Забота

      Летняя теплая погода, легкий ветерок и редкие облака на чистом, голубом небе. Это была прекрасная погода для легкой прогулки.       Им двоим некуда было торопиться.       Двое заклинателей в разной одежде: женщина в белой с серым ханьфу и мужчина в черном-лиловом одеянии, с позвякивающим на боку колокольчиком - так похожим на изделие мастеров Юньмэна. На боку у обоих висели мечи, массивные, отливаемые прекрасным серебром на свету. Пара неспешно шла по какому-то выдуманному маршруту, не имея точной цели.       Женщина, не старше сорока лет, выглядела задумчивой. Ее белые одеяния развевались от порывов ветра, а сама она, продолжая идти, смотрела куда-то вперед, ее глаза цвета мягкого серого цвета отдавали задумчивой дымкой. Рядом с ней таким же неспешным шагом шел и ее спутник, но его черные одежды едва шевелились, он упрямо не смотрел по сторонам, а на лице застыла легкая, едва отличимая от простого сжатия губ, улыбка. Его темно-серые, почти черные, глаза смотрели на женщину около него, но он не решался завести разговор, словно ожидая чего-то.       Они просто шли по пути, не надеясь кого-либо встретить. Им не хотелось в такую погоду выполнять поручения от сельчан или прогонять очередного демона. Хотелось просто провести свое время на каком-нибудь берегу реки, а лучше озера, покормить местных птиц и полюбоваться природой вокруг.       Из ордена они ушли давно и все это время путешествовали вместе, поддерживая друг друга и изучая личности. Они научились взаимодействовать и вскоре привыкли полагаться на своего партнера. Это стало просто жизненно необходимо – находиться рядом. Сейчас это звучит слишком приторно, странно, если бы кто услышал, высмеял и, скорее всего, назвал нелестным словом. Но они бы даже ничего не почувствовали – много дураков и завистников нынче, всех и по всем имеющимся пальцам не пересчитать.       С тех пор как они покинули Орден и пустились в собственное путешествие, прошло не менее двух лет, а может, даже больше. Они повидали многое, всего и не перечислить, да и не все всплывет в памяти. Однажды их стало трое: на свет появился мальчик Вэй Ин, любознательный светлый ребенок, наполненный нескончаемым источником веселья и озорства.       Сразу с первых годов его жизни стало ясно, от кого он приобрел черты характера. Цансэ не могла нарадоваться успехам своего мальчика, даже самым незначительным, она просто любила его, как мать любит собственного ребенка, и ей было абсолютно не важно: гений ли тот или самый обычный ребенок. Для нее он был любим просто будучи самим собой. Чанцзэ разделял любовь к своему сыну. Цансэ частенько видела, как во время прогулок по рынку, когда маленький Вэй Ин останавливался около палатки со вкусностями и не просил ничего, Чанцзэ часто не мог удержаться и покупал ему что-нибудь сладкое. Вид их счастливого сына вызывал в них обоих неистовое желание все время радовать его, чтобы Вэй Ин никогда в жизни не испытывал огорчения или злости. Конечно, так как они были довольно молоды, им приходилось набираться знаний и опыта, но это не стало большой проблемой.       Оба они были сиротами по разным причинам и никто из них не помнил своих родителей. Единственное, что они помнили – чувство несправедливости и глубокого поедающего чувство одиночества, и основываясь на своих предыдущих эмоциях, они просто следовали своим внутренним ощущениям и поступали так, как считали нужным. Теперь их ребенок был взрослым, у него имелось собственное взрослое имя – Вэй Усянь – и он где-то бродил далеко от родных ему людей. Совсем один, но несомненно любимый и счастливый, ведь они научили ему всему, что знали и что могли дать, чтобы он не пропал. Он был гениальным и сообразительным ребенком, пожалуй, эту черту он приберег для момента взросления, и забрал это от обоих родителей.       Сейчас Вэй Усянь находился где-то далеко в необъятном и таком таинственном мире, где-то вдалеке от Орденов и высокопоставленных людей, которые могли бы обременить его знания и вольную личность.       Цансэ и Чанцзэ были горды за своего ребенка.       Конечно, им, как родителям, хотелось бы хоть еще один раз взглянуть на уже повзрослевшего и окрепшего сына, посмотреть на то, как он изменился, узнать чего смог добиться за эти годы. Но мечта оставалась только мечтой. У них не было возможности даже послать ему письма, ведь где он находился, им было неизвестно.

