по его собственному мнению, лишь разбавлял мирскую жизнь, он никогда не видел ничего плохого в том, чтобы показывать свои истинные чувства, не прятать их за формальностью и тем более за гримасой, которую Цзян Чэн просто отказывался снимать хотя бы на время!       В очередной раз, пробегая между озерами по дощатому причалу и останавливаясь около излюбленного им еще в детстве месте, он не может перестать любоваться ростками лотосов, уединенное место укрытое огромной ивой на которую он когда-то залез, чтобы скрыться от предполагаемых собак. Сама мысль о них вызывает мурашки по коже, но Вэй Ин не придает этому значения, просто пробегая взглядом по знакомым с детства пейзажам.       Чтобы ни говорила Мадам Юй, Цзян Чэн и их учителя. Он не был легкомысленным. У него было достаточно сил, чтобы отстоять свою репутацию и защитить важных для него людей. Иногда, конечно, бывали ситуации, когда ему нужна была помощь от его милого шиди, но вспоминать об этом не хотелось, вместо этого он замалчивал о таких случаях, да продолжал дурачиться.       Его сила однажды все же оставила его, неожиданно, словно открывшийся в огромном водохранилище клапан. Вся сила стремительно вытекала из него и опустошение, которое ему тогда довелось испытать, заставляло его вспомнить бродячую жизнь, когда никакой добрый дядя Цзян еще не нашел его, а сам он шаромыжничал на улицах, надеясь хоть как-то прокормиться найденными объедками.       Это произошло, когда зима укутала своим белым одеянием Пристань Лотоса, заставив застыть в одиноком молчание водную гладь, а цветы замереть в льдинах, и все бы это выглядело красиво, не будь тогда жутких морозов. Зима в Юньмэн приходила редко, обычное понятие зимы в других Орденах значительно отличалось от зимы в Ордене Цзян, несмотря на заморозки на Пристани Лотоса было достаточно тепло, чтобы адепты продолжали охотиться на водных гулей, и только северный ветер гулял по деревянным пристаням и задувал под одежду, заставляя укрываться в ближайшем здании.       Тогда они вместе с Цзян Чэном и еще несколькими учениками направились прямиком в глубь леса, по словам жителей там завелась сильная темная тварь, которая нападала на мирных жителей и не давала им ходить в лес, чтобы добыть нужных дров для поддерживания очага в их домах. Пока они шли в продолжающем углубляться лесу, не обошлось без препирательств между ним и Цзян Чэном. Их шиди и шемей пытались остановить спор, но все было бестолку, пока громкий рев не прозвучал в самом сердце леса.       Они зашли уже достаточно далеко от прежнего предполагаемого места их Ночной Охоты, где-то вдалеке кое-где проблескивали огоньки деревень, но это было огромное расстояние для обычных людей, и никто из них не верил, что кто-то из жителей деревни мог зайти так далеко, чтобы просто прогуляться или найти необходимые для очага дрова. И все-таки тварь была именно здесь.       Ощущать внутри себя буквальное растворение энергии не самое приятное дело, с которым Усянь предпочитал больше никогда в своей жизни не сталкиваться. Он не был мазохистом. Собственно, все началось как раз-таки от этой темной твари, которая напоминала жабу, причем взращенную будто самим Первосвященством. Стоило этой мысли проскользнуть в его голове, он не смог сдержать тихого смешка, получив в свою сторону хмурый взгляд, красноречивее любого произнесенного Цзян Чэном ругательства.       Эта жабоподобная тварь оказалась не так проста, как можно было подумать на первый взгляд. Ее прыжки заставляли землю трястись, а также от нее не очень то и приятно по сторонам разносились волнами темная энергия. В добавок ко всему этому, стоило им двоим перегруппироваться, чтобы отвлечь внимание от поверженных шиди и шимей, как жаба решила воспользоваться новой тактикой боя, а именно, начать плеваться самым настоящим жабьим жиром, и все бы ничего, если бы этот самый жир не оказывал дурное влияние на Золотое Ядро.        