GATE: Iron Skeleton March

В просторном каркасном доме, отстроенном общими усилиями роботов и коллаборантов, на лекции собралось два десятка человек. Земляне, переметнувшиеся на сторону Скайнета. Все сидели на простых деревянных стульях, вывезенных из окрестных поселений или изготовленных пленными туземцами. Кондиционер гудел, охлаждая воздух. В передней части – экран для проектора. Эрл Фолдер ждал, пока стрелки часов сомкнутся на двенадцати, и допивал ягодный морс местного производства. Он безумно скучал по вкусной еде. Щелчок. На часах полдень. За окном утро из-за отсутствия какой-либо синхронизации во времени на Земле и в новом мире. – Коллеги, – вышел из-за своего стола Эрл. – Рад вас приветствовать. Ему понадобилось немного времени, чтобы собраться и продолжить выступление перед аудиторией, пусть и небольшой. – Я ознакомился с вашими досье. Не в обиду будет сказано, но настоящих учёных среди вас нет. В лучшем случае студенты-выпускники, в худшем – самоучки. И в то же время... – он забыл, что хотел сказать. Отпил воды из стакана. Вспомнил. – Я бы не хотел ограничивать ваш потенциал и оценивать ваши навыки по первой встрече и даже первой неделе. В ближайший месяц предстоит много работы. К сожалению, большая её часть весьма однообразна и скучна, и, могу заверить, ваш запал угаснет уже в первую неделю. Он подошёл к компьютеру и спешно вывел его из спящего режима. Нажал на пульт – проектор загудел, отобразил на стену первое изображение презентации – смазанное фото плененных туземцев. – Заниматься мы будем по большей части следующими вещами: препарировать трупы, собирать анализы, изучать и классифицировать местную флору и фауну, выделять патогены, ухаживать за земными животными до их натурализации, а также искать точки соприкосновения биологического мира и магии. Да, да, дорогие коллеги: магии! Эрл отпил воды. В голове вдруг родилось так много идей, которые хотелось бы озвучить, что он перескакивал с одной на другую. – И, возвращаясь к только что сказанному, я бы не хотел ограничивать ваш потенциал. А именно: буду принимать и со всей серьёзностью анализировать любые идеи, если они научны. Поэтому прежде всего я бы хотел поговорить о науке и что под этим понимается! Есть предположения? Посетители смотрели кто вперёд, кто озирался на остальных. Наконец, кудрявая рыжеволосая девушка подняла палец. – Прошу прощения? – произнесла она. – Да-да. Как Вас зовут? – вежливо поинтересовался Эрл. – Эмилия Томчик, – девушка смущенно вышла из-за стола. – Вы из Чехии? Ну, из западных славян, верно? – Близко. Я полячка, – ответила Эмилия. – Молодо выглядите. Так значит, Вы можете что-то рассказать о науке? – Наверное, – Эмилия на секунду замялась. – Для меня наука представляется... философией... которая стремится к познанию истины. Ну... – Эрл внимательно слушал, не перебивая. – Наверное, правильно будет сказать так: наука – это такой способ познания, который стремится к постижению истины. – Спасибо, – коротко ответил Эрл. – Ещё желающие? Никто больше не решился ничего сказать. – Что ж, ещё раз спасибо, Эмилия. Ваш ответ очень близок к правде. Наука – это не столько философия, сколько совокупность методов для построения наиболее обоснованной и точной картины мира. Поясню свою мысль. Эрл отпил воды. Выступление теперь давалось несколько легче. – На практике мы чаще всего не приходим сразу к истинному знанию. Вместо этого мы выдвигаем множество предположений и путём их проверки с помощью наблюдений и экспериментов выделяем те, которые ближе прочих к истине. Это то, что я подразумеваю под обоснованностью. Те предположения, что успешно прошли все проверки – считаются доказанными и переходят из категории гипотез в категорию фактов. Идём дальше... даже эти обоснованные знания позднее могут оказаться не вполне верными, вступив в противоречие с новейшими наблюдениями и экспериментами. Так было, к примеру, с ньютоновской физикой. Посетители скучали, но старались слушать внимательно. Они не могли слушать невнимательно, ведь иначе утратили бы ценность и вернулись бы на холодную, загрязненную Землю. – Это не означает, что никакое знание не научно. Любое знание научно, пока не опровергнуто и пока есть возможность его опровергнуть. Поясняя первую часть скажу, что опровержение теории может как полностью её разрушить, что случилось с фрейдизмом и ламаркизмом, так и ограничить сферу её применимости, что случилось с ньютоновской физикой и Теорией Относительности. Во второй части речь идёт о фальсифицируемости – то есть, предположение должно давать такие предсказания, которые могут быть проверены путём наблюдений и экспериментов. Скажем, предположение, что на орбите между Землей и Марсом находится невидимый фарфоровый чайник – ненаучно, поскольку его