Ghosttober 2021

      — Очень больно?       — Скорее обидно… только, пожалуйста, не смотрите так на меня. Совсем гадко становится на душе. Хотя все не так плохо, правда.       Сестра послушно отводит взгляд и заламывает руки, сцепив их на коленях в замок.       — Простите. Я не думала, что все кончится… вот так.       Копиа только хмыкает, оттянув на мгновение уголок губ в кривой усмешке, после чего шикает тихо: едва затянувшаяся ранка на руке снова лопнула и начала неприятно нарывать.       Девушка бросает растерянный взгляд на сидящего рядом на ее кровати Кардинала. По-хорошему, найди их здесь кто-нибудь сейчас, им придётся не сладко, но обоим настолько отвратительно плевать, что даже в голову не приходит хотя бы усесться в разные углы комнаты.       Копиа, как-то неестественно согнувшись, потрясает раненой рукой. Спину все еще жжет от тяжелого кнута.       — Мне заняться перевязкой?       — Я уже все сделал.       — А бинты…       — Все в порядке, Сестра. На мне все как на крысе заживает, не переживайте. Поноет немного и пройдет.       Сестра прикусывает виновато губу и осторожно берет чужую руку в свою. Рассматривает расцарапанную в кровь тыльную сторону ладони, после дует осторожно, стараясь ослабить неприятно ощущение от ранок.       — Я же вижу, что не в порядке. Уверены, что бинты не стоит сменить?       Копиа так стремительно и активно качает головой, что Сестра только вздыхает.       Возможно, помимо новых шрамов от кнута, на спине Кардинала существуют еще какие-то следы, которые он не хотел бы показывать.       Она не смеет настаивать.       — Я… я приберегла пироженые. Видела, они Вам нравятся, так что я подумала… Это не очень поможет заживлению, да и я все еще остаюсь виноватой…       — Сестра.       — Нет, прошу Вас, дослушайте! Мне жаль, что наказание за мой проступок пало на Ваши плечи. Если бы я знала, что за вынос книги за пределы читального зала могут быть такие… меры… я бы никогда не попросила бы.       Кардинал устало закатывает глаза и, закрыв их, свободной рукой потирает внутренние уголки.       Если бы в закрытой для общего доступа секции библиотеки поймали ее, да еще и с книгой по одной из магических техник, одним лишь кнутом и ранами на спине молодая Сестра не отделалась бы.       Копиа допустить этого не хотел.       — Зато я знал. Я искренне надеюсь, что книга поможет в учебе. К тому же, сам прекрасно знаю, каково это: не иметь полный доступ к знаниям, которые необходимы как воздух. Поэтому, пожалуйста, прекратите извиняться.       Сестра все еще держит израненную руку, поглаживает большим пальцем бессознательно запястье, старательно продолжая извиняться — уже без слов.       Копиа бросает на девушку беглый взгляд и тихо вздыхает. Вид у нее хуже, чем у самого Кардинала, и от этого становится смешно.       — Ну что же Вы, — Копиа с улыбкой треплет здоровой, затянутой в перчатку рукой чужую щеку. Старательно пытается не кривиться, так как любое движение отдается болью в израненной спине. — В конце концов, все кончилось хорошо. Поверьте, бывало и хуже, так что пара поучительных тумаков пойдет мне на пользу. Мне следовало быть умнее и не шататься на глазах у всех по запретной секции.       Глаза Сестры, которые так удивили Кардинала своей холодностью на Черной Мессе, смотрят на него теперь с ощутимым теплом и чистой, искренней благодарностью.       Теплые мягкие губы прижимаются к тыльной стороне его ладони, и боль во всем теле вместе с обидой уходят далеко-далеко.       — Так что там говорили про пироженые?       — Говорю, что знаю, что они Вам нравятся.       Копиа поводит носом. Его усы смешно дергаются, и Сестра улыбается облегчённо.       — Ох, и откуда бы это Вам знать, Сестра?       — Я видела в буфете.       — Это все враки, — со смешком он костяшкой согнутого указательного пальца мягко щелкает девушку по носу, так что та удивленно в ответ несколько раз моргает, пытаясь понять, что только что произошло. — Но даже если бы это был правдой… боюсь, чрезмерное количество сладкого мне только навредит.       — Но если совсем немного!       Кардинал хочет рассмеяться в ответ на чужую улыбку, но только усмехается коротко, старательно пытаясь не двигаться, чтобы не потревожить спину.       — Я растолстею и перестану влезать в робу.       — Если вдруг такое и правда случится, — а оно не случится, я уверена! — я лично ее Вам перешью.       Сестра смотрит с таким теплом, что Копии на секунду становится страшно обмануться.       — Обещаете?       — Клянусь.       От ее ласковой улыбки становится светло в полумраке комнаты.