Октябрь Лоулайта

Можно ли назвать предателем человека, которому никогда не доверял? А точно не доверял? – добавляет внутри язвительный голосок. L на секунду задумывается, и секунда превращается в вечность. Он так часто лжёт людям, что немудрено было бы однажды запутаться самому. Однако все эти годы удавалось лавировать, помнить и не сбиваться. Никогда не использовал одну и ту же легенду в разных делах дважды, приправлял ложь щепоткой правды, в уме держась за эту приправу, как за якорь в море хаоса. Общий образ во многом был схож – отстранённое орудие справедливости, которое сбивало с толку. Никогда не показывал, насколько ему нравится процесс, выдавал не те реакции, которые от него ждали, удивлялся самым обычным для людей вещам. Ставил себя так, что ему задавали вопросы, которые не навредят. Ответы на которые не откроют чего-то действительно важного. Оказалось, Лайта Ягами не провели эти манипуляции. Он, правда, тоже вопросы в лоб не задавал, но и по тому, что говорил, было ясно – этот видит чуть больше остальных. Этот очень опасен. Этот способен откопать истину. Поиски клада сильно затянулись, но с другой стороны, охота на Киру двигалась так же медленно. С того момента, как они выступили на теннисное поле – нет, даже раньше, с его первой фразы, или с вызова по телевизору в Канто, они двое так и не прекратили играть. И L не собирался слить эту партию так же, как слил теннисную. Лайт Ягами – Кира, это знание так же твёрдо, как решимость L довести дело до конца. Вот только в тот момент, как это становится ясно, обязательно что-нибудь случается. И это что-нибудь весьма ловко рушит почти сложившийся пазл. Неуловимость Киры в этом деле становится чем-то вроде синонима к закону подлости. Но и L не отставал от него в попытках запутать, ломать картину одним словом. – ... Потому что ты мой первый друг, Лайт. Он приказал себе не оборачиваться. Соблазн поймать на лице Лайта замешательство был велик, но взгляд L как будто перекрывал его канал эмоций. Пусть этот провал будет ощутимым – а в том, что это провал, L не сомневался. Строго говоря, так называемые друзья у него уже были, но долго держать кого-то в данной категории было опасно. Лайт грозил продержаться дольше всех хотя бы визуально. Естественно, они не могут быть друзьями – L в очередной раз солгал. Вот только чем дальше заходило это дело, чем дольше они искали вместе сначала второго Киру, а потом и третьего, тем громче становился язвительный голосок – А ты уверен, что это была ложь? Неужели в ней не было ни капли настоящего желания быть друзьями и коллегами? "Не было", – сердито думал L, а после спохватывался – не стоит отвечать непрошенным голосам в голове. К тому моменту, как нашли тетрадь и сняли цепь, L удалось почти подавить этот мысленный спор с самим собой. Да, из Лайта вышел замечательный коллега. Вот только он Кира – теперь это даже яснее, чем всегда. Тетрадь проводит нить к тому моменту, как её указала Миса в своём дневнике, назначая Лайту встречу в Аояме. Но опять проявляется закон подлости – одно из правил не позволяет обращать мысли в ту сторону. "Ну уж нет, – зло думает L, – больше я на это не куплюсь", – и готовится проверить тетрадь. И почти успевает – прямо как на теннисном корте. Можно ли назвать предателем человека, которому никогда не доверял? Или которому доверял, но лишь временно? Который ходит за тобой по пятам, даже когда получил свободу от цепей, и следит за каждым твоим шагом, будто выискивая подходящий момент, чтобы ударить? Который бьёт наконец насмерть? Другом его точно называть нельзя, – говорит напоследок голос.