Забытая история

Моя семья владела относительно небольшой компанией, чем-то напоминающей агентство героев. Ее название не блещет оригинальностью - "НовоХроно". В ее составе было несколько подразделений, включающих в себя службы быстрого реагирования и специально обученных сотрудников, которые оказывали помощь экстренным случаям. В некоторых ситуациях требовалась помощь моего отца, и тогда он мог внезапно уезжать на срочный вызов в какой-то отдаленный регион Японии. Можно сказать, что это была своего рода экстренная служба, но с уклоном на минимизацию повреждений инфраструктуры и помощь в устранении последствий разрушений в пределах городов и пригородов. Также было тесное сотрудничество с благотворительными фондами. Если говорить о моих близких людях в период моего детства, то они были хорошими людьми. С отцом я не очень хорошо ладил, но и не ощущал к нему ненависти. Он был просто зациклен на собственных принципах и хотел, чтобы остальные соответствовали его стандартам, и временами это очень раздражало, особенно когда ему было не угодить во время тренировок, ведь все движения должны были быть близки к идеалу. Порой мне хотелось сделать что-то ему назло, но даже своим детским мозгом я осознавал, что кроме негативных последствий мое бунтарство ни к чему не приведет, поэтому в основном пытался компенсировать это неисполнением его наставлений во время его командировок. Это было спокойное время, которое давало мне своеобразную передышку от его извечных причитаний. Временами я тренировался самостоятельно, чтобы высвободить весь накопившийся стресс в продуктивной форме. Мама была очень понимающей женщиной. Я знал, что она хотела позволить мне больше, показать и рассказать о простой жизни в мире за пределами наших владений помимо всех этих нравоучений о том, какие люди могут быть плохие и двуличные, но ей не позволял отец, и она не могла его ослушаться. Я никогда не понимал такого повиновения, ведь ей ничего не мешало делиться со мной информацией во время занятий или когда отец был в отъезде, но теперь я догадываюсь, что скорее всего у нее не было секретов перед мужем, они были близки, и она просто не могла бы скрыть от него правду. Но несмотря ни на что, я искренне ее любил и ощущал, что это было взаимно, когда находился в ее теплых, нежных объятиях. Я еще тогда подозревал, что родители что-то мне недоговаривают, скрывают, но старался на этом не зацикливаться, окунаясь с головой в чтение. Хотя я предпринимал несколько попыток хоть что-то выяснить, но это ни к чему не привело, как бы я ни старался. Но правда в любом случае всплыла наружу, только намного, намного позже... Я с теплотой вспоминаю Джуничи, своего дворецкого. Он был мне как дедушка и фактически самым близким человеком после родителей. Я часто вспоминал, как мы порой общались о каких-то обыденных вещах, но с ним любой разговор был в радость, его мягкая, но интересная манера повествования всегда меня занимала. Порой он даже мог рассказать что-то о внешнем мире, о чем мне не рассказывали родители, и это сближало нас еще больше. Как же я скучаю по тем временам... Со всеми своими недостатками, это был самый спокойный период моей жизни.

***

В семье Хроно существовала давняя традиция, когда в пять лет ребенок переходил на новую стадию развития себя. Это и произошло с Хаку (сокращение от имени Хакугетсу). В возрасте пяти лет его начали обучать различным дисциплинам: рисование, игра на некоторых музыкальных инструментах, самооборона, боевые искусства, разнообразные науки, такие как математика, языки, этика, география, биология, право и др. Не подумайте, что это было для маленького мальчика перебором (хотя, это было довольно утомительно), ведь все это изучалось не сразу, а постепенно, сначала одни дисциплины, потом другие, сменяя и дополняя друг друга по специально разработанной его семьей программе обучения. Можно сказать, что это была своего рода школа в домашних условиях с единственным учеником, индивидуальное обучение. Не всеми из дисциплин мальчик смог овладеть в полной мере, но это помогло Хаку стать разносторонним человеком, склонным к логическому мышлению и анализу, а также весьма любознательным в изучении нового и совершенствовании имеющихся навыков. Физическое развитие имело одну из ключевых ролей в обучении, так как способности управления временем в сражениях могли иметь лишь пассивный характер, а врагов, особенно у зажиточной семьи, хватало, поэтому нужно было уметь защитить себя. Этим дисциплинам мальчика обучал отец, Мэсэйоши, а когда был в отъезде, то оставлял эту обязанность на