Baby Blythe

Энн удовлетворённо вздохнула, оглянув прекрасную цветочную поляну, где сейчас отдыхали они с Гилбертом; оба сидели, прислонившись к старому дубу. Неподалёку лежала корзина для пикника с остатками небольшого ужина, что включал хлеб, сыр и ветчину. Она склонила голову на широкое плечо Гилберта, лёгкий ветерок играл её длинными рыжими локонами. Казалось, что благодаря ему ярко-оранжевое заходящее солнце освещало всю поляну. Их руки переплетались, Энн чувствовала, как муж поглаживает и играет с каждым её пальчиком, невольно оставляя поцелуй на кончике одного из них. Она чувствовала, что его что-то беспокило. Гилберт был непривычно тихим, и о чём бы девушка ни заговорила, будь то пролетающая птица, или как красиво выглядела трава, шатаясь от дуновения ветра, что создавал красивые волны в океане, он только кивал и улыбался, продолжая перебирать её пальцы или переплетая её руки со своими. Энн верила мужу. Она знала, что бы ни случилось, Гилберт ей всё расскажет, когда придёт время, поэтому девушка старалась не докучать ему. Она бы утешила и поощрила его, если бы понадобилось, как тогда, когда он потерял пациента, или рассказал о неизлечимой болезни. Он приходил домой потрясен и молчаливый, иногда даже раздражённый. В такие моменты Энн говорила с ним очень мягко, поглаживая его плечи или щеку. Гилберт нуждался в ней больше всего, а она напоминала, что он сделал всё в своих силах, и искренняя забота о каждом пациенте меняла всё в корни. Однако сегодня всё казалось немного другим. Он не был на эмоциях, он не тосковал. Её муж вел себя просто тихо, будто находясь глубоко в своих мыслях. Энн подняла голову, сапфирно-голубые глаза встретились с карими. Она мягко улыбнулась, он дотронулся своим носом к её. Гилберт улыбнулся в ответ, сократил между ними расстояние и нежно поцеловал жену. – Ты в порядке? – спросила она, отпрянув от мужа. – Всё идеально, – ответил он, его глаза светились. – О. Что ж, я рада. Ты просто показался мне немного тише, чем обычно, это на тебя не похоже. – Обещаю, Энн, я ещё никогда не был так счастлив, – сказал Гилберт, зарываясь лицом в изгиб её шеи, вдыхая её сладкий запах. Энн хихикнула и позволила мужу положить свою голову себе на колени, говоря, что хочет посчитать веснушки на его лице. Он улыбнулся и согласился, сказав, что она может считать его веснушки до тех пор, пока он может делать то же самое. Гилберт был прикован к её коленям, Энн поправила тёмные кудри на его лбу. Они считали веснушки друг друга, внимательно блуждая глазами по лицам, преисполненные решимости выполнить поставленную задачу, хоть и останавливались каждый раз, чтобы поцеловать найденную веснушку. По окончанию Энн насчитала у мужа ровно тридцать четыре веснушки, в то время как сама имела их больше сотни. Девушка засмеялась, когда Гилберт сказал, что они напоминали ему звёздное небо. Энн достала «Джейн Эйр» из корзины под боком и принялась читать вслух, одной рукой держа книгу, а второй погружаясь в кудри Гилберта. Пока она читала, Гилберт изумлённо посмотрел на свою жену, а потом вновь молча улыбнулся. Энн, которая почувствовала на себе его взгляд, остановилась и посмотрела на него вниз, что заставило его улыбнуться шире. – Ты ужасно улыбчивый сегодня, Гил. – Наверное, – сказал он, – а почему бы и нет? У меня самая прекрасная, любящая и нереальная жена в мире. – Энн закатила глаза и чмокнула его в губы, продолжив читать. Прошло полчаса, и вскоре Гилберт уснул. Энн никогда не уставала от наблюдений за спящим мужем, даже после двух с половиной лет брака. Ей нравилось, как его длинные тёмные ресницы покоились на слегка веснушчатых щеках, и как его тёплое дыхание ощущалось на её лице. То, как даже во сне казалось, будто он улыбается. Энн немного прочитала про себя, но слегка испугалась, когда Гилберт внезапно