Дурное начало

- Как думаешь, шиди, мы сделали правильный выбор? Глаза Вэй Усяня были затуманены думами — вероятно, о судьбоносных выборах и их пугающей необратимости. Сяо Синчэнь вздохнул. Внешне он выглядел как обычно — легкая улыбка никогда не сходила с его уст, на щеках цвел легкий румянец, и в глазах жила почти осязаемая мягкость. А внутренне при общении с шисюном он обычно кричал без остановки. - Ты серьезно хочешь сейчас сказать, что начал сомневаться? — спросил Сяо Синчэнь, так легко, будто они обсуждали поэзию, а не насущные вопросы. И лишь тот, кто знал его с детства, мог бы сказать, что даочжан занервничал. Как, например, задорно ухмыльнувшийся Вэй Усянь. Только он открыл было рот, чтобы что-то сказать, как к ним ворвался взволнованный потный хозяин заведения, где они остановились «попробовать илинские блюда с огоньком». - Молодые господа, почтенные даочжаны, у нас вы найдете лучшие образчики местной кухни! Нужно лишь немного потерпеть! — Он пытался закрыть собой дверной проем, спрятанный за беспорядочными слоями бежевых, розовых, сиреневых занавесок. Сяо Синчэнь с трудом оторвал от них взгляд, чтобы наконец посмотреть на вторгшегося так не вовремя хозяина. Колыхаясь, невесомая ткань за его спиной будто сливалась в единый цвет, которому Сяо Синчэнь не знал названия. - Эй т-… то есть, чего так долго? — Сначала Вэй Усянь, видимо, хотел возмутиться, и вполне справедливо, ведь они сидели без заказанных еды и напитков уже неприлично долго. Но воспитание на горе оставило свой отпечаток даже на неукротимой натуре Вэй Усяня, и он мигом поумерил пыл. А ведь они чуть не начали спорить, какое вино стоило заказать! Именно от этого занятия их и оторвал трактирщик. Вэй Усянь поспешно выбрал «Илинский цветок», посчитав название красивым в своей простоте. Сяо Синчэнь не стал спорить, когда тот заказал на двоих, но был не прочь заодно попробовать что-нибудь еще. В результате Вэй Усянь принялся раздумывать вслух, не ошибся ли он с выбором. А Сяо Синчэнь — вслух с ним не соглашаться, скорее из желания поспорить, чем если бы так и было на самом деле. Они уже вторую неделю странствовали по свету. И это было... удивительно! Мир смертных оказался довольно необычным. Юноши были наслышаны и о мошенниках, и об уличных воришках. Они знали, что люди вне горы — довольно странные создания, еще более несовершенные, чем те из их учителей и наставников на горе, кто всерьез так себя называл. Им рассказывали много нелепых историй. Про свергнутых правителей и бессмысленные войны. Про шелк и нефрит, про солому и рис. Про то, что было на самом деле, и чего никогда не бывало. И везде мир был вполне сносен, не без изъянов, конечно, но в остальном совершенен и прост. Виноваты в своих бедах, реальных и мнимых, во всех историях оказывались сами люди. «Но в них же есть добро?» — всегда уперто спрашивал Сяо Синчэнь, смешно поджав губы. Он делал так в детстве, когда не желал мириться с несправедливостью. С таким же выражением лица он отогнал от дерева, на котором трясся от страха Вэй Усянь, волчонка — собак на горе не держали, но А-Ин каким-то образом умудрился найти нору с диким выводком. «Ты такой взрослый, но боишься этого детеныша?» — удивился Сяо Синчэнь, отбросив в сторону палку и протянув шисюну руку, приглашая спуститься вниз. Тогда Вэй Усянь, как ему и полагалось, вместо того, чтобы нормально спуститься, спрыгнул — и, как от него и ожидалось, сломал ногу. Так что мальчики остались ночевать прямо там, под деревом. А-Чэнь нарвал ягод и принес шисюну воды в большом листке. Когда наутро их нашли учителя — вся гора была их домом, и уходить в лес не было запрещено даже детям, но правда, ненадолго, — они были чумазые, счастливые и спали друг на друге, словно родные братья. От дорогих сердцу воспоминаний Сяо Синчэня вновь оторвал этот самый хозяин заведения. «Почтенный даочжан» все никак не мог понять, было ли место, в котором они оказались, постоялым двором, или закусочной, или таверной? Лестница на второй этаж вела не в съемные комнаты, как было бы в постоялом дворе, а на балкон с видом на шумную улицу, одну из