***
Всё тот же самый гнусный дождь и мрачное небо, но на лицах каждой из них рисуются мягкие, искренние улыбки, которых, кажется, достойны они сами, но точно не люди вокруг. Вордсворт придерживает Де Пари за руку и ведет в кофейню: ту самую, с которой самым прямым образом связано их знакомства, последующие встречи, часовые разговоры и ароматные напитки. — Что возьмёшь, дорогая? — хлопает глазами Амелия и окидывает взглядом свою возлюбленную. — Что-нибудь на твой вкус. Мне сложно определиться, я не столь сильный гуру в плане кофейных напитков, Амели, — еле заметно усмехается Женевьева и отпускает руку Вордсворт, пока та делает свой заказ. Спустя пару мгновений Амелия приносит две чашечки кофе и чизкейки. — Чёрт. Я совсем забыла о сахаре. Подожди пару минут и не начинай пить его без меня, пожалуйста. Я должна узнать, понравилось ли тебе то, что выбрала я. — негромко возмутившись, проговорила Вордсворт и вновь отправилась к стойке. — Конечно, как же я могу пить его без тебя. — очаровательно улыбнувшись, успела только прошептать она, как в ту же самую минуту потянулась в карман шерстяного, кремового пальто и достала оттуда какую-то миниатюрную, из бархата алую коробочку, приложив рядышком с тарелочкой чизкейка. Амелия вернулась почти во время и лишь негромко выдохнула, признавая то, что порой бывает неуклюжа. Момент, признаться честно, был выбран очень точно. Настолько, что Вордсворт даже не успела ничего сообразить и лишь непонятно покосилась на маленькую коробочку, усмехнувшись уголками губ и скрестив руки на груди. — Снова балуешь меня дорогими украшениями с бриллиантами? Да я прямо девушка аристократки. Женевьева что-то невнятное проговорила и лишь хмыкнула, с небольшим интересом заглядывая в глаза Амелии. — Лучше открывай сразу. Вордсворт тут же открывает миниатюрную коробочку, которая еще минуту назад вызывала у нее столько негодования, сколько Де Пари не видела за всю свою жизнь, находясь с англичанкой в отношениях. Один. Два. Три. Глаза Амелии загорелись, она увидела там тонкое, золотистое и минималистичное кольцо, как раз под собственный палец. — Я давно хотела сказать, но все никак не решалась, — покачивая головой и крайне неуверенно произнося, проговаривала Де Пари, смущенно хмыкая каждый раз и даже изредка кашляя в кулак, — ...но теперь всё получилось. Амели, мы встречаемся с тобой уже целых три года и я лишь хотела всё это время сказать, как сильно ты стала для меня важна и необходима. Позволь подарить тебе еще больше счастья, а вместе с тем свою руку, любовь и сердце. Губы Вордсворт сомкнулись, а в карих глазах тут же отразились вступающие слезы, больше напоминающие микроскопические кристаллики. — Женевьева, конечно я... Согласна, черт возьми. — прикусывая губу, почти что полушепотом произносит она и искренне улыбается. Де Пари заметно смущается. Стоп, что? Вордсворт и вправду впервые за столь большое время так искренне и мягко улыбается? Это означает то, что она очень счастлива. Они пьют ароматный кофе, болтают о чем-то своем и кушают любимый чизкейк, параллельно с этим держась за руки. Идеальная осень и вечер.***
Они влюбились в октябре. В тот дождливый, грустный и ничем непримечательный месяц, который ранее вызывал лишь апатию внутри и больше ничего. Однако сейчас они были как никогда счастливы. Они научились любить осень, самих себя и дорожить обществом друг друга. Шептать мягкие слова на ушко, наслаждаться дождливой погодой, готовить шарлотки с корицей, читать друг другу разные исторические романы и крепко обниматься около камина.