Magic City

В размотанной сетке дрог, в каждом черством порыве ветра мне слышится не позабытое сердце, что бьется где-то. Искалеченной птицей в чужих руках, от моей тьмы она чистит перья. И мне б не рваться совсем туда, но режет душу каждой робкой трелью…

Такое чувство, будто раскаленный метал пустили по венам. Леша трет запястья, растирает ладони. Боль от резкого удара о железные прутья отдается до самого плеча, сводит, но времени на то, чтобы прийти в себя, как обычно нет. Он кое-как доламывает хлипкий замок, что все еще преграждал проход на крышу, и наконец-то добирается до маленькой железной лестницы. Пара ступеней, и вот в лицо уже ударяет морозный питерский воздух. Дыхание обрывается на мгновение, сердце падает куда-то в желудок. Не от страха, скорее от неожиданности. Леша замирает и прислушивается. К краю подходить опасно, он все еще не уверен, что они уехали, он все еще не уверен, что его не ищут. План до безумия прост, план – безумный, но у Леши нет лучшего. Честно говоря, у Леши нет ничего. Только проклятый рюкзак с пакетом белого порошка. Это все, что есть у Леши. В этом моменте заключается вся его чертова жизнь. Вот он – стоит на крыше девятиэтажки. Внизу его уже поджидают менты, а там, за стенами этого высоченного колодца, не лучше. Там – Женя, чертов Петров, который наверняка достанет его из-под земли. И если еще с утра Леша был уверен, что с большим удовольствием встретится снова с ментами, чем с этим ублюдком, то теперь что-то ему подсказывает, что лучше не будет. Это ведь его люди, так? Конечно, тут даже гадать нечего. Но у Леши все еще есть шанс, призрачный, но есть. Донести этот чертов пакет Петрову, выиграть себе немного времени, отвлечь, а потом…сбежать. Именно это приходит ему в голову, пока он три с половиной часа сидит на холодных бетонных ступенях. Если Леша не будет должен – Петров не кинется его искать по всему белому свету, но, если Леша останется в Питере – он его так просто не отпустит. Он убежит, как только передаст Петрову пакет – сразу рванет на вокзал. Сядет на первую попавшуюся электричку, а там куда глаза глядят. Лишь бы успеть, лишь бы сейчас не лишиться свободы. Крыша девятиэтажки длинная, дом напоминает букву С, почти колодец, только у параллельного дома подъезды выходят наружу, а это значит, что есть возможность миновать двор, в котором его может ждать засада. Только одна проблема, ему нужно пробежать всю крышу, и молиться, чтоб был открыт хотя бы один выход. Второго такого «взлома» Леша может не пережить. Двигаться по крыше приходится почти в присядку, словно на физкультуре. Леша идет аккуратно, крыша скользкая, и хоть свалиться отсюда вряд ли получится, он слишком далеко от края, все равно как-то не по себе. Лешу трясет, все еще трясет, и уже не совсем понятно от чего. То ли от холода, то ли от злости и страха. В нем сейчас столько всего, что впору взорваться, но в то же время совершенно пусто. Не то, чтобы Леша раньше не понимал, что в этом городе его ничего не держит. Не то, чтобы он раньше не понимал, что он – совершенно один, что у него здесь никого, блять, нет, но никогда еще на него так не давило со всех сторон. Он никогда еще не чувствовал себя настолько потерянным, даже когда почти смирился с собственной смертью, когда шел к Петрову на эшафот. Это нечестно, думает Леша, это, блять, несправедливо, но это – его проклятая жизнь. И если честно, он уже не особо понимает за что в ней держаться. Он не понимает, как ему дальше быть, как ему справляться со всем этим дерьмом в одиночку. Трусливые мыли уже не подбрасывают ему светлый образ Кирилла. Наверное, сидя в подъезде, Леша перебрал все возможные варианты развития событий, но ни в одном из них он не смог представить, как втягивает во все это дерьмо Гречкина. Нет, как бы сильно ему не хотелось – это попросту невозможно. Да и какой шанс, что Кирилл бы стал? Стал помогать ему во всем этом? Одно дело пытаться помочь «заблудившемуся» мальчишке из эскорта, а другое дело помогать наркоторговцу, связанному по рукам и ногам долговыми обязательствами с самым невозможным человеком на этой проклятой земле. Кирилл бы, наверное, не стал. Кирилл бы, наверное, послал Лешу куда подальше, и Макаров не смог бы его за это винить, потому что любые альтруистические порывы имеют границы, и как