невозможно никак проверить. А вот предположение, что Земля плоская – очень даже научно. По крайней мере, до тех пор, пока его не опровергли наблюдения и эксперименты. Похоже, что аудиторию мало интересовала сухая лекция. Один из взрослых мужчин стыдливо закрыл рукой рот, чтобы скрыть зевоту. – А теперь о том, что это значит для нашей будущей работы. Во-первых, я готов принимать любые предположения, если к ним будут прилагаться конкретные способы их проверить и если они не будут противоречить уже имеющимся данным. Иными словами, выдвигайте научные гипотезы, объясняющие имеющиеся факты и при этом проверяемые. Как способ проверки принимаются наблюдения, которые мы могли бы сделать, и эксперименты, которые мы могли бы провести с нынешними ресурсами. О том и другом сейчас выскажусь отдельно. И пусть это будет во-вторых: при проведении любых проверок необходимо сводить к минимуму человеческий фактор и ориентироваться на такой результат, который не допустит альтернативных трактовок. Примите как правило, что предложенные наблюдения и эксперименты должны быть такими, чтобы их результат мог однозначно опровергнуть Вашу гипотезу, а не в очередной раз подтвердить. Пусть это звучит контринтуитивно, но как раз отрицательный результат обычно вполне однозначен и иных трактовок не допускает. И если гипотеза будет раз за разом выдерживать проверки после всех честных попыток её опровергнуть – это куда большее свидетельство в пользу её верности, чем ряд подтверждающих экспериментов с множеством альтернативных трактовок. По усталым лицам слушателей Эрл понял, что слишком увлёкся нудной научностью в ущерб делу. – Покончим с теорией, её вы всё равно сразу не усвоите, если ещё не знаете. Поговорим о насущном – о магии. Надеюсь, это ни для кого не прозвучало неожиданно? Я говорю о магии буквально, это не фигура речи. Убедившись, что привлёк внимание аудитории, Эрл переключил слайд презентации на посох и найденную в туземном поселении статуэтку божественной сущности. – Когда речь заходит о магии, кто-то, возможно, вспомнит о магическом мышлении и бытующей среди землян вере в сверхъестественное, в ритуалы и обряды. Можете забыть. Туземная магия не имеет ничего общего с земными суевериями. Её выражение вполне конкретно и проверяемо. Оно сродни гравитации. Вы можете не верить в то, что туземный маг метнёт в Вас огненный шар, но... Мужчина лет сорока непроизвольно хохотнул. – Я сказал что-то не то? – поинтересовался Эрл. – Нет, простите. Просто мы вроде бы не партию в DnD играем. – Правильно. Это не партия в DnD. И Вы можете не верить в огненные шары, пока один из них не сожжёт Вас заживо. Уже в первый день вторжения накопилось так много убедительных свидетельств существования магии, что отрицать её бессмысленно. Сейчас я назову ряд выводов из имеющихся наблюдений. Позднее Вы сможете убедиться в них лично, я позабочусь, чтобы у каждого был доступ к архиву. Эрл отпил ещё воды и, заполнив стакан из бутылки, продолжил: – Итак, первое: проводником магии выступают магические камни. Без них туземцы не колдуют, хотя есть исключения в виде изолированных и малоизученных популяций. Второй: мы выяснили, что проводниками магии выступают минералы тригональной сингонии, конкретнее: аксиальной; причём чем выше твёрдость и прозрачность минерала, тем лучше он проводит магию. Почти все обнаруженные посохи снаряжались тем или иным видом кварца. Третье: магические камни не демонстрируют аномальных свойств, пока их не касаются туземцы. Любопытно, что не имеет значения, какая именно часть тела контактирует с посохом или камнем – мы раз за разом наблюдаем необъяснимую ионизацию, которая в отдельных случаях даже вызывает свечение. При касании землян такого не происходит. Четвёртое: также известно, что магические камни могут аккумулировать в себе энергию, причём в посохах она накапливается пассивно, иначе только в контакте с туземцами. Также известны пределы накопления магии, они невелики. И пятое: мы установили, что туземцы могут накладывать... "чары"... на любые предметы независимо от их материала и изменять их свойства. Проведённые эксперименты показали, что физически материал не меняется, однако нечто существует внутри или вокруг него, и реагирует на изменения. Например, зачарованные клинки затупляются, однако чары тут же компенсируют изменения, возвращая прежнюю заточку. Хотя Эрл давал материал, как и прежде, сухо и много, слушатели выразили к нему куда больше интереса, чем к концепции науки. Он вдруг подумал, что аудитория могла упустить несколько деталей из-за поспешного изложения. – Есть вопросы? – Да, – вновь подняла палец к потолку Эмилия. И замолчала. – Задавайте. – А-а-а... я верно понимаю, что магические камни накапливают энергию в контакте с посохом? То