***
Драко сильнее зажмурился и почти простонал, когда услышал, как где-то за дверью что-то разбилось. Он чувствовал себя просто отвратительно после предыдущей ночи, да и последних недель в целом. Спустя мгновение, он почувствовал, как Гермиона прижалась к нему сильнее, зарываясь лицом ему под бок. Он с силой потёр рукой лицо и поцеловал жену в макушку, прежде чем окончательно проснуться. Она, так же как и он, не спала последние… Лет семь, разумеется. За дверью спальни снова что-то упало и прокатилось по полу, а затем последовал детский плач и причитания эльфов. Они перестали ставить заглушающие заклятия на свою спальню после того случая, когда Скорпиус ночью решил изучить огромный Мэнор, опрокинув на себя рыцарские доспехи. Ребёнок настолько испугался, что ещё пару месяцев вздрагивал от громких звуков. Ладно бы доспехи были обычными, но они ведь, как и положено в доме волшебников, оказались зачарованы. Невидимый рыцарь восстал из груды железа и направил острие своего меча в четырёхлетнего мальчика, под дружное визжание домовика и этого самого мальчика. Наследник древнего рода с перепугу побежал и едва не прокатился по лестнице вниз. Домовик Линки ещё долго рыдал в ногах хозяина, рассказывая обо всём произошедшем. В то время как Скорпиус горько вторил ему на руках у матери. Гермиона сонно зашевелилась и простонала: — Мерлин милостивый, они вообще когда-нибудь устанут настолько, чтобы проспать хотя бы до… Сколько там сейчас? — приоткрыв один глаз, ведьма нащупала древко на прикроватной тумбочке, взмахнула палочкой и захныкала — половина шестого утра, серьёзно? Драко уже встал и потянулся, дабы размять затёкшие конечности. — Спи, мы справимся без тебя этим утром. Ты всю ночь провела рядом с Лирой, тебе надо отдохнуть. Гермиона откинула пышные кудри с лица и, едва разлепив глаза, посмотрела на Драко, зевнула и спросила: — Неужели «долго и счастливо» выглядит именно так? Блондин усмехнулся, обернувшись к супруге, прежде чем распахнуть дверь спальни. — Лично меня всё устраивает, — уголок его губы пополз вверх, являя такую привычную, мальчишескую ухмылку, — более чем. Гермиона накрыла лицо подушкой, заглушая материей измученный стон, и попыталась заснуть хотя бы ненадолго.***
Она уже давно привыкла к тому, что рабочий день состоял из встреч, в основном это были представители благотворительных фондов, которые спонсировали Малфои. Со временем Гермиона нехотя признала, что добилась гораздо больших изменений в сознании волшебников благодаря фондам и активной общественной деятельности, нежели изменением законодательства. Те волшебники, что с энтузиазмом внимали её идеям, сами меняли систему Министерства. И с каждым годом таких становилось всё больше. Это оказалось эффективнее, чем в одиночку пытаться переделать огромную бездушную и закостенелую машину. Нарцисса, которая научила её устраивать грандиозные блистательные приёмы, не раз говорила, что классическая модель поведения волшебницы в обществе принесёт гораздо больше пользы, нежели стремление жёстко влезть в политику Министерства. Она призывала действовать более тонко. И это действительно принесло свои плоды. Гермиона Малфой всё также оставалась одной из судей Визенгамота, и уже несколько раз отвергала предложение Кингсли вернуться в Министерство. Сегодняшний день ничем не отличался от последних лет… Волшебница сняла очки в тонкой оправе из платины и ущипнула себя за переносицу, это была последняя встреча на сегодня. Услышанное предложение хоть и зацепило несколько струн в глубине души, но оказалось утопией. Сырой идеалистической утопией. Отчего она поджала губы и, глубоко вздохнув, заставила троих волшебников замолчать. — Я могу проспонсировать ваш проект. Но. Его нужно доработать. Серьёзно переработать. Для начала, я категорически против реализовывать его в том виде, в