Magic City

..А ты забудь про боль, ты знаешь все прошло. Я сохранил любовь, осталось сохранить одно: Спасти нас от себя, я не могу любить один. Я не могу терять тебя. Мир против нас непобедим.

На балконе становится холодно, заледеневшие пальцы быстро схватывает дрожью. Сигарета пару раз чуть не падает на пол, но Кирилл вовремя ловит ее, зажимает губами. Какая она по счету он не знает даже, давно уже не курил, а теперь пачка улетает за день. В квартире, которую он снимал уже больше недели, было тепло, но возвращаться туда почему-то не хотелось. Кирилл пытался воспринимать это, как что-то в порядке вещей. Он съехал из родительского дома, он теперь самостоятельный человек, он давно самостоятельный, и так же давно одинокий. В этом и вся проблема, он понимал. Дима говорил, что это правильное решение, что пока он будет цепляться за прошлое, оно его никогда не отпустит. Кирилл противоречил сам себе, он был одним гребаным противоречием. Дима говорил, что все его проблемы идут из его собственной головы, он сам их себе накрутил, и решить их можно было гораздо проще, гораздо раньше, он предложил Кириллу обратиться к специалисту, но к психологу Кир не хотел, боялся, что откапает в себе что-то пострашнее, что-то, с чем точно не сможет справиться сам. Сейчас казалось, что получается. Он почти не думал о том, что в пустой съемной квартире в центре Питера он чувствует себя безопаснее, чем в собственном доме, однако то одиночество, что свалилось ему на голову, било под дых. Издевательски нашептывало, что будь у Кирилла хоть кто-то, за кого он сейчас мог бы цепляться, было бы намного легче. Кирилл знал кого его подсознание имело ввиду, и оттого становилось страшнее. Страшно, что он так сильно влип в это, что теперь не представлял, как без последствий выкинуть Лешу Макарова из своей головы. Это казалось невозможным. Первые пару дней после их разговора на набережной Кирилл и правда пытался. Занялся поиском подходящей квартиры, ушел с головой в работу, даже начал книжку читать по «саморазвитию», правда смысла в ней он так и не нашел, а может просто не хотел принимать очевидного. Куча заумных слов, сложенных в не менее вычурные сложные предложения, смысл которых в конечном итоге до боли прост. Истина в первой инстанции, то, что Кирилл и так всю жизнь знал, однако так и не научился применять эти знания в собственной. Понять, что боль неизбежна. Кирилл всю свою жизнь пытался ее избежать, вот что он понял из этой книжки. Боль преследует тебя с самого рождения, с первого глотка воздуха. Боль с тобой на протяжении всего твоего существования, до последнего вздоха. Кирилл понимал, что пытаться избежать или предугадать, когда «бабахнет» - совершенно глупое занятие, однако все это время, с девяти лет, со смерти матери он только и делал, что пытался найти себе «обезболивающее», которое будет действовать наверняка. Однако единственное, к чему он пришел – это деньги. Деньги не приносят боль Кириллу Гречкину, зато могут приносить удовольствие. На них можно купить что угодно, даже любовь, и именно ее Кирилл покупал на протяжении стольких лет, именно ее ему всегда так не хватало, и именно она стала его ахиллесовой пятой. Сейчас, когда все это складывалось в голове в более-менее четкую картинку, было хотя бы понятно с чем ему «работать», с чем разбираться в себе, и как перестать пилить себя за это изо дня в день. Кирилл пытался выдохнуть, расслабиться хоть немного, и позволить себе наконец-то отпустить то, что держало, взглянуть на мир немного с другой, с положительной стороны. Он слишком долгое время был уверен, что все его ненавидят, что все помнят его «ошибки прошлого», и непременно ткнут его в это лицом, если он попытается заявить о себе, как о «другом» человеке, изменившемся, будто Кирилл не имел на это право. Но вот уже две недели его фамилия мелькает в статьях про благотворительность, и еще ни разу на Кирилла не налетели с осуждением или обвинениями в том, что «замолить грешки» у него не получится. Никто, кроме него самого, кажется, не вспоминал об этом. - Прям, блять, королева драмы, - голос Димы прозвучал неожиданно, напугал до чертиков, но Кир сам дал ему