Феникс Ба Синг Се

Цзяньцзюнь не уверен, что делать с его последним напарником. Его молодым, вспыльчивым, покоряющим огонь напарником. Трудно было примирить старых врагов с этим шестнадцатилетним мальчиком. Мальчик — Ли, хотя, если это его настоящее имя, Цзяньцзюнь съест свои сапоги — тихий. Компетентный. Вероятно, Яочуань поручил ему присматривать за ним, чтобы они оба не взорвались. Это хорошая мысль, хотя и бесполезная перед лицом их объединенного упрямства. Взять, к примеру, нынешний момент. — Ты не можешь просто войти в горящее здание, — шипит Цзяньцзюнь, на что Ли пожимает плечами и делает именно это. Ли более упрям, чем сам Цзяньцзюнь, что одновременно и унизительно, и впечатляет. Толпа, наблюдающая, как горит дом, кричит, но никто не пытается его остановить. И глядя на выражение лица парня, он не может их винить. Цзяньцзюнь начинает мысленно писать заявление об отставке. Ему придется уйти из стражи и бежать из города, потому что другой вариант — остаться и объяснить Муши, что он позволил его глупому племяннику покончить с собой. Мальчик возвращается с бессознательной женщиной на плече и плачущим малышом подмышкой. Он передает их обоих Цзяньцзюню, а затем возвращается в дом. Ли делает это еще несколько раз, пока Цзяньцзюнь не оказывается в окружении людей разной степени бессознательности. Наконец, мальчик появляется с пожилым мужчиной, опирающимся на него, и карликовой пумой, которую держит за загривок на вытянутой руке. — Уведи их подальше от здания, — говорит он, указывая на толпу. — По крайней мере, так далеко, как можно. — Почему? — Потому что оно сейчас взорвётся. Цзяньцзюнь оттесняет зевак назад, и очень медленно здание начинает рушиться. Что касается взрыва, то это не особенно зрелищно. Учитывая напряженное выражение сосредоточенности на лице Ли, Цзяньцзюнь думает, что знает, почему. Действия мальчика на этом не заканчиваются. Огонь не распространяется, он горит в идеально прямоугольной области, которую когда-то отмечали стены. В дополнение к этому он наклоняется над самыми тяжелыми из раненых, которых вытащил из здания, теми, кто, как полагает Цзяньцзюнь, не смог бы пережить ночь, и делает странное движение в воздухе над их лицами или ожогами. Некоторые из них откашливаются, приходя в сознание. Другие продолжают спать, хотя и более спокойно, чем раньше. Он даже делает это самое что-то с карликовой пумой, хотя она и не выглядит особо благодарной за это. — Если я узнаю, что покорители огня могут исцелять… — бормочет Цзяньцзюнь, присаживаясь на корточки рядом с напарником и осматривая первую спасенную им женщину. — Что? — спрашивает Ли. — Нет. Я просто забираю часть тепла. Облегчает боль. Предотвращает дальнейшее повреждение. Что-то в этом роде. — Ага, — говорит Цзяньцзюнь. — И все вы можете это сделать? Мальчик пожимает плечами. — Это не сложно, но я не думаю, что большинство людей берут труд научиться этому. Покорители огня на самом деле не горят. Цзяньцзюнь смотрит на шрам, занимающий половину лица мальчика. Ясно, что он хочет сказать. Практически огнеупорные. Ли ловит этот взгляд и закатывает глаза. — Нужно специально приложить усилия, чтобы сжечь покорителя огня, — извиняется он, а затем начинает ворковать над все еще плачущим малышом, как будто это не самое худшее, что Цзяньцзюнь слышал за последнее время. Затем появляется отец малыша и бросается к Ли, чтобы обнять его. Тот, кажется, сбит с толку вниманием, но похлопывает мужчину по плечу, что при правильном освещении может показаться утешительным. — Ваша жена вдохнула много дыма, — говорит он, прерывая благодарное бормотание мужчины. — Я не думаю, что воздух обжег ей горло, но вы должны убедиться, что она обратилась к целителю. — Да, конечно, — говорит мужчина. — Я не забуду, что вы сделали. Наш собственный феникс Ба Синг Се. Мужчина этого не видит, слишком занят тем, что машет рукой одному из врачей, которые наконец-то прибыли, но выражение лица Ли — это что-то среднее между смехом и слезами. — Ты в порядке? — вполголоса спрашивает Цзяньцзюнь. — Феникс Ба Синг Се, — выдавливает Ли. — О, мой отец умрет. Дядя никогда не узнает об этом. — Твой дядя беспокоится о тебе... — начинает Цзяньцзюнь, не обрадованный перспективой хранить что-то в секрете от невысокого, полного, ужасающего Муши, но Ли прерывает. — Что? Нет. Я имею в виду, он беспокоится. Но дело в фениксе. Он будет смеяться еще глупее. Цзяньцзюнь на минуту задумывается о дяде мальчика. Он встречался с ним всего один раз, после беспорядков несколько недель назад. Мужчина влил ему в глотку чай с добавлением виски, позволил спать на полу в своей комнате и вообще был очень дружелюбен и представителен, что заставило заподозрить, что он по меньшей мере вдвое опаснее своего племянника. «Глупый» — не то слово, которое он использовал бы, чтобы описать Муши. Они стоят чуть в стороне, пока всех раненых не увезут их семьи или повозки, а затем еще некоторое время, пока пожарные работают над тушением пожара. В конце концов, им это удается. Хорошо. Ли помогает, Цзяньцзюнь почти уверен в этом, потому что, когда главный пожарный проверяет пожарище лично, там не остается ни одного живого угля. Один из молодых пожарных издает какой-то звук по поводу того, что это странно, но шеф отмахивается от него. — Иногда нам везет, — говорит он. — Лучше не подвергать это сомнению. Спасибо вам, парни, — добавляет он, обращаясь к Цзяньцзюню и Ли. — Я слышал, что вы вывели некоторых людей и сдерживали толпу, прежде чем здание взорвалось. Это было храбро с вашей стороны. Ли моргает, по-видимому, удивленный похвалой. — Это все Ли, — говорит Цзяньцзюнь и хлопает мальчика по плечу. — Вошел прямо туда. Я думал, ему конец. Шеф переключает свое внимание на Ли. Его взгляд останавливается на шраме. — Требуется немалое мужество, когда у тебя уже был неудачный опыт с огнем. — Пожар в доме не имеет ничего общего с разгневанным покорителем огня, — бормочет Ли, пристально глядя в землю. — Верно, — говорит шеф. — Ну, я собираюсь отпустить вас. — Он переводит взгляд на Цзяньцзюня. — Проследи, чтобы малыша осмотрел целитель. Спасибо за всю вашу тяжелую работу сегодня. — Малыш, — повторяет Ли угрюмо, что не заставляет его казаться старше, чем он есть, хотя шеф находится вне пределов слышимости, поэтому Цзяньцзюнь не может читать ему нотации. — В его словах есть смысл. Давай вернемся в участок, чтобы я мог вернуть тебя твоему дяде. Тебе нужно поесть? Я где-то читал, что покорителям нужно много есть. Не то чтобы, конечно, Цзяньцзюнь читал о покорителях теперь, когда он знает, что его напарник — один из них. — Ни слова о фениксе, — говорит Ли, но затем он слишком отвлекается на урчание в животе, чтобы угрожать, подкупать или уговаривать Цзяньцзюня замолчать. — Да, я мог бы поесть. — Зная твоего дядю, он уже слышал, — миролюбиво говорит Цзяньцзюнь. — Да ладно тебе. Ларек с едой на Девятой улице все еще открыт в это время ночи.