***

      Не выдержав долгого непривычного молчания, Чанцзэ легко прикоснулся к руке Цансэ, заставляя ту оторваться от бессмысленного разглядывания пути, по которому они шли, и остановиться около раскидистого дерева, в тени которого можно было бы передохнуть и перекусить. Они понимали друг друга без слов, поэтому Цансэ мимолетно улыбнулась мужу и пошла вперед, не заставляя себя расплавлять ханьфу, прямо так садясь в нем на пушистую ярко-зеленую траву. Чанцзэ быстро присоединился к ней, доставая из мешочка цянкунь все необходимое для небольшой трапезы.       – Как думаешь, А-Ин хорошо питается? – внезапно спросила Цансэ и в воздухе на долю секунды повисло молчание, прерываемое лишь негромким пением птиц.       Чанцзэ давно привык к таким внезапным разговорам. И, признаться честно, был даже рад тому, что Цансэ решила заговорить сама.       Он пожал плечами, и уголок его губ поднялся на миллиметр вверх, чего нельзя было бы заметить, если не присмотреться.       – Думаю, что он питается вполне нормально, так, как ты наказывала ему.       Она звонко рассмеялась, а потом откинулась на спину, смотря прямо на зеленую крону дерева над собой, а после замолчала, словно обдумывая сказанное мужем.       – Наверное, он пренебрегает собой ради спасения нуждающихся и путешествия… – она покачала головой и приподнялась на локтях, оценивая реакцию на ее слова у Чанцзэ, который застыл на месте, оставив руку висеть в воздухе, складка на его лбу говорит ей, что он не одобряет таких принципов их сына, и они оба не понимают, как А-Ин дошел до этого.       – Мы не можем знать наверняка, мы давно его не встречали, – все же произносит Чанцзэ, хотя складка на его лбу никуда не пропадает. Теперь и он задумывается о путешествии сына и о его здоровье.       Их размышления прерываются громким шумом ветра, а потом неожиданного громкого удара, словно молния попала в какой-то дом и вызвала небольшое землетрясение.       Они тут же смотрят наверх, инстинктивно пытаясь угадать причину такого внезапного шума, но на небе нет даже облачка, а солнце светит во всю мощь, вызывая лишь неприятное жжение на коже. Они вскакивают и оставляют свои припасы на земле под деревом, это огромная ошибка с их стороны, но если случилось что-то и вправду серьезное, им лучше поспешить назад в деревню, где как раз и произошел мощный взрыв.       Стоило им вернуться, как деревню окутала тьма, сродни с той, которая покрывает мир ночью, только сейчас был день и солнце светило в самом центре неба. Они мгновенно достали свое оружие, боковым зрением отмечая, что в округе нет ни одной живой души. Для того чтобы понять, что произошло, для начала Цансэ и Чанцзэ решили найти источник тьмы, которая не выходила за пределы деревни и оставалась на месте, и при этом не была пропитана темной энергией, будто бы появилась из ниоткуда. Поле зрение было ограничено светившимся талисманом огня, который помогал ориентироваться в пространстве, но если бы на них напала темная тварь, им бы пришлось сражаться в совершенной темноте, а значит, подвергать собственную жизнь огромной опасности.       Они и не заметили, как зашли в самую глубь, даже свет от талисмана словно гас под тяжелой черной дымкой, окутавшей деревню. Голова становилась тяжелой, а глаза так и норовили закрыться. Все это совершенно не помогало сосредоточиться на своей цели. Они не уверены, чем бы это могло закончиться, если бы не натолкнулись на заклинателя, судя по отрывочным фрагментам, такого же бродячего, как и они сами.       – Что вы тут делаете? – стоило им всем троим столкнуться в темноте, громким голосом спросил неизвестный.       – Мы поспешили в деревню как только услышали шум, – объяснил Чанцзэ, держась около своей спутницы.       – Вы тоже проходили мимо? – вновь, но уже не так пылко, прозвучал вопрос.        – Так и есть.       – Отлично, тогда, мы можем разобраться с этим вместе, – он прервался, словно обдумывая что-то, после чего предложил: – Мы могли бы выйти и обговорить план действий, так будет легче выяснить обстоятельства.        Цансэ кивнула головой, но быстро осознав, что в кромешной тьме ничего не увидеть, спохватилась и согласилась на предложенную идею:       – Это разумная мысль.       Так они все втроем направились к предполагаемому выходу из деревни. Стоило им перейти ворота, как троих заклинателей осветило солнечным светом. А когда Цансэ и Чанцзэ остановились и повернулись, их лица вытянулись от изумления и шока: перед ними стоял их подросший и возмужавший сын, его серые яркие глаза расширились от такого же удивления, а губы непроизвольно раскрылись. Вэй Усянь начал судорожно моргать и даже повертел головой со стороны в сторону, думая, что из-за темноты на него напали галлюцинации. На нем был комплект из темных одеяний с красным цветом – привычка, которую он приобрел еще с детства: иметь на себе что-то красное, будь это лента для волос или же небольшая подвеска для одежд. На его поясе висело множество разнообразных мешочков, а из карманов торчало достаточное количество бумаги, судя по всему, запасных талисманов.       – Так это правда?.. – в его голосе послышалась самая настоящая надежда.       – Это правда, А-Ин, – Цансэ почувствовала, как слезы текут по ее лицу, хотя она не была сентиментальной, чтобы расплакаться из-за какой-нибудь мелочи, но эта встреча затронула самую глубокую струну в ее сердце.       – Ты вырос, – рядом с ней Чанцзэ чуть вздрогнул, а потом расплылся в мягкой улыбке, когда раскрыл объятия, и их сын, не задумываясь ни на миг, нырнул в них, радостно вздыхая родной запах отца с матерью.       – Я и подумать не мог, что встречусь с вами… – голос Вэй Ина подвел его, и он легонько задрожал, уткнувшись в плечо отца, с которым был теперь одного роста.       Цансэ также не осталась в стороне и обняла сына со спины, с сожалением осознавая, что А-Ин вырос и перегнал ее в росте, она почувствовала его худую, даже костлявую спину, и не смогла не испустить встревоженный вздох. Сейчас она была слишком рада вновь увидеть сына, но потом… Когда они смогут поговорить без происшествий в проклятой деревне, она обязательно отругает его и научит заботиться о себе лучше. Когда они встретились взглядами, она поняла, что Чанцзэ был полностью с ней согласен.       Но все это потом, после того, как они наверстают упущенное семейное время и путешествия.