ключи. – Я звонил, не смотри на меня так, ты не слышал, - Кир только кивает в ответ, и правда не слышал, и телефон оставил в зале на столике, чтобы лишний раз к нему не тянуться. - Что-то срочное или так, по-дружески заскочил? – Дима жмет плечами, подходит к ограждению, смотрит вниз. Кирилл снял квартиру в старом фонде, но с евроремонтом, с красивым видом на Неву с пятого этажа, но стоит опустить глаза вниз, пройтись взглядом по лесенки старых построек, как все восхищение тонет в унылости и какой-то безысходности окружающих его «скромное» жилище коммуналок. - Узнать хотел. Как ты? – Кир пожимает плечами. - Прихожу в себя после утренней встречи, - Дима улыбается. С утра у них был не самый приятный разговор с поставщиками и инвесторами. Кирилл был ей настолько измотан, что буквально валился с ног к вечеру, до тошноты наслушался, наговорился. - А в остальном? – Кирилл знал о каком «остальном» идет речь, Диме он все-таки рассказал, и до сих пор, если честно, считал, что это было ошибкой, потому что теперь Евстафьев не оставлял его в покое. Проявлял какую-то почти нездоровую заинтересованность. - В остальном не важно, - друг только глаза закатывает, мол вижу. - НЕ важно, или неважно? – с усмешкой уточняет он. Кирилл не хочет отвечать на этот идиотский вопрос, потому что всем итак очевидно. Очевидно, что Кирилл ни хрена не справляется со своим планом «забыть, забить, простить и не вспоминать». Потому что у Кирилла в телефоне фото Леши с базы «мама, найди меня», потому что на фото Лешке едва пятнадцать, он, почему-то, рыжеватый, с усыпанным веснушками лицом, с глупой полуулыбкой и по-детски горящими глазами. Леша маленький и хрупкий, такого Лешу хочется защитить еще больше, забрать и спрятать, как чертово сокровище, и Кириллу страшно думать о том, что все эти чувства до боли неуместно переплетаются с желанием к Леше, которого он знает. Потому что «его» Леша совершенно другой. - Слушай, закроем тему, - Кирилл хочет уйти с балкона, вернуться домой, но Дима внезапно останавливает его. - Стой, мне есть что тебе сказать, насчет пацана твоего, - по его лицу Кирилл отлично понимает, что ничего хорошего сейчас не услышит. – Я знаю кому он должен, - у Кирилла холодеет что-то внутри. - Что? – наверное, это дебильная привычка переспрашивать то, что он итак отлично расслышал, и правда позволяла Кириллу выиграть себе еще пару секунд на то, чтобы все обдумать. По крайней мере так гласили посты в пабликах «Вместе» и прочей херне. Наверное, ему и правда нужны были эти секунды, потому что Кириллу не стоило ожидать ничего хорошего, раз Дима решил прийти сюда, чтобы обговорить это. - Кир, я знаю, что как только скажу тебе все, ты тут же понесешься туда, но я хочу заранее попросить тебя остановиться. Прекратить все это, твой пацан – худший вариант, Кирилл. Я бы очень хотел, чтобы ты это обдумал, - у Кира руки сжимаются в кулаки. Слышать такое о Леше было неприятно, не знать деталей – еще хуже. - Говори, - это неправильно, что он рычит на Диму. Евстафьев явно ничего плохого ему не желал, да и здесь он тоже был потому, что хочет помочь, однако прямо сейчас Кирилл закипает, он чувствует это. - Помнишь Петрова? Женю, - Гречкину очень хочется верить, что мурашки, пробежавшие по коже, всего лишь последствия холода, но оправдаться не может. Конечно он его помнит. - Хочешь сказать? – Дима кивает. Сердце Кирилла грозит отказать прямо сейчас, в эту же чертову секунду, потому что это не просто плохо, это ахуеть как плохо, и у Кирилла в момент опускаются руки. - Я видел его там, в том районе, он передавал им деньги, - Дима звучит сухо, но все-таки немного виновато. У Кирилла в голове сотня мыслей, одна другую пытаются перекричать. - Кто он? – Кирилл тупит, конечно тупит, но это, скорее от неверия. Он мог бы предположить худшее, еще тогда, стоя на набережной предполагал, но то, что сейчас обрушивал на него Дима было в тысячи раз хуже. - Леша твой, Макаров. Я его сразу не узнал, только детскую же фотку видел, но когда Серега про деньги ему затирать стал, то понял, - Кирилл не мог собрать все в кучу, и взгляд, которым смотрел на него Дима ему ой как не нравился. Какой-то