котором вы мне его сегодня представили. Молодой волшебник с немного раскосыми зелёными глазами и в круглых очках совсем немного напомнил ей Гарри, который так же злился в юности, когда не мог получить то, что было очень нужно. И предчувствия не обманули. — Но вы ведь сами магглорождённая, леди Малфой, как и мы трое! Вы должны… Гермиона взмахом руки заставила волшебника умолкнуть, её тон ни капли не изменился: — Я никому ничего не должна. Все долги волшебному миру уже давно мною отданы. Она ещё раз обвела всех троих взглядом, а затем тяжело вздохнула. Глядя в расстроенные и разочарованные лица, Гермиона осознала, что эти дети были так же далеки от знаний и традиций коренных жителей волшебного мира, как когда-то и она сама. На секунду прикрыв глаза, она снова заговорила: — Вот именно, что мы с вами магглорождённые, не просто так письмо приходит лишь по достижении одиннадцати лет. Первый выброс магии, серьёзно? И вы даже не потрудились подумать, что дети в возрасте четырёх-шести лет нуждаются в родителях. Если вы попытаетесь насильно их забрать и начнёте говорить их родителям о существовании магии, то будут проблемы с полицией, с их Министерством, а потом будут последствия. И я не представляю, сможет ли наше Министерство договориться с министром магглов в таком случае. Ведь вы хотите выдернуть ребёнка из семьи магглов и фактически сделать его сиротой. Кто заменит ему родителей? Девушка, которая так напоминала Гермионе саму себя в юности, раскраснелась и, с присущим молодости запалом, ответила: — А как же Гарри Поттер? И не вы ли стали той, кто так сильно и в лучшую сторону изменил отношение к магглорождённым в магическом мире? Гермиона смотрела на троицу молодых ребят, которые так напоминали о собственных мечтах, которые не были подкреплены ничем, кроме как желанием заставить считаться с такими же магглорождёнными, и её губы тронула грустная улыбка. Поддавшись ностальгии, Гермиона прикусила щёку изнутри и терпеливо заговорила: — Как верно вы подметили, мне удалось это сделать. И я точно вам говорю, что идея выдернуть ребёнка чуть ли не во младенчестве не стоит ничего. Она не будет поддержана обществом. Селить их как сирот? Маглорождённых с каждым годом становится всё больше. Но никто из волшебников не сможет взять под свою опеку порядка десяти малышей. — Она снова взмахнула рукой, не дав себя перебить. — Не из-за нехватки средств. Детям нужна любовь и внимание, разумеется. К тому же, это разрушит отношения с родителями, не все лояльны к волшебству. От детей попросту откажутся. Волшебница, которую Гермиона про себя окрестила собственной копией, снова готова была отстаивать свою позицию. — Миссис Малфой, допустим, мы слишком молоды и некоторых вещей не можем понять в силу того, что ещё не стали родителями. Но… Если мы предложим подросткам хотя бы один летний месяц проводить в семьях чистокровных? Это ведь очень поможет в их адаптации… Гермиона грустно улыбнулась. — Это недопустимо для девушек. Вы скомпрометируете их, сыновья, братья чистокровных ведьм, отцы. А чистокровные семьи, у которых есть дочери… Они не смогут принять маглорождённых юношей. В своё время меня скомпрометировала просто дружба с Гарри Поттером, что уж говорить о том, что выход в свет с Виктором Крамом тоже был воспринят… Весьма категорично. И это ещё хорошо, что никто не знал о том, что каждое лето я проводила у семьи Уизли. Другие порядки… Вот даже сейчас вы, мисс... Грейсон, верно? Находитесь без сопровождения в компании двух парней. Молодая ведьма покраснела и её глаза наполнились слезами от негодования и обиды. — Но ведь вам это не помешало! Вы год жили в палатке с двумя парнями. И это ужасно отсталое мировоззрение! Гермиона высоко подняла бровь. — За одного из которых я вышла замуж впоследствии. И затем развелась, всё верно. Хоть это и было неприемлемо