главных в Илине — и, к огромному сожалению Вэй Усяня, там не было свободных мест, даже если подсесть за чужой стол (что, конечно, совершенно невозможно). Однако и за целой стеной из ширм, в тихом уголке, где они сидели сейчас в относительном уединении, ему тоже понравилось — «меньше лишних глаз», сказал он, как будто им есть, что скрывать! Но если это не постоялый двор, где же им ночевать? Тем более, если ужина ждать еще гуй знает сколько. - Не ругайтесь, я всего лишь… человек простой, — взмолился стремительно потеющий «человек». Выглядел он как тот, которому не чужды мирские удовольствия, да и обстановка вокруг располагала к подобным выводам. Путникам посоветовали это место как «лучшую винную лавку во всем Илине». Хоть это и был совсем не весенний дом (туда их тоже зазывали — в основном, сам Вэй Усянь, но к счастью, не всерьез), играющая на томном эрху в главном зале девица, казалось, была не вполне одета. Правда, было и странное. Руки «человека» тряслись, как у заправского пропойцы, но сам он не был похож на того, кто допьется до состояния, когда не сможет даже удержать серебро. Да и вряд ли они с Вэй Усянем, какими бы «почтенными даочжанами» они ни были, могли внушить священный трепет, или даже ужас, человеку вроде типичного хозяина винной лавки (или харчевни? или постоялого двора? гуй бы побрал всю их братию, как сказал бы Вэй Усянь). Никто в здравом уме не будет так неприлично потеть и краснеть прямо при клиентах — а вдруг зараза какая-нибудь, не иначе? - Что-то случилось? — догадался Сяо Синчэнь, приободряюще улыбнувшись трактирщику. И того, конечно, прорвало: - Случилось, как же, конечно, случилось! — запричитал он, рухнув за стол рядом с ними. Сяо Синчэню показалось невежливым отсаживаться, пусть даже незаметно для простого взгляда, а Вэй Усянь и вовсе наклонился поближе — он любил, когда что-то случалось. — Мой младший помощник отправился на рынок в соседнюю деревню. - И не вернулся? — любезно помог закончить историю Сяо Синчэнь. - Тсс, А-Чэнь, дай человеку выговориться, — не вытерпел Вэй Усянь. — Вы продолжайте, продолжайте. Хозяин таверны посмотрел на одного даочжана, затем на другого, и вдруг сказал: - А ведь вы-то мне и нужны. Ну точно же! Вы заклинатели? — с надеждой спросил он. Вэй Усянь хихикнул: - А по нам не видно, кто мы? Может быть, фермеры? Или ткачи? Раз хозяин уже звал их даочжанами, отпираться было бессмысленно, но Сяо Синчэнь решил подыграть, обращаясь к своему шисюну: - Как думаешь, мы похожи на тех, кто целый день работает в полях и возвращается домой к ужину? Он вдруг представил небольшой домик у дороги, скромную обстановку внутри, загорелые плечи и заготовку запасов на зиму. И уголки губ сами собой растянулись в улыбке. - Да и потом, разве для того, чтобы съесть свой ужин и хорошенько напиться, непременно нужно развивать золотое ядро и медитировать по 5 часов кряду? — довольно обидно заметил Вэй Усянь. Переглянувшись, они рассмеялись. По правде сказать, приглашенные ученики великих кланов небось согласились бы с этим жестоким утверждением в голос. Чтобы войти в клан, не будучи родственником, нужно работать как проклятый. По слухам, в противном случае можно было с треском вылететь за дверь или даже попасть в услужение к бывшим товарищам. Не все ученики в итоге становятся заклинателями. А затем нужно еще и сохранить за собой местечко под солнцем. - Не смейтесь надо мной, почтенные даочжаны! — взмолился хозяин трактира. — Я сейчас все расскажу. А ужин и вино за счет заведения! Д-дело вот в чем, — торопливо начал он, будто боясь, что они просто встанут и уйдут, потеряв всякое терпение. Он доверительно наклонился к Вэй Усяню, кажущемуся чуть более открытым к беседе, чем сидящий как подобает Сяо Синчэнь, и громко прошептал: — Во всем Илине не осталось свежего мяса. - Что, совсем? — удивился Сяо Синчэнь. Трактирщик энергично закивал. Кажется, то, что ему удалось завладеть их вниманием, придавало ему сил сродни духовным. Он даже перестал безостановочно потеть, а цвет лица приблизился к обычному румянцу вместо пугающих красных пятен. - Говорят, — заговорщицки зашептал