подбитый и слегка виноватый. - А ты что там делал? – Евстафьев теряется на мгновение. - Брал товар, - Кирилл злится еще больше. - Ты же сказал, что завязал! – Дима отворачивается от него. Кириллу кажется, что прямо сейчас планета раскручивается до какой-то бешенной скорости, все кружится вокруг него, и единственное, за что он может цепляться взглядом – это виноватый взгляд Димы, опущенный вниз. Киру хочется заорать, снова, как тогда, на Аню, но он не может позволить себе подобного в отношении Димы, потому что надеется, что это все дебильная ошибка. - Я пытался, Кирилл, но все это вообще не так важно! Твой пацан работает на Женю, понимаешь?! Если…если это все для того, чтобы…не знаю! Вдруг Петров пытается выйти на тебя? – у Кира слова Димы в картинку не складываются как не крути. Нет, это точно бред, даже обдумывать не стоит. - Тогда какой толк Макарову было меня отталкивать? Нет, это здесь не при чем, - кажется, что сейчас они оба должны выдохнуть и успокоиться, но напряжение все еще висит в воздухе. Кирилл не понимает к чему Дима ведет. - Он торгует наркотой, Кирилл, и работает на Женю, ты сам говорил, что хуже быть не может, чем с Петровым связываться, - Кирилл и правда такое говорил. Тысячу чертовых раз. И хуже всего даже не то, что сейчас он узнал. Хуже то, что Дима там был. - Ты покупал у него наркоту! Блять! Дима! – в голове шум, становится так плохо, что не вздохнуть не выдохнуть. Все, что сказал ему Дима, как камнем по голове, не осознать. - Кирилл, я взрослый мальчик, я справлюсь. И здесь я лишь только для того, чтобы попросить тебя не лезть в это. Забудь о мальчишке, он тебе не нужен. Я знаю, ты убиваешься, но забудь, ты знаешь, что бывает, когда связываешься с уебками, вроде Петрова, - Кирилл знал. Слишком хорошо помнил. Но он не боялся. - Тогда я был мальчишкой, таким же, как Леша был. Сейчас бы я его уничтожил, так что не смей меня этим пугать, напоминать не смей, - Дима вздыхает только. - Его не так-то просто уничтожить, Кирилл, - они заходят в дом. Кожа тут же покрывается мурашками от резкого контраста, пробивает дрожью. - Я не собираюсь. Я выкуплю мальчишку, мы договоримся, - Кирилл уверен, это возможно. - Это идиотизм! – Дима срывается на крик. У Кирилла в душе что-то закрадывается. Дима все эти две недели допрашивал Кирилла за Лешу. С того момента, как вообще узнал, из-за кого именно убивается друг. Каждый день о нем спрашивал, а сейчас вот сидит и внезапно уговаривает остановится. - Когда ты был у него? – вопрос заставляет Евстафьева дернуться. - Это не важно, - Кирилл снова начинает закипать. - Важно! – сам от себя не ожидает, что так рявкает на него. Дима дергается, отходит на шаг. Кириллу тошно от себя в этот момент, но в то же время он понимает, что другими путями из Евстафьева ничего не вытянет. - Две недели назад, и вчера. Кирилл, я так и работаю на него, с того самого дня, понимаешь? Как нас чуть не закрыли. Но, прежде, чем ты начнешь орать на меня я хочу, чтобы ты меня выслушал! Я делал это ради тебя! – Кириллу кажется, что его оглушили чем-то по голове. Будто кто-то тенью подкрался сзади, чтобы ударить его по затылку. - Что ты…- ноги подкашиваются от того, что он слышит. Он так долго бежал от всего этого, так долго бежал от своего прошлого, но на деле все это время его прошлое тащилось на его хвосте в лице Димы. Вот оно как. - Я объясню! – Киру очень хочется в это верить. Верить в то, что у Димы получится объяснить то, из-за чего он столько лет предавал их обоих, предавал Кирилла, а главное самого себя. – Ты думаешь нас тогда так просто отпустили, Кир? Думаешь так просто выйти из бизнеса? Думаешь, что мы смогли бы легко отделаться? – Кирилл кивает. Именно так он и думал чертовых семь, блять, лет. - Почему ты остался? – Дима выдыхает, тоже опускается на диван. Его руки тоже трясутся, подобно пальцам Кирилла, это не остается незамеченным, и Гречкин машинально достает из-под стола недопитую бутылку джина и пару стаканов. - Мне дали выбор: ты или я. Я выбрал тебя, видел, что ты хотел слезть, хотел слинять, Кирилл. Тебе было что терять, а мне нечего, я хотел защитить тебя, - слова Димы бьют под дых. Горький