в то время. — Однако, теперь разводы практикуются… И благодаря вам это стало возможным. Третий юноша, который всё ещё хранил молчание, наконец, улыбнулся, не дав возможным обвинениям сорваться с уст своих друзей. — Леди Малфой, я, кажется, понимаю, к чему вы ведёте. Есть другой способ, но мы его не видим… Гермиона искренне улыбнулась светловолосому юноше, который никого ей не напоминал. Вот нисколько. Она пожала плечами и просто произнесла: — Статут. Если бы отпала его надобность… Все вопросы решились бы сами собой. Но это невозможно. Магглы начнут уничтожать волшебников из страха… А вот если мы впустим маггловский мир… Все трое замерли, а затем мисс Грейсон констатировала факт: — Вы с мистером Малфоем около двадцати лет занимаетесь интеграцией, спонсируете фонды… И это всё… Но это же неоправданно долгий срок! Гермиона фыркнула. — В рамках цикла одной жизни, возможно… Но в рамках истории — это лишь мгновение. Вы сами придёте к этому выводу, когда окажется, что коренные волшебники просто боятся и не хотят ничего менять. Всё новое всегда подвергается критике. Обдумайте мои слова, сделайте новый проект и приходите снова. Как только за ребятами закрылась дверь, в комнате материализовался эльф, он жалобно прижал уши, взглянул на Гермиону и затараторил. — Хозяйка, хозяин послать Кики за Вами. Юная мисс безутешна. Хозяин не знать, что делать. А юный хозяин чуть не сбежал из дома, когда… Гермиона нахмурилась и потёрла виски, голова раскалывалась. — Кики, достаточно. Спасибо, что передал. Спустя пару минут, хозяйка поместья вошла в то крыло, где по-прежнему жили их с Драко дети. Муж встретил её слегка взлохмаченный и явно взволнованный, что заставило сердце Гермионы сжаться от щемящей нежности. Она подошла к волшебнику, который стоял у двери в покои их дочери и даже дёрнулся совсем неграциозно, сделав несколько шагов навстречу жене. Увидев её, он испытал явное облегчение. — Лира рыдает и отказывается что-либо говорить мне. Как и Скорп. Но наш сын явно в курсе, потому что он едва не сбежал из поместья, взбешённый и готовый наделать глупостей. Я отобрал у него палочку и закрыл в спальне, запретив эльфам помогать ему покинуть поместье. Гермиона поджала губы в тонкую линию и обняла мужа. — Я… Возможно, я знаю в чем дело… И вряд ли тебе это понравится. Драко задержал дыхание и прикрыл глаза, готовясь к худшему, шёпотом он произнёс: — Никто ведь не умирает? Если все живы… Если её кто-то обидел, я… Гермиона подняла голову вверх и сжала предплечья мужа чуть сильнее, заставив того посмотреть в глаза и нежно вычерчивая сквозь рубашку успокаивающие узоры на его коже. — Ты давно смотрел на древо семьи? С рождения аристократически бледный Драко побледнел ещё сильнее. — Нет. Она не может… Я… Гермиона совершено неаристократично цокнула: — Нашей дочери исполнится семнадцать через неделю. Она почти совершеннолетняя, и в её возрасте абсолютно нормально. Драко закрыл уши руками и отступил на шаг. — Нет. Не говори мне этого. Я не готов… Гермиона укоризненно ткнула его пальцем в грудь. — А она, по-твоему, готова? Ты обязан будешь поддержать нашу дочь. Сейчас ты идёшь к Скорпу, и пообещай, что вы оба никуда не отправитесь, пока я не поговорю с Лирой. Драко буравил её взглядом, а затем скривился. — Я размажу по стенке того, кто посмел… Гермиона снова ткнула его пальцем в грудь, оставляя на рубашке небольшой залом от ногтя. — Если понадобится, я сама размажу по стенке не только её ухажера, но и всю его семейку. Но сейчас нужно разобраться во всём. Иди и поговори со Скорпиусом, а я к Лире. — Они оба покосились на двери, из-за которых были слышны всхлипы их дочери. Гермиона прикусила нижнюю губу, осознав, что Драко уже снял все защитные чары с комнаты и даже пытался успокоить их малышку, судя по разводам от слёз на его груди. Без труда отворив