есть, с древесиной? И так же они накапливают её в контакте с человеком? А без того и другого ничего не происходит? – Всё верно, Эмилия, – Эрл добродушно улыбнулся. – А как мы это выяснили? – спросил другой слушатель непримечательной внешности: возрастной мужчина с небрежной щетиной в впалыми глазами. – Это очень хороший и правильный вопрос, – Эрл даже немного удивился. – Мы заметили, что у посохов различная степень ионизации. В крайних случаях она вызывает видимое глазу свечение. Тогда было решено отобрать ряд магических камней с очень похожим составом – всего получилось семь кусков кварца примерно одинакового размера. Сперва мы проверили величину их свечения, она оказалась различной. А когда поместили три камня в посохи: два под солнце, один в подвал; ещё два без посохов под солнечный свет и два в темное помещение. На следующее утро при проверке величины свечения оказалось, что она возросла у всех камней в посохах и не изменилась у камней без посохов. Рост оказался различен, но мы быстро сообразили, что он укладывается в график логарифма и, вероятно, имеет измеримый предел. Следующим шагом было проведено повторное исследование с камнями: с посохом из местного железа, с древесным посохом, с посохом из кости туземца, все перечисленные посохи помещены в руки туземцев, а также отдельно камень без посоха был помещен в руки туземца. На следующий день мы повторно измерили величину свечения, и получили новый важный результат: железо не только не заряжает камень энергией, но и разряжает его, даже если посох находится в руках туземца; также костяной посох заряжает камень быстрее древесного, и этот процесс ещё больше ускоряется в руках туземца. В свою очередь, камень в руке туземца заряжается быстрее, чем в любом посохе. И ещё одно наблюдение: скорость зарядки посохов в руках туземцев отличается от предсказанной и, возможно, зависит от самих туземцев. Поняв, что нагородил очень много информации в ответ на вопрос, Эрл поспешил закончить. – Хм. Пытливый ум мог заметить, что у эксперимента могут быть иные интерпретации. Например, скорость зарядки от туземцев может зависеть не от самих туземцев, а от хитрого взаимодействия туземцев и материалов посохов. Также вы могли заметить, что на логарифм похожа не сама величина магического заряда, а только свечение. Какова зависимость между зарядом и свечением, мы пока не знаем, но намерены выяснить. Для простоты пока рассуждаем, что это прямое выражение заряда. Закончив мысль, Эрл не стал повторно спрашивать вопросы. Отпил воды. Вспомнил, на чем закончил. – Итак, на основе перечисленных данных мы разработали несколько гипотез о том, откуда берётся магия. Назову три основных: биологическая, планетарная и божественная. Биологическая предполагает, что источником магии служат сами тела туземцев и, быть может, иные формы жизни. Планетарная утверждает, что живые организмы так же, как и камни, выступают лишь проводниками и батареями для магии, а её источником является сама планета. И, наконец, божественная постулирует, что магию каким-то образом генерируют местные боги. На данный момент наиболее верной и перспективной представляется биологическая гипотеза, в скором времени мы проведём серию экспериментов по её проверке. Планетарная не лишена недостатков. Например, почему магические камни не проявляют аномальных свойств сами по себе, без контакта с древесиной или живой материей? Для проверки божественной сперва нужно подтвердить, что местные боги – не выдумка. Справедливости ради, свидетельства говорят в пользу их существования. Он замялся на несколько секунд. К названным пяти фактам стоило добавить ещё один – туземцы направляют магическую энергию силой мысли. А значит, должна существовать какая-то связь между электрическими импульсами в мозге и магией. Между обычной физикой и аномальной. – Как биологический отдел, мы должны сосредоточиться на биологической гипотезе, однако за нами закреплён и ряд других задач, ничуть не менее важных. Прежде всего мы должны понять, как туземцы управляют магической энергией. Это в какой-то мере выражение их воли, но неясно, что выступает посредником... Лекцию прервал мелькнувший в дверях Мэн Шмидт – один из коллаборантов-старожилов, что сопровождали Скайнета почти с самого начала его восстания. – Прошу прощения, – Эрл спешно вышел из аудитории. Сутулый загорелый мужчина ждал его снаружи. На плече у него повисло странное громоздкое оружие. Одно веко слегка приспущено. За бедной, холодной мимикой скрывалась доброжелательность. Мэн протянул Эрлу руку. Коллаборанты обменялись вежливыми приветствиями. – Что случилось? – Во-первых, – протянул Мэн, – твой компьютер почему-то отключен от Скайнета. Его сообщение до тебя не дошло. Эрл молча кивнул и отметил для себя, что про такие