Кровная вражда

      Машина с копами, получившими от диспетчера службы скорой приказ отправиться в дом Кусландов, прибыла туда за пять минут. Полицейский Дантон, заглядывая, с разрешения суда, в свой блокнот, процитировал сделанные им записи, указывая точное время каждой.       — Когда вы свернули в квартал, вы заметили что-нибудь необычное? — спросила Хоук у него.       — Нет, мэм.       — Каких-либо прохожих видели?       — Да, мэм. Преимущественно детей. И нескольких взрослых, но только женщин.       — Вам сразу удалось войти в дом Кусландов?       — Нет, — ответил коп. — Дверь была заперта. Мой напарник жал на кнопку звонка, а я попытался войти через черный ход. Потом перелез через изгородь, хотел выбить окно, однако на окнах оказались решетки.       — Что вы предприняли потом?       — Я связался по рации с нашей службой поддержки. Попросил прислать людей на подмогу.       — Кто появился у дома Кусландов следом за вами?       Дантон заглянул в блокнот:       — Примерно десять минут спустя появилась молодая женщина — с ключами. Сказала, что она няня детей миссис Милд.       — И вы вошли в особняк?       — Да, женщине мы велели подождать снаружи, а сами вошли.       — Не могли бы вы рассказать нам о том, что вы там обнаружили?       Дантон провел ладонью по коротко остриженной голове.       — Мой партнер, Би Джейсон, первым вошел в гостиную — по-моему, это была гостиная, — и я услышал, как он начал давиться. А потом я увидел на полу тело, женское. Офицера Джейсона вырвало. Это был его первый вызов на место убийства.       Несмотря на то что Хоук потратила несколько часов, готовя Дантона к процессу, все равно создавалось впечатление, что он занимался тогда больше Джейсоном, чем Анисой. Александра попросила его вкратце изложить ряд последующих событий, стараясь, чтобы эта парочка в глазах присяжных не выглядела типичными олухами, как из комедий о полицейских. Би Джейсон развел на месте преступления грязь, Дантон, чтобы прибрать её, сдвинул тело Анисы, резиновых перчаток ни у того ни у другого не было, а о том, что совершено преступление, они доложили, лишь когда вычистили всю рвоту.       — Вы обнаружили какие-либо следы взлома?       — Нет, мэм.       Хоуэлл наверняка скажет, что убийца ворвался в дом, когда жертва отпирала дверь. Себастьян же считал, — поскольку Брендана Кусланда в городе не было, а домработница взяла выходной, — что обвиняемый каким-то образом дал убийце возможность незаметно проникнуть в дом и затаиться там.       Да, Хоуэлл в свою очередь зачитал список дежурных вопросов, какие обычно задают полицейским, побывавшим на месте преступления, и благородно передал свидетеля в полное распоряжение Хоук.       — Я не буду повторно допрашивать офицера Дантона, — сказала она.       — Не желаете ли сделать перерыв перед вызовом вашего следующего свидетеля? — спросила судья.       — Дадите мне десять минут?       — Конечно. Должны же и присяжные немного передохнуть.       Максин, сидевшая в зале в третьем ряду, подала Хоук условный знак: прибыл Джером Джи. Пусть присяжные пока разомнут ноги — вскоре им предстоит заслушать показания, в серьезности которых трудно усомниться.       — Доктор Джи, — начала Хоук, когда слушание дела возобновилось, — давно ли вы работаете в Главном управлении судебно-медицинской экспертизы Киркволла?       — Три года, — ответил он.       — Я бы хотела, чтобы вы освежили в памяти события прошлой осени, а конкретно вечер третьего октября. Вы помните тот день?       — Да, помню.       — Чем вы тогда занимались?       — Дежурил, — ответил он. — Сидел у телефона и принимал сообщения о преступлениях, совершенных между восемью утра и шестью вечера.       — Не могли бы вы сказать нам, в какое время вы появились в особняке Кусланда и кто еще в нем находился?       — Я появился там в четыре тридцать. В дом меня впустил детектив Себастьян Ваэль. В доме находились двое полицейских девятнадцатого участка, ещё три детектива из отдела убийств и криминалист.       — Что произошло, когда вы вошли в дом?       — Ваэльпровел меня в небольшую гостиную. Там на полу, на ковре посреди комнаты, лежало тело Анисы Кусланд.       — Будьте добры, опишите, что вам удалось установить.       