Часть 3. Эсмеральда.
6 октября 2021 г. в 08:59
После того как все немного подкрепились, летчик потушил костер и объявил, что и дальше будет заниматься починкой двигателя. Священник вновь возмечтавший о сне, был сброшен с небес на землю любезной просьбой составить компанию Антуану. Кюре кивнул, он сел на складной стул, который поставил для него летчик и приготовился скучать. Цыганка объявила, что хочет отдохнуть, они вместе с поэтом взошли на борт, и, немного поспорив, вскоре затихли. Священник позавидовал им, но вида не подал. Летчик, даже будучи занятым на высоте, умудрялся весело рассказывать всякие истории, большинство из которых вертелось вокруг Консуэло. Когда Антуан спустился попить воды, кюре спросил есть ли у него портрет жены. Все с той же обаятельной улыбкой летчик достал бумажник, в котором находилась фотокарточка эффектной женщины с утонченным лицом и томными продолговатыми глазами. Кюре молча вернул карточку летчику и тот бережно спрятал её вновь в бумажник. Он присел на второй складной стул и с благодарностью отхлебнул из фляжки священника.
— Как вы думаете, нас там ждут? — задал он задумчивый вопрос.
— Должны ждать. — ответил священник глядя на небо.
— Я столько времени провел наверху, что во мне осталось совсем мало от детской веры в небеса, — летчик невесело усмехнулся. — Консуэло кричит на каждом углу, что является атеисткой, сейчас это модно. — затем он внезапно попросил. — Расскажите мне о своем брате.
Священник удивленного посмотрел на собеседника, столбик пепла упал на колено обтянутое черной сутаной, заметив это, кюре поспешно стряхнул его и погасил сигарету.
— Как вы узнали? — спросил он, впервые потеряв невозмутимость.
— Когда я рассказывал вам о Франсуа, то заметил как вы вздрогнули, — летчик вновь улыбался. — Я и так утомил вас своими излияниями, может быть, желаете взять реванш?
— Что тут рассказывать? — священник со вздохом посмотрел на небо. — Да, у меня был младший брат Жеан, позднее долгожданное дитя. Родители умерли от испанки, а он выжил, я не мог заботиться о нем в полной мере, но поместил в хороший приют «Мулен» и часто навещал, — кюре отпил из фляжки. — Мальчик рос сорванцом, не в пример мне, он почти не интересовался науками, хотя был чрезвычайно сообразителен, я любил его, — он сделал небольшую паузу. — Чуть раньше, примерно за четыре года до рождения Жеана я взял на воспитание сына одной бедной девушки, она была полькой и назвала мальчика Казимиром, — еще один глоток. — Ребенок перенес внутриутробный сифилис, он родился со многими уродствами, он был горбат, у него отсутствовал один глаз и был слаб слухом. Я не мог его никому доверить, и упросил начальство разрешить мне о нем заботиться в стенах собора, где я служил.
— Что за собор? — мягко поинтересовался летчик, чтобы немного отвлечь кюре от тяжелых воспоминаний.
— Вам он известен, впрочем как и всем остальным — это собор Нотр-Дам в Париже, — ответил священник.
— Ого, — Антуан даже присвистнул.
— Да, имел честь служить в этом великолепном соборе и даже некоторое время исполнял обязанности первого викария там. — они немного помолчали.
— Значит ваш брат жил в приюте? — задал очередной вопрос летчик.
— Да, а после я его определил в хорошую школу-интернат, но, увы, Жеан связался с дурной компанией. Цель своей жизни он стал видеть в попойках, проказах, а позже и в женщинах, одна его погубила.
Летчик достал пачку «Голуаза», оказывается у него были свои сигареты, и предложил одну священнику, но тот отрицательно покачал головой.
— Эта же женщина стала причиной гибели моего воспитанника, — тихо добавил священник.
— Вот как?! — летчик пристально посмотрел на священника.
— Да, неисповедимы пути Господни! — Клод устремил взгляд на голубое в пенных облаках небо. — Она была танцовщицей в одном из кафешантанов, там её и заприметил Жеан, а после он притащил туда Казимира, и несчастный совсем потерял голову. Дальше была какая-то история с неудавшимся похищением, которое пытались устроить эти двое. После мальчики поссорились и Казимир сбросил моего брата с одной из башен собора, — священник был очень спокойный и бледный.
— Я слышал об этом происшествии, — летчик тоже посмотрел на небо. — Консуэло ужасно расстроилась, когда увидела напечатанный портрет вашего брата, он был необыкновенно красив.
— Да, Жеан унаследовал материнскую красоту, — священник теперь смотрел на свои побелевшие руки, безвольно лежащие на коленях. — Казимир, сбежал, позже его нашли повешенным в какой-то из ночлежек Латинского квартала. Его история замкнулась, он вернулся туда где появился на свет. Я похоронил обоих, а после снял с себя все обязанности и просил направить меня в другой приход, желательно в другой стране. Епископ лично ходатайствовал перед Папой. Вот, собственно и все.