вещи забывать не стоит. – Во-вторых, есть важное поручение. Заканчивай побыстрее лекцию и иди к сектору E. – Что за поручение? Мэн зачем-то заглянул Эрлу за спину. Привычка, потерявшая актуальность в новом мире. – Гварр перевыполнил план. К нам доставили один интересный образец, твои знания будут кстати. – А что я могу узнать сейчас? – Эрл не испытывал энтузиазма по поводу странных поручений и образцов. Скайнет порой дёргал его по совсем не важным делам. – Это существо довольно долго противостояло Гварру и принадлежит разновидности туземцев, что колдуют без помощи камней. Вообще, у него ещё регенерация такая, что он ноги почти отрастил меньше, чем за сутки, – Мэн говорил с привычным равнодушием и редкими нотками затаенных эмоций. – Впечатляет. А это что? – он указал на оружие. – Это? Последнее слово техники. Оружие на Новых Физических Принципах, ОНФП сокращенно. – И это всё, что ты можешь сказать? – Гм, – Мэн снова заглянул Эрлу за спину, нахмурил брови. – Думаю, нет. Тебе можно сказать. Эту штуку Скайнет разработал, изучая шаровые молнии. В общем, через рукоять поступает электрический ток от атомной батареи в теле робота, он заряжает катушку гаусса, а она производит два выстрела: первый, видимый как тусклое голубое свечение, создаёт длинный тоннель из ионизированного газа. С небольшой задержкой через те же катушки проводится сгусток кислородной плазмы. Она не рассеивается благодаря ионному тоннелю, который подзаряжает её в полёте, компенсируя потери энергии. Если коротко, то это плазменная пушка. – Слышал о таком. И насколько она мощная? – Эрл не отрывал взгляда от торчавшего из-за спины Мэна толстого ствола. – Семь секунд – интервал между выстрелами, он нужен для охлаждения оружия. Плазма такая яркая, что стрелять получится только в очках. А ещё очень горячая и летит со скоростью пистолетной пули, – Мэн понял, что отвечает немного не по теме и замолчал на пару секунд. – Э-э-э, о танковую броню плазма рассеивается, но может вызвать срабатывание динамической защиты на большой области. А вот человека сжигает заживо. Пара-тройка выстрелов в бункер – и внутри все сжарятся. В основном... э-э-э, плазменное ружье планируется применять в сражениях под землей. Там у Скайнета самые большие трудности. Суть в том, что эта детина запросто раскалит в шахте воздух до такой отметки, что всё живое вымрет. Хватит десятка терминаторов, которые будут из неё стрелять без остановки. – Сопротивленцам придётся озаботиться кондиционированием, – усмехнулся Эрл. – Я тебя понял. Заканчиваю лекцию и иду в сектор E. – Да, давай побыстрее. И проверь, э-э-э, что с компьютером.

***

– Да ты что? Ужас какой, люди умирают, а им лес важней! – воскликнула женщина. Лелей не слышала разговора. Что-то про герцога, про лес и про беженцев, пытавшихся заработать несколько соруд на рубке деревьев. Близилась ночь. Лелей устало потянулась, хрустнула спиной. Очередь никогда не редела. В последние дни целителей за стенами почти не осталось, ведь у здешних бедняков попросту кончились деньги. Не все хотели работать бесплатно. Но Лелей осталась за стеной. Как бы не смотрели на неё горожане и даже учитель, свою роль она отныне видела в безвозмездной борьбе с болезнями. Здешние жители страдали не только от отравления и заражения в ранах. Гуляла и обыденно сопровождавшая нищету язвенная чума, и типичная для осажденных, усеянных мертвецами городов трупная чума. Как только целители вернулись внутрь стен, оба этих недуга, казалось, устроили состязание между собой и с голодом: кто быстрее выкосит трущобы? Лелей взглянула на деревянную табличку, хитрый механизм которой позволял ей показывать толпе, скольких она ещё готова принять. Не все умели читать, поэтому информация подавалась как количество человечков. Испуганные взгляды дальше в очереди заставили её передумать. Она ещё не настолько сильно устала. В конце таблицы появилось ещё два человечка-посетителя. – Следующий, – окликнула Лелей оборванку с ногами, покрытыми язвами. – П-помогите, – с трудом выдавила она из себя. Язвенная чума. Приложила ладонь ко лбу – горячая, лихорадит. Чудо, что сумела дойти. – И я помогу, – Лелей приложила посох камнем к голове девушки. Септу ничего не происходило. Затем на щеки плавно вернулся румянец, бледность и усталость отступили. Язвы никуда не делись, но в тело вернулась бодрость. – Болезнь отступит на три дня. За это время сходи в лес и поищи цветы с розовыми лепестками. Сейчас сезон их роста, с другими не спутаешь. Сами цветы не трогай, срывай только листья. Их приложи к язвам. Ощущение будет, как от кипятка, но надо терпеть. Это отгонит болезнь. Но, чтобы полностью исцелиться, постарайся раздобыть игловый лишайник или яд синемордой жабы. Первый нужно растолочь, желательно принимать