Writober2021

Первые осенние листья покрывали мощённую дорожку дворцового сада. Синьора стояла возле своего любимого куста роз и смотрела, как с последних цветов осыпаются лепестки. Дотторе подошёл к ней почти бесшумно, гравий не скрипел под ботинками, а ветер чуть лениво играя в листьях деревьев, скрывал остатки звуков. Розалин была прекрасна. Дотторе всегда ей любовался — в коридорах Заполярного дворца, во время приемов Царицы, да даже ещё в Академии Дотторе не мог отвести взгляд от Прекрасной Леди. Она всегда была для него кем-то идеальным — возможно, не характером, возможно, не внешностью, но в общем и целом… — Что ты здесь делаешь? Розалин — Синьора — даже не повернула на него головы. Будто Дотторе не знал, что ей плевать. Будто Дотторе на что-то надеялся. Они ведь не были даже друзьями! Коллеги, не больше. — Хотел попрощаться перед твоей миссией. Ты ведь приехала всего на пару дней. Может, я скучал. — Может. Тихим эхом голос Синьоры падал на землю, а Дотторе не мог отвести взгляд. Он так давно её не видел! Монд, Лиюэ… Синьора не была в Снежной слишком уж давно — а Дотторе так же давно не покидал Заполярный дворец. А если покидал, то, конечно, был совсем в других странах, или в другое время, или… Их пути никак не могли пересечься в путешествиях, и, с одной стороны, Дотторе был рад — ничего не отвлекало его от миссии, не одна случайная красная вспышка не могла увести его внимания от задания… А с другой — он отвратительно сильно скучал. — Позволишь? — Дотторе, чуть наклонив голову бросал взгляды то на розы, то на Розалин. Та в ответ лишь хмыкнула. Дотторе опустился на корточки, чтобы срезать розу. Выбрал самую цветущую, почти не потерявшую лепестки, достал свой походный кинжал. Одно движение — и ярко-алая роза уже была в его руках, своими шипами пытаясь пронзить плотные перчатки. Шипы Дотторе тоже срезал, пытаясь не повредить стебель. Он поднялся, развернулся к Синьоре, и, не увидев протеста в чужом взгляде, аккуратно — со всем трепетом, почти с нежностью, — вплёл цветок в сложную причёску Прекрасной Леди, будто случайно проводя пальцами по волосам дольше нужного, пытаясь сквозь перчатки впитать чужое тепло. Пытаясь запомнить чужой шёлк волос сквозь плотную ткань. Синьора не протестовала, даже чуть наклонила голову, чтобы Дотторе, который был не сильно-то выше неё, было удобно вплетать розу в причёску. Алое на белом, словно кровь на снегу. — Тебе идёт. — Я знаю. Синьора хмыкнула, но грусть из её взгляда не уходила, никак не уменьшаясь хоть на гран. Дотторе неловко сглотнул комок в горле. Что-то было не так. Что-то давило, воздух был сухим и плотным, будто перед грозой. Август отгремел за их спинами, осень вступала в свои права, но привычной свежести от осенних дождей всё никак не было. Была сухость, нервозность самой природы — а гроза всё не начиналась. Пора было уходить. Дотторе развернулся и уже было сделал шаг по тропинке, когда Синьора окликнула его. — Хэй… Дотторе, ты будешь по мне скучать? Дотторе обернулся, не совсем веря в услышанное. И что только нашло на Розалин? Ей ведь всегда было плевать, что там чувствует к ней её безумный коллега. Они говорили об этом — то ли сотню лет назад, то ли две. Дотторе тогда принёс несколько роз — алое с белым, небольшой букет, связанный шёлковой лентой. Синьора хмыкнула, но напомнила, из-за чего она вообще стала Предвестницей. Напомнила свою историю, что давно уже стало притчей во языцех. Дотторе был готов к такому — он просто ушёл, не позволяя себе терять остатки гордости в попытках выпросить хоть одну попытку. Шанса быть не могло — не в их истории, не с их бэкграундом. — Я всегда скучаю, моя Леди. Синьора стянула перчатку, протягивая руку для прощального поцелуя. Дотторе не мог поверить в происходящее. Он неловко сдвинул маску и, приклонив колено, прикоснулся губами к чужой коже. Синьора без эмоций наблюдала за ним, но руку не отнимала. Дотторе через пару секунд поднялся сам. Поправил маску, последний раз бросил взгляд на своего личное помешательство — и зашагал прочь. — Прощай, Доктор. — Прощай, Леди. Не оборачиваясь, конечно, не оборачиваясь. Дотторе знал — позволь он себе такую маленькую слабость, он бы не смог так просто уйти. Подсознание буквально кричало, что он не должен был оставлять Розалин так — одну, в тишине сада, где лишь неприветливый осенний ветер что-то натужно пел в густых ветвях елей.

***

Спустя полгода Дотторе едва верил, что этот разговор был последним в их жизни… Что это были последние розы в череде бесконечных лет, что он срезал для Розалин. Что в их истории точкой стала алая, почти увядшая роза.