двери, Гермиона вошла в спальню дочери, которая, свернувшись в клубочек, рыдала в подушку. Она молча присела на краешек покрывала и привычным, таким нежным материнским жестом погладила кудрявые светлые пряди, чуть темнее платины волос отца. Лира всхлипнула громче и повернула распухшее лицо к матери. — Если ты, как и отец, скажешь, что первая любовь ничего не значит, я… Она зашлась в рыдании, снова опустившись лицом в мягкие подушки. Тем временем Гермиона вздохнула и взобралась на кровать, сбрасывая изящные лодочки, которые с глухим ударом шлёпнулись на ворсистый ковёр. Она притянула голову дочери к себе на колени и начала поглаживать, пальцами бережно распутывая сбившиеся локоны. — Я не стану так говорить, милая. Но твой отец мужчина. Они устроены иначе, чем мы… И ты должна помнить, что мы с папой тебя любим, солнышко. И всегда будем на твоей стороне, что бы ни случилось. Лира замерла и подняла глаза, виновато посмотрев на мать, шмыгнула распухшим от слёз носом. — Ты уже знаешь, да? Гермиона молчала, продолжая гладить дочь по голове и задумчиво глядя в окно. Лира вздохнула и ещё несколько раз горько всхлипнула, прежде чем снова заговорить. — Я… Мама… Я… Она снова разрыдалась, пока мать просто продолжала быть рядом в своей молчаливой поддержке. Гермиона совсем тихо заговорила. — Знаешь, не всё в жизни происходит так, как нам бы того хотелось. Но я наверняка могу сказать, что мы только спустя время можем оценить, что всё действительно к лучшему. Лира, немного успокоившись, приподнялась и уселась напротив матери, обхватив ноги руками и положив подбородок на коленки. — Но вы с папой… Гермиона хмыкнула и поджала губы, прежде чем заговорить. Они никогда не рассказывали детям о том, как сблизились, и тем более почему. — Ты недооцениваешь нас с папой, неужели ты думала, что мы будем осуждать или откажемся от тебя? Знаешь… Вся эта война, которую мы прошли… Это самое страшное — хоронить ровесников, или смотреть как пытают твоих близких — это страшнее, чем если бы пытали тебя. А мы были по разные стороны баррикад и видели ужасные вещи, мы пережили их. Лира, твоя беременность — это новая жизнь, как это может не радовать? Дочь в замешательстве смотрела на мать и не могла поверить в услышанное, тем временем та продолжала. — Ты любишь отца этого ребёнка? На красные и опухшие глаза блондинки навернулись слёзы, и срывающимся голосом она скорее всхлипнула, нежели сказала. — Но он отказался от… меня. — Из её горла вырвался нервный всхлип, и она скорее спросила, нежели исправилась: — Нас? Подавив гнев и подступившую к горлу ярость, Гермиона всё тем же спокойным тоном произнесла: — Это не имеет значения. Если он твой ровесник, то испугался… Я пока не спрашиваю кто он, но знаю наверняка, что он пожалеет о своём решении, вот увидишь. — Я не смогу его простить! Гермиона грустно и одновременно нежно улыбнулась своей дочери. — Я тоже так думала когда-то. Лира, не веря в услышанное, уставилась на мать. — Но вы же любите друг друга? Маааам, папа никогда бы так… Гермиона нетерпеливо закачала головой. — Ох, разумеется нет, дорогая. Твой отец никогда не отказывался от вас со Скорпом, — она грустно усмехнулась, — только от своих чувств ко мне. А потом мы узнали, что ждём твоего брата, и… Я осознала, что многого не понимала, не могла посмотреть на ситуацию его глазами. Очень долго мы оба отрицали, что между нами вообще что-то возможно, потом… Мы оба не могли определиться… Наши отношения не были возможны по причине некоторых обстоятельств… Видя, что мать не может подобрать слов, Лира решилась задать вопрос, который сейчас внезапно возник в её голове: — Это всё из-за твоего бывшего мужа? Ты любила его? И у папы наверняка кто-то был… — Заметив, что мать нахмурилась, щёки Лиры покраснели, и она смущении пояснила: — Мы со Скорпом специально искали