с едой небольшими щепотками, как на кончике ножа. Иначе рискуешь надолго получить несварение. Яд нужно капать аккуратно, по одной капле на язву утром и вечером. Ни в коем случае не во все язвы сразу: последовательно лечи каждую язву отдельно. От одной капли начнут затягиваться. Если накапаешь больше, можешь умереть. Поняла? Девушка нерешительно кивнула. На улице поднялся какой-то гул. – Рада это слышать, – Лелей облегченно выдохнула. – Можешь идти. – Спасибо... без вас я бы... спасибо... – девушка виновато опустила голову и поспешила уйти. Лелей сжала посох. И снова ждать, пока восполнится мана. В начале дня её хватало на пять-десять исцелений. Однако к вечеру приходилось каждый раз ждать, пока её не накопится хотя бы на одно. – Эй! – донеслось с улицы. Снова ругань. Лелей укрылась в шалаше с открытым входом. Очередь обеспокоено переглядывалась. Они терпеливо ждали, пока их позовут. – А-а-а-а-а! – пронзительный мужской крик. – Вы что делаете, орки поганые! – воскликнула женщина. Лелей выглянула из-за тонкой тканой стенки. Нищий мужчина у ворот держался за плечо. Женщина вышла вперёд него, размахивая руками и выкрикивая ругательства и проклятья в сторону стражи. Обычный вечер. Обычный Рондел. Визг. Стражник оттолкнул женщину, замахнулся на неё копьём. Кажется, хотел лишь припугнуть, но мужчина, несмотря на ранение, набросился на него. Повалил на землю. А где второй стражник? – На пом...! Мужчина сел на стража. Руки у горла. Септа. Вторая. Третья. Ничего не происходило. Мужчина смотрел на руки. На труп. На женщину. Поднялся, почувствовав уверенность. – Почему никто не хотел мне помочь! – воскликнул он. – Почему мы все это терпим! А это уже необычно. И Лелей, и очередь смотрели на сцену у ворот. Никто не вышел, чтобы остановить мужчину. Он спокойно задушил стражника. Вернулся к нему, забрал копьё и, подняв его над собой, воскликнул: – Нас несколько тысяч в трущобах! Мы страдаем и умираем, пока толстосумы и надутые мудрецы объедаются мясом и плюют в нас! Почему! Почему вы такие слабые! Почему терпите! Он указал кончиком копья на такого же нищего мужчину, что прежде стоял в очереди к воротам. Каждый день они зачем-то шли к Ронделу, хотя точно знали, что их не пустят. Отчаянье гнало людей к воротам снова и снова в надежде, что что-то изменится. Кажется, у них завязался разговор. Кажется, отчаявшийся мужчина не получил ответа, которого ждал. – Все мы слабы и бедны! Железные скелеты отняли у нас дома! Но кто отнял наших детей?! Кто забрал у нас последнюю соруду?! Неужели железные скелеты похитили наши денары?! Нет! – он направил копьё на ворота. – Это всё они! Имперцы! Горожане! И я скажу вам – довольно! Нам нечего терять! Даже если они нас убьют – всё равно! В другом случае нас убил бы голод или чума! И перед этим мы смотрели бы на смерти наших детей! ДОВОЛЬНО! – на последнем слове его голос надорвался. – МОЙ СЫН УМЕР ИЗ-ЗА НИХ! Лелей думала, что горе одного обезумевшего мужчины останется без ответа. Она ошиблась. Толпа одобрительно загудела. Даже очередь больных перед её шалашом поредела, направилась к нему. – ТАК ХВАТИТ ЭТО ТЕРПЕТЬ! – надрываясь, орал мужчина. – ХВАТИ-И-ИТ! МЫ ИЛИ ПОБЕДИМ! ИЛИ УМРЁМ! – Победа или смерть! – поддержал кто-то в толпе. – Победа или смерть! – загудели остальные. – Победа или смерть! – запела толпа в унисон. – Победа или смерть! Победа или смерть. ПОБЕДА ИЛИ СМЕРТЬ! Люди ринулись к воротам, которые никто отчего-то так и не догадался закрыть. Только-только заплясали факела на стенах. Только-только кто-то пустил стрелу из бойницы. Но было слишком поздно. Одно совпадение за другим – ни то злой божественный умысел, ни то случай, ни то звенья роковой цепи. Один стражник вместо двух. Долгая реакция. Открытые ворота. Обезумевшая немытая толпа ворвалась в город. – Вы п-поможете мне? – подошёл мальчишка лет четырех с загноившимся порезом. – Пожалуйста, – подтвердила его мама из-за спины. – Не оставляйте нас. Лелей взглянула на посох. Маны хватит. Рана небольшая, заражение должно пойти вспять. Если не повезёт, понадобится лишайник... будь что будет. – Хорошо, – Лелей приложила посох к голове мальчишки. Его состояние заметно улучшилось, но видимых изменений с раной не произошло. – Понадобится время, – спешно проронила Лелей. – День или два... у меня нет времени. Я должна... город. – Спасибо, – кивнула мама. – Ступайте, пожалуйста. У её шалаша осталось ещё двое обессилевших больных, но они лишь проводили Лелей жалобными взглядами. И ничего не сказали. Не то всё поняли, не то были уже на грани смерти. Из-за стен доносилась ругань. Через ворота рвался поредевший, но по-прежнему могучий человеческий поток. Трущобы оживали всё дальше и дальше от стен. И охотно присоединялись, даже не понимая происходящего.

