Влечение

В этот раз именно Столас опаздывает на их встречу. Лианы азарина опутали выход из оранжереи и не выпускали его, пока он не погладил все 224 бутона. К спальне он направляется в волнительном предвкушении. Их встречи в полнолуние долгие и сладострастные, в то время, как те, что выходят за рамки договора, яркие и непредсказуемы. И Столас так и не смог понять, какие же нравятся ему больше. Пожалуй, что все. Он открывает дверь спальни и едва не спотыкается о Блица, который как раз тянется к дверной ручке. Бес отпрыгивает и поднимает голову. В жёлтых глазах полыхает такая ненависть, что становится не по себе. Столас, уже потянувшийся обнять своего беса, замирает. Дверь спальни за его спиной закрывается. Блиц бросает на неё быстрый взгляд. – Что-то не так? – И ты ещё спрашиваешь? – взрывается Блиц. – А я-то всё понять не мог, как у меня может стоять на твою тощую задницу. И долго ты меня этим поил? Столас в полном замешательстве. Что могло произойти за то время, что Блиц ждал его здесь? В голову закрадывается подозрение. Он поворачивается к бару. Так и есть. Дверь открыта, и на самом краю полки стоит та самая бутыль – подарок Ситри. С предупреждением, которое сам же Столас и написал. – Нет, всё не так, – пытается он оправдаться. – Ты же тогда сам взял эту бутылку, помнишь? Я даже не знал, что у меня есть нечто подобное. – А когда узнал, почему не избавился? Даже записочку оставил. На это у него нет ответа. От всех остальных подарков Ситри он избавился, даже не проверяя их. Он мог бы оправдаться тем, что хотел иметь доказательства вины Стеллы, но это неправда. Он и в самом деле обдумывал использовать содержимое по назначению. – Хотел узнать, откуда она, – лжёт Столас. – Поэтому и предупреждение оставил. – Ты такой… В кои-то веки у Блица не находится слов. Видеть презрение на его лице физически больно. Он имеет право злиться. Столас помнит, в каком сам был гневе, когда выяснил правду. – Что мне сделать, чтобы ты успокоился? – У нас уговор только на полнолуние. Вот и оставь меня в покое. – Блиц пристально смотрит ему в глаза. – Не звони, не пиши, вообще забудь о моём существовании. И не пытайся воздействовать через моих работников. До конца месяца. Это целых три недели. Без возможности даже услышать его голос. Даже представить такое трудно. – Нет, я не могу, – мотает головой Столас. Гнев в глазах Блица сменяется безразличием. Хвост опадает на пол. – Тогда… заткнись и давай уже закончим с этим побыстрее. Он разворачивается к кровати начинает расстёгивать плащ. – Нет, подожди. Я не хочу вот так. Столас берёт его за плечи, чувствуя, как Блица трясёт. – А как? - он вырывается и разворачивается. – Под наркотой? Именно это Твоё Высочество заводит? Блиц вспыльчив и инфантилен, ему нужно время всё обдумать. Сейчас бесполезно пытаться ему что-то объяснить. Три недели, точнее двадцать два дня, это не так и много. – Хорошо, – едва ли не сквозь силу соглашается Столас. – Я не побеспокою тебя до полнолуния. Только обдумай мои слова. Я бы не стал делать ничего против твоей воли. Больше не говоря ни слова, Блиц направляется к двери. Столас вдруг очень чётко осознаёт, что он сейчас уйдёт. На самом деле уйдёт. И не вернётся ещё целых три недели. – Блиц, стой! Голос его звучит властно и громко. Совсем не так, как ему хотелось бы. Бес останавливается, уже взявшись за ручку. Его плечи напряжены, хвост хлещет из стороны в сторону. Можно приказать вернуться. Он подчинится – ведь демонам Гоетии не отказывают. И что дальше? Не будет больше азарта в жёлтых глазах, ярких эмоций и безудержных фантазий, от которых подгибаются колени, а всё тело наутро приятно ноет. Он ведь уже решил, что не станет подчинять и ломать беса. Столас пересекает комнату, берёт злосчастную бутылку и протягивает бесу. – Вот, можешь сделать с ней что хочешь. Другой такой у меня нет. Блиц поворачивается. Окидывает принца подозрительным взглядом, но бутылку всё же забирает. И направляется на балкон. Выдернув пробку, он опрокидывает содержимое в кусты рододендрона. После неудачного знакомства Блица со Стеллой, Столас велел перенести беседку вместе с чайным столиком в другой конец сада, а саму площадку под балконом засадить цветами. «Отвратительно безвкусными» – по словам Стеллы, после чего их количество увеличилось вдвое. Кустарник приподнимает листья и шевелит лепестками, ловя тёмно-красную жидкость. Столас рассеянно отмечает, проверить, как поведут себя цветы через пару дней. Размахнувшись, Блиц запускает бутылку в темноту сада, откуда раздаётся звон разбитого стекла. – Стелла использовала на мне это вино, – в порыве откровенности говорит ему в спину Столас. – Значит, вы друг друга стоите. Ухватившись за перила, Блиц спрыгивает вниз. А Столас остаётся один.