Баджи не может устоять.
Он не любит сладкое, но очевидно — любит Чифую, поэтому одним движением запрокидывает кружку и в несколько глотков осушает её, с шумом звякнув о стол.Чифую растерян.
Неужели его актерское мастерство на таком высоком уровне? В любом случае он доволен — ведь Кейске сделал это ради него, и он уже честно собирался принести парню воды, но чужая рука останавливает попытку встать, притягивая к себе. И почему Мацуно постоянно кажется, что его перемещают словно по воздуху? У этих парней действительно силы не занимать, странные они — ребята из Тосвы, делает он вывод для себя. В таком лёгком жесте — он оказывается в чужих объятьях. Его лицо все ещё выглядит растерянным, а щеки покрыты слабым румянцем. Тигровые глаза смотрят уверенно и Чифую узнает этот взгляд, ведь в нем он может рассмотреть собственные намерения. — Чего ты хочешь? — твердо произносит грубоватый, по сравнению с его собственными, голос. И этот вопрос напрочь отбивает возможность говорить, и слова теряются в бесконечном потоке мыслей, превращая все в одно сплошное вязкое вещество, — Чифую чувствует, словно язык не может провернуться и сказать, — на самом деле он просто не уверен, — и если он уже принял себя таким «немного странным», то Кейске возможно делает это чисто механически — ситуация располагает, и это не то, о чем бы он хотел думать сейчас, но мысли назойливыми мухами кружат, раздражая мозг и этот чёртов шум ему ненавистен. Его уверенность в правильности своих решений утекает, как вода сквозь пальцы, а собственное положение кажется теперь нелепым. И ему нужна смелость, чтобы задать самый важный для себя вопрос. Кейске видит как прямо перед ним — уверенный Мацуно рассыпается словно конструктор, и вся его фигура от этого будто становится меньше, и печально понурив голову, он упирается ей в плечо брюнета. — Что ты чувствуешь? — как-то неуверенно задаёт он вопрос, словно речь сейчас о здоровье. И Баджи даже немного теряется, задаваясь вопросом, — что ответить? — поэтому медлит, не понимая чего от него ждут. — Ты мне нравишься, Баджи-сан. — наконец-то сухо выдает Чифую, и Кейске растерян. Прежде эти слова были чем-то само собой разумеющимся, но никто не озвучивал их, и пусть однажды брюнет уже говорил ему подобное — тогда в подсобке, и скорее всего звучало это неубедительно, — то сейчас эти вещи сказаны абсолютно серьезно. Мацуно всегда считал подобное — своего рода слабостью. Он слишком любил себя, чтобы когда-либо первому выказывать симпатию, — чаще принимал чужие чувства, но никогда не разделял их в полной мере. И сейчас он — именно тот, кто поставил точку, и теперь нет шанса вернуть все как было и притворяться друзьями, — лучше уж никак. Все эти десять секунд в тишине, кажутся им вечностью и Баджи знает, что должен сказать, но не говорит. Он сомневается в правильности своего решения — ведь у парня ещё есть возможность вернуться к нормальной жизни, найти себе девушку в конце концов, а не вечно ищущего себе на одно место приключений — самого отбитого капитана первого отряда, который так и норовит на опасность. — