Королева Траура

Нина считала, что главная ее задача сблизиться с Ярлом Брумом. Отомстить ему. Учитывая её положение и дружбу с Ханной, все должно сложиться отлично. Время шло. — Доброе утро — Ярл Брум, не заморачиваясь стуком в дверь, вошел в комнату. — Здравствуйте! — воскликнула Нина, слегка покраснев. — чем я могу вам помочь? — добавила она, чуть опустив взгляд к полу. За время, проведенное в Замке, она поняла, что именно такую реакцию он ожидает от девчонки, которая благоговеет перед могущественным дрюскелем. — Ты будешь присутствовать на ужине в честь празднования дня Джеля. — Я?! Почему? — именно это и отличало её от остальных девушек, она могла задать вопрос в ответ, а не просто убирать взгляды и молча соглашаться. — Потому что я так сказал, потому что ты подруга Ханны… и… — он помедлил — потому что ты отличаешься от остальных — он сказал это грубо, в его глазах промелькнуло что-то хищное, вперемешку с собственническим, пошлым. — Простите? Чем? — не выдержав пристального взгляда в ее сторону, спросила Нина, точнее Мила. Нина бы просто ударила его или остановила сердце… Нет… Больше она не умела это делать… Но никак не могла смириться со своей новой силой… Такой необычной и такой бесполезной, когда это касается самых родных. Она опять вспомнила его… «Так, Зеник, соберись, помни зачем ты здесь» — она успела среагировать до появления слез. — Надеюсь, ты сама скоро это узнаешь — он ухмыльнулся и ушел так же быстро, как и пришел. Она не успела ничего сказать, собственно, как и всегда, но ей ничего и не нужно было добавлять. Она же в Его замке и играет по Его правилам, а не среди своих друзей из Кеттердама или Равки, где каждый старался сказать последнее слово. Одни разговоры с Зоей Назяленской могли затягиваться на несколько часов. Потому что оставить ей последнее слово означало не меньше, чем проиграть войну. Но последнее слово всегда оставалось за ней. Такая уж Зоя, генерал первой и второй армий, её наставник и подруга, женщина, которую боится не только Равка, но и, как минимум, большая часть мира. Все эти воспоминания часто заставали Нину врасплох. Особенно сейчас, когда нужно было держать себя постоянно в тонусе и ловить любой удобный момент для кротких улыбок и взглядов в сторону Ярла Брума — её главной цели. Ведь жизнь Нины теперь состояла только из целей, и с каждым разом они становились всё опаснее. Этому было простое объяснение. — Я через несколько часов отправляюсь во Фьерду, хочу попрощаться по-человечески — сказала Нина, войдя в комнату Зои. Это была самая прекрасная комната в Малом дворце, в которой Нина часто могла забыться, смотря на голубые стены и на уплывающий корабль в углу. Даже сложно представить, что раньше здесь царил мрак. — Да, я знаю. И я всё еще помню, что сама отговаривала тебя от этого путешествия. — сказала генерал — Ты знаешь, что мне нужно сделать. — на глаза навернулись слезы от этого воспоминания. — И это я знаю. Только по данной причине и подписала бумагу о твоём отправлении. Надеюсь, что поможет. — на лице Зои появилась полуулыбка. — Я благодарна тебе за это. Но не думаю, что после я вернусь — слезы будто испарились, осталась только цель, которую она поставила перед собой в тот день. Это был вечер. Она помнила всё до мельчайших подробностей. Но это не главное. Главное, что тогда оборвалась жизнь не только Матиаса, но и Нины. И осталась только цель — сблизить Фьерду и Равку, гришей и дрюскелей. Как бы смешно это не звучало. Со временем Нина осознала, что эта цель маловероятна. — И что же ты собираешься делать, если не вернешься? — Зоя надменно посмотрела на девушку, но этот взгляд уже прирос к ней, он был генеральский, отточенный войной. За ним же прятался взгляд самой девушки — дружеский, настороженный, почти материнский. Именно его окружающие не замечали. — Я останусь во Фьерде, буду помогать людям и выполнять задания Равки, ваши задания — Нина умела видеть добрую часть взгляда Зои, отчего ей стало невыносимо больно осознавать, что скорее всего это их последняя встреча. — Хм… И чего ты хочешь этим добиться? — Я буду помогать Фьерде и Равке. Буду мостом между двумя государствами. Буду вашими глазами и ушами. Вашим шпионом. Их помощником. Гришом в стране дрюскелей. Лучом света среди тьмы. А если придется, пожертвую собой — последнюю фразу она сказала, не обдумав. Но и не жалела о сказанном. Пора всё рассказать. Хотя бы Зое. — Нет. — строго сказала Зоя, резко встав из-за стола. — Я не могу этого допустить. — она быстро подошла к Нине. — Я солдат Равки, ты не сможешь запретить мне умереть за свою страну. — Ты права, я не могу запретить, но я прошу тебя не делать глупостей, особенно тех, о которых даже пожалеть потом не сможешь — на глазах коммандера Назяленской блеснули слезы. Такой ее могли видеть лишь единицы, можно пересчитать по пальцам одной руки и особенно удобно, если на руке три пальца. Если бы увидели остальные, то могли бы решить, что она человек. — Зоя — Нина уже не могла сдерживать себя и тоже пустила слезу, крепко обняла генерала, но на удивление быстро успокоилась, взяла себя в руки и отстранилась. — Прости меня. — Слёзы опять подступили к глазам, голос дрогнул, но ей нужно было это сказать, нужно было поставить точку в их разговоре. — Мне сложно. Я больше так не могу. Каждую ночь я плачу, потому что тянусь к нему и нахожу лишь пустоту. Каждое утро я надеюсь, что он принесет мне кофе и вафли, но иду одна в столовую. Каждый день я ищу его взгляд среди людей и нахожу всё ту же пустоту. Каждый вечер я жду его, зная, что он не вернется. Больше. Никогда. Не вернется. — Нина задержалась, обдумывая сказанное. Она нечасто делилась своими истинными, сокрытыми чувствами, но иногда не могла их сдержать, особенно с самыми близкими людьми. Но Зоя. Она сначала не понимала, как можно полюбить дрюскеля, считала его не более чем аксессуаром Нины. Изменилось ли что-то за это время? Коммандер Назяленская стояла и смотрела на Нину. Она понимала её боль, но чем можно утешить безутешную душу? Что можно сказать в поддержку? Именно это не умела делать Зоя. Именно в такие моменты у неё могли закончиться слова. Одно радовало, что слова утешения у неё искали редко. Но Нина была ей как дочь, очень близкая дочь, подруга. Именно Зоя помогала Нине после возвращения детей-гришей из Керамзина после войны. Именно эта девчонка отпечаталась в её памяти, она напоминала ей саму себя. Потерянный ребенок. И она отдала ей всю любовь, на которую была способна. Теперь же было невыносимо больно смотреть, как она себя мучает. — Нина… — начала было Зоя, но ее воспитанница продолжила. — У меня осталась только одна надежда. Брать самые сложные задания, самые невыполнимые и ждать одного — Нина метнула взгляд в пол, быстро вернула его на глаза Зои и отчеканила — Встречи с ним после смерти. Больше она не могла сдерживать слезы и вылетела из комнаты своей наставницы. Она боялась её, но не как все. Она боялась её реакции на эти слова. Она боялась разочаровать Зою, разорвать ей сердце. А если она и сделала это, то смотреть дальше точно не сможет. Слишком больно Нине. Слишком больно Зое.