своего помощника, отвечающего за охрану особняка. За интеллектуальное обучение отвечала Хана, мать Хаку, которая была очень образованной и интеллигентной женщиной с великолепной памятью и прекрасными педагогическими навыками. Иногда ее заменял дворецкий Джуничи, очень мудрый и начитанный мужчина 64 лет, что жил еще при прошлом хозяине особняка, которого уже не было в живых. Родители Хроно были строгими в плане обучения, но во внеучебное время они старались подарить Хакугетсу все тепло, что было у них в сердце, хотя отцу это давалось сложнее, ведь он привык поддерживать определенный имидж сдержанного педанта. Мальчик не общался со сверстниками и не покидал пределы имения. Это было обусловлено страхом его родителей за жизнь сына, да и раскрытие его персоны было бы преждевременным, хотя СМИ каким-то образом узнали об инциденте с причудой. Но Хаку не особо ощущал одиночество от недостатка общения со сверстниками, ведь банально не знал, что это такое. Он привык к окружению взрослых людей и старался ему соответствовать. Но даже так Хана не раз ругалась с мужем по этому поводу, настаивая на том, что у детей должны быть друзья или хотя бы знакомые их возраста. Мэсэйоши же оставался непреклонен, ведь он всем сердцем чтил традиции семьи Хроно, потому что благодаря им он стал уважаемым человеком в геройском обществе. Хане оставалось лишь смириться, вспоминая свое детство. Нормальное детство. Как же так вышло, что у нее та же особенность волос, что и у представителей семьи Хроно? На самом деле, ее волосы были самые обычные, темные, просто она их красила, чтобы соответствовать мужу. Наследники семьи Хроно выбирали себе в жены образованных женщин с причудами управления временем, и так совпало, что у Ханы была подобная причуда, хоть она и была из обычной по их меркам семьи. Отчасти это был брак по расчету, но в целом супруги друг друга любили и уважали, хотя порой и проскальзывали разногласия, как и в данном случае. Именно поэтому у Ханы было нормальное детство, и она недоумевала с подхода своего мужа, но не могла в полной мере противиться его решениям как главы дома. Она желала своему ребенку прожить счастливое детство, но Хакугетсу почти все время находился в четырех стенах особняка, не понимая, что это не нормально. Он особо и не жаловался. В свое свободное время он зачитывался книгами, так как отец не разрешал пользоваться компьютером, ведь боялся дурного влияния и непомерного любопытства сына, которое может привести к разладу и усугублению внутреннего одиночества Хакугетсу, которого тот еще не осознавал. Телефон тем более был ни к чему. Сравнив жизнь людей за пределами особняка со своей жизнью, он мог поставить под вопрос методы отца, что было не в его планах. Но даже так, из книг маленький мальчик понял достаточно, чтобы осознать, что большинство людей живет совсем не так, и его интерес ко внешнему миру возрастал все сильнее с каждым годом. Какого это - общаться с детьми его возраста? Играть с ними? Заводить новые знакомства? Что это за странная связь, которая позволяет людям поддерживать друг друга в любой ситуации, если они не из одной семьи? Это было для него большой загадкой. Он понимал концепцию дружбы, но не мог ее осознать на эмоциональном уровне. Однажды в шесть лет поздно ночью он попытался незаметно пробраться к границе их большого имения, но несмотря на все его старания, ему не удалось дойти незамеченным, из-за чего отец наказал его со всей строгостью, запретив приближаться к граничным стенам имения и даже думать о том, чтобы выбраться во внешний мир. Мэсэйоши аргументировал это тем, что всему свое время, и однажды, когда он повзрослеет, то покажет ему внешний мир во всей красе. Так его воспитывал и его отец, и отец его отца, так что он был верен своим принципам воспитания, но отчасти свою роль играло и волнение за ребенка. Хана чувствовала грусть за судьбу сына, понимая, что тот рано или поздно начал бы задавать множество неудобных вопросов о внешнем мире, ведь он не мог жить как зверь в неволе, но от безысходности ничего не мог с этим поделать. Сам Хакугетсу часто отправлялся на чердак особняка, чтобы наблюдать за городскими многоэтажками в отдалении от имения. Из соображений безопасности большинство стекол особняка были односторонними, то есть изнутри можно было наблюдать окрестности имения, но снаружи нельзя было увидеть, что же происходит внутри. Младшему Хроно этого было достаточно, в любом случае это было лучше, чем ничего. С каждым годом он все больше проводил времени на чердаке, сидя на подоконнике с очередной книгой. Отец запрещал