Кровь моя теперь сильнее, чем сталь

— Это абсолютная глупость с твоей стороны, — заявила Гермиона, когда обо всем узнала, и Рон не мог с ней не согласиться. Влюбиться в Поттера? Рон точно сошел с ума, если позволил себе вляпаться в эту историю. С тем, что он влюбился в парня, Рон еще мог смириться. В конце концов, он давно подозревал, что ему не нравятся девушки. Даже влюбленность в слизеринца еще можно было понять — Джинни вот тоже как-то влюбилась в Нотта, и ничего страшного не произошло. Но влюбиться в слизеринца Поттера?.. Гермиона была права: это была совершеннейшая глупость. Гарри Поттер не давал спуску даже своим — еще на первом курсе он прилюдно оскорбил Малфоя, отказавшись принять его дружбу — а уж гриффиндорцу Уизли и подавно не стоило рассчитывать на снисходительность. И не то, чтобы Рон, действительно, хотел добиться расположения Поттера. Да он даже дружить с ним не хотел! Но что-то в Поттере все-таки было… Рон немного знал о нем: тот был сиротой, вырос в семье тетки, ненавидевшей магию, и никогда не уезжал из Хогвартса на Рождество. Кроме того, Рон знал, что Поттер средне учился, иногда нарывался на наказания и был превосходным охотником. Щуплый, юркий, быстрый — он легко обыгрывал своих соперников. Всех, кроме Рона. Рон был его полной противоположностью: широкоплечий, высокий, крепкий. Поттер был ловчее и быстрее, но Рон был смелее — и шел на таран, стоило Поттеру с квоффлом появиться в поле его зрения. Они за секунды сокращали расстояние между ними, оба смотрели уперто, ни один не хотел уступать — но первым всегда сдавался Поттер. Он уводил метлу в сторону и в конце концов упускал квоффл. На Рождество на своем пятом курсе Рон тоже решил остаться в Хогвартсе: родители уезжали к Чарли, а праздновать Рождество с Биллом и Перси у Рона не было желания. Поэтому он и остался. После праздничного ужина отправился гулять по окрестностям замка, продрог до костей, а потом наткнулся на Поттера: тот сидел прямо на снегу и пил из фляжки. «Огневиски», подумал Рон. — Белое вино, — сказал Поттер. — Подогретое. Только Поттер мог додуматься сделать глинтвейн из белого вина, решил Рон, а потом отхлебнул из протянутой фляжки. Возвращались в замок они вдвоем, едва держась на ногах. Гарри, обхватив Рона за талию — до плеч он не дотягивался — рассказывал про свое детство. Рон слушал вполуха, думая о том, что влюбляться в Поттера — дурацкая идея, а он всегда был тем еще дураком. После той ночи они ни разу не разговаривали, а в марте должен был состояться очередной матч Гриффиндор — Слизерин, и тогда Рон понял, что пришло время для решительных действий. — Учти, я считаю, что это плохая идея, — уже в который раз за вечер сказала Гермиона, наблюдая, как Рон вычищает метлу перед завтрашним матчем со Слизерином. Перед матчем Рон собирался позвать Поттера на свидание, и Гермиона считала, что это была худшая из идей, когда-либо приходивших в его голову. А Гермионе, поверьте, было с чем сравнивать! — Да ладно тебе, Герм, ну что самое плохое может случиться? Пошлет меня? Ну и ладно. Засмеет и расскажет всему Хогвартсу? Этого я не боюсь. — А если он будет доставать тебя? — А это будет значить, что ему не все равно, — хмыкнул Рон. — Так что я в любом случае ничего не потеряю, если просто позову его на свидание. На следующий день Гермиона, разумеется, заявила: — Вот видишь, я была права! Она пришла навестить его в Больничное крыло, где он оказался после матча со Слизерином. — Он сбил тебя с метлы! — Да, — пробормотал Рон, — вышло не очень удачно. В этот раз трюк с тараном не сработал — Поттер не ушел в сторону. Но Рон — он все-таки был гриффиндорец! — сдаваться тоже не собирался. И они столкнулись в воздухе. У Рона было сотрясение мозга и сломанная рука, у Поттера — перелом ноги и ребер. Теперь они лежали на соседних койках в Больничном крыле, и оба были вынуждены выслушивать нотации от Гермионы. — Не очень удачно вышло только с падением, — поправил Рона Гарри. И продолжил, отвечая на удивленный взгляд Гермионы: — Но пойти с ним на свидание я все-таки согласился.