напиток обжигает горло, скручивается где-то в голодном желудке жгутом. Кириллу кажется, что он снова проваливается в тот год, прямо сейчас, будто летит в бездну. Воспоминания накрывают волной, он был так глуп. Кириллу едва исполнилось семнадцать. Таблетка под языком расслабляет, но не дает покоя. Кирилл чувствует, как что-то внутри него рвется наружу, но упрямо прячет поглубже, затягиваясь горькой сигаретой, пуская по легким дым. Кириллу не весело, но он смеется, громко, истерично почти. - Димас, это тема, понимаешь? Женек норм пацан, мы вытянем, - Кирилл уверен в своей идее на все сто. У Кирилла в рюкзаке почти килограмм «волшебного порошка», в глазах то ли двоится, то ли троится. Парень рядом с ним щупленький, темненький, смотрит в глаза Кирилла, а Гречкин тонет в глубине его синих глаз. Дима ему доверяет. - На прошлой неделе кого-то поймали, ты сам видел, я просто…нужно быть осторожнее, - Кирилл кивает, хлопает его по плечу. - Осторожность – мое второе имя, - усмехается он. Кирилл врет, потому что Кирилл придурок. Потому что у Кирилла шило в жопе и желание кому-то что-то доказать. Желание влезть поглубже, в самое дерьмо и оттуда помахать папочке ручкой. Возможно это протест, но Кирилл об этом не задумывается. Он кидает рюкзак за сиденье ламбы, плюхается на водительское место и ждет, пока Дима займет свое законное рядом, по правую руку так сказать. Дима – его правая рука. Лучший друг чуть ли не с пеленок, с первого класса. Дима классный, Дима ему доверяет и как-то совсем по-детски, наверное, «заглядывает в рот». Все, что говорит Кирилла, для него почти аксиома. Кирилл не думает о Диме, когда подписывается на все это. Это он притащил их тогда в клуб, это он познакомил Диму с Женей, с монополистом наркоторговли в их проклятом городке. Женя высокий и статный, у Кира от одного взгляда на Петрова мурашки по коже бегут, оттого и интереснее, чем страшнее. Кирилл с легкостью соглашается на его предложения, игнорируя опасения друга. Дима соглашается постфактум, потому что Кирилл не оставляет ему выбора. Все идет не по плану еще в тот момент, когда они подъезжают к месту встречи. Кирилл уверен, что дело и гроша выделенного не стоит. Просто отдать товар чуваку, который потом эту дурь будет в клубах толкать, ничего необычного, ничего, из-за чего стоило бы переживать, но опасность ощущается как-то остро. - Давай ка товар здесь пока полежит, сначала мужика этого найдем, - Дима смотрит на Кирилла с удивлением, но кивает, соглашается. Кирилл на всякий случай проталкивает рюкзак поглубже. - Думаешь что-то может пойти не так? – Кирилл молчит. Он весь день затирал о том, что ничего страшного случиться не может, но сейчас все внутри него буквально кричит о том, что что-то здесь не так. Они вылезают из машины, Кирилл специально оставляет ее подальше. Быстро прошмыгивают по улице, в тот самый закуток, куда и договаривались. Никого нет. Кирилл оглядывается вокруг себя, пусто. Либо чувак опаздывает, либо не зря переживали. И уж лучше бы первое, думает Кирилл, но не успевает он закончить свою мысль, как прямо за ними во двор заворачивает парочка полицейских. - Ой, ребят, а что это вы тут делаете, а? – Кирилл машинально закрывает собой Диму, но тут вылезает вперед, привычно становясь по правое плечо. - Гуляем, а что? Нельзя? – Гречкину страшно, конечно страшно, но он себя ничем не выдает, цепляя привычную маску надменного придурка. Товара с ними нет, им нечего переживать. - Гуляете? А может ждете кого? – до Гречкина быстро доходит. Подстава. - Разве что чувак с гандонами, не знаете где здесь поблизости аптека? Мы с моим другом хотели повеселиться, ну…знаете, - Кирилл подмигивает мужчинам и резко подтягивает Диму к себе. Это вводит всех в ступор. - Пацан, ты мне зубы не заговаривай. Карманы выворачивайте, - Кирилл усмехается. Он подходит первым, нарочно медленно выкладывает на землю содержимое карманов. Ключи от машины и две пачки сигарет. - Вы же в курсе, что это незаконно, да? Об этом узнает мой отец и вам пизда, - Кирилл жаждет этого. Как только он сможет позвонить, как только он доберется до телефона – он уничтожит этих уродов. - Ты меня не пугай, пиздюк, я