ему забираться на подоконники или сидеть на столе, ведь это было неподобающее поведение для наследника, но во время его отъездов Хакугетсу нередко этим грешил, а дворецкий лишь понимающе прикрывал его маленькие шалости, не сообщая о них Мэсэйоши. Кто ж виноват, что оконные проемы особняка были такими удобными для сидения на подоконнике? О причуде Хакугетсу, которую сам мальчик назвал Стазис мироздания, говорили редко, а ее развитием заниматься было небезопасно, так что Мэсэйоши решил для начала укрепить тело сына и приступить к освоению причуды, когда тому будет хотя бы десять лет. В целом, у Хаку с отцом, как уже можно было догадаться, были немного сложные отношения, ведь его строгость в обычной жизни, как и в учебное время, не раз могла морально ранить мальчишку. Когда тот в свои пять лет первый раз был на грани плача во время одного из занятий, отец подошел к нему, опустился на одно колено и, положив руку ему на плечо, сказал: "Не обижайся на меня за мою строгость. Мне тоже не доставляет удовольствие упрекать тебя за ошибки, я лишь хочу, чтобы ты вырос сильным и независимым мужчиной, который сможет постоять за себя, даже если весь мир отвернется от тебя. Не дай бог, конечно, такое... Но ты понимаешь, о чем я. В жизни много неожиданностей, и каждый раз надо уметь приспосабливаться к новым условиям. Я люблю тебя и передам весь свой опыт и знания для твоего благополучия и благополучия нашей семьи. Я делаю лишь то, что необходимо." После этого Хроно младший переставал распускать сопли, пряча обиду глубоко внутри, и продолжал тренировки. В дальнейшем Мэсэйоши уже строже реагировал на его жалобы или слезы, поэтому мальчик привык держать все в себе. Но обида не исчезала. Она постепенно накапливалась, и неудивительно, что в семь лет сердце уже было переполнено этим угнетающим чувством. Однажды на уроке математики он был более рассеянным, чем обычно, и на расспросы матери о том, что случилось, лишь отрицательно качал головой, пытаясь подавить удушающее чувство надвигающихся слез. Материнский инстинкт сработал весьма точно, поэтому Хана прекратила допытываться до ответа и лишь обняла сына со всей теплотой, на которую была способна. Это стало тем самым ударом по едва держащейся дамбе эмоций, который пробил ее, и слезы бурным потоком начали изливаться наружу. Мать утешала его и предостерегала: "Плакать - это нормально, ведь это естественная реакция организма на накопленный стресс, способ избавления от него. Но твои слезы могут показаться слабостью в глазах других людей, ведь никогда не знаешь, когда человек, которого ты подпустил к себе, воспользуется этим. Так что показывай свою печаль только тем, кто действительно заслуживает доверия." На эти слова маленький Хаку кивнул матери и сильнее уперся в ее плечо, которое уже промокло от его слез. Это были два главных урока жизни, которым научили его родители. Хоть отец мог подолгу пропадать в командировках, а мать, помимо сопровождения мужа в поездках, могла заниматься делами семьи, о которых Хакугетсу почти ничего не знал в полной мере, их семейные узы были весьма крепки, не смотря ни на что. В моменты разлуки мальчишке составлял компанию седой дворецкий — Джуничи. Как раз по незнанию, что волосы обычно седеют, младший Хроно при первой встрече говорил с ним, как будто тот ненамного старше него, его даже не смутили его морщины. Но потом он осознал истинный возраст дворецкого, однако их беседы были все так же душевны, и именно Джуничи стал для Хаку заменой дедушки, которого он никогда не видел, кроме как в семейных альбомах. Мальчик предполагал, что дружба имеет нечто общее с почти семейной теплотой его взаимодействия с дворецким. Вот младшему Хроно исполнилось восемь лет, он уже имел довольно крепкую физическую форму, неплохие боевые навыки, был грамотен и имел определенную теоретическую базу по основным важным дисциплинам. Его знания были по меньшей мере равны программе начала средней школы, а начитанность была намного выше средней, ведь книги были основными спутниками его жизни в свободное от занятий время. Он привык к строгости отца, хотя порой она все так же задевала его, но он этого ни за что не показывал. Мать скрашивала его дни, все так же окружая его заботой в свободное от дел время, обычно это было в выходные дни. Хакугетсу свыкся с нынешним положением дел и просто плыл по течению. Вроде бы все было стабильно, и его будущее, казалось, уже было распланировано наперед. Стать следующим главой семьи. Поддерживать процветание компании. Найти жену. Продолжить род. Хотя младший Хроно не оставлял надежд