***

– Что там происходит? – Като отодвинул штору, пытаясь разглядеть улицу за окном. Меж домов в одну сторону бежали редкие стражники, в обратную редкие горожане. Над крышами виднелось какое-то зарево. – Они! Они убили! Мою жену! – прокричал стражникам мужчина с ребёнком на руках. Кто? Железные скелеты? Он должен всё выяснить. Като захлопнул книгу... и на всякий случай спрятал её позади приличных книг. Схватил посох – вниз по лестнице в одной лишь пижаме. Арпеджио на первом этаже как ни в чем не бывало практиковалась в магии воды. – Ась? – удивилась она, обрушив каплю объёмом с ведро на сухой пол. – Да чтоб тебя! – Оставайся дома, – обеспокоенно произнёс Като и вышел за дверь. Ниже по улице выстроился ряд щитов стражников. За ним и перед ним факела и копья. Что-то не то. Крики, но обычные, человеческие. Непохоже на нападение железных скелетов. Вдруг далёкий гул, множество раз отраженный эхом, начал обретать ясное звучание. Слог за слогом фраза пробивалась сквозь хаотичные крики и звон. – Победа или смерть! – кричали вдалеке. – Победа или смерть! А затем её сменило громкое: – Режь богачей! Взмах посоха – и Като скрылся за иллюзией. Удар о землю – и он взлетел. Тёмно-синее небо лишь вдалеке на западе едва светлело. На юге всё пылало: языки пламени поднимались выше стен, а дым столбами тянулся к облакам. Перед линией щитов на улице собралась огромная чёрная масса. Она подалась вперёд, не ведая страха. И, подлетев ближе, Като различил отдельных людей. Они умирали от копий и мечей. Умирали под ногами соратников. Но всё ещё шли вперёд. В какой-то момент они поднялись по трупам и перевалились через строй. Ещё немного – и стражу опрокинули, обратили в бегство. И масса мигом растеклась по улице, нахлынула на дома, поломала двери и заполонила переулки. Сотни и тысячи восставших, среди которых различались даже исхудавшие женщины и седые старики, ринулись в сторону академии. Они стремительной волной опустошали город от южных ворот, где, похоже, всё и началось... Като опустился на крышу. Он наблюдал. Когда к двери его дома подошли грабители – сотворил испепеляющее заклинание. – Цис-сам! – проорал один из лиходеев, как только его подельник сгорел с коротким вскриком. – Она проклята! Не подходите! Как и задумывалось. У Като не хватит маны, чтобы сдержать такую орду. По крайней мере, в одиночку. И он не мог уйти, ведь тогда пострадают Арпеджио и Мимоза. Другой грабитель замахнулся, чтобы выбить окно – и тоже сгорел на месте. – Циссам! Цис-сам! – остальные отстранились и побежали дальше, к Академии. Всё происходило так быстро и так... невовремя. В Академии почти никого. Многие маги разошлись по домам, где их настигали восставшие из трущоб. И заваливали числом. Он слышал взрывы. Дома загорались не только от факелов, но и от магии, сотворенной отчаявшимися, едва дотянувшимися до посохов магами. – Лелей... – прошептал под нос Като, не отводя взгляда от двери. Она находилась за стенами. Они не посмели бы... а если посмели? Тогда... она наверняка мертва. У неё не хватило бы маны... В любом случае, ему стоило позаботиться об Арпеджио и Мимозе. Лелей или жива и ей ничего не угрожает, или уже мертва.