Джером Джи взглянул на присяжных:       — Я увидел тело белой женщины лет тридцати с небольшим, полностью одетой, лежавшей на спине и, судя по всему, мертвой.       И он, куда более искусно, чем Том Дантон, описал страшную картину: синяки на тонкой шее жертвы, вывалившийся язык, точечные кровоизлияния в широко открытых глазах. Попутно разъяснив, что́ ему следовало сделать, чтобы с уверенностью объявить смерть миссис Кусланд результатом убийства, Джи в мгновение ока перенес своих слушателей из роскошно обставленной гостиной в пропахший формальдегидом подвал морга.       — Вам удалось установить причину смерти, доктор?       — Да, мисс Хоук. Миссис Кусланд скончалась от асфиксии, вызванной сдавливанием шеи, — говоря проще, от удушения.       — Что такое асфиксия, доктор Джи?       — Это довольно широкое понятие, описывающее условия, которые приводят к тому, что клетки человеческого организма оказываются неспособными получать или использовать кислород. В одном случае причиной асфиксии могут быть явления химического порядка, например отравление окисью углерода. В другом — удушье или блокирование дыхательных путей.       — А какова, доктор, третья причина смерти от асфиксии?       — Сдавливание шеи, как правило в процессе удушения. Различными методами могут при этом быть такие: повешение, лигатурное удушение и удушение вручную.       — Возможно ли определить, была ли асфиксия, вызванная удушением, случайной, преднамеренной или являющейся следствием убийства?       — В большинстве случаев — да. Подавляющее большинство повешений — это самоубийства. Практически все лигатурные удушения — следствия убийства, в этих случаях шея сдавливается какой-либо перетяжкой — веревкой, проволокой, обычным галстуком. Удушение вручную может быть только убийством.       — Будьте добры, доктор Джи, объясните присяжным, почему это именно так.       Он окинул людей, сидевших на скамье присяжных, серьезным взглядом:       — Задушить себя собственными руками человек попросту не способен. Сильное сдавливание шеи приводит к потере сознания, а это лишает человека возможности сохранять прежнюю силу нажима.       Хоук хотела, чтобы присяжные, слушая его, прочувствовали последние мгновения, которые Аниса Кусланд провела лицом к лицу с убийцей, буквально выдавливавшим из неё жизнь.       — Судя по вашим оценкам, в течение какого промежутка времени миссис Кусланд сохраняла сознание, пока ей сдавливали шею?       Джером Джи приступил к подробному описанию механизма такого рода смерти:       — Смерть от удушения не наступает так быстро, как, скажем, от удара ножом в сердце. В данном случае имеются свидетельства того, что жертва, несмотря на ее хрупкое телосложение, отчаянно сопротивлялась.       Попросив разрешения у Верховной Жрицы Джустинии, Джером Джи подошел к мольберту, на котором стояла увеличенная фотография, сделанная после вскрытия.       — Вот эти отметины на горле свидетельствуют о силе, которую прикладывал убийца. — Он постучал пальцем по нескольким большим синякам. — То есть о повторных приложениях силы, что и является свидетельством борьбы. И эта борьба растягивала время удушения.       Следы пальцев убийцы представились непомерно большими, там были не только синяки, но и глубинные кровоизлияния, обнаруженные патологоанатомом при вскрытии. Хоук изучала эти изображения несколько месяцев, и теперь ей казалось, что человек, способный нанести такие увечья, должен быть каким-то гигантским монстром. А Брендан Кусланд отнюдь великаном не был.       — Имеются ли другие физические свидетельства того, что потеря сознания наступила не сразу?       — Да. Здесь присутствуют все медицинские признаки удушения вручную. — И Джером Джи указал на маленькие, серповидные отметины, окружавшие более крупные участки с измененным цветом кожи. — Эти царапины оставлены ногтями погибшей.       Плечи Брендана Кусланда обмякли. Он покачал головой, словно не веря, что кто-то мог сделать такое.       Хоук расспросила Джи о царапинах, надеясь, что присяжные представят себе, как Аниса Кусланд в четвертый, пятый, шестой раз пыталась оторвать от своей шеи мощные руки душителя и глотнуть воздуха.       — Итак, доктор, можете ли вы сказать что-либо о продолжительности борьбы, после которой миссис Кусланд лишилась сознания?       — Да, мисс Хоук, могу. — И Джером Джи повторил все факты, обнаруженные при вскрытии: прилив крови к лицу Анисы, отчего кожа приобрела синюшный оттенок, шея, полиловевшая выше участков сдавливания, точечные кровоизлияния в глазах и на веках, обнаруженный у основания её языка обломок подъязычной кости. — Я бы сказал, что борьба могла продолжаться две или три минуты. Возможно, даже четыре.       И он взглянул на часы, висевшие на дальней стене зала, над дверью.       Позже, в своем заключительном слове, Хоук повторила все медицинские факты, а потом молча стояла, пока секундная стрелка часов не опишет четыре оборота, напоминая присяжным о том, как долго тянулось это время. Предсмертная агония Анисы Кусланд была долгой и мучительной.       Только после шести вечера она с Себастьяном вернулись в её кабинет, чтобы обзвонить свидетелей, которые понадобятся на следующий день.       — Ты меняешь распорядок?       — А ты как думал? Пока мне придется держаться за медэкспертов. За холодные научные факты.       Хоук позвонила нескольким криминалистам, безуспешно обшаривавшим особняк Кусланда, и медэксперту, который впустую потратил несколько часов, пытаясь обнаружить чужие ДНК на теле жертвы или поблизости от него. К семи пятнадцати Хоук полностью пересмотрела стратегию обвинения и была готова покончить на этот день с делами.       — Хочу глянуть в телик, посмотреть, что журналисты насочиняли, — сказал Себастьян.       Телевизоры стояли в конференц-зале восьмого этажа. На пресс-секретаря возлагалась обязанность ежедневно отслеживать реакцию прессы и телевидения и докладывать о ней окружному прокурору. В зале был установлен целый ряд телевизоров, работавших круглые сутки и позволявших следить как за общегосударственными, так и за местными выпусками новостей.       — Пойдем со мной, — предложил Себастьян. — Посмотрим новости, а потом встретимся с Мерсером в городе и вместе поужинаем.       — Я же тебе говорила, я не могу есть, — сказала Хоук, выключая в кабинете свет.       — Но тебе необходимо поддерживать силы. Лем небось мясницкие ножи грызет, чтобы зубы острее стали.       Они вошли в конференц-зал, Себастьян приник к экрану. И всего через несколько минут по каналу новостей начали повторно показывать запись трансляции со ступеней здания суда.       Мерсер дело свое знал хорошо. Он тайком вывел Кей Милд через запасной выход, лишив операторов эффектных портретов оскандалившейся свидетельницы. Вместо неё на экране появился фотогеничный, улыбающийся Лем Хоуэлл. Казалось, наставленные на него микрофоны приводят его в экстаз.       — Думаю, мы вскоре убедимся, что обвинение поторопилось с выводами по этому трагическому делу, — сказал он репортеру.       — У вас имеются какие-нибудь соображения о том, кто на самом деле убийца?       — Я выразился бы так: у меня их не больше, чем у обвинителя.       — Ладно, пусть этот болтун отдохнет, — сказал Себастьян и принялся переключать каналы. — А ты неплохо держишь удар, малышка. Хотя при твоей сегодняшней удачливости я бы, пожалуй, заглянул на «Рискуем!», а потом мы с тобой отвалим, идет?       Сколько Хоук знала Себастьяна Ваэля, он предпочитал смотреть самый конец этой телевикторины, заключая с кем-нибудь из приятелей пари, касавшееся ответа на самый последний вопрос.       И как только завершилась рекламная пауза, ведущий викторины, расплываясь в улыбке, произнес:       — Сегодня у нас вопросы по греческой мифологии. Давайте посмотрим на ваши ответы, друзья.       — Удваиваю прошлую ставку. — Себастьян, в колледже специализировавшийся на истории, обладал энциклопедическими познаниями.       — А что, у меня есть выбор? — спросила Хоук, доставая из бумажника несколько банкнот.       Ведущий вывел на гигантский голубой экран вопрос: «Традиционное для пустыни изображение существа, чье название означает по-гречески «душитель».       — Брендан Кусланд — определенно не грек, верно? — сказал Себастьян. — Я пас. И потом, какие же в Греции пустыни?       — Вопрос не ко мне, — сказала Хоук и помахала банкнотами перед его носом. — Ладно, потратим их на выпивку.       — Сожалею, но правильного ответа никто из вас не дал, — сказал огорченным участникам викторины ведущий. — Сфинкс. Большой Сфинкс в Гизе, который считается символом Египта, получил свое имя от фантастического греческого существа с головой женщины, телом льва и птичьими крыльями.       