Кровь моя теперь сильнее, чем сталь

У Гермионы четкое расписание: она встает в восемь тридцать утра, умывается, варит кофе, выпивает его без молока, целует на прощание Рона, идет на работу. В министерстве она занимается важными делами до часу дня, потом делает перерыв на обед, потом до шести вечера занимается разными второстепенными вещами. Потом возвращается домой. По дороге она захватывает какой-нибудь еды: покупает в министерской столовке, или заходит в маггловский магазин, или забегает к миссис Уизли. Дома она готовит ужин и читает. Она дожидается возвращения Рона, обнимает его, рассказывает, как прошел день. Они вместе ужинают. Потом она идет в душ и ждет Рона в постели. Рон выключает свет. День заканчивается. На завтра все повторяется. У Рона совсем нет никакого расписания: его могут выдернуть в Аврорат и посреди ночи. Во время дежурств он возвращается домой лишь под утро. Во время выходных, которые выпадают на разные дни недели, он спит дома до обеда, пока Гермиона сидит на работе. У Рона жизнь бьет ключом — по голове, как любит шутить Гермиона, — он засиживается до полуночи с аврорскими делами, ездит в командировки, участвует в боевых операциях. У Гермионы все ску-у-чно. Но ей нравится. Она больше не боится. Она теперь может жить обычной жизнью. Она обманывает себя. Она больше не боится — за себя. Но теперь она всегда боится за Рона. За Гарри, конечно, она тоже боится. Но бояться за Гарри — привычно. С Роном же все не так. Она просыпается и думает: слава Мерлину, Рон жив. Она идет на кухню, заваривает кофе, пьет его без молока и думает — пусть только с Роном все будет в порядке. Она целует Рона на прощание и уходит на работу, думая, что это может быть их последний поцелуй. Она работает до шести, и нет-нет да подумает о том, что прямо сейчас, в это самое мгновение, Рон, может быть, умирает где-то в Лютном от шального проклятия. Она возвращается домой, готовит ужин, читает — и отчаянно боится, что сейчас раздастся стук в дверь, а на пороге будет глава Аврората, который сообщит, что ее муж героически погиб на задании. Когда Рон возвращается — живой! — она обнимает его, думая только: слава Мерлину, сегодня все обошлось. Однажды она не выдерживает и спрашивает у Джинни — как та справляется? Ведь Гарри точно так же уходит в Аврорат каждый день, и точно так же каждый их поцелуй может стать последним. Джинни, очевидно, не чувствует ничего подобного. Она смотрит на Гермиону удивленно. Она советует ей поговорить об этом с Роном. Гермиона не собирается говорить об этом с Роном. Она сама должна разобраться со своей глупой паникой, со своими страхами. Она не должна нагружать этим Рона. Он ведь не виноват в ее тревожности. Гермиона ничего не рассказывает. Она встает, варит кофе, целует Рона, уходит на работу и старается ни о чем не волноваться. Она работает в министерстве. Она возвращается домой. Когда в дверь раздается стук, книга выпадает из ее рук. На пороге стоит глава Аврората. Гермионе кажется, что она больше не может дышать. — Миссис Уизли, — говорит глава Аврората. Она никак не может привыкнуть. Миссис Уизли… она — миссис Уизли? «Ваш муж погиб» — ей кажется, она читает по губам. — Ваш муж дома? — спрашивает тот, и Гермиона распахивает глаза от испуга. Значит, с Роном все в порядке? Но почему они спрашивают, дома ли он? — Нет, — она качает головой. — Он еще не вернулся со службы. — Сообщите нам, когда он вернется, — говорит глава Аврората и уходит, дождавшись ее слабого кивка. Гермиона закрывает за ним дверь. Гермиона глубоко вздыхает. Гермиона, кажется, больше не боится. Она делает вид, что все в порядке. Она поднимает книгу, читает несколько страниц, потом возвращается на кухню, поджаривает еду, пока она не сгорает. Ругается вслух — пусть