бы Кириллу Гречкину не хотелось ему помочь, если вообще все еще хочется, после того, как он не обнаружил Лешу в детском доме на сегодняшнем вечере, он наверняка решит забить на него огромный болт. Потому что…ну зачем ему все это? Если бы Леша знал, если бы он только знал, что Кирилл придет сегодня, то, возможно, все-таки рассказал бы ему обо всем. Возможно он бы поступил как эгоист и втянул во все это дерьмо Гречкина, но Леша ушел. И, если честно, сейчас он считал, что так даже лучше. Лучше без Кирилла, потому что его – единственное светлое воспоминание в своей жизни после Лизы – Леша пачкать своим дерьмом не хотел. Хватит и того, что уже между ними было. Оказавшись на нужной крыше, Леша позволил себе выглянуть наружу. Бобик все еще стоял на месте, но к нему прибавилась парочка патрульных машин. Сердце стучало как бешенное, грозя вот-вот вырваться наружу. Он чувствовал себя таким ничтожным, таким беспомощным в данный момент, что выть хотелось. Но, как и всегда, у Леши не было на это времени. Утерев слезы и ущипнув себя поболезненнее, чтобы дышалось хоть чуточку легче, Макаров кинулся к первой двери, и, о чудо, она оказалась открытой. Неужто удача решила не поворачиваться к нему задницей окончательно? Но радоваться было рано. Кое-как распахнув скрипящую деревянную дверь, Леша выбрался в подъезд, вызвал лифт и, уткнувшись лбом в грязную холодную стенку, немного отдышался. Что делать он понятия не имел, сейчас казалось, что добраться до Жени – самое логичное решение, хотя что-то внутри давно подсказывало, что тупости большей Макаров не совершал. Только вот вся его жизнь теперь – череда идиотских поступков, и как прервать этот день сурка Макаров не знал. Лифт с грохотом остановился на первом этаже и приоткрыл двери. Какой-то мужчина фыркнул на него, когда тот, выбегая, случайно задел его рюкзаком. Как он оказался на улице и сам не понял. Ноги гудели от бега, в легких саднило, но он боялся остановиться. Казалось, что его поджидают на каждом углу, казалось, что все знают кто он такой и что у него в портфеле. Казалось, будто весь мир прямо сейчас тычет в него пальцем, но на деле никто из редких прохожих не обращал на него внимания. Все спешили скрыться с улицы, спасаясь от проливного дождя под зонтами и капюшонами, и только Леше уже было абсолютно плевать на то, что он до ниточки промок. Бок кололо от долгого бега, в груди ныло и дышать становилось все сложнее. Но окончательно стало хреново, когда он заметил вдалеке знакомую арку, ведущую к блядскому клоповнику Петрова. Леша хотел бы сжечь это место дотла, хотел бы стоять в стороне, наблюдая, как корчатся от боли все эти твари, но у него никогда бы не хватило на это смелости. Но кто бы знал, как он об этом мечтал. - Хули так долго? – Сергей открыл дверь прямо перед его носом, не успел он и постучаться, и почти сразу втащил внутрь. Леша все еще не верил, что смог сбежать от погони, все еще не верил, что выбрался, поэтому, отпихнув руку мужчины от себя, он быстрым шагом направился к Петрову, надеясь высказать ему все, что он о нем думает. Это безумие, но…Леша ведь выполнил уговор? Дверь в кабинет Петрова открывается с грохотом, Леша даже не стучится. Хватит с него, он устал подлизываться, устал боятся каждого своего шага. В этот раз они квиты, квиты блять, и Леша выполнил свою часть сделки, а значит предъявить ему нечего. Не Петров ли говорил, что любит играть по-честному? - Неужели явился? Что, в очередной раз все проебал? – Женя сидит за столом все с той же насмешкой, не слетающей с его губ, и так безумно хочется заехать ему по роже. - Ты подставил меня! Ты меня подставил! – Леша швыряет рюкзак ему на стол, и от такой наглости Петров чуть откатывается на стуле назад, от испугу прикрывая глаза. Это даже немного радует, немного тешит Лешкину злость в душе. - Ты ахуел что ли, щенок?! – Женю это, конечно же, выводит из себя, но он не успевает встать. - Я выполнил уговор! Твоя наркота здесь, в этом портфеле. Мы квиты! Я свободен, ты обещал! – Леша пятится назад к двери, он не собирается задерживаться здесь даже на одну лишнюю секунду. Все честно, он заслуживает свою чертову свободу, как никто другой заслуживает. - Обещал? – Женя усмехается, делая шаг из-за стола, но Леша уже его не слушает. Он разворачивается, чтобы наконец-то