информацию тех лет. Знаешь, в школе нас часто задирали вашими биографиями… А чтобы защищаться, нужно знать от чего. Немного растерявшись, Гермиона, глубоко вздохнув, решила, что её дочь сейчас нуждается в правде. В этот момент двери в спальню отворились, и на пороге появились отец с сыном. Скорпиус чувствовал себя более непринужденно, в отличие от Драко, который ещё не смирился с предстоящей ролью дедушки. А от мысли, что станет с Нарциссой от новости «прабабушка», его замутило. Тем временем его сын прошёл вперёд и плюхнулся на кровать рядом с младшей сестрой, притянув её к своему плечу. Он поцеловал её в висок и выжидающе, заговорщически посмотрел на мать. — Мне кажется, что отец слишком стар для таких переживаний, мам, посмотри, его вот-вот хватит инфаркт. Все в комнате несмело улыбнулись, однако, наследника Малфоев это не спасло от декоративной подушки, глухо шлёпнувшей его по затылку. Драко убрал палочку и тоже присел рядом с женой, глядя на своих таких взрослых детей с щемящей сердце нежностью. — Все мы ценим твоё чувство юмора, Скорп, но я не настолько стар. Сын фыркнул, и, прежде чем сказать следующую колкость, всё таки обхватил древко палочки в кармане, на случай, если придётся применять щитовые чары. — Ну… Я бы на твоём месте не был так уверен в этом, ведь ты скоро будешь дедулей. Лира шлёпнула брата по руке и с опаской посмотрела на отца, в её глазах вновь стояли слёзы, отчего у Драко сжалось сердце. Он притянул Гермиону к себе, ища в ней не столько успокоения, сколько желая поддержать её саму. Он проигнорировал сына, обратив внимание лишь на дочь. Его губы растянулись в улыбке. — Принцесса, ты не поверишь, но мы с твоей мамой знали, что рано или поздно станем бабушкой и дедушкой, — он подмигнул ей, — как-никак Скорпу скоро двадцать, и, с момента его рождения, у нас было время морально подготовиться. Гермиона положила голову на плечо мужа, удобнее устраиваясь в его объятиях. Она всегда чувствовала себя лучше рядом с Драко, он был её опорой и не заставлял сомневаться в своей надёжности, особенно когда речь шла об их детях. — Мы со Скорпом услышали, что ты больше не плачешь. — И отец не находил себе места, — Скорпиус стушевался под строгим взглядом отца и продолжил: — Как и я. Мы оба хотим быть тут, мы тебя любим Лира и будем любить, что бы ни случилось. Лира снова расплакалась от переизбытка чувств, и когда Драко неловко пошутил, что Гермиона точно так же была эмоциональна во время беременности, его дочь вспомнила, о чём они говорили с матерью. И снова задала давно волновавший их со Скорпом вопрос. — Расскажите, как вы вообще поняли, что хотите… Большего… Семью. Драко предупреждающе взглянул на жену, но она поджала губы и заговорила с ним, не с детьми. — Мы можем им рассказать. Они достаточно взрослые, чтобы понимать всю серьёзность… — Я не думаю, что это такая уж хорошая идея. Гермиона… Перебив его, она встрепенулась. — Ох, ладно тебе. Наши дети точно не сдадут нас в руки правосудия. Тем более, это недоказуемо. И прошёл срок давности. Скорпиус и Лира, нахмурившись, переглянулись, внимательно слушая каждое слово. Драко нехотя откинул голову на изголовье кровати, произнеся в потолок: — Вперёд! Но имей ввиду, что я не хочу оказаться в Азкабане третий раз, тем более, на старости лет. Даже если компанию там мне будешь составлять ты. Гермиона пробормотала себе под нос что-то очень похожее на «королева драмы» и взглянула на повеселевших детей, которые с озорством в глазах наблюдали за родителями, заинтересованные, как в детстве, перед тем, как им предстояло увлекательное приключение. Гермиона сглотнула подступившие слёзы, расчувствовавшись, и Драко, словно ощутив то же самое, вздохнул, устраиваясь поудобнее. Он явно был готов выступать в роли цензуры к её рассказу. Когда Гермиона вкратце пересказала им послевоенные