на исследование внешнего мира, может даже на дальние поездки в места, о которых он знал лишь из книг и редких иллюстраций. Но 17 марта жизнь Хакугетсу разделилась на до и после. А ведь день складывался так хорошо: и мать с отцом были дома, и занятия прошли как никогда гладко, даже на тренировках отец почти ни разу не придрался к технике выполнения ударов. Настроение было на высоте, и вечер семья решила провести вместе, за уютным столиком в кабинете отца, который обычно был предназначен для гостей, но часто использовался в семейном кругу из-за своей практичности и удобства. Мэсэйоши рассказывал различные истории о путешествиях в командировках, а Хана вгоняла мужа в краску историями знакомства и ухаживаниями с его стороны. Подобная семейная атмосфера возникала не так часто, но в такие моменты Хакугетсу был как никогда рад отвлечься и насладиться приятным времяпровождением с родителями. В общем, вечер проходил довольно весело и интересно. Пока они не услышали стук. Нет, это был стук не в дверь, а в окно. И на стук клюва птицы это было непохоже. Это было весьма странно, ведь по округе стояли высококвалифицированные охранники, которые караулят особняк днем и ночью, да и кабинет Мэсэйоши находился на третьем этаже, так что незаметно пробраться к окну снаружи незамеченным было попросту невозможно. Усложняло обзор лишь то, что солнце уже зашло за горизонт, а тучи так некстати заполонили небосвод. Глава семейства встал с кресла и одернул штору, представляя взору обычное, чистое окно, за которым никого не было. Лишь пара капель начинающегося дождя тонкими полосками удлинялись на стекле. Глава семьи приоткрыл окно, осмотрел карниз и округу, но ничего подозрительного не заметил. После закрытия окна все в помещении вздохнули с облегчением. Он подозвал своего помощника, отвечающего за охрану, и попросил проверить территорию вблизи особняка, на всякий случай. Когда помощник удалился, а Мэсэйоши уже возвращался к столу, за ним внезапно появился чей-то силуэт, и прежде, чем кто-либо из присутствующих успел это осознать, Хроно старшего, предварительно закрыв ему рот, проткнули кинжалом в середину спины, вероятно, задев аорту. Тот даже не успел нормально среагировать, лишь ухватился слабеющей хваткой за руку неведомого врага на его лице. Слабеющее тело рухнуло бы на пол с грохотом, если бы таинственный незнакомец не удержал бы его. Мэсэйоши взглядом сигналил жене, чтобы та позвала на помощь, но прежде, чем Хана смогла прийти в себя, незнакомец внезапно приблизился к ней и шокированному Хакугетсу, дотронувшись до них рукой, после чего они не могли пошевелиться, и уж тем более не могли позвать на помощь. Это было из-за причуды нападавшего, который предстал перед ними во всей красе под искусственным освещением комнаты. Он был одет в темный плащ средней длины с капюшоном, а лицо скрывала черная маска с небольшими горизонтальными вырезами для глаз, которые были слабо заметны из-за падающей в них тени. Руки были в перчатках, чтобы не оставить лишних улик. Тем временем кровь из раны зловещим пятном медленно растекалась по полу, и когда Мэсэйоши попытался предпринять ответные меры к нападавшему, он осознал, что его тело тоже было сковано. Им оставалось лишь наблюдать за действиями, которые предпримет незваный гость. Незнакомец решил отправить жену вслед за мужем, но уже пронзив грудную клетку под ребрами, явно нацелившись на сердце. Движения были настолько точными и рассчитанными, будто все это продумывалось на протяжении довольно длительного времени. Теплая кровь потекла по руке убийцы, а Хакугетсу мог лишь наблюдать за постепенно угасающей жизнью в глазах матери. Он изо всех сил пытался заставить себя двинуться, пошевелиться хоть немного, сделать хоть что-то, чтобы помочь матери, но причуда убийцы, а может и страх, намертво сковали его тело. Его начала охватывать паника, мальчик не хотел просто стоять и смотреть, всем сердцем желал помочь родителям, с которыми так безжалостно расправлялся человек в маске прямо на его глазах, словно издеваясь. Его мать умерла почти сразу, и Хроно младший увидел в глазах отца ярость и отчаяние, наполнявшие его душу, как вино наполняет бокал в руках сомелье. Если бы тот не был обездвижен, он бы без сомнений, несмотря на рану, собственноручно покончил бы с убийцей, причем легкой смертью бы тот не отделался, и об этом бы даже никто не узнал. Но Мэсэйоши не мог. Он был вынужден наблюдать, как незнакомец тащил тело его мертвой жены, чтобы положить прямо перед ним. В тот самый момент дверь в комнату открылась, представляя взору еще ничего