перевернулся на бок и уткнулся лицом в её кремовую блузку. – Я люблю тебя, – со всё ещё закрытыми глазами пробормотал он, прижавшись к её животу. Она улыбнулась и запустила свои пальцы ему в кудри, – я тоже люблю тебя, Гил. Открыв глаза, он повернулся и взглянул на девушку, опершись на её колени, как на подушку. – О прости, любовь моя, но я это не тебе. Но тебя я тоже люблю. Энн фыркнула от удивления. – С кем ты тогда говорил? – она засмеялась, нежно поглаживая его щеку и теряясь в его глубоких, выразительных карих глазах. – С малышом, – он посмотрел на неё, улыбнувшись. – С малышом… С ма… Малышом? – Энн взвизгнула, быстро одёргивая свою руку от лица Гилберта и хватаясь своего, в процессе затрагивая кистью его нос. Он вскрикнул, агрессивно потирая нос рукой, надеясь заглушить боль, которая разнеслась по всему лицу. – Значит так ты обращаешься с отцом своего ребенка и, предположительно, «спутником по жизни»? – он застонал, поднимаясь, и всё ещё потирая свой бедный нос. – Я называю тебя «морковкой» и получаю доской по лицу, хоть и вполне заслужено, тут я соглашусь, но теперь я всего-то говорю своему ребёнку, что люблю его, и получаю по носу! Энн просто посмотрела на него, игнорируя всё выше сказанное, моргая обоими голубыми глазами, которые выглядывали из-под худых белых рук, что прикрывали её рот. – Энн? – спросил Гилберт, его брови хмурились от беспокойства. – Малыш… – сказала Энн снова, опуская руки. – Гил, ты… Ты уверен? Точно уверен? Гилберт засмеялся и осмотрел её с головы до ног любящими глазами. – Я уверен, девочка моя. – Н-но… Как? – Что ж, я заметил, что ты в последнее время хотела кушать нечто… Непривычное, скажем так. Разве пару недель назад тебе не хотелось клубничных тарталеток с солёными огурцами? – Непривычное? Я потрясена, что ты не находишь эту комбинацию просто восхитительной! – выпалила Энн, задирая нос. – Потом я сделал тебе ужин на прошлой неделе, и тебя стошнило от форели, что мы поймали на озере. Мы оба знаем, что я отстойно готовлю, как ты всегда и говорила, но ведь меня не тошнило вообще. Энн покачала головой, отказываясь верить. Это невозможно… Разве это возможно? – К тому же, ты жаловалась на головные боли и приступы головокружения. Поэтому, я проверил календарь, где ты обозначаешь свои женские периоды, и… Последняя отметка была почти два месяца назад. – Я думала… Я думала это из-за стресса. Я пропустила несколько месяцев… Потому что издатели назначили мне дедлайн, они хотели взглянуть на мою книгу и оценить, но я её ещё не закончила… – она притихла, её глаза стали большими, как блюдца. – О Гил! – Энн взвизгнула и закинула ему руки на шею, чувствуя, как счастье наполняет всё тело. – Малыш! – со слезами на глазах ликовала она. – Малыш! – Да, моя девочка, у нас будет малыш, – прошептал он с той же улыбкой, которая присутствовала на его лице весь вечер. – Как мы его назовём? – с нетерпением спросила она, её глаза светились от радости. Девушка села на траву недалеко от Гилберта, взяв его руки в свои. – Я ещё об этом не думал… Я просто сложил два плюс два сегодня, хоть у меня и были подозрения раньше. Как ты думаешь нам стоит назвать малыша? – Что ж… – она прикусила губу, вся в своих мыслях. – Если это мальчик, назовём его Джон. А если девочка, тогда… Джойс. Глаза Гилберта заметно наполнились слезами. – Как… Как моих родителей? Энн кивнула и поцеловала его руку. – Да, я думаю, что имена твоих родителей должны быть почтены и… Он перебил её глубоким поцелуем. – Я люблю тебя. – Я тоже люб… Стой, в этот раз ты мне? Гилберт засмеялся. – Я люблю тебя, Энн. И тебя тоже, малыш Блайт. Энн посмотрела вниз на свой живот с удивлением и осторожно погладила его, хоть он ещё не вырос. Она перевела взгляд на своего мужа, её глаза были полны слёз радости. – Я люблю тебя, Гилберт Блайт. Я люблю тебя, малыш Блайт.