события и сделала паузу, чтобы отпить воды из стакана, а заодно продумать, как рассказать им о ритуале по смене тел, Скорпиус, скривившись, посмотрел на отца. — До сих пор начинает подташнивать, как только представлю, что моим отцом мог стать дядя Рон. Драко поморщился. — Он... — Гермиона пихнула его локтем, достаточно болезненно, чтобы остудить пыл, — он друг твоей матери, я хотел сказать. На моменте о том, как родители дошли до событий со сменой тел, их дети недоверчиво разглядывали обоих, пока сын не задал свой вопрос, слегка краснея, что было ему совершенно несвойственно. — А вы?… Сейчас вы?… Драко фыркнул. — Разумеется. Мы ещё до твоего рождения вернули свои тела обратно. Рассказ двинулся дальше, и дети с восторгом реагировали на находчивость родителей, пока Гермиона не перешла к той части, где им предстояло вернуть свои тела. Драко прокашлялся, не дав ей озвучить подробности. — В общем, мы потом узнали, что истинная любовь может помочь вернуться в родные тела. Лира прищурилась, недоверчиво разглядывая слишком невозмутимого отца и смущённую мать. — Вы явно что-то недоговариваете. Мы со Скорпом расшибёмся, но найдём тот ритуал. Вы же понимаете? Драко усмехнулся. — О, желаю удачи обоим. Я знаю лишь одного человека, который в полной мере знаком с… Гермиона цокнула и закатила глаза. — Ладно тебе, они ведь уже взрослые. — Нет. Им эта информация ни к чему. Скорпом уже завладело любопытство, и он почувствовал азарт, наблюдая с каким упорством отец избегает подробностей. — Мама, хммм, а что подразумевалась под «истинной любовью»? Гермиона рассмеялась, попытавшись подальше отсесть от Драко, но он теснее прижал её к себе со словами: — Нет, нет, нет, дорогая. Ты останешься здесь, пока не ответишь на все вопросы этих чрезмерно любопытных детей. — В общем, акт истинной любви, как вы уже должны были догадаться… Драко перевёл взгляд на жену и без зазрения совести перебил её. Он со всей серьёзностью посмотрел в глаза сыну. — Ты был зачат в ту ночь, Скорпиус, и это всё, что тебе необходимо знать, — Драко предупреждающе понизил голос. Скорпиус приоткрыл рот от удивления и, невзирая на слова отца, выпалил: — А вы… Вы только после этого вернулись в свои тела? Гермиона прокашлялась, краснея. — Дети, это не совсем та тема, которую нам бы очень хотелось обсуждать. Тем более с вами. — Она ладонями потёрла лицо, прежде чем собраться с мыслями. — Но, да… И ваш отец был настолько в шоке от произошедшего тем вечером, что, по сути, отказался как-либо принимать случившееся. Он отверг саму идею нашей любви, сказал, что это было ошибкой. Драко не выдержал, он до сих пор себя винил за свою первую реакцию много лет назад. — Я не говорил, что мы были ошибкой! Ты же знаешь… Я… Агрх! В общем, я не был готов к тому, что между нами произошло, и мы поссорились. Мы отдыхали в одном из наших поместий. Ваша мать сбежала сначала в свои апартаменты, а вы сами знаете, что взломать её чары практически невозможно. А затем и вовсе удрала в Англию, оставив меня в одиночестве думать над своим поведением. После этого я просил у неё прощения. Много раз. Но она решила, что я передумал лишь из-за ребёнка. Так вышло, что из-за ритуала твоё магическое ядро, Скорпиус, оказалось слишком сильным. И я был нужен вашей матери. Так что, именно благодаря тебе, сын, я получил свой второй шанс. — Лира снова прослезилась, неловко вытирая щёки манжетами своей кофты, и Драко, устремив взгляд на свою дочь, понял, что именно должен сказать. Понял, зачем Гермиона вообще подняла эту тему. — Я был глупцом. И я до сих пор жалею о том, что сказал, не подумав. Я просто не был готов и отреагировал агрессивно. Хотя именно ваша мама являлась и всегда будет являться самым светлым, что у меня было и есть. Она любовь всей моей жизни. — Он нежно провёл кончиками пальцев по щеке жены и заставил посмотреть в свои глаза, прежде чем оставить на её губах целомудренный поцелуй. — Но тогда Гермиона полагала, что мы вернулись в свои тела благодаря её безусловной любви ко мне. И… потребовалось огромное количество усилий, чтобы убедить её, что не только её любви. Ну и, конечно же, мой арест. Я был в Азкабане, меня оправдали, но всё же… Лира нахмурилась, глядя на родителей, её мать ведь именно об этом говорила, не так ли? И ей было жизненно необходимо узнать истинную причину, по которой отец был прощён. — Но как вы поняли, что любовь должна быть взаимной? Драко вздохнул, а Гермиона улыбнулась. — Я встретила ведьму, проклявшую нас. Она и сказала, что возвращение в родные тела могло произойти только в случае безусловной и искренней любви нас обоих. Тогда никто ещё не догадывался о моей беременности, из посторонних, имею в виду. Но не она. Было достаточно убедительно. А потом… Драко поморщился и продолжил за Гермиону. — Потом с меня сняли все обвинения. Ваша мать пришла ко мне в Мунго, потому что я пережил нападение дементоров и был похож на овощ… Думаю, это тоже сыграло свою роль. И с тех пор я счастлив. Мы счастливы… Скорпиус прокашлялся и с лукавой улыбкой произнёс: — То есть я в прямом смысле дитя любви? Гермиона сощурилась и пригрозила ему: — Ты хотел сказать — вы оба. Лира шмыгнула носом, привлекая внимание семьи. — Спасибо вам… Я… В общем, мне казалось, что вы выгоните меня из дома или заставите избавиться от ребёнка, чтобы не позорить семью… Драко отстранился от жены и раскрыл объятия для дочери, в которые она буквально рухнула, прижимаясь к груди отца и снова всхлипывая. Низкий бархатистый голос отца убаюкивал, как в детстве, она с удовольствием устроилась между родителями, получая свою порцию поддержки. — Лира, мы никогда от тебя не отвернёмся. Это твоя жизнь, и только ты в праве принимать решения. А на мнение общества нам с твоей матерью глубоко наплевать. — Встретившись с женой глазами, он продолжил: — Единственное, что мне хотелось бы узнать — кто отец моего внука. Надеюсь, он понимает, что потерял самое светлое, что могло быть в его жизни? Лира напряглась от вопроса отца и отрицательно замотала головой. К счастью, она прекрасно знала, на что способна её семья, чтобы благоразумно промолчать. Скорпиус же явно не разделял её благородных порывов: — Мы в любом случае узнаем, как только ребёнок появится на свет. У дяди Гарри есть гобелен, и, независимо от брачных уз, там отображаются все члены семьи. На нашем отображаются только законнорожденные, а там вообще все. Лира в ужасе оглянулась на брата. — Ты врёшь! Там ведь выжжены все предатели крови! Скорпиус победно ухмыльнулся. — Так всё-таки он уже есть на этом древе? Драко прервал их нелепый спор. — В любом случае, там ещё есть и я. И меня выжигать было некому. Так что, я бы всё-таки хотел узнать до рождения малыша. Лира, это Тедди, не так ли? Глаза его дочери округлились, а затем она расхохоталась. — Вообще-то Тедди встречается с Мари-Виктуар. Гермиона нахмурилась, явно перебирая в уме всех, с кем общалась её дочь, но ни один из её однокурсников, да и вообще знакомых, не рискнул бы отказаться от отцовства. А затем её пронзила догадка. Сердце попустило удар, и всё встало на свои места. Турнир трёх волшебников год назад в стенах Хогвартса, мальчик из Шармбатона, о котором упоминала её дочь… Потом Лира уговорила родителей провести часть летних каникул во Франции, как и Рождество… прочистив горло, она спросила: — Его мать случайно не Астория? Лира замерла в объятиях отца, и её рот смешно приоткрылся. Драко, казалось, оцепенел. Скорпиус, наблюдавший за поведением родителей, решил пошутить, глядя на мать. Он просто хотел разрядить обстановку. — Это что, бывшая девушка отца? Драко уже открыл было рот, но супруга его опередила. Её тон был серьёзен и резок. — Не смей шутить на эти темы. Никогда больше. Ты ничего не знаешь. — Затем она перевела взгляд на дочь: — Всё будет хорошо. Я уверена, что его мать была против вашего общения, но как только она узнает о внуке, всё изменится. Поверь мне, у мальчика есть причины волноваться. А у тебя их нет. Мысли Драко вернулись практически на двадцать лет назад. В те времена, когда МакКалена ещё не посадили в Азкабан, а он сам случайно встретился с мужем Астории. Тот роковой день стал одновременно и одним из самых лучших, но также и худших в его жизни. Драко тогда отправился на важную встречу. Его авантюра с Новой Аллеей частью общества была воспринята в штыки. А идея международного сотрудничества ещё только набирала свою популярность в обществе. Да и интеграция с маггловскими технологиями в Европе воспринималась чем-то диким. Малфой увидел Асторию в зале и решил поздороваться. Это было ошибкой. Потому что именно в тот день Драко получил весьма неприятное проклятье от мужа Тори, который откуда-то всё-таки узнал о романе свой супруги и скандально известно блондина. Драко тогда обьявил, что всё давно в прошлом. Но супруг Астории не унимался и чуть ли не поклялся, что если увидит Малфоя возле своей жены ещё раз — убьёт. Несколькими часами позднее, когда Драко отправился за зельем в аптеку, ведь головная боль пронизывала до самых костей, а проклятье пусть и было снято, имело весьма неприятные последствия. И когда Малфой уже выходил из злополучной аптеки в магическом переулке Парижа, он увидел того самого волшебника, который угрожал его семье. Того, по чьей вине провёл незабываемые дни в Азкабане. В тот день на плече Драко появился новый шрам. А пресса ещё месяц писала о том, что бывший пожиратель устроил дуэль на главной улице волшебного Парижа. Поттер около года не разговаривал с блондином, доставившем Министерству Англии в целом и аврорату в частности множество бумажной волокиты. Зато тогда поймали всех причастных. А ещё освободили около тридцати девушек, находившихся в плену. Что до мисс Уилсон, то после первой публикации о дуэли, она прислала Малфоям подарок в своей неподражаемой манере… Она решила избавиться от своей книги, в которой точно описывалось то самое заклинание… Гермиона тогда кричала, как Банши, что Гарри Поттер и весь аврорат так и не нашли эту книгу в своё время. А ведь там были все ответы… Которые они так долго искали. На палочку мисс Уилсон до конца жизни ведьмы были наложены блокирующие чары, впредь она могла пользоваться лишь бытовыми чарами. Он с грустью подумал, что не будь того заклинания… Как бы сложилась их жизнь? Всех. Его, Гермионы, Астории и Рона. Был бы он сам так же счастлив с другой женщиной? Драко поморщился, он точно знал, что никто не смог бы сделать его счастливее, чем Гермиона. Пусть их путь был непрост. Пусть зарождение их отношений ни с какой стороны нельзя называть правильным. Проклятие, которым их наградила мисс Уилсон, оказалось лучшим, что могло произойти в его жизни. Их жизнях. Переварив информацию о вероятном отце его внука, Малфой про себя усмехнулся. Всё-таки жизнь умеет шутить жестоко. Кажется, кому-то всё таки придётся терпеть его общество. Астория, спустя несколько лет после инцидента во Франции, написала длинное письмо, в котором рассказала, что смогла по-настоящему полюбить мужа, родила сына и очень счастлива. Иногда, чтобы всё встало на свои места, чтобы обрести самое’ себя и стать счастливым, нужно потерять всё, чтобы жизнь перевернула с ног на голову всё твоё существование. И пусть приходится бороться с ветряными мельницами. Пусть кажется, что ты вымотан и больше не можешь. Рано или поздно ты получаешь то, о чём и не мечтал. Ведь жизнь редко делает нам столько зла, сколько могла бы. А значит, нужно перевернуть страницу и просто поблагодарить вселенную, что всё закончилось наилучшим образом.