сбежать, но не успевает сделать и пару шагов. Сергей хватает его за шкирку, зашвыривая обратно в кабинет. – Неужели ты думал, что все так просто, малец? Что ты всех обхитрил? Обвел вокруг пальца? – Леша дергается в руках Сергея, но тот держит крепко, пока Женя сам не перехватывает его за ворот толстовки. - Я не хитрил! Мы договорились, и я все сделал, как ты сказал! – Женя только плечами жмет, и от этого сердце в груди заходится. Он резко тянет его на себя, оказываясь в жалки миллиметрах от его лица, и рычит, словно бешенный пес, болезненно хватая за грудки. - Ты сам – нихуя не сделал! Ты меня подставил, сученыш, слил все своему дружку Гречкину! Ты думаешь я не знаю, что он копает под меня?! Думаешь то, что он тебя выкупил, тебе хоть как-то поможет?! – звонкая пощечина отрезвляет, напоминая, что пора бы начать вырываться. - Что ты несешь?! Я не рассказывал ничего Кириллу! Я не брал у него никаких денег! Я не понимаю, о чем ты говоришь! – Женя снова с размаху бьет ему по лицу. - Не с тем связались! Вы оба! Ты думаешь, я не смогу поднасрать этому мелкому ублюдку?! Да он сам ползал у меня в ногах в свое время ради дозы! И в этот раз будет ползать, - Женя резко отстраняется, и, не дав Леше ничего понять, захлопывает дверь за его спиной. Снаружи слышится щелчок. Сергей их закрыл. – Будет. Ради тебя, идиота, - у Леши в голове ничего не укладывается. При чем здесь Кирилл?! О каких деньгах вообще идет речь! - Пожалуйста! Я не понимаю! Хватит! Я ничего не рассказывал Кириллу, я с ним вообще не общаюсь! – Женю это явно не убеждает. - Да? Интересно получается. Не общаетесь, а он вывалил за тебя три миллиона. Не слишком ли жирно для бесполезного куска дерьма вроде тебя? Интересно, будет ли он рад узнать, что все, что он для тебя делает – бесполезно, потому что ты – пропащий. Потому что как бы он не пытался тебя спасти, ты все равно ко мне приползешь?! - Леше хотелось закричать, что это не так, но Женя снова припечатал его спиной к стене, и теперь перед его носом маячил пакет с таблетками. Теми самыми, что Татьяна Михайловна так безжалостно смыла в унитаз. Внутри Макарова что-то заныло, что-то, с чем он уже давно не справлялся. Может быть Женя в чем-то и прав? - Я не знал, что он сделает это, я правда не знал, - в горле предательски пересыхает. Ему хочется заставить себя отвернуться, не думать о таблетках, не думать о том, как хорошо от них может стать, как все дерьмо, что разрывает его изнутри, снова уйдет на задний план, позволит забыться. Его ведь «чистили» все то время, что он лежал в больнице. Даже ломка ведь не сводила с ума! Но стоило снова выйти за стены детского дома, как желание вернулось, неумолимо выламывая кости из грудной клетки, до сводящихся пальцев. - Конечно не знал, - выплевывает Женя, явно не веря ни единому его слову. Он открывает пакетик и высыпает на ладонь пару таблеток, закидывая их в рот. – Ты жалкий идиот, Макаров! И ты заплатишь мне за свою тупость, - Леше хочется выть. - Мне нечем платить, у меня ничего нет! – Женю это явно не убеждает. – Я отдал тебе все! Все, что у меня было! – он отрывает Макарова от стены и швыряет к столу. - Кое-что все же есть, - усмехается он. – Отработаешь как умеешь, жопой у тебя всегда получалось лучше, чем мозгами, - до Леши медленно начинает доходить чего от него хотят. И ужас в этот момент накрывает с головой. Нет! Все что угодно, только не это. Все что угодно, только не с Петровым. Почему-то в этот момент даже мерзкий Серега кажется лучшим вариантом. Ждать от Петрова того, что он пожалеет Лешу не приходится. – Знаешь, - говорит он, расстегивая ворот рубашки. – Я бы не стал и пальцем тебя касаться, настолько ты мне мерзок, - выплевывает он. – Но я хочу, чтобы ты рассказал своему дружку обо всем, что произойдет сейчас, - Леша попятился назад, но, конечно же, уткнулся поясницей в стол. – Передай ему, что мое решение оставить тебя в живых – моя ему подачка. И если я узнаю, что он еще хоть раз попытается влезть в мои дела – я сотру вас в порошок. - Не надо! Пожалуйста! – Леша попытается отползти, но Женя снова хватает его, на это раз придавливая всем весом к столу. Он и сам не понимает, что происходит, когда пальцы Петрова проталкивают пару таблеток ему в глотку. Его почти тошнит от этого, но Женя снова бьет его по