он, и Вэй Усянь фыркнул, опять бросив взгляд на Сяо Синчэня. Все, что у мирян начиналось с «говорят», было полнейшим бредом. По крайней мере, так говорили на горе, — это все могильники на холме. - Кто там похоронен, когда погибли? — деловито принялся за опрос Вэй Усянь. Сяо Синчэнь чуть склонил голову в знак согласия — перед ночной охотой всегда не помешает узнать подробности, чтобы не идти наобум. - При каких обстоятельствах? — подумав с секунду, добавил он следом. Когда люди делятся слухами, они всегда (или почти всегда) знают, что ответить. В основном потому, что уже все узнали от кого-то другого — а затем еще и добавили что-то от себя. Так работают слухи да сплетни, верно? Истории обрастают подробностями, как рыбацкие сети — слабенькими речными гулями. Но хозяин заведения отчего-то выглядел сбитым с толку и отвечать не спешил: - Я как-то запамятовал, что вы не местные. Но разве про Луаньцзан кому-то неизвестно? — Он будто не знал, что им ответить. - То фермерами нас обозвали, теперь вот неучами, а вина так и не подали, — лениво зевнул Вэй Усянь, усмехнувшись Сяо Синчэню. Он потянулся, точно большой кот, разморившийся от тепла, но со стороны могло показаться, будто он собирается встать из-за стола и уйти. Хозяин тут же запаниковал: - Постойте, постойте, я вовсе не это имел в виду! Я сейчас же принесу вам лучшее вино, фермерам такое и не снилось! - Что плохого в том, чтобы быть фермером? — миролюбиво пожал плечами Сяо Синчэнь. Его улыбающееся открытое лицо без тени любой издевки или подвоха делало его идеальным напарником для Вэй Усяня и его порой весьма жестоких шуток. Трактирщик задохнулся от ужаса и вскочил на ноги: - Я был н-неучтив, почтенные даочжаны! Скажите, как мне загладить свою вину? - Неси выпивку и еду, лучшую из того, что есть, пусть даже без мяса, — деловито приказал Вэй Усянь, которому не хотелось сражаться с нечистью на пустой желудок. — Да побыстрее, а не то мы не успеем на ночную охоту, и твоему заведению придется остаться без мяса, пока поблизости не появятся другие такие же смелые да безотказные заклинатели, готовые тебе помочь. Хозяин на радостях тут же побежал исполнять приказ и даже не взял с них денег. Вэй Усянь пошутил, что в чем-то тот похож на прыгающего у высокого порога мертвеца, заприметившего в доме яркую как пламя энергию ян. Сяо Синчэнь не выдержал и прыснул, хотя сравнение, пусть и довольно точное, было не очень-то веселым. Поужинав наконец, они расспросили его еще раз. Место, о котором он упоминал, было древним полем битвы, кладбищем для неприкаянных душ, сосредоточением тысячелетней злобы и все такое прочее. Очистить его не смогли, но обычно оно было запечатано и на деревню почти не влияло. Однако как только скот и телеги из соседних деревень с мясом — в любом его виде, сыром, копченом, соленом — стал пропадать, все тут же вспомнили про Луаньцзан. - Оттуда наверняка вырвался какой-нибудь особо злой мертвец, изголодавшийся за последние пару сотен лет, вот и ворует отборную говядину да свинину, которую мне привозят из… - Вы наверняка правы, — перебил его Вэй Усянь, — мы разберемся, а вы пока идите да отдохните как следует. Он не стал говорить, что мертвецы не едят мертвую плоть, а тем более, домашних животных — им и своей-то будет чересчур. Затем даочжаны, удовлетворенные его подробным рассказом, осушили чашу напоследок и собрались в путь. Вэй Усянь был не очень доволен вечером — в основном, из-за обилия овощей вместо желаемого жаркого — и потому особенно предвкушал предстоящие подвиги. Сяо Синчэню не давала покоя одна малость. Не выдержав, уже у выхода он спросил, склонив голову ближе к шисюну, чтобы не услышал никто из снующих туда-сюда работников: - Как думаешь, как называют подобные места? Вроде не постоялый двор, иначе были бы комнаты, и точно не бордель... Когда Вэй Усянь говорил с хозяином, он тоже назвал заведение, в котором они находились, просто «заведением» — не трактиром и не постоялым двором. Похоже, это было сделано не случайно, потому что он пожал плечами, захватил полупустой сосуд с вином за пазуху и сказал: - Да гуй его знает. ***