Вэй Усянь не простил бы себе, если бы допустил, что с Цзян Чэном или кем другим что-то случилось, именно поэтому, когда он заметил, что что-то темное летит прямо на стоящего спиной наследника, тут же преградил твари путь.Стоило темной бесформенной жижи попасть на него, он с удивлением осознал, что ничего не почувствовал. Быстро прийдя в себя после атаки, он быстро скомандовал раненым и самому Цзян Чэну как можно быстрее убираться подальше от твари. У них было недостаточно опыта для сражения, стоило послать сигнал и перегруппироваться, чтобы не пострадать еще больше.       Но не все действия можно просчитать заранее...       Как только они прибыли в гостиницу эффект попавшего на кожу яда начало действовать, от небольшого покраснения на коже, быстро преобразившись в настоящий уродливый шрам, с места ранения кожа словно разъедалась под его воздействием, вызывая самую настоящую агонию. Перед глазами начинало все сильнее плыть, а мысли становились все более пространственными, Вэй Ин все никак не мог сфокусироваться на чем-то одном. Это заметил Цзян Чэн. Не желая тратить драгоценные минуты, он тут же отвел шисюна в отдельную комнату, послав остальных, кто был не сильно ранен за ближайшим лекарем, чтобы тот мог осмотреть ранение. Когда как сам Вэй Ин уже едва прибывал в сознании, покоясь на единственной в комнате кровати. В комнату совсем скоро появился пожилой на вид мужчина с седяной в темных волосах, его пронзительный взгляд серых глаз быстро остановился на пострадавшем, и он, не задавая лишних вопросов, присел около кровати, тут же прощупывая ранение, которое выглядело просто ужасно. Вэй Ин пару раз дернулся и зашипел, когда было особенно больно. На некоторое время в комнате с тремя людьми повисло напряженное молчание, которое было прервано никогда не умеющем достаточно времени ждать наследником Юньмэна. - Он в порядке? - его голос звучал испуганно. Лекарь бросил на него короткий взгляд, тут же вернувшись к своей работе.       После чего тяжело вздохнул и произнес: - Это сильный яд. Вам не повезло натолкнуться на темную тварь накапливающую темную энергию для отравления своих жертв. - его голос звучал хрипло. - С его Золотым Ядром все будет в порядке? - снова спросил Цзян Чэн, сильнее хмурясь, боясь услышать отрицательный ответ со стороны лекаря.       Покачав головой, лекарь так и не стал отвечать на поставленный вопрос. Не желая придавать юноши бесполезную надежду, которая в любую секунду может быть разрушена. Вместо этого он произнес: - Тебе надо как можно быстрее доставить его в Орден, у вас есть куда более опытные в этом деле целители, - после чего он встал, направляясь к двери, уже собираясь выйти, он неожиданно остановился и, не смотря на молодого главу, дополнил свой вердикт: - ему нужно отдохнуть пару часов, после чего немедленно отправьте сообщение о произошедшим с вами на Ночной охоте. - после чего в самом деле вышел из комнаты, оставляя растерянного и напуганного Цзян Чэна совершенно одного.       Сообщение было немедленно послано с помощью одного из учеников Цзян прямиком в Пристань Лотоса. Дожидаться, пока отец ответит, Цзян Чэн не стал и по совету лекаря подождал около палочки благовония, после чего как можно осторожнее обработал ранение так, чтобы рука Усяня не пострадала от полета на мече еще больше. Когда все было готово, чтобы ни беспрепятственно могли вернуться в Орден, Ваньин закинул шисюна себе на спину, придерживая руками, чтобы тот не сполз во время полета. Сильнейшее отчаяние и тревога заставляли сердце бешено биться в груди, а воздух срываться. Он чувствовал, как задыхается от волнения за бестолкового брата.       Только когда они прибыли на Пристань, а шисюна утащили несколько подоспевших как раз вовремя лекарей, он смог выдохнуть со спокойствием. Обещание, что он обязательно встряхнет нерадивого шисюна после его выздоровления всплыло в голове неожиданно, но сама мысль придала ему настроя вбить в голову этого балбеса о важности сохранения собственной жизни.