Летчик с участием положил ему руку на плечо, он докурил свою сигарету и бросил её в траву.
— Я сочувствую вашим утратам, отец Клод, — произнес он с чувством.
— Благодарю, — священник криво усмехнулся. — Это был первый раз, когда я рассказываю эту историю.
— О! — послышался у них за спиной испуганный женский возглас.
Мужчины обернулись и увидели красавицу-танцовщицу, стоящую возле трапа, её глаза были округлены, как и алый рот.
— Простите, я случайно услышала ваш рассказ, — на её глазах выступили слезы.
Антуан поспешил к ней, священник уставился тяжелым взглядом на девушку. Летчик бережно подвел красавицу к своему стулу.
— Эта история! — она зарыдала, священник отвинтил крышечку свой фляжки и протянул ей. Девушка взяла и всхлипывая сделала большой глоток, но поперхнулась. — О, боже! Что это?
— Коньяк, — ответил кюре, забирая фляжку.
Она продолжила плакать, летчик ласково гладил волнистые черные волосы, священник поднялся, он решил пройтись. Заметив это, девушка окликнула его.
— Постойте! — её огромные глаза покраснели. — Я хочу вам признаться.
— Не стоит, — священник даже не посмотрел на неё. — Вы не виноваты, это было их решение.
— Но… — она не договорила.
Клод удалился в лес, ему не хотелось возвращаться к тем людям: ни к летчику, который сумел разбередить затянувшиеся было раны, ни к поэту с его коммунистическими бреднями, ни к ней. Он вновь вспомнил брата и воспитанника, их трогательную дружбу, которая закончилась трагедией. Двое мальчишек, не сумевших справиться с бременем первой влюбленности. После их смерти, он не пропускал ни одного выступления этой танцовщицы, он ходил на них переодевшись в серый непримечательный костюм и садился всегда за дальний столик в тень. Она его не видела, а он все ждал удобного момента, поглаживая, спрятанный немецкий штык, который принес в качестве трофея с войны. Глупая птичка танцевала в свете софитов и не знала, какая опасность нависла над её прелестной головой. Но она ускользала, всегда до этих пор.
— Простите меня, — послышался немного хриплый от плача голос за его спиной.
Он повернулся и увидел её, поникшую и бесконечно виноватую. Глупая девчонка, только и умеющая, что порхать на сцене, Клоду захотелось обнять её, но он подавил в себе это желание.
— Тут не о чем говорить, вы ничего не знали, — кюре хотел было отойти подальше, но она стремительно подбежала к нему и встала перед ним на коленях.
— Я грешна! — говорила она страстным шепотом. — Я плохая, дурная женщина, из-за меня происходят одни неприятности!
— Прекратите! — он почувствовал возмущение. — Хватит, паясничать и изображать из себя Марию-Магдалину!
— Но это так! Я действительно грешна, — она обняла его колени. — Прошу, вас не гоните меня!
— Хорошо, — Клод понял, что не избежать еще одного ненужного разговора. — Встаньте.
Девушка поднялась и опираясь на его руку медленно прошла в глубь леса.
— Я ведь не настоящая цыганка, — начала она свою историю. — Меня украли у матери, когда я была еще младенцем. Приемные родители относились ко мне хорошо, я рано научилась танцевать и делала это лучше прочих девочек в таборе. Поэтому меня отправили на сцену, все было относительно спокойно. Я выступала, стала пользоваться успехом. Знаете мой псевдоним "La zingarа" стал узнаваем в Париже, как-то меня чуть не похитили, — она покраснела. — Но вы и сами все знаете. Мы поженились с Пьером, чтобы урезонить особенно прытких поклонников, но вы видели его? Защитник из него так себе. А потом я встретила Феба!
— Кого? — священник нахмурился, услышав имя из римской мифологии он подумал, что девушка над ним смеется.
— Феба де Шатопера, — с грустью сказала она. – Он был прекрасен, я влюбилась без памяти, а он после нескольких месяцев бросил меня.
Клоду хотелось кричать в голос, глупая девчонка, как игрушкой распоряжается собой и окружающими. Но он сдержанно похлопал её по руке, что-то изменилось. Жажда мести, которая вела его все эти месяцы иссякла. Не осталось жаркого желания вонзить в её тело острый штык и в злом удовлетворении смотреть как из неё вытекает кровь. Она была совсем не такой какой он себе её представлял, не бесстыдной соблазнительницей, Астартой пожирающей собственных любовников. Он видел совсем молодую и бесконечно слабую девушку, которой всю жизнь приходилось выживать. Нежность заполнила пустоту внутри.