точно услышат. Потом идет к камину. — Миссис Уизли? — кричит, засовывая голову. — Я загляну к вам? Спалила ужин для Рона, представляете? Потом шагает внутрь. — Нора! Она выходит из камина и ловит удивленный взгляд миссис Уизли. — Свяжитесь с Гарри, — говорит Гермиона. Потом поднимается в комнату к Рону. Там ничего не изменилось, будто бы не было этих послевоенных лет. Будто ничего не было. Она достает рюкзак из-под кровати, вытаскивает оттуда мантию-невидимку, накидывает ее на себя, выходит из комнаты, из дома. Едва оказавшись за пределами антитрансгрессионного барьера, она перемещается с помощью портала. Под ее весом чуть скрепит пол их убежища. Рон вскакивает с кровати. У него щека в крови, в руках сжата палочка. — Гермиона? — Приходил Робардс. Сказал сообщить, когда ты придешь. — Она замолкает на мгновение. — Что происходит? Рон смотрит на нее. Потом говорит: — Я, кажется, попал. Гермиона вздыхает. Она так и знала. Она словно бы всегда боялась этого момента — Рон совершил что-то незаконное, и теперь ему нужно скрываться от Азкабана, от правосудия. Может быть, все это время она только этого и боялась. Еще с того момента, как он показал ей это убежище, и сказал — если что-нибудь случится — спасаться здесь. — Почему ты не дождалась меня дома? — спросил Рон. Дурак. — Почувствовала следящие. Если бы ты вернулся, они бы тебя поймали. — Ты станешь соучастницей. — И когда меня это останавливало? Они замолкают, не сводя взгляда друг с друга. Гермиона думает — я не оставлю его. Я верю ему. Я пойду вслед за ним. Это, может быть, и не любовь. Может быть, это что-то намного сильнее и хуже. Но ей, в общем-то, уже плевать. Оба вздрагивают от резкого хлопка: появляется Гарри. — Рон! — рявкает Поттер. — Ну какого хера?! Гермиона знает: Рон показал убежище и Гарри. Рон все продумал. Рон знал, что Гермиона и Гарри всегда будут прикрывать ему спину. Что бы ни случилось. — Тебя ищет весь аврорат! — шипит Гарри. Гермиона думает о том, как им покинуть Англию незамеченными. Гермиона думает: Рон убил кого-то? Рон связался с преступниками? Рон нарушил Статут? — Я узнал, кто крысятничает в Авроте, — устало говорит Рон и садится на кровать. — Это Мерфи. Гермиона хмурится. Рядом резко выдыхает Гарри. — Мерлина ради, Рон! Мерфи — лучший друг Робардса, ты же знаешь! — Именно поэтому меня и ищет весь аврорат! — восклицает Рон. — Гарри, Гермиона, мне нужно поговорить с министром раньше, чем они сделают предателем меня. Потом Гарри и Рон долго что-то обсуждают, Рон рассказывает, как последние несколько недель проводил сверхсекретную операцию по выявлению предателя в рядах Аврората, о которой не мог никому рассказать, но на всякий случай обустроил убежище для Гарри и Гермионы. Рон рассказывает, что умудрился спалиться перед Мерфи и теперь весь Аврорат охотится по его душу, потому что Мерфи подговорил Робардса его подставить. Но Гермиона ничего не слышит. Она думала, что Рон совершил что-то незаконное. Она боялась, что ему светит пожизненный Азкабан. Она была готова стать соучастницей преступления, чтобы спасти Рона. А Рон всего лишь выполнял свой долг. Гермиона резко притягивает к себе, обнимает, обрывая на полуслове. — Гермиона?.. — Я, кажется, тебя очень сильно люблю, — говорит она. Рон смеется ей куда-то в макушку: — Ну, спасибо, милая жена. Рядом фыркает Гарри. Что бы они понимали, оба?! — Я думала, ты нарушил закон! — возмущается Гермиона. — Я думала, мы будем спасать тебя от Азкабана! Рон замирает, вглядываясь в ее лицо: — И ты все равно пришла? — Конечно, я пришла. Я же говорю… я люблю тебя, Рональд Уизли. — Я тебя тоже люблю, Гермиона, — тихо говорит Рон. Рядом Гарри закатывает глаза: — Теперь, когда мы разобрались с очевидным, может быть, займемся чем-то более важным?!