Virhe

Из головы русского никак не выходил тот светловолосый мужчина с синими глазами. Причем сначала показалось, что глаза черные, и только после русский разглядел синеву. Светлая накидка на темно-серую военную форму, пристальный взгляд, полный боли. Россия ломался от вопроса кто это, но кажется, они больше не увидятся. Учитывая плачевное положение этого маленького приграничного городка, Россия решил двигаться на север. Там наверняка также есть города, возможно, даже крупные. На юге во всю орудуют русские, не дай боже наткнуться на них. Ноги жутко болели, парень просто не мог их передвигать. Но до ближайшего города идти очень долго. Около семи часов пешком. А после парень почувствовал ноющую боль в желудке. Развязав свой узелок, тот взял гречневую кашу да квашеную капусту и начал есть прямо в лесу. Еда ледяная, да и где ее греть. Но все же, русский надеялся, что она будет немного теплее. Съев половину от взятой гречки и немного квашеной капусты, парень все убрал и сел немного передохнуть. А минут через пятнадцать Россия отправился в путь. Идти стало намного легче, а окунувшись в мысли русский и вовсе не замечал пройденного расстояния и времени. Так прошло часа два, после чего Россия вновь сел передохнуть. Выпив немного воды, тот вновь пошел. Опять вспоминает отца. Его упреки, крики, ремень и шнур. Тапок и ручка. А по итогу и нож. След от пули. Его закаляли как могли. Он единственный остался возле отца, остальные сбежали. Даже Беларусь. Отец вечно твердил… Ты ошибка. Неисправимая ошибка. Ты никогда не делаешь так как это нужно. От тебя одни проблемы. Единственная ошибка в виде тебя портит всю мою жизнь. Что ж отец. Ты избавился от своей единственной ошибки. Но не думаю, что ты рад. Очнулся Россия, когда понял, что сугробы стали меньше. Из леса тот вышел на дорогу. Дошел. На улице еще не стемнело. Хоть что-то радует. Город не был большим, но и не являлся деревней, как предыдущая. Мало кто там говорил на финском. Их речь была карельской. Вроде как. Пройдя по дороге тот первым делом увидел рынок. Вдали виднелись домики. Единственный способ приобщиться сюда — притвориться карелом. Но он не знает карельский. В таком случае… финном? Но по акценту его легко отличат. Была не была. Пройдя оживленный рынок, тот постучался в самый ближний домик, дверь открыла милая девушка с кудрявыми светлыми волосами да карими глазами. — Voinko asua tilapäisesti perheesi kanssa? (Можно временно пожить у вас?) — — Kuka sinä olet? (Кто ты?) — — Nimeni on Eitaya. Päädyin tänne vahingossa. (Меня зовут Эйтая, я попал сюда случайно.) — Девушка молча пропустила парня в дом. Пока парень шел, в доме стояла гробовая тишина. Кажется, она живет здесь одна. Имя первое пришедшее в голову сыграло доброе дело, как оказалось, так зовут брата одного её знакомого. Она попросила назвать свой город и Россия назвал первый вспомнившийся — Оулу. Не прогадал. Её знакомый как раз оттуда. Русского приняли как своего, и из погреба, что заставлен шкафом, вылезли шестеро детей. В доме царила дисциплина, но на телах детей нет побоев, и позже я понял почему. За каждое выполненное поручение дети получали ложку варенья. А варенья было очень много, пускай они и слегка кисловаты из-за недостатка сахара, но естественная сладость все равно присутствовала. Ближе к вечеру пришел отец семейства и недоуменно посмотрел на русского. Жена объясняла все и рассказала, что Россия друг её знакомого из Финляндии. Парень сам не понял, как оказался в эпицентре лжи, он чувствовал себя ревизором. После Россия понял, что Карелия — странное место и уклад семьи здесь другой. Все деньги и продукты муж отдавал жене. Всей семьей заправляла жена. И мужчина здесь хоть и считался главой семейства, но подчинялся слову жены. Жила семья в ладе и радости. Парню постелили возле печки и Россия лег спать достаточно рано. Жена шикала всем, мол, разбудите ведь. На что русский ответил, чтоб они разговаривали как и всегда, и что он уснет при любых обстоятельствах. Проспал Россия долго, около десяти часов с лишним. Однако утро все равно оставалось таким же темным и