— Как вы думаете, отец Клод, — обратилась к нему немного успокоившаяся девушка. — Может быть, мне стоит попробовать свои силы в Голливуде?
— Что? — очарование прошло, он вновь видел перед собой пошлую девицу с блудливыми глазами.
— Мне говорили, что я могла бы попробовать себя в Голливуде, говорят Луи Маейр благоволит симпатичным девушкам, я бы смогла выучить английский, он не сложный, — девушка уже беззаботно щебетала, остатки слез еще блестели в уголке глаз, но и они вскоре испарятся без следа.
— Я ничего в этом не смыслю, — угрюмо ответил Клод.
Девушка сильнее стиснула его руку.
— Не осуждайте меня! — в голосе вновь зазвенели слезы. — Вы не понимаете, как это тяжело, когда тебя отовсюду гонят! Эти гадкие диктаторы, полагают цыган угрозой, но что им может сделать одна маленькая танцовщица? А Голливуд далеко, там меня никто не достанет!
Они остановились, девушка смотрела на него с мольбой, и вновь незваное сочувствие растопило обледеневшую душу.
— Я буду молиться за тебя дитя, — он сжал её плечи. — Всё, что бы ты не решила, будет верным, — Клод притянул замершую цыганку и поцеловал её в смуглый лоб.
После они в тишине возвращались к оставленному аэроплану, летчик уже закончил починку. Он вновь радостно улыбался, священник понял, что ему нравится этот мужественный и неунывающий человек. Пьер с тревогой посмотрел на заплаканную цыганку.
— Можем лететь! — возвестил летчик, девушка захлопала в ладоши, а поэт неуверенно улыбнулся.
— Постойте! — священник оглядел присутствующих. — Мы должны лететь обратно.
— Как? — Пьер возмущенно посмотрел на кюре. — Эсмеральду ждет выступление в Буэнос-Айресе у нас обязательства.
— Нет, — священник покачал головой. –Это я написал то письмо и отправил вам деньги.
— Что? — пролепетала Эсмеральда. — Но зачем?
— Разве неясно? — он жутко улыбнулся. — Хотел прикончить тебя, свершить месть.
Онемевшие от испуга Эсмеральда и Гренгуар теснее прижались друг к другу.
— А вы! — священник повернулся к летчику. — Оставьте мысли о самоубийстве! Вы ищете смерти, думаете, что вашей драгоценной Консуэло — это откроет глаза? Прекратите!
Улыбка сползла с лица летчика уступив место сосредоточенности.
— Я слышал за всю жизнь слишком много признаний, ваше не исключение, — Клод продолжал смотреть на летчика. — Мы должны вернуться в Париж, каждый к своей жизни. Эта проклятая авария на многое мне открыла глаза, хотя бы на то, что месть не стоит затраченных усилий. Вы! — священник указал пальцем на Антуана. — Вы должны доказать не ей, а первую очередь себе, что жизнь вам дана не просто так! Думаете, я не читал ваших статей и сочинений? Читал и нахожу преступным ваше желание бездумно рисковать собой! Кто еще захотел бы совершить длительный перелет на такой посудине?
Летчик вновь улыбнулся.
— Хорошо, ваше преподобие, — он кивнул, и в следующее мгновение легко забрался на борт аэроплана.
— Теперь ты! — священник уставился на Гренгуара. — Никакой ты не коммунист! Оставьте эту блажь, вас спасли с улицы не для того, чтобы вы ратовали за идеалы, в которые даже не верите. Найдите достойное занятие и берегите её! — Клод указал на цыганку. — Все, больше не желаю с вами говорить!
Он сердито поднялся по трапу, оставив молодых людей одних. Эсмеральда обняла поэта, мужчина плакал. Возвращение в Париж прошло благополучно, за время пути пассажиры не обменялись больше ни словом.
В этот вечер, летчик с трепетом вошел в гостиную своего дома, сидевшая на софе Консуэло с радостью бросилась к нему.
— У меня было дурное предчувствие, милый! — сказала она, целуя мужа.
— Глупости, — он ответил на поцелуй, а после прижав её к груди прошептал в черные кудри. — Я никогда тебя не оставлю.
Священник вернулся в собор, где его встретили удивленно и радостно, все полагали, что Клод решил отправиться на некоторое время в деревню, дабы развеять черную меланхолию. Всю ночь он простоял на коленях перед алтарем, вымаливая у Богоматери прощение. Он чувствовал, что покой изливается в израненную душу, быть может ему и нужен был этот прерванный полет, чтобы вновь начать жить.
Эсмеральда и Пьер впервые уснули в одной постели. Поэт улыбался, он тоже узнал того священника, который когда-то дал ему шанс, сегодня Пьер получил еще одну возможность все изменить к лучшему и он её не упустит.