Writober2021

Было холодно. Кэйя не совсем понимал, что его пугало больше — абсолютная тишина подземелья, вязкая и давящяя, или холод, который с каждой секундой всё сильнее окутывал его тело и проникал сквозь тонкие слои одежды. Страх был где-то на задворках сознания, едва ощутимо давил на виски и шептал свои навязчивые, противные идеи. Подземелье было обычным, Кэйя бывал тут десятки раз, но в одиночестве слишком уж давно не приходилось прятаться от оглушающей тишины в маленьких закоулках. Тишина, настолько плотная и при этом пустая, напоминала о Бездне. Бездна всегда была где-то в памяти, она никогда не исчезала из жизни Кэйи, хоть мельком, но появляясь каждый день — в его памяти или же чужих разговорах. Окружающие говорили о порождениях Бездны, обсуждали теории о падении Каэнри’аха, а Кэйя мог лишь думать о том, как же ему везло жить вот так — в чужих тенях, без подозрений о собственном происхождении. Интересно, знай бы хоть кто-то в Ордо о Бездне и это проклятой, вечно звенящей и тягучей пустоте в его памяти, его бы выгнали из Монда? Знай бы Дилюк правды большей, чем Кэйя однажды ему уже высказал, он бы спрятался за своими масками ещё сильнее? Это подземелье давило тишиной, и Кэйе казалось, что он сходит с ума. Мысли крутились в бешенном ритме, никак не находя точки соприкосновения, и Кэйю мотало от одного воспоминания к другому. Вот — уютная тишина поместья Рагнвиндров, когда Кэйя только появился в их семье ещё на птичьих правах. К нему относились добродушно, с приязнью, а Кэйя всё равно каждый грёбанный день вспоминал о своей родине — о той вязкой, ужасающей тишине Каэнри’аха, о пустых глазах отца, о плаче матушки, о тёмных, пыльных коридорах почти разрушенного дворца, о чёрной, мутной воде на дне давно разбитых каменных плит… Тишина и ужас Бездны роднее отца и матушки, привычнее нового, второго дома — разве Кэйя был нормальным? Разве сам он не одно из порождений Бездны, кого так ненавидят в Тейвате? Вот — оглущающая тишь в кабинете Дилюка после признания Кэйи. Казалось, даже пламя свечи не коптит в своих привычных едва слышных искрах, даже огонь камина, ещё зажигаемого в холодные вечера поздней весны затихло и спряталось после признания Кэйи. Но тишина с Дилюком и тишина в Бездне была совсем уж разной — две стороны одной медали, Кэйя, подбрось монетку, выбери своё! Он выбрал, кажется, не то. Искреннее признание — а тишина, даже тогда с привкусом уюта, рассыпалась осколками. Дилюк ушёл, а Кэйя остался в плену своих воспоминаний — и вязкой тишины Бездны. Он выбрал рассказать правду — но всё равно не смог обменять одну тишину на другую. В подземельях тишина обычно не давила. Навеивала неприятные воспоминания, заставляла порой думать, как же хорошо могло быть по-другому — если бы могло — но не пугала, не пробирала до дрожи и неловких всхлипов. Возможно, Кэйя просто устал. Возможно, холод на него действовал слишком уж паршиво — спасибо великой Царице за крио-вижн, Кэйя мёрз раз в пять быстрее любого другого обладателя Глаза Бога! — но обычно было проще. А может, Кэйя просто вспомнил, как пару недель назад Дилюк помог ему выбраться из глобальной и паршивой переделки с Фатуи в подобном местечке — и теперь воспоминания холодили кожу и внутренности не хуже настоящих зимних морозов. Кэйя мог бесконечно врать и себе, и всем окружающим, что он ни на капельку не скучал. Кэйя мог врать и притворяться почти бесконечно — но смысл в этом, если сейчас он сидит в каком-то богами проклятом подземелье, прислушивается к шагам где-то через пару пролётов и думает лишь о том, как он скучает? Дилюк не объявиться, теплее не станет, тишина не перестанет окутывать мутной вязью, а подземелье внезапно не останется где-то за спиной, если Кэйя не сделает хоть шаг — вперёд, навстречу или хотя бы назад. Тишина точно исчезнет когда-нибудь — хотя бы от его шагов.