вместе с излучением выплëскиваются выбросы адреналина.
Ему не успеть. Это безысходно. Он забегает в переулок бетонных и кирпичных стен, перебитых, скошенных и расколовшихся. Холод и боль смешались с засохшей на джинсовке кровью. Отдышивается, скатываясь по стене на сырой асфальт, в трещинах которого пробивался росток. День сейчас или ночь. Не ясно. Его ломает, сдавливая грудь. Паника слезами скатывается по бледным от холода щекам. Выброс совсем скоро, а он истерично прижимал колени к телу, забившись в, пожалуй, самый тëмный угол этого гнилого места. Большинство частей тела покрыты красными пятнами. Они медленно становились сине-зелëными, словно плесень. Инфекция распространяется внутри него. Справа от него колючий забор, перпендикулярно стоящие стены заброшенных зданий и лишь один просвет, таящий в себе вовсе не надежду. Это бездна. Он старается скрыться от неё, спрятаться, закрыв лицо руками. Если ты никого не увидишь — значит тебя не существует. Это ведь так работает? Заплаканные веки тяжко опускаются. У него нет даже противогаза, не то что надëжного укрытия. В стрессе, извращённый мозг пытается выдать хоть малейшую идею, чем можно заменить средства защиты. Но его окутывает паника. Глаза дальтоника многогранными кристаллами отражают блики слëз в каком-то непонятном мерцании. Нет ни Луны, ни Солнца. Откуда этот свет? Он и сам не заметил, как фонарь бледной светлой пеленой наплыл перед ним. Извилины уже не соображали. Потерян и не найден. Где-то в подсознании, вслушиваясь в глухой белый шум и еле различимые грубые постукивания сапогов об асфальт.— Хей, надо выбираться! Ты суицидник чертов?! — незнакомец ругался на него. Откуда у этого голоса вообще был щелчок обратить внимание на бедолагу. — Брось меня, — какой-то не свойственным этим живым синим глазам, могильный хриплый голос, говорил словно в пустоту эхом. — я всë равно сгнию от вируса.
Он взглянул на свою руку, словно не видел ничего, кроме тëмных пятен на ней. Его разъедает изнутри болячая мрачная болезнь. Захватывает в свой мëртвый омут, заставляя плоть гнить прямо внутри него. Невыносимая боль, из-за чего у парня ограниченное движение. Он бы и не смог выбраться.безысходность.
Внезапно, словно вытаскивая его из накатившейся пелены, затуманившей рассудок, тепло накрыло руку и резко вытянуло, заставляя подавить ком в горле. Реальность ударяет в голову, он жадно глотает пыльный воздух, пока незнакомый силуэт насильно тащит измученные ноги. Они подкашиваются, заставляя спотыкаться о камни и больно падать на колени, разбивая в кашу плоть, затормаживая движение. Он совсем не успевает рассмотреть тянущий его за собой мутный силуэт. Лишь редкие очертания внешности в размытом поле зрения. Пшеничные волосы, неаккуратно спутавшиеся, и капюшон. Лицо он даже не успел увидеть. Дорога была долгая, он полностью выбился из сил, после истерики и резкого побега. Джордж даже не сопротивлялся. Словно он совершенно не опасался незнакомца. Плевать кто он и зачем вдруг повëл за собой. Мысли затягиваются в густую, беспросветную нефть. Холодный ветер обдувает худощавое лицо. Переизбыток эмоций неплохо ударил по здравому смыслу. Головокружение и жгучая боль по всему организму, бьющая железной кувалдой по неправильно сросшимся костям.в глазах наступает тьма. парень в отключке.
Время спустя, руки приятно окутывает тепло. Это что-то знакомое. Когда тот голос во тьме утащил его за собой, Джордж чувствовал такое же тепло. Он находит себя очнувшимся в комнате бункера. Рядом с кроватью на картонных коробках раскиданы газеты, а в подсвечнике разгорается фитиль. Единственный источник света на всю комнату. Брюнет поднимается с пола в сидячее положение и уже было хочет отползти к стене, как заледеневшие костяшки почувствовали импульс. Он оборачивается и видит пшеничные волосы под капюшоном. Парень в маске тянет его обратно, неприятно надавливая на инфекцию под кожей.— Ты кто?! — до него дошло осознание происходящего, но руку он так и не убрал. Они были крепкие и грубые, но очень тëплыми для комнаты, где замерзаешь даже в джинсовке и добротно связанном свитере. — Ну, можешь звать меня «о мой великий спаситель». — Не смешно, где я?! — Без паники, — сквозь улыбающуюся маску, Джордж ощутил на себе пронзительный взгляд, — мы еле успели забежать сюда от излучения. Вроде бункер крепкий, пока что пересидим тут. У тебя есть база или что-то подобное? — Нет, — отчеканил слово, вспомнив, что чужая рука всë ещë почему-то держит его и отвëл взгляд по комнате.