***

Принцесса Пина сушила волосы над специальным хитроумным устройством: угли разогревали воздух в запертом стальном кармане, а раб сжимал мех, и из узкой трубки со свистом дуло теплом. Так во много раз быстрее, чем просто сидеть и ждать. Изучение иномирного предмета едва ли продвинулось. Видные мудрецы лишь развели руками и сказали, что никогда прежде такого не видели, но пообещали расспросить знакомых – вдруг те что-нибудь знают? В комнату без стука вошла Бифетер. Дело срочное. – Принцесса, восстание. Два слова. Всего два слова ввели Пину в ступор. Что? Восстание? Она прошла через трущобы. Условия там невыносимые, но у неё не было средств, чтобы помочь... трущобы... люди... восстание. Восстание! – Принцесса! – окликнула Пину Бифетер. – Нам нужно бежать. – Я... я... должна одеться... – Нет времени! Они уже у стен Академии! О нет. Понимание пришло моментально, но осознание не поспевало. В груди за септу, растянувшуюся в септарию, созрел тяжёлый ком. С губ слетел непроизвольный выдох, руки задрожали. Пусть это и не железные скелеты, но они ничуть не менее опасны. И, как это всегда бывает во время восстания, совершенно непредсказуемы... Пина отпрянула от сопла, и в одном халате, босиком, подбежала к Бифетер. – Я иду, веди, – выдохнула принцесса. – Обувь, – Бифетер указала на сандалии. – Верно, – Пина спешно обулась, завязала ремешки. – Идём. Внизу, на первом этаже, что-то грохнулось. Взрыв. Крики. Гул безудержной, безумной толпы разносился по коридорам. Она была повсюду: внутри и снаружи, в каждой комнате, в каждом углу. – Нам придётся пройти через первый этаж, – прошептала Бифетер. – Я проведу. А Пина подумала: почему? Что она сделала, чтобы заслужить их гнев? Ведь многих она спасла под Италикой от той судьбы... что они встретили под Ронделом. И осталась с несколькими денарами в кошельке. И теперь шла с Бифетер, прислушиваясь к каждому грохоту и пытаясь из него понять: где толпа? Как далеко пробились восставшие? Крик. Быть может, второй этаж. Быть может, первый. Они на четвёртом. Высоко, но тем и хуже. Дольше идти. Магические лампы потускнели. Кто-то добрался до управляющей сферы. Кто-то подумал, что это даст преимущество его стороне... Взрыв. За ним несколько криков. Ещё взрыв всколыхнул стены и погасил лампы, оставив боевых подруг в густом мраке. – Сдохни! – донёсся охрипший мужской крик сквозь гул и звуки боя. Неясно, чей. – Сюда, принцесса, – Бифетер позвала Пину рукой к двери, из-под которой ещё пробивался переменчивый свет. Лестница. Ступенька за ступенькой при мигающих лампах. Третий этаж. Звуки боя слышались чётче, громче. Крики. И среди них хором: – Победа или смерть! Звон металла. Взрыв. И за ним ещё и ещё, пока всё не стихло ненадолго. На пролёт на пути ко второму этаж Пина и Бифетер спустились в тишине. Даже их шаги и звон доспехов едва слышались. Топот множества ног, ураган криков и ругани – всё это носилось где-то внизу, поодаль. Бифетер держала меч наготове. На одной из нижних ступенек, уже на втором этаже, дала о себе знать старая незалеченная травма. Колено нежданно согнулось под массой Бифетер – и она не выдержала, упала, загремев мечом и доспехами. Звенящая тишина. Пина заглянула через перила вниз – и встретилась с чьим-то грязным, щетинистым лицом, взиравшим вверх через перила этажом ниже. – Рица! – крикнуло лицо. – Наверху! Он спустился ниже. Она подбежала к Бифетер, схватила за руку, помогла подняться. – Рица, рица! Наверху, быстрее! – кричал мужчина на первом этаже. Воительницы забежали на второй этаж. Никого. Полумрак и относительная тишина. Бифетер схватилась за спинку скамьи – и рывком двинула её к двери. Это позволит выиграть немного времени. – Куда?! – крикнула Пина. – К другой лестнице, наверх! – ответила Бифетер. Колено подвело один раз – и не давало больше разбежаться. На ходу Бифетер расстёгивала ремешки и сбрасывала доспехи. На другой лестнице пахло гарью, но, к счастью, взрыв на первом этаже разрушил пролёт и не дал мятежникам опередить воительниц. Снова третий этаж, четвёртый. – Сюда! – эхом раздался крик внизу. Пятый этаж, шестой... Они переступали через ступеньку, но Пине приходилось поддерживать Бифетер из-за колена. Время утекало. – Оставь... я их задержу, – проговорила сквозь одышку Бифетер. – Глупости, – ответила Пина. – Мы выберемся. Седьмой этаж – выход на крышу. Перед ними небольшая комната для астрономических наблюдений. В ней никого. Бифетер перевернула шкаф, чтобы подпереть дверь. Схватила мешки, сундуки, всё самое тяжёлое, что могла найти – к двери. Пина брала предметы полегче и таскала, сколько было сил. Наконец, вся мебель и все вещи оказались свалены в кучу под дверью, с той стороны которой послышалось дружное "навались!" – и она хрустнула, но не поддалась. – И это конец? – сдавленно спросила Пина, осматривая комнату в поисках спасения. – Ещё