непроглядным. Стараясь не разбудить семью, парень собрал вещи и ушел из дома. Теперь он пойдет дальше, но куда — тот еще вопрос. Идя через рынок, его окликнули трое ребят. Они балакали что-то на карельском, парень не понял ни слова. — En ymmärrä sinua. (Я не понимаю) — Сказал Россия после чего удивленные карелы перешли на финский. Как понял парень, ему предлагали вместе пойти в Финляндию, и что они знают на границе лазейку. Он радостно согласился. Там будет сложнее. Но там русского точно не найдут. Четверо пошли в местную столовую, где на всю орало радио. «Двадцать шестого ноября тысяча девятьсот сорок восьмого года пропал будущий представитель Советского Союза. Приметы ребенка: русые волосы, серые глаза, флаг триколор, цвета Российской империи*» Ребята переглянулись. Как хорошо, что такое описание подходило почти всем здешним жителям. У всех в основе светлые волосы и глаза. Потому замазанный флаг спас Россию. Месиво телесного цвета и пудра так и остались в узелке русского, но то, что он замазал в предыдущий раз примерзло и не отдирается. Если оно так и останется, Россия будет безмерно благодарен. Поев, наконец, теплой пищи, ребята отправились в сторону русско-финской границы. Темное зимнее утро освещали редкие фонари города. Метели не было, ну жуткий холод стоял невообразимый. В теплой куртке было очень холодно и никак не согреться. Идти до границы долго, на пути две деревни. Четверка начала путь. От них Россия узнал, что лазейка — это русские пограничники и военные, которые уходят на обед, а сменщикам слишком лень приходить к своему времени. Есть менее десяти минут для того, чтобы перебраться. До двух им нужно успеть. В первой деревне много пустующих домов. Окна в крови, гниющие трупы, вечная мерзлота, умерший скот. Расстрелянные люди, пули и автоматы. Весь снег приобрел алый оттенок, кажется, здесь не осталось живых душ. А во второй деревне ситуация хуже. Сюда добрались южные беженцы, это люди, сбежавшие из южной части Карелии. Еды нет, все умерли. В глазах стоит картина. Маленький светлый мальчик с черными глазами откусывает плоть умершего человека и пережевывает. Ситуация повторяется. Его рот в крови. Он продолжает есть с аппетитом, откусывая очередной кусок плоти, заедая это кровавым снегом. После его тошнит, он есть массу из желчи и непереваренных кусков кожи. Россия глядел на эту картину минуты три, пока его спутники просто двигались дальше. По их словам это обычная ситуация. Граница недалеко, но неизвестно, сколько времени. Они притаились и высматривают военных. Либо они не успели, либо пришли рано. Они подождали еще длительное время и военные ушли. Успели. Пробравшись через границу те столкнулись с аспектом, про который совсем забыли. Финские военные на границе. Испуганно столкнувшись с ними взглядом русский медленно продолжил идти, на что финн посмотрел на парня, кивнул, и отвернулся, будто не видит. Ребята теперь идут уже по дороге, указатель твердит, что через два километра город. Что ж, кажется, там можно переночевать. Добирались недолго, около часа, темнеть еще не начало. — Jos osoittaisin olevani ei suomalainen enkä karjalainen, miten kohtelette minua? (Будь я не финном или карелом, как бы вы ко мне отнеслись?) — — Jos kysyt tylsyydestä, olet antanut hyvää ajattelemisen aihetta. Mielestäni jokaisella on oikeus tulla kohdelluksi hyvin. Paitsi kommunistit. -(Если спрашиваешь от скуки, то ты подал хорошую пищу для размышлений. Думаю, все имеют право на хорошее отношение независимо от нации. Кроме коммунистов) — — olla samaa mieltä (согласен) — Город довольно большой и колоритный, здесь сохранилось множество красивой архитектуры. Здесь не режут и не убивают на публику. Как давно русский этого не видел. Люди спокойно гуляют по улицам и веселятся. Все счастливы. Вроде как. Прогулявшись по чудному рынку четверо нашли гостиницу. У них не было денег, но кое как те смогли убедить работников, что заплатят позже. У русского жутко заболела голова и тот даже не помнил как и куда лег спать. Но его спутники, если что, его не оставят? Россия всем сердцем на это надеялся.