Себастьян Ваэль щелкнул кнопкой пульта — и экран погас.       — Если ты вставишь это в свою заключительную речь, получишь от меня сотню баксов.       — «Получеловек, полузверь». Готовь денежки. Где мы встречаемся с Мерсером?       — В «Примуле», — назвал Себастьян название любимого итальянского ресторана Хоук. — Моя машина стоит на Бакстер-стрит. Подожди в вестибюле, я её подгоню.       Они с Себастьяном Ваэлем были довольно странной парой. Хоук исполнилось тридцать семь в конце апреля, он был всего на полгода её старше, и, пожалуй, на том их сходство и кончалось. Его отец, о котором в кирквольской полиции ходили легенды, вышел на пенсию и скоропостижно умер от сердечного приступа через сорок восемь часов после того, как сдал свой пистолет и значок. Его овдовевшая супруга позаботилась о том, чтобы Себастьян окончил колледж, однако гордилась этим его успехом ничуть не меньше, чем поступлением сына в полицию. Ваэль обладал всеми качествами, необходимыми настоящему копу, и довольно рано получил золотой значок детектива — предмет всеобщей зависти.       Хоук села в машину рядом с ним, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.       — Покидаешь меня? — спросил Себастьян.       — Пытаюсь продумать заключительную речь.       — У тебя в запасе ещё не одна неделя — если тебе повезет.       — Это одно из правил, которым научил меня Лем Хоуэлл, — сказала она. — Заключительную речь следует писать ещё до того, как ты впервые увидишь присяжных. Это помогает лучше выстроить линию поведения.       Себастьян улыбнулся своей широченной улыбкой, которая всегда, как бы погано ни было на душе, согревала Хоук.       — У тебя есть новости насчет Марли Дина — или его тоже придется списать со счетов?       — Насчет злополучного растафария? Говорить с нами он, похоже, не станет, однако жить будет. Из операционной его уже вытурили.       В последние полгода шуточки Себастьяна Хоук случалось выслушивать не часто. Его невеста нелепо погибла, катаясь на горных лыжах, и он замкнулся в себе, отдалившись от Александры и от Мерсера — двух самых верных друзей.       Путь Хоук на государственную службу отличался от его. Она выросла в пригороде Киркволла. Брак родителей, несмотря на разницу в их происхождении, был крепким и счастливым: мама происходила из семьи северных эмигрантов, отец был потомком бежавших от политических преследований еретиков.       От матери Хоук унаследовала не только синие глаза и длинные ноги. Она окончила медицинский колледж и хоть и не работала по специальности, а растила детей, её доброта и забота о людях стали для Александры примером в работе с жертвами сексуального насилия.       Как-то ночью отец, тогда ещё молодой кардиолог, слушал джаз в кафе «Висельник», и внезапно в кухне вспыхнул пожар, распространившийся и на переполненные залы. Следующие несколько часов он провел в машинах «скорой помощи», которые развозили по больницам десятки пострадавших. Бок о бок с ним работала не покладая рук красивая и решительная студентка-медичка. Она сумела спастись из огненного ада вместе со своим другом, назначившим ей свидание в этом кафе, и сразу же присоединилась к группе добровольцев — неудивительно, что отец в неё мгновенно влюбился.       Когда Александре Хоук исполнилось двенадцать лет, в жизни её относительно небогатой семьи произошли внезапные перемены. В тот год отец и его партнер по медицинской практике изобрели и запатентовали пластиковую трубочку длиной полдюйма, получившую название «клапан Хоук-Хофф». Это чудодейственное маленькое устройство хирурги оценили по достоинству, что и позволило Александре получить хорошее юридическое образование.       Хоук полагала, что её собственная трагедия — жених погиб в результате дорожной аварии накануне венчания — поможет ей найти нужные слова, чтобы утешить Себастьяна после гибели Вэл, однако он замкнулся в своих переживаниях, и воспоминания Хоук об огромном счастье, оборванном бессмысленной утратой, лишь обогатились новой болью.       — Я все пыталась найти время поговорить с тобой — спросить, ну, ты понимаешь, как ты живешь последнее время, — сказала она. Профиль Себастьяна четко вырисовывался на фоне окошка машины. Он не отрывал взгляда от дороги. — Меня беспокоит, что ты…       — Беспокойся о себе. И о процессе. Мое-то дело, когда вынесут приговор, будет сторона. Но, вообще говоря, человек, который посадил на перо Марли Дина, нам не подсобил, это точно.       Себастьянн съехал с магистрали на Вест-авеню, обогнул несколько кварталов, чтобы попасть на Вторую улицу. Там они вышли из машины и протолкались сквозь толпу к ресторану, где за столиком у окна сидели Мерсер и владелец заведения Джулиано.       — Чао, Алессандра, — приветствовал меня Джулиано, вставая. — Detectivo, come stai? Как поживаете, детектив?       — Benissimo — наконец-то я здесь, — ответил Себастьян.       Хозяин помахал бармену и придвинул стул.       — Судя по тому, что рассказал мне мистер Мерсер, синьорине Хоук не повредит сегодня двойная порция.       — Попросите, чтобы нам подали к выпивке жареные кабачки, — сказал Себастьян. — Наша принцесса нынче очень привередлива во всем, что касается еды. И пусть принесут, так, примерно бадейку макарон с томатным соусом и базиликом.       — Могу предложить совершенно восхитительного окуня, джентльмены.       — Тащите парочку, и к ним ветчину с винной ягодой. Ведьмочки ждать не любят.       — Молодец, что доставил Кей Милд домой, — сказала Хоук Мерсеру, не обращая внимания на шутку Себастьяна и поднимая стакан виски, чтобы чокнуться с двумя мужчинами.       — По-моему, она даже не заметила швейцара, который впустил её в дом.       — Как прошла поездка?

***

      — Дама рыдала не переставая и для сколько-нибудь серьезного разговора была непригодна.       Себастьян встряхнул свой стакан с водкой, в которой плавали кубики льда.       — Можете мне поверить, за этими тихими мышками нужен глаз да глаз.       — А что произошло, когда появился муж? — спросила я.       Мерсер хотел было ответить, но тут снаружи донесся визгливый вой сирен.       Себастьян отвел в сторону белую муслиновую занавеску.       — Пожарные машины.       В тот же миг на поясном ремне Мерсера завибрировал пейджер, а Себастьян раскрыл свой сотовый. Мерсер посмотрел на экран пейджера и нахмурился:       — Десять тридцать три.       Большинство обозначающих чрезвычайные ситуации кодовых сигналов кирквольской полиции Хоук знала, причем слишком хорошо.       — Что это? — Она потянулась к его руке, но он уже вставал из-за стола.       — Не исключено, что бомба, Алекс. Сообщение о взрывном устройстве.       Себастьян, заткнув пальцем одно ухо, дослушал то, что ему говорили по телефону, и повернулся к Мерсеру. Хоук он в тот момент словно совсем не замечал.       — Большой взрыв, где-то на западных Тридцатых. Увези отсюда Хоук. Завтра утром она должна быть свежей как огурчик. Вызывают всю нашу группу.       Александра подумала, что события этого дня истощили в ней все запасы адреналина, однако теперь он, неизвестно откуда взявшийся, вновь заструился по её артериям.       — Это же совсем не твой район.       — Созывают всех, кто занимается борьбой с терроризмом. Возможно, они нанесли новый удар. Допивай свой скотч, малышка, и отправляйся домой.       Хоук едва поспевала за Мерсером, размашисто шагавшим к полицейской машине, на которой он собирался везти её домой, хотя до негоа было рукой подать. Пешеходы, похоже, уже забыли о промчавшихся мимо аварийных машинах, а вот посетители баров, где бесперебойно работали телевизоры, узнав тревожные новости, в панике выскакивали на улицу.       Теледикторы, ожидавшие поступления новостей с места происшествия, призывали кирквольцев сохранять спокойствие. А в небе у нас над головой уже кружили полицейский авиа-транспорт, лучи прожекторов обшаривали улицы и перекрестки.       Мерсер припарковался возле небоскреба и прилепил к ветровому стеклу машины ламинированный полицейский номер.       — Ты разве домой не собираешься? — спросила Хоук. Он с женой, тоже детективом, и маленьким сыном жили в Нижнем Городе.       — Викки с Логаном сейчас в гостях у её родителей. Давай дождемся вестей от Себа.       Швейцар открыл перед ними дверь. Они вошли в лифт, Хоук нажала на кнопку двенадцатого этажа.       Войдя в аппартаменты первым, Мерсер сразу же включил телевизор. Хоук открыла бар и налила им по стаканчику.       — …Прямой репортаж с места событий ведет Джулс Кирш, — говорила молодая журналистка, за спиной которой вздымались в ночное небо клубы дыма. Рот её закрывал белый респиратор, так что бедняге приходилось кричать в микрофон. Вокруг неё тоже кричали, отдавая приказы, самые разные люди и завывали машины с красными мигалками на крышах. — Мы находимся на западной Тридцатой, рядом с Десятой авеню, недалеко от места сильнейшего взрыва.       Диктор в студии спросил:       — Есть какие-нибудь сведения о жертвах, Джулс?       Кирш покачала головой:       — Когда на место начали приезжать работники аварийных служб, там ещё бушевал огонь. Как только его потушат, можно будет спуститься вниз и оценить степень повреждений. Мы надеемся, что из-за позднего времени рабочих на месте взрыва было совсем немного.       — Куда это «вниз»? — спросила Хоук.       Мерсер, глядя на экран, пытался разглядеть на заднем плане своих товарищей.       — Скорее всего, в туннели.       В объективе телекамеры какие-то люди сооружали посреди заблокированной пожарными машинами улицы помост.       — В какие именно?       Под Киркволлом находится целый лабиринт подземных соединительных путей; и еще более четырнадцати подземных коридоров обеспечивают работу подземки, без которой Киркволл просто не выжил бы.       — В тот, что под Тридцатой, — коротко ответил Мерсер и приложил к губам палец: тише.       Если бы Мерсер не указал Хоук на мэра, она бы ни за что не узнала его. На том был желтый плащ, зеленая пластмассовая каска и резиновые сапоги. Он поднялся на только что сооруженную трибуну, следом за ним — начальники полиции и пожарной службы города.       — Добрый вечер, мои сограждане кирквольцы. Мы собрались здесь, у входа в Водовод номер три. Около девяти часов поступило сообщение о том, что у одного из подземных входов в него произошел взрыв. Однако повода для тревоги нет.       За этим последовала пятиминутная успокоительная речь и представление всех сторон, участвующих в разрешении возникшего кризиса.       — В настоящее время у нас нет причин считать случившееся результатом террористического акта. Отважным людям, которые работают под землей с 1969 года, а именно тогда и началось осуществление этого проекта, приходилось сталкиваться с самыми опасными ситуациями, которых мы даже представить себе не можем. С помощью динамита в твердых породах был создан целый подземный лабиринт, который каждый день питает Киркволл свежей водой. Мы полагаем, что происшедшее сегодня окажется всего лишь несчастным случаем. Однако я хотел бы, чтобы комиссар Скалли рассказал вам о мерах предосторожности, которые мы принимаем для обеспечения вашей безопасности.       — До чего я люблю эти «однако», — проговорил Мерсер.       Над микрофоном склонился начальник Полицейского управления Киркволла:       — С недавних пор мы остро осознали уязвимость нашей системы туннелей. Осуществляя план защиты от террористов, мы увеличили состав постов у входов и выходов всех туннелей, установили видеомониторы и систему внутренней связи...       Затем Скалли перечислил методы и технические средства, добавленные после взрывов в московском метро, в мадридском пригородном поезде и террористических актов в лондонской подземке.       — Одна из опасностей, на которые нам указывали зарубежные наблюдатели и Управление государственной безопасности, связана с одряхлением системы, снабжающей водой пять районов нашего города, — продолжал Скалли. — Водоводы номер один и два служат нам уже более ста лет. Они устарели и одряхлели до крайности. Если хотя бы один из них получит серьезное повреждение, последствия могут быть катастрофическими. Совместно с Министерством охраны окружающей среды мы разработали колоссальный проект реконструкции, на каждом из строительных объектов которого работают группы специалистов. И тем не менее мы призываем вас по возможности сократить потребление воды.       — Учитесь пить виски неразбавленным, — произнес Мерсер, откинувшись на спинку кресла и отхлебнув водки из стакана. — Каждое утро люди поворачивают ручки кранов, даже не задумываясь о том, откуда берется эта вода. Если старая система развалится, кирквольской полиции придется приступить к выполнению плана, который можно описать одним словом.       — И каким же? — спросила Хоук.       — Эвакуация...