Рассеянный свет от свечи. Газетные обрывки и куча картонных коробок. Где-то под ними кроется порванная детская игрушка. Она уже никогда не вернëтся хозяину — маленькому безжизненному тельцу, погребëнному в толпе больших людей. Незнакомец в тëмно-зелëной толстовке берёт к себе и вторую ладонь Джорджа. Переизбыток эмоций и стресс дают свой след. Дальтоник снова метает отчаянный взгляд вдоль своих заражëнных конечностей и тяжело дыша, падает к нему на плечо. Тот явно не ожидал этого, но растерянность мигом улетучилась, когда оба поняли, что прижавшись друг к другу они смогут согреться. Снаружи толпы мутантов устроили потасовку. Становится шумно. Это апокалипсис. Иконы с кровавыми сегментами разбито валялись на верхнем этаже здания, в котором парни укрылись. На шее чужака висят амулеты серебряные и медные. Неловкая тишина в мутном воздухе.— Я Клэй, но обычно меня зовут Дрим, а ты? — Джордж, — мысли потихоньку возвращались в сознание, — зачем ты вообще мне помогаешь? Разве ты не видишь, что я скоро сгнию?
На этот аргумент Дриму было нечего ответить. Конечно, он прекрасно понимал, что во времена холодных заброшенных подъездов, где на каждом углу поджидает аномалия, и отсутствия связи на мобильнике раздобыть медикаменты безумно сложно. Но Клэю так хотелось уберечь замёрзшее хрупкое тело.ему бы стать сигаретой и развеяться дымом по ветру.
Радиационное излучение заставляет остаться на ночь в этом подвале. Дриму стоило бы ценить эти тëплые, словно родные, прикосновения совершенно незнакомого погибающего человека. Он тянется носом в коричневые прядки волос, снимая тяжёлые лямки походного рюкзака. Совершенно не знакомы друг с другом, но в сложные периоды жизни ты готов на всë, лишь бы скрасить боль и отогреться. Печаль не отступает, вместе с нарастающим гулом голодных и кровожадных монстров. Ноги Джорджа обездвижены. Сейчас эта едкая усталость волной укатывалась, поддаваясь морозу. Засыпать нельзя, ибо они оба закоченеют на смерть. Остаётся ждать, молча рассматривая выражение лица нового знакомого. Дрим и сам не понимал, что им двигало. Стягивает рукава джинсовки с парня, всë ещë пытаясь распознать эту инфекцию. Жутко. А ещё догорает фитиль свечи, чудом оставшейся там, и они остаются в кромешной тьме. Тратить заряд батареи фонарика бессмысленно. Масочник слепо что-то достаëт из рюкзака. Радио уже стоит на нужной волне. Староватые мотивы скорпионс. Они, приобнявшись, вдыхают пары азота. Пальцы Дрима длинные, с порванными связками, а в одном месте неправильно срослись кости. Он уныло смотрит на красные костяшки, осмелившись усадить парня к себе на бëдра. Джордж кажется таким беззащитным и измученным. Этот выброс добил его психику.***
Прошло около шести часов с момента их остановки в бункере. Сталкер поправил пшеничные волосы и всë таки отвëл приятеля к своей базе. С виду это ничем не примечательная заброшенная многоэтажка. Лифт не работает, приходится подниматься пешком. Пока они отсиживались, тело успело набраться сил, а небо выплëскивало кислотный дождь. Мутанты разбежались с улиц изолированного от мира города. Плотные бетонные стены, обшитые металлом. Дрим привёл его на балкон одной квартиры. Она не выглядела как база на четверых, как он рассказывал Джорджу по дороге. Но это и не была его база. С этого самого балкона, по хлипкой конструкции, на высоте двух-трех десятков метров от асфальта, Клэй перебирается на соседний. Джордж за ним. Завалившись кубарем на пол балкона, он не заметил огромную дыру и чуть не улетел вниз, но его вовремя отдëрнули в сторону. Снова нарушение личных границ и Дрим хотел бы прижимать его к себе как можно чаще. Несмотря на мерзкие пятна плесени, дальтоник был милый, особенно его леденящие глубокие, как озеро глаза. Холоднее чем лёд. Он впускает парнишку в свой дом. В спальне пусто. Лишь мешки, на которых запачканые пледы и ободранные стены с широкими полосами, рассеченные когтями. Тут определëнно были монстры. Не надо быть умным, чтобы это понять, но Джордж не спешил расспрашивать про каждую пылинку у нового союзника. Особо не задерживаясь, они переступили порог кухни, где сидело ещë двое парней. На столе рации, пожелтевшие книги, выцвевшие бумаги и мелкие припасы