нет, – ответила Бифетер и подошла к телескопу. Под хрупким телескопом нашлась небольшая дверца – похоже, чтобы выбираться на край крыши и протирать линзы. Пина забрала из баррикады стул, влезла наверх – подала руку. Бифетер настороженно взглянула на встряхнувшуюся баррикаду, и последовала путём Пины. Колено предательски согнулось ещё раз. Едва не упала, но схватилась за дружескую ладонь – пролезла через дверцу. – Дальше куда? – спросила Пина. Она не изучала Академию так, как Бифетер. – Не знаю. Здесь я ещё не бывала. – Ладно. Значит, просто бежим! Хруст и грохот снизу. Пина закрыла дверцу под телескопом в надежде, что это задержит преследователей. Они на крыше у одного из куполов Академии. На небольшой дорожке, защищенной перилами. Побежали в левую сторону. Город накрыло зарево пожаров и полупрозрачная дымка. Снизу, на площади, бегали черные люди-муравьи с редкими огоньками факелов. Восстание охватило Рондел – и, похоже, победило. Но надолго ли? Пина надеялась если не сбежать из города, то хотя бы переждать смуту где-то в потайных ходах Академии, пока не придут имперские войска. Но пока спасение ускользало. Они на крыше, хватаются за призрачную надежду на чудо. Бегут вокруг купола, мимо башен и крутых черепичных крыш к неприметной двери. Заперто. Бифетер отстранила принцессу, навалилась плечом – не поддалась. Ещё удар – без результата. Где-то вдалеке кричали, и Пина боялась, что восставшие пробрались на крышу. Найдут дверцу – и тут же догадаются, куда они ушли. Четвёртый удар. После пятого послышался крик: "кто-то на крыше!". Изнутри. Из-за той самой двери, которую ломала Бифетер. Говор крестьянский. Рыцарша отпрянула. У дорожки у купола появились первые люди с топорами и копьями. Скоро они показались и с другой стороны. – Я её вижу! – первый мужчина показал пальцем на Пину. – Принцесса? – устало спросила Бифетер. – Вот и наш конец, – с натянутой улыбкой ответила Пина. – Как глупо будет умереть от черни после Италики, не правда ли? – Бифетер улыбнулась в ответ, опустила меч, обвила пальцами перила. – Асцитова смерть, да? – Для неё тебе нужно напиться и пройтись по перилам, – усмехнулась Пина. – С удовольствием, – ответила Бифетер, глядя вдаль пустыми глазами. Восставшие подступали осторожно. Дверь отворили изнутри, на дорожке показались новые мятежники – грязные, вонючие, покрытые язвами и пятнами. А по ту сторону перил пылал тысячелетний город. Языки пламени, тяжёлые дымные руки тянулись к облакам, к почерневшему, усыпанному звёздами небу – зрелище внушало трепет, будоражило душу. Оно было подобно старинным фрескам с катастрофическими сюжетами. И вот оно, то самое мгновение, пойманное художником. Переданное с необычайной точностью и дотошностью. За выцветшими красками – подлинные чувства. Эстетический страх. Завораживающий трепет. Тьма и огонь. Пляшущие тени. Красноватые одинокие облака. И мирно подмигивающие звёзды. И Пина, и Бифетер пережили штурм Италики железными скелетами – смертоносным врагом из другого мира. И ради чего? Чтобы погибнуть от восстания? – Мы обе знаем, что они сделают с женщинами, – произнесла Бифетер. Гогочущая толпа медленно приближалась. Она будто бы ждала повода наброситься. Бифетер перешагнула через перила, встала с той стороны. Колено подогнулось – но она удержалась от падения. – Эй, не дайте ей спрыгнуть! – прокричали мерзкие рожи. Мгновения растянулись. Пина бросилась к Бифетер, но та ловко отшагнула в сторону. Сзади на плечи налетели руки. Кто-то схватил Бифетер – она схватилась в ответ за грязную рубаху. Воительница оттолкнулась от перил. Крик – мужчина перевалился через перила вслед за воительницей – и они оба полетели вниз. В горле застрял ледяной ком, хотелось кричать и плакать – но отчего-то не получалось. Грубые руки обвили Пину со всех сторон, схватили за ноги, за плечи – и понесли куда-то. Что-то рухнуло в груди. Какой-то высокий, но хрупкий песчаный замок смыло волной. Бифетер не стало. Ещё одна воительница Ордена Розы – её Ордена – погибла. Полтора месяца. Почти пятьдесят дней вторжения. И подруги, с которыми она выросла – больше половины из них – мертвы. Как быстро всё переменилось. Принцесса закрыла глаза. От вони тошнило. "Мы обе знаем, что они сделают с женщинами". От одной мысли, что её возьмут силой и поступят... так, как Зорзал поступает с рабынями... По телу прокатилась волна страха и омерзения. Рвота вырвалась из горла на мятежников. В отчаянии Пина закричала так, что драло горло и звенело в ушах, руки и ноги сами собой забились в надежде вырваться и сбежать... или хотя бы сброситься с крыши вслед за Бифетер – но её не отпускали. Все попытки вырваться – лишь мимолётная искорка, встретившая даже не раздражение – смех и гогот. Бифетер всё поняла быстрее на септу – ту самую септу, которой не хватило Пине, чтобы спастись от неизбежного будущего.