не подозревавшего дворецкого. Его выражение лица с осознанием ситуации за считанные секунды сменялось от непонимания и ужаса до холодного расчета и решимости защитить хотя бы молодого господина - Хакугетсу. Слуга прекрасно понимал, что если побежит за помощью, то к тому моменту, когда сюда доберутся, может быть уже поздно, и если он повернется спиной, ему конец. Поэтому он успел лишь выкрикнуть короткое "НА ПОМОЩЬ", перед тем, как убийца обездвижил его и закрыл дверь. Ясные и полные скорби глаза дворецкого смотрели прямо на маленького мальчика, без слов передавая ему все свои чувства и каплю поддержки. Было в этих размытых по краю радужках нечто, что немного поддерживало нестабильное внутреннее состояние мальчишки, как оазис в пустыне отчаяния, будто говоря: "нас услышали, нас спасут, надо продолжать верить". И как же Хакугетсу хотел довериться этому родному взгляду, но разворачивающаяся картина быстро вернула в реальность и подарила новый рвотный позыв: убийца рассек живот жертвы, из-за чего из раны начали выпадать окровавленные кишки. Незнакомец явно был недоволен такому повороту событий, поэтому решил покончить с внезапным препятствием, особо не церемонясь, явно действуя в большей спешке. Если бы Хакугетсу не находился в застывшем состоянии, то наверняка бессильно упал бы на пол, но сейчас даже мыслить ему удавалось немного с опозданием. Видимо, вражеская причуда могла косвенно затормозить мозговую активность. Человек в плаще отменил действие причуды на дворецком и положил на землю, чтобы кровь не разлетелась во все стороны. Мэсэйоши находился на последнем издыхании, лишь надеясь, что убийца не успеет сделать что-либо с его сыном. Вдали уже были слышны приближающиеся шаги, и убийце нужно было действовать как можно быстрее. Он подошел к Хакугетсу, и когда тот подумал, что наступил его черед, ему в руки вложили тот самый кинжал, от которого пострадали его близкие люди. Убийца посмотрел ему в глаза своими серыми радужками, которые выражали весьма непонятные для мальчика эмоции, испачкал в крови его ладони и провел окровавленной рукой по лицу Хаку, частично пачкая волосы. На мгновение могло показаться, что убийца просто измывается над еле живым, мертвенно бледным мальчишкой. Кровь его родных просочилась в рот, оставляя железный привкус и усиливая рвотные позывы. Когда шаги почти достигли двери, незнакомец скрылся через окно, через которое в помещение полил усилившийся дождь, а ветер развевал шторы и уронил какие-то листки бумаги, разложенные ранее на столе в кабинете. Вражеская причуда развеялась, но Хакугетсу стоял все так же неподвижно, понемногу осознавая произошедшее и рассматривая невидящим взглядом свои окровавленные руки и кинжал. В помещение ворвались прислуга и охрана из других частей особняка, и в тот же момент за окном сверкнула молния, осветив белым светом ужасную картину: глава семьи с женой лежали вместе в луже крови, у двери лежал труп дворецкого с видневшимся на полу внутренними органами, а между ними - молодой господин, испачканный в чужой крови, с кинжалом в руке и исступленным выражением лица. И все это с учетом шума дождя из открытого окна. Послышался протяжный крик горничных, некоторые начали вызывать экстренные службы, а несколько охранников схватили под руки все еще не отошедшего от произошедшего Хакугетсу, предварительно обезоружив. Врачи, приехавшие на вызов, уже не могли ничем помочь пострадавшим от ножевых ранений. Полицейские расспрашивали прислугу о деталях произошедшего, а врачи пытались достучаться до единственного живого потерпевшего и, по совместительству, главного подозреваемого - Хакугетсу, но тот лишь сидел, измазанный в крови, с пустым выражением лица и текущими нескончаемым потоком слезами, капающими на уже влажную коленку. Фельдшер вытер его лицо и руки от крови, когда полицейские предварительно взяли ее для анализа. Мальчик совершенно не воспринимал то, что происходило вокруг него. Все его оставшиеся силы были направлены на размышления о том, что это лишь сон, очень яркий и правдоподобный сон, и он скоро проснется в своей кровати, и все будет, как раньше. Затем, осознав, что резкий запах крови не исчезает, отрицание сменилось самобичеванием. Он был слишком слаб. Он не смог спасти своих самых близких людей. Все годы тренировок были просто перечеркнуты этим инцидентом. Он показал свою слабость, немощность, бесполезность. Он предпочел бы смерть от рук убийцы, чем все эти муки совести. Но все эти мысли были словно едва уловимая дымка на фоне его общего ступора. Его будущее становилось все более туманным...