лицу. - Глотай! – и Леша глотает. Нихера больше не остается. Он только малодушно надеется на то, что под дозой хотя бы не будет чувствовать всего этого дерьма. Лучше бы он, конечно, вообще отключился. Вырываться Макаров уже даже не пытается. Он отлично понимает, что ничего, кроме злости не добьется. Справится с Петровым он не сможет, слишком мелкий, слишком слаб, и от осознания своей никчемности реветь хочется. Женя разгребает стол одной рукой, оставляя нетронутым только стакан с карандашами. Леша цепляется за него взглядом, чтобы смотреть куда угодно, лишь бы не тому уроду в лицо. Его джинсы слетают без особой помощи, они и без того едва ли держались на узких бедрах. Куртка и толстовка летят следом. Леша прикрывает глаза. Не хочется видеть, не хочется слышать, не хочется чувствовать. Это так глупо, так глупо было думать, что у него есть хоть какой-то шанс сбежать от этого ублюдка! Петров никогда не проигрывает, пора бы было это уяснить. И дебильный поступок Гречкина сейчас ни сколечко не радует, только злит. Зачем он вообще приперся к Петрову!? Только где-то глубоко внутри он понимает, что, если бы не деньги Кирилла, он бы, наверное, сдох еще сегодняшним утром. Получается, что Кирилл его и правда спас, только для чего? Для чего, если Леша все снова испортил. - Встань, - Леша снова открывает глаза. Все вокруг начинает немного плыть, и он улыбается про себя. Так намного легче. – Ложись, - его толкают в спину, грудь холодит ледяная поверхность стола. Все жутко неправильно. Леша снова поворачивает голову влево, цепляясь взглядом за стаканчик с ручками, и в голове, вопреки здравому смыслу, всплывает совсем уж дебильная картина. Леша не решится, он никогда бы не смог на такое решиться, но стоит чему-то теплому коснуться его сзади, как весь остаток адекватности покидает его разум. Женя толкается вперед, но Леша выкручивается под ним, оказываясь на спине, и, схватив первое, что попадется ему под руку в стаканчик, со всей дури втыкает ему в глаз. Нет, это не было задумано, он и не понял, как это произошло. Все, словно в тумане. Дикий крик, грохот из-за стены. Леша ползет назад и валится со стола, больно ударяясь затылком о стул. - Тварь! Тварь! Я уничтожу тебя! – а дальше творится что-то совсем необъяснимое. Леша отчетливо слышит выстрелы. Три громких залпа оглушает его, он ползет назад, к шкафу с документами и жмется в угол, пока Петров корчится на полу. - Всем оставаться на своих местах! – Леша подбирает к себе колени. Он абсолютно голый, голова идет кругом, затылок болит, и Леша чувствует, как намокают волосы. Он настолько неудачник, что умудрился разбить себе башку, упав со стола, но насколько же ему везет, что именно в этот момент дыру Петрова решает накрыть полиция? Леша слышит, с каким грохотом выбивается входная дверь. Слышит, как тяжелые сапоги шлепают по скрипучему полу, но все остальные звуки слипаются в одно непонятное месиво. Его трясет от страха, от боли, от пережитого, от гребаных таблеток, которые в этот раз действуют на него как-то совершенно иначе, и, может быть, Женя подсунул ему какую-то полнейшую херню, но его тянет блевать даже от упоминания этого ублюдка, от мысли, с каким садистским удовольствием Леша воткнул карандаш ему в глаз, и как сейчас хотелось бы прокрутить его снова, доставляя как можно больше адской боли этому ублюдку. - Тихо, тихо, Кирилл уже едет, вставай, - чей-то знакомый голос над головой заставляет распахнуть глаза, но Леша уже едва ли видит что-то из-за завесы слез. Ему так плохо, ему так хочется исчезнуть отсюда, но он не может пошевелиться, все тело сковало будто судорогой. - Я..я не могу, - тихо скулит он. Мужчина накидывает на него что-то теплое и сгребает в свои руки, поднимает так легко, будто Леша не весит и пары граммов. Он уже совсем ничего не понимает, и как не пытается, не может вспомнить, кого видит перед собой. - Сейчас, тебе помогут, только продержись немного, - его куда-то несут. Вокруг какофония из чьих-то криков, приказов, топота и воя серен. Привычно скрипит входная дверь, его обдает холодом, и все, что остается, это вцепиться в своего спасителя крепче, зажмурить глаза и не думать о том, что его, абсолютно голого, выносят из здания на посмешище случайных зевак. Главное, что он все еще жив, он жив, черт возьми! Его спасли.