знаю тебя и зачем ты здесь тоже знаю. Сумка где? – Дима смотрит на Кира с испугом, но Гречкин только кивает ему, мол не переживай. - Ты дебил, дядь? Какая сумка? Я тебе говорю, мы потрахаться сюда пришли, - мент сам начинает обыскивать вещи Кирилла, второй переключается на Диму. Естественно они ничего не находят. - Тачка ваша где? – Кирилл пожимает плечами. - Мы без нее, дядь, но если будет интересно ее обыскать, то жду завтра, с разрешением на обыск, - Кирилл стряхивает с себя руки мужчины и оттягивает Диму от второго. – И с объяснительной какого хуя вы обыскиваете несовершеннолетних без свидетелей, без опекунов и родителей, - все это похоже на глупую детскую перепалку. Но Кирилл рад, что додумался не брать товар. Рад, что кинул тачку подальше. - После того, как мы выбрались, как вернули Жене товар, и ты послал его нахуй, он нашел меня. Его ребята притащили меня к себе, - внезапно продолжает Дима, выдергивая Кирилла из воспоминаний. - Какого черта ты не сказал мне раньше?! – Дима лишь головой качает. - Он запретил. Он сказал, что ты все испортишь, полезешь и им придется убить тебя, а я этого не хотел, Кирилл, я не мог тебя потерять! – Киру кажется, что кто-то из них явно сошел с ума. И сейчас он не уверен в адекватности друга. - Ты издеваешься? Как бы он это провернул?! Дима, очнись! Ты хоть…черт! Ты понимаешь, что он не тронул бы меня?! Я, блять, все еще сын гребаного Гречкина, понимаешь?! Ему не нужны были бы такие враги, Дима, он бы меня не тронул! – Евстафьев дергается, как от удара. Его уже не на шутку трясет. - Я тогда не думал об этом. Тогда мной руководил страх, Кирилл, я..я был влюблен в тебя. По уши, блять, влюблен! Я был готов на что угодно, лишь бы спасти тебя, - Кирилла снова будто бьют под дых. Будто глаза внезапно открываются. Он ведь и не думал об этом никогда на самом деле. И сейчас, вспоминая все их годы дружбы, внезапно понимал – Дима не врет. - Дима…- друг прерывает его, вскинув ладонь. - Не надо! Я знаю, знаю, что ты этого не знал, не замечал. Знаю, что ты вообще был на это неспособен, Кирилл, и оттого мне сейчас так гадко. Гадко осознавать, что ты, блять, влюбился в этого мальчишку! В шлюху! В придурка, который собственноручно уничтожил свою жизнь, продавшись Евстафьеву, понимаешь?! Он должен ему огромные бабки. Он работает на него больше, чем ты думаешь, ты понятия не имеешь, какой он человек! – Кирилл закрывает глаза. Слышать это больно до сведенных мышц. Он понимает, что в Евстафьеве говорит обида, что в нем кричат его долгое время запрятанные чувства. Кирилл думал, что понимает его, но принять этого не мог. Не мог, потому что Дима прав. Кирилл влюблен в Лешу, и самое худшее, что Дима мог сейчас сделать, это оскорблять его при нем, даже если то, что он говорил, гребаная правда. - На это есть причина! Я узнаю ее! – Дима с грохотом опускает ладони на стол. - Нет для такого причин! Нет! Даже ты сейчас не можешь оправдать меня! Я знаю, я знаю, что ты не простишь меня за это! Но хотя бы не смей сейчас при мне оправдывать эту потаскуху! – Кириллу хочется ему втащить, и в то же время опускаются руки. Он понятия не имеет, насколько много Дима знает о Леше. Он понятия не имеет, насколько его слова сейчас близки к реальности, но одно знает точно. Он действительно оправдывает Лешу, даже не имея понятия о том, какова его реальная причина работать на Петрова. Но это не значит, что Дима имеет право на то, чтобы говорить сейчас все это ему. - Ты не прав, я бы нашел оправдание и тебе. Я бы нашел его для Леши, но я не прощу тебя за то, что ты сейчас сказал, - он встает из-за стола, все еще пытаясь держать себя в руках, но выходит с трудом. – Убирайся отсюда, Дима, - мужчина даже не сопротивляется, сам поднимается и шагает к двери. - Пожалуйста, не ходи к нему, если наша дружба еще хоть что-то значит для тебя, - просит он у самого выхода. - Ты знаешь, что я пойду, - Кирилл не собирается больше это обсуждать. Он пойдет, естественно пойдет, потому что по-другому не может. Потому что в руках этого урода сразу две жизни. Два важных для Кирилла человека. И как бы Кирилл не злился сейчас на Диму, но его тоже нужно было спасать.