провизии. Один из незнакомцев с крепкими объятиями встречал Клэя. Он был в тëмном дьявольском плаще, а прямоугольные очки тускло просвечивали зелëные глаза на бледной мордочке. Другой, с белой повязкой на волосах, сидел у камина и поддерживал очаг. Лишь мельком улыбнулся опешившему Джорджу. Затем и самый оптимистичный поприветствовал новенького. Дрим отошёл к лучшему другу, оставив его наедине с зелëноглазым. Только спустя время, брюнет заметил маленький чёрный хвостик из-за плаща этого парня и чуть не упал в обморок, когда осознал, что хвост — часть тела живого человека. Мутация, образовавшаяся во время апокалипсиса. Бэд рассматривал тëмные пятна на коже Джорджа, показывая свои на лице, словно хвастаясь этой особенностью. Ему они совсем не приносили вред, это было что-то другое, просто изменяющее его внешность. Когда-нибудь, всë его тело поглотится пепельно-чëрным цветом. У Джорджа это был вирус. Покрытая плесенью кожа. Оптимистичный парнишка вдруг с грустинкой взял его за руку и протянул в свои объятья, стараясь утешить. Какой же он тактильный. Дрим в сторонке наблюдал за этим, словно с какой-то завистью внутри. Парень с вороньими волосами пихнул его локтëм и с усмешкой перевëл прикрытый взгляд на их квадратный телевизор. В полках на кухне лежали запасы заводских кусков приторного кондитерского шоколада. Из-за холода он совсем не таял. Нет ни электричества, ни связи, ни Солнца. Последние солнечные лучи пробивались в окна пару месяцев назад. Сейчас, всë поглощено во мрак. Сапнап вернулся к проклятой не открывающейся консерве, готовя им ужин. Клэй снова постарался обратить внимание Джорджа на него и увëл по коридору, под презрительным взглядом Ника. Это дом воспоминаний в городе хаоса. Дверь так же, как и окна, забита крепкими досками. Джордж не знает, откуда нашел в себе силы выжить и добраться до этого дома. Кости хрустели. Плесень потихоньку сжималась в кучки. Масочник отвëл его в спальню и выделил свободное место, которое, как понял Джордж, принадлежало самому Клэю, и ушëл прочь. Тот быстро уснул, когда почувствовал облегчение в конечностях тела и тепло от мятых покрывал. Запах гнили рассеялся. Темноту поглощал свет от камина. Засохшие грибы, вяленая рыба, припасы картофеля и консервы. Вода греется в котле. Впервые за сутки, Дрим выпьет кипятка. Бэд грустно вертит в руках полу-пустую пачку от печенья, а Сап в который раз смотрит на обгоревшие участки кожи на ключицах, плечах и небольшой части щеки. Тени сгустились. Ночью, рëв мутантов становился всë громче.за прошедшие часы, по инфекции разрослись мелкие грибы.
Парень, чье лицо скрыто под маской, обнаружил того уже с этими отростками живых организмов — вирусом. Клэй хотел принести ему часть своего ужина, выделенного из общих припасов. Но тот крепко уснул. Невольно вспоминается, как они сидели в бункере, чуть не обнимаясь от холода, рассказывали друг другу о себе. Он бессилен, даже не может вылечить бедолагу от инфекции. Осознал всю боль, что тому пришлось пережить, выживая в таком состоянии. Уровень рентген едва превышал норму на дозиметре. Излучение ужасно действовало на организм. Ситуации Хейло можно было лишь соболезновать. Бедному парнишке навсегда суждено поглотиться в эту пепельную окраску кожи и смириться с тонким хвостом. Его зелëные глаза потихоньку выцветали в белый. Про Ника ничего не известно. Даже Дрим, с которым он был очень хорошо знаком, понятия не имел откуда его обгоревшие шрамы. Но ясно знал, что каждый из троих пережил невыносимую боль и моральное угнетение. За окном шумно, так что слышно даже на двенадцатом этаже и это уже стало привычно. Он наклоняется ближе к спящему Джорджу с чашкой заваренных в кипятке трав и миской печëного на огне картофеля. В нëм никогда не прорастут цветы. Эхо пустоты. Какая-то мертвая пыль витала в воздухе. О том, что пережил Дрим, никому не было дела. Забыто. Последняя смс на телефоне от МЧС, прежде чем он навсегда утерял возможность контактировать. Обрубленные провода связи. Жизнь растрëпана к чертям. Клэй ставит посуду на пол и забирается на мешок с сахаром к нему, натянув рукава зелëной толстовки.забирает ладони парня в тëплое мгновение жизни. они созданы, чтобы умереть.