Кровная вражда

      Хоук вышла из квартиры в семь утра и поехала в суд, остановившись по дороге на пустынной улочке Чайнатауна, за маленьким парком, который Себастьян в шутку называл «Красной площадью». Торговцы расставляли здесь по тротуару ящики с колотым льдом, выкладывая в них еще шевелящихся крабов, омаров и рыбу, запах которой становился все менее привлекательным, по мере того как разгорался июньский день. Рядом с ними фермеры-азиаты выкладывали на лотки свежие экзотические овощи.       Она подошла к разъездному буфету, выпила две чашки черного кофе и съела сладкую булочку — кофеин и сахар должны были помочь ей продержаться в это утро. К семи тридцати Хоук уже сидела за рабочим столом.       Полчаса спустя появился её первый свидетель, Кёрт Пелл, детектив из северного участка. Относительно его участия в расследовании они беседовали за последний месяц четыре раза, поэтому она просто коротко рассказала ему о своей новой версии прямого допроса, которому собиралась подвергнуть его в зале суда.       Кёрт помог ей довезти тележку с папками до зала суда. Перед залом под номером 83 толпились репортеры и зрители. Между детектором металла и длинным деревянным столом стояли двое полицейских.       Лем Хоуэлл уже сидел на своем месте, читая «Уолл-стрит джорнал», его кремовый костюм выглядел в тусклом зале суда единственным чистым пятном, составляя спокойный контраст бирюзовому одеянию Хоук.       От газеты он отрываться не стал.       — С добрым утром, Александра.       — Доброе утро, Лем, — ответила она. — Здравствуйте, Джонетта, как дела?       Секретарь суда помахала ей рукой, а Арти Трамп сказал:       — Восемь присяжных уже здесь, Алекс. Похоже, нам удастся начать вовремя. Ничего, если я провожу детектива Пелла в комнату свидетелей?       — Он в твоем распоряжении.       Пелл пошел следом за Арти к одной из боковых дверей зала. За стеной, возле которой располагалась скамья присяжных, тянулся коридор с несколькими комнатками — в одной из них собирались присяжные, в другой ожидали вызова свидетели.       Арти, вернувшись, сказал, обращаясь к Хоук и Лему:       — Судья спрашивает, готовы ли вы начать, как только соберутся все присяжные?       — Вполне, — ответила Хоук.       Двое судебных полицейских, которым предстояло охранять Кусланда до окончания процесса, — сутуловатый, пожилой Оскар Валенти и приземистая афроамериканка Элси Эверс — стояли, прислонившись к двери, за которой сидел обвиняемый.       Из гардеробной в зал выпорхнула Верховная жрица суда.       — Присяжные все в сборе?       — Троих пока нет. Никто из них не звонил, так что, думаю, к девяти пятнадцати прибудут все.       — У нас есть что обсудить? Какие-нибудь проблемы, связанные с делом?       Хоук с Лемом переглянулись, и хором ответили:       — Нет.       — Стало быть, вводим обвиняемого? — распорядилась судья.       Двое охранников вошли в камеру Брендана Кусланда, чтобы вывести его в зал суда до того, как туда впустят публику, журналистов и присяжных. Хоук подошла к телефону, висевшему на стене за столом Джонетты. Ей нужно было сделать короткий звонок в приемную Монтилье — Розе. Пользоваться сотовыми в зале суда не разрешалось.       Оскар Валенти открыл дверь камеры Кусланда, Хоук услышала металлический щелчок — это Элси, остановившись с подсудимым на пороге, снимала с него наручники.       Выстрел Хоук услышала ещё до того, как заметила оружие в руке Брендана Кусланда. Потом увидела, как Элси, получившая пулю в голову из собственного служебного револьвера, оседает на пол.       Кусланд сделал несколько шагов вперед, вертя головой — единственный его глаз обшаривал зал суда. Он провел здесь достаточно времени, чтобы знать: главная, выходившая в коридор дверь остается запертой до тех пор, пока подсудимый не займет свое место. Выбраться отсюда он мог только через ту дверь, в которую его вводили.       Джонетта Первис визжала, глядя на растекавшуюся по полу кровь маленькой женщины-полицейского. Хоук же беспомощно наблюдала за тем, как Брендан Кусланд, ударив Оскара Валенти по голове револьвером, направляет его дуло на Джонетту. Хоук, жалея, что не влает никакими сверхъестественными силами, какие приписывались в семейных легендах её предкам, рванула Джонетту на пол, и они обе повалились под стол. Грянул выстрел, пуля ударила в стену прямо над их головами.       Падая, Хоук увидела, как Лем Хоуэлл ныряет за отгородку скамьи присяжных.       — Прекрати, Брендан. Прекрати, идиот чертов!       Судья, надо полагать, сползла под свой стол, как только прогремел первый выстрел. Арти Трамп трусцой бежал к двери в коридор, вытаскивая на ходу револьвер. Кусланд выпустил в его так удачно подставленную широкую спину три пули.       Хоук услышала, как Арти всхрапнул, как его тело с глухим стуком ударилось об пол.       Из-под стола Джонетты ей было видно, как обвиняемый повернулся и вытащил из кобуры Оскара второй револьвер.       Прикрывая одной рукой рот Джонетты, чтобы приглушить её рыдания, Хоук приподнялась и увидела, как Кусланд взбегает по лестнице, начинавшейся прямо за его камерой. Посещая это здание не один месяц, он, разумеется, освоился с лабиринтом его коридоров и сейчас, несомненно, направлялся к лифту, в котором привозят сюда заключенных. А они, не в силах стряхнуть с себя оцепенение, беспомощно смотрели ему в спину.       Лем выкликнул по имени судью, и только тогда Хоук очнулась и встала. Когда они с Джонеттой катились по полу, её юбка разодралась по шву. Верховной жрицы не было ни видно, ни слышно, а вот Оскар уже начал шевелиться.       Лем подбежал к Элси, присел около неё на корточки. Хоук подошла к ним, надеясь, что она жива и она сможет чем-нибудь помочь.       — Она мертва, Алекс. Вернись к Джонетте.       Верховная жрица поднялась, ухватившись за край своего стола.       — Все закончилось?       Все происходило одновременно: слишком быстро, но и будто бы в замедленной сьемке. Хоук услышала стон Арти Трампа, увидела, как Лем бежит к нему, услышала собственные слова:       — Он может вернуться в любую минуту.       Хоук бросилась к двери, через которую ушел Кусланд, захлопнула её, повернула в замке ключ.       — Я же сказал тебе, Алекс, оставайся на месте! — крикнул Лем. — Никому не двигаться с места. У меня оружие Арти.       И Лем поднял револьвер повыше, чтобы показать его мне и Джонетте.       — Ты ранен в руку, Арти. Лежи спокойно, не шевелись.       Хоук подошла к Элси Эверс и, махнув рукой на все правила поведения на месте преступления, опустилась рядом с ней на колени, взяла ее ещё теплую руку, попыталась нащупать пульс. Но один взгляд на её затылок сказал Александре, что никакого пульса она не найдет, однако она ощущала неодолимую потребность как-то помочь Элси, пока её жизнь ещё сочилась, вытекая на грязный пол зала суда. И вновь Хоук почувствовала свою беспомощность...       — Что ты делаешь? — спросила судья. — Она же мертва.       — Джонетта, вы не принесете мне мой жакет? Он на моем кресле.       Кто-то начал колотить в дверь, ведущую в камеру подсудимого. Джонетта снова нырнула под стол.       Лем бросил мне рацию Арти.       — Алекс — лови! Пошли сигнал SOS.       Он подбежал к главной двери зала, отпер её. В зал вошли с оружием наперевес двое полицейских, дежуривших у металлоискателя.       Хоук передала сообщение о том, что из зала суда бежал вооруженный преступник и что один из охранников убит.       — Лем, — окликнула она Хоуэлла, — кто-то пытается прорваться сюда.       Оба вошедших в зал полицейских, говоря что-то в свои рации, направились к ней, чтобы обезопасить дверь, через которую сбежал Кусланд.       — Как только мы услышали выстрелы, я вызвал подкрепление и автобус, — сказал один из них — «автобусом» в киркволльской полиции именуют «скорую помощь». — Они будут здесь с минуты на минуту.       Второй полицейский уже стоял у двери, глядя на её дергавшуюся ручку, и тут из-за двери послышался голос:       — Арти? Открой! Это я, Блейкли!       — У нас приказ изолировать зал, — ответил на это полицейский. — Пока не появится подкрепление, я вас впустить не могу. Заключенный побежал в вашу сторону. Элси убита. Арти и Оскару нужна медицинская помощь.       Хоук стянула со спинки кресла свой жакет и накрыла им голову Элси. Разумеется, оградить её от обвинений окопавшихся в прессе великих знатоков полицейского дела — как это она позволила Кусланду завладеть оружием! — она никак не могла. А могла Хоук лишь хоть немного оградить её достоинство.       — Изолировать? — воскликнула Верховная жрица. — Я должен немедленно выйти отсюда. Я пройду через свою комнату. Медицинская помощь мне не требуется.       Сквозь лазурную ткань жакета уже проступало, сообщая ей оттенок кобальтовой сини, темно-красное пятно. Хоук обняла Джонетту за плечи, и рыдания бедняжки стали понемногу стихать. Лем сидел на корточках возле Арти. Раненый подергивался от боли, лицо его заливал пот. По короткому рукаву рубашки расползалось кровавое пятно.       Хоук тоже присела рядом с Лемом на корточки.       — Большой белый кит, — говорил между тем Лем. — Для системы уголовного правосудия Кусланд был как большой белый кит, Арти. Черт, если бы он был простым подонко, вы постоянно держали бы его за задницу, как любого другого заключенного. А в нём никто никакой опасности не видел.       Арти открыл глаза.       — Пообещайте, что вы не будете защищать этого ублюдка, когда его станут судить за то, что он подстрелил меня. И за убийство Элси. Обещаете?       — Я думаю, что мы с Алекс будем вашими главными свидетелями.       Кто-то громко стукнул по выходящей в коридор двери. Из рации в руке Хоук донесся сопровождаемый потрескиванием голос:       — Откройте, восемьдесят третий. Арти, ты слышишь?       Хоук поднесла рацию к губам Арти. Он глотнул немного воздуха и слабым голосом ответил:       — Да.       — Открывай. Со мной четыре копа и медики.       — Вы знаете, кто это? — спросил Лем.       Арти кивнул. Лем подошел к двери в коридор, сдвинул латунные засовы.       Двое врачей сразу же занялись раненым, двух других они жестами направили к телу Элси и к Оскару, который казался оглушенным.       Копы, облаченные в пуленепробиваемые жилеты и каски, расположились полукругом у второй двери. В нее уже снова громко и настойчиво стучали.       — Кто? — спросил один из копов.       — Блейкли. Капитан Блейкли, господи-боже! Впустите меня.       Копы повернулись в нашу сторону. Арти кивнул. В зал вошел разгневанный капитан, блондин. Проходя мимо Элси, он лишь мельком взглянул на неё.       — Кусландна схватили? — спросила Хоук.       Густые белые брови Блейкли немного приподнялись, он нахмурился.       — В этот час дня лифт для заключенных работает с полной нагрузкой, — сказал Лем. — Я полагал, это облегчит поимку Квиллиана.       — Про этот лифт забудьте. Он воспользовался лестницей. А дальше, скорее всего, пошел главным коридором четвертого или пятого этажа, — ответил Блейкли.       — В таком случае он все еще где-то в здании? — спросила Хоук. — И с полностью заряженным револьвером — он забрал и оружие Оскара.       — Плохо, что на выходе нет детекторов металла, — сказал Блейкли. — Он покинул здание ещё до того, как стало известно о случившемся, ни один коп тогда ничего о нем не знал.       — То есть как это?       — Если Кусланд прошел коридором четвертого или пятого этажа, он мог спуститься оттуда на общем лифте, присоединиться к какой-нибудь компании юристов, они ведь тоже все в костюмы одеты, и выйти вместе с ними.       — Так вы думаете, он сбежал? — Мысль о том, что преступник такого калибра смог совершить побег из здания суда, казалась Хоук совершенно невероятной.       — Мужчина, подходящий под описание Кусланда, только что захватил машину на Уайт-стрит. Пальнул поверх головы парня, который опускал монеты в счетчик автозаправки, и укатил на его черной «тойоте».       Итак, Брендан Кусланд вырвался на свободу.       Как только капитан Блейкли распахнул деревянную дверь, чтобы провести всех по коридору, заработали фотовспышки. Толпа репортеров и фотографов дежурила здесь уже два часа, с тех пор как поступил приказ об изоляции зала. Помощник медэксперта констатировал смерть Элси, затем её тело вынесли из зала суда.       Лем снял свой пиджак, и Хоук запахнулась в него, чтобы скрыть пятна крови на одежде. Потом он обнял её рукой за плечи, и они пошли сквозь строй.       — Скажите, Алекс, в кого он стрелял первым делом — в вас или в судью? — выкрикнул кто-то из толпы.       Полицейские выстроились цепочкой, не подпуская к нам голодных собак из прессы. Хоук с Лемом шли, глядя прямо перед собой, считая шаги, остававшиеся им до дверей лифта.       — А правда, что Верховная жрица суда всё ещё прячется под столом? — И судебный репортер выставил между двумя полицейскими микрофон.       — Он заплатил вам вперед, мистер Хоуэлл? — поинтересовался другой репортер. — Вы успели положить деньги в банк, прежде чем Кусланд смылся отсюда?       У лифта стоял детектив, придерживая для них дверь открытой.       — Дальше сопровождать вас буду я.       Когда двери лифта начали закрываться, копы, которые шли за ними, повернулись лицом к толпе.       — Ты как? — спросил Лем, убирая руку с плеча Хоук.       — Все будет нормально. Элси жаль, просто сердце разрывается. А ты?       — Ты меня достаточно хорошо знаешь, я ведь терпеть не могу неожиданностей. Мне казалось, я убедил Кусланда в том, что он выйдет отсюда свободным.       — Ты разговаривал с ним вчера вечером?       — После похорон? Да, он позвонил мне.       — А ты не говорил ему о возможной эксгумации тела Бекс Хоу?       Хоуэлл покривился, но ничего не ответил. Когда двери лифта раскрылись на седьмом этаже, их уже ожидали там четверо детективов из Управления окружного прокурора, чтобы сопроводить в конференц-зал Судебного отдела. Все это были коллеги Хоук, не раз проверенные в деле. Поднимались по темноватой лестнице, они окружали её, словно облекая в защитный кокон.       Их шеф встретил нас лично. Руководить расследованием случившегося предстояло Джуду Ратлингу, главе элитного Отдела по расследованию убийств.       — Сначала попытайтесь успокоиться, — сказал шеф. — Сходите в туалет, умойтесь. И еще, Алекс, вам необходимо переодеться. Они вас такой и сфотографировали — там, наверху, — в крови и с грязью на платье?       — Да. Да, конечно. Прямо на месте преступления.       — Мы будем разговаривать с каждым по отдельности. Джуд займется Алекс, а с вами, Лем, побеседуют в другой комнате мои люди.       — Я бы не отказалась от кофе, — сказала Хоук, дрожа, несмотря на то, что пиджак Лема так и оставался на её плечах. — Можно я переговорю с Лорой?       Детектив провел её по коридору к рабочему столу. Лора выскочила из-за него, попыталась обнять Хоук, но она жестом остановила её:       — Подожди, пока я не смою с себя грязь. Найдется у нас в шкафу что-нибудь, во что можно переодеться?       Лора подошла к шкафу, вытащила из него плечики с одеждой.       — Вот.       Хоук взяла спортивный костюм и пошла в уборную. И когда увидела в зеркале свое лицо, перепачканное кровью, с грязью на коже и в волосах, у неёя на миг закружилась голова.       Хоук переоделась, наполнила раковину теплой водой и окунула в неё голову. Потом вытерла лицо бумажным полотенцем, взъерошила мокрые волосы. Детектив, стороживший дверь уборной, увидев Александру в новом обличье, немного даже испугался. Они дошли до конференц-зала, где Хоук ожидали Джуд, чашка кофе и пара сотрудников прокуратуры — следователей по особо важным делам.       Хоук знала процедуру не хуже ребят, которые допрашивали её, и старалась сохранять терпение, пока они снова и снова возвращались к каждому нюансу, к каждой последовательности поступков, ставших реакцией на случившееся.       Дверь отворилась, вошла Лора, прервав этот допрос с пристрастием:       — Простите, Джуд. Госпожа Монтилье хочет видеть Алекс.       — Мы скоро закончим.       — Она нужна прямоу сейчас.       Хоук встала.       — Как вы думаете, наш коридор достаточно безопасен для того, чтобы я могла сделать по нему десять шагов без сопровождающего?       — Как только вы покинете здание, шеф выделит вам круглосуточную охрану — и мистеру Хоуэллу тоже. Вы можете сами выбрать охранника, который будет находиться у вас дома вплоть до задержания Кусланда.       — Игнасиа Блисс, — сказала Хоук. — Если, конечно, её уже не выбрал Лем.       Лора проводила Александру по административному крылу. Роза, когда они вошли, махнула рукой в сторону кабинета Монтилье.       За письменным столом сидел, положив ноги на картотечный ящик, Себастьян Ваэль с сигарой в зубах.       — За тобой глаз да глаз нужен, Хоук. Ты даже в суде появиться не можешь без того, чтобы по тебе тут же не открыли стрельбу.       Мерсер подошел к ней и молча обнял. Сидевший за своим огромным столом Жозефина Монтилье подняла вверх один палец, давая понять, что закончит телефонный разговор ровно через минуту.       — Вид у тебя как у крысы с затонувшего корабля, — продолжал подшучивать Себастьян. — Впрочем, тебе это к лицу.       — Ты вся дрожишь, — прошептал ей на ухо Мерсер.       — Никак не могу согреться. Замерзла. — Добавлять, что ещё и перепугана до смерти, никакой необходимости не было.       — Роза послала за едой. Поешь супчика.       — Кусланда уже поймали? Он никого больше не убил?       Мерсер покачал головой.       — Нет, — сказал он и погладил Хоук по дрожащей руке.       Она села за стол, открыла картонную коробку с чуть теплым томатным супом.       Жозефина Монтилье положила трубку. Она старательно расспросила Хоук о её самочувствии, пересказала то, что ей доложили о происшедшем в зале суда, попросив подтвердить правильность этих сведений, а затем перешла к сути:       — Эта попытка бегства выглядит очень странной, Алекс. Без твоего стукача дело у тебя наверняка развалилось бы.       — Нет, вряд ли. Однако…       — Ну ладно, но что его так перепугало, как по-твоему? Теперь-то на нем висит хладнокровное убийство, совершенное на глазах у нескольких свидетелей.       — Судя по тому, что я слышал, — вставил Себастьян, — о свидетеле-жрице можно забыть.       Хоук взглянула на него, потом на Мерсера:       — А что думаете вы?       — Чем-то мы его здорово напугали, — сказал Мерсер. — И не думаю, что это связано с делом Алекс.       Хоук повернулась к Жозефине Монтилье:       — Полагаю, пуще всего Кусланда перепугало то, что мы начали рыться в старом, вроде бы не относящемся к нему деле.       — То есть?       — Его сестра, впервые за многие годы увидев Брендана, рассказала ему о своих подозрениях, что Дюка убили братья Хоу. И тем не менее Брендан запретил ей разговаривать с полицией о чем бы то ни было.       — И отсюда следует вопрос, — произнес Мерсер, — какие из сведений, которые она, по его мнению, могла сообщить полиции, так сильно его встревожили.       — Что ещё? — спросила Монтилье.       Себастьян сказал:       — Возвращаясь с Кусландом с похорон, я упомянул о нераскрытом убийстве Ребекки Хоу. Я не задавал ему никаких вопросов, мне просто хотелось прощупать его. Посмотреть, не встанут ли у него дыбом волосы на загривке, и, как я уже говорил Хоук, по-моему, они встали.       — Ещё одна соломинка на спине этого верблюда, — продолжала Хоук. — Вчера вечером Кусланд позвонил Лему Хоуэллу. Просто чтобы получить последние инструкции перед сегодняшним заседанием суда, в этом я нисколько не сомневаюсь. Однако позвонил он уже после моего и Маккинни разговора с судьёй, при котором присутствовал Лем. Я спросила у Лема, сказал ли он Брендану о том, что Маккинни говорил о возможности эксгумации. Упомянул ли имя Ребекки Хоу?       — Да? Он ответил «да»?       — Лем мгновенно напустил на себя полную непроницаемость. Хоук думалось, что он об этом упомянул. Лем никогда не отказывается от доверительного разговора со своим подзащитным…       — Я думаю, дело об убийстве Анисы Брендана особенно не волновало, он надеялся выйти сухим из воды, — добавил Мерсер, — по крайней мере Лем ему это обещал. А вот мысль о том, что он может попасть в ловушку куда более опасную и действительно связанную с его прошлым, привела Кусланда в ужас.       — Остается лишь удивляться тому, — сказала Монтилье, — что он не попытался убить Алекс, имея для этого прекрасную возможность.       — Прошлое Кусланда со мной никак не связано, — заметила Хоук. — Всё, чего он хотел, — это выбраться из здания суда.       — Вот именно, — согласился Мерсер.       Ещё минут пятнадцать они перебирали другие возможности. Потом на пороге появилась Роза, и Монтилье рявкнула так, что вздрогнули абсолютно все:       — Я же сказала — никаких звонков!       — Звонит Верховная жрица суда, мисс Монтилье.       — Вот подлинное проявление отваги, — улыбнулся Пол и потянулся к трубке телефона. — Фредди, какого дьявола вам нужно от нашего скотного двора?       Каким бы ни был услышанный Монтилье ответ, улыбку с её лица и накрашенных губ не стер.       — Да, она здесь. Конечно, потрясена, но вы же знаете Алекс. Для неё дело — всегда дело, на сто процентов.       — Вообще-то она предпочитает девяносто процентов виски и десять — спрея для волос, — заметил Себастьян. — По-моему, если на неё сейчас дунуть, она повалится на пол.       — Угомонись, Себ, — сказал Мерсер и галантно накрыл блюдечком кофейную чашку Хоук. — Поехали домой, Алекс. Хватит тебе кофе глотать.       — Что вы сделали? — переспросила Жозефина Монтилье у своего собеседника. — Да, Ваэль тоже здесь. Я скажу ему. Спасибо, Фред.       — От меня-то чего хотят? — спросил Себастьян.       — Похоже, отдыхая нынче утром под столом, Верховная жрица о многом успела подумать. Она хочет, чтобы мы перевернули город вверх дном, нашли Кусланда и посадили его за решетку, пожизненно.       — И? — спросил Себастьян.       — Она уже позвонила окружному прокурору Нижнего города, поинтересовалась, не сможет ли тот получить от своего окружного судьи разрешение на немедленную эксгумацию. Если суд отдаст такое распоряжение, сможете вы приехать на кладбище и позаботиться о том, чтобы останки девушки были как можно скорее доставлены в морг?       Себастьян спустил ноги на пол.       — Я на работе. И моё дело — исполнять приказы.       Жозефина Монтилье, похоже, решила, что разговор окончен.       — Ну хорошо. Каждому из вас есть чем заняться. Будьте осторожны, Алекс. Процесс ваш закончился, так что вы можете отдохнуть. Я уверена, к ночи Кусланд уже вновь будет сидеть за решеткой.

***

      Мерсер привез Хоук домой ещё до пяти часов. Игнасиа до позднего вечера не имела возможности приступить к охране моей особы, поэтому он решил остаться со мной, пока она не появится.       Хоук улеглась в постель, решив поспать пару часов — до начала большого выпуска телевизионных новостей. Несколько ведущих программ «Судебного ТВ» оставили на её автоответчике сообщения. И Хоук, перед тем как погасить в спальне свет, отключила телефон.       Её разбудили голоса в гостиной. Мерсер разговаривал с кем-то, Александра встала, умылась и постаралась, прежде чем выйти к гостям, сделать хоть какое-то подобие прически.       Себастьян рассказал Хоуке последние новости:       — Патрульные обнаружили угнанную Кусландом «тойоту» под ФДР-драйв. Тюремное управление сообщило, что при нем было пятьдесят баксов, выданных ему интендантом на расходы. На такси ему этого точно хватило.       — Не исключено, что он где-то поблизости, — сказал Мерсер. — Родных у него за городом нет. Куда он мог направиться?       — Я… что, я единственная, к кому приставлена охрана? — вырвалось у Хоук.       — Под защитой находятся все, кто участвовал в процессе, — ответил Себастьян. — Арти Трампу придется несколько дней проваляться в больнице. Круглосуточная охрана приставлена даже к нему. А также к Лему и нашей достопочтенной судье.       — Ты хоть поспала? — спросил Мерсер.       — Да ты посмотри на неё, дружок. Если она и спала, так ей наверняка кошмары снились, иначе бы она так не выглядела.       — Я все время прокручиваю в голове происшедшее в зале суда, пытаюсь придумать, как можно было помешать ему завладеть оружием Элси, — с болью в голосе сказала Хоук.       — Ну-ка, повтори за мной: «Это не моя вина», — посоветовал Себастьян. — Сколько раз ты при мне говорила это жертвам преступления?       — Ладно, я запланировал на сегодняшний вечер нечто особенное, — сказал Мерсер, подталкивая Хоук к кабинету. — Тебе придется вытерпеть это.       — Я ничего не хочу. Только покоя, тишины и…       — Вот их ты и получишь. Настоящий домашний обед, доставленный прямо в твое логово. Скоро приедет Викки.       — А на кого же она ребенка оставит?       — Её сестра с удовольствием посидит с ним. У Викки сегодня выходной. Она зажарила курицу, сварила пюре, купила овощей. Притащит всё это сюда.       Хоук обвила шею Мерсера и поцеловала его в щеку.       — Твой винный буфет я уже обшарил, пытался найти что-нибудь подходящее к этой еде. Что-нибудь легкое и по возможности дорогое. — Считай, что ты получил на этот счет полный судебный иммунитет. Причем на любое время суток.       — Я займусь сервировкой, — объявил Себастьян. — Самые лучшие приборы, так? А ты пока отдыхай. И заодно пошевели извилинами. Подумай, к кому Кусланд мог обратиться с просьбой спрятать его.       — К «гномам»? — предположил Мерсер.       — Так далеко эти дети подземелья не зайдут, — сказал Себастьян, обшаривая буфет в поисках столового серебра и фарфора.       — Не уверен. Для многих из них Дюк всё ещё остается героем. И отец его тоже, — сказал Мерсер. — Друзей семьи, на которых можно положиться, он среди них точно найдет.       — У нас есть имена тех, кто пытался выгородить его ещё во время расследования, — сказала Александра. — Людей, которые готовы были свидетельствовать в его пользу.       — Хорошая мысль, Хоук. Отыщи список этих имен, — сказал Себастьян.       Мерсер налил всем по стаканчику. Хоук вытянулась на диване, раскинув свои длиные ноги, с бокалом сельтерской в руке.       Через несколько минут зазудел динамик домофона. Себастьян вышел в прихожую, чтобы ответить. А вернувшись, сообщил Мерсеру:       — Кушать вот-вот будет подано. А ещё приехала Викки с припасами.       Хоук поднялась с дивана и пошла с Мерсером к двери, чтобы поздороваться с Викки. Она отдала пакеты мужу и обняла брюнетку.       — Ты только не заводи её снова, Викки, — сказал Себасттьян. — Давай обойдемся без мелодрам.       — Лучше помоги Мерсеру разогреть еду. Справишься с этой непосильной задачей? — спросила Вики, улыбнувшись, и обратилась к мужу: — А вам, мистер Ваэль, полагается двойная порция картошечки. Что-то вы больно исхудали.       — Налить тебе чего-нибудь? — спросила с улыбкой Хоук.       — Я бы не отказалась от бокальчика или двух белого вина.       — Есть-то когда будем? — спросил у Викки Себастьян.       — Через полчаса.       — Ты не будешь против, если я позвоню Тедди О’Малли? — спросил у Хоук Себастьян. — Может, у него возникнут какие-нибудь идеи насчет Брендана Кусланда.       — Валяй.       Мерсер возился на кухне, Себастьян звонил из её кабинета, а сама Хоук с Викки сидели, поджав ноги, на диване в гостиной, и брюнетка изливала лучшей подруге душу. В половине девятого Мерсер позвал всех к столу.       Бегство Брендана Кусланда уже начинало казаться дурным сном. Хоук находилась у себя дома, окруженная верными друзьями, и заказное убийство, и взрыв динамита — всё это уже представлялось ей чужими проблемами, а не личными. А потом перед её внутренним взором встало лицо Элси Эверс.       Они покончили с едой, и почти сразу после этого в кабинете зазвонил телефон. Хоук сняла трубку.       — Александра? Это Жозефина Монтилье. Как вы себя чувствуете?       — Нормально.       — Какие у вас планы на завтра?       — Судья даст присяжным отдохнуть пару дней. Скорее всего, в пятницу она соберет их и объявит о том, что слушание дела прекращается. А я хотела бы пойти на похороны Элси.       — Похороны состоятся завтра вечером. Мы пойдем на них вместе. Так вот, назавтра мне требуется от вас следующее. Мне только что позвонил Джефферсон. — Монтилье имела в виду окружного прокурора Нижнего города. — Вы не знаете, где сейчас Себастьян Ваэль?       — Знаю.       — Тогда свяжитесь с ним и договоритесь о взаимодействии. Джефферсон только что добился от своего судьи по административным делам разрешения на эксгумацию той девушки — как её звали? Я опять забыла.       — Хоу. Ребекка Хоу.       — Всё произойдет завтра утром. Вы должны будете встретиться с их прокурором на Вудлонском кладбище. Сможете?       — Конечно, босс. Конечно, сможем.       — И позаботьтесь о том, чтобы Ваэль сразу же доставил тело в морг. Вы с ним довели Кусланда до крайности, Алекс. Так постарайтесь не дать ему окончательно ускользнуть из сферы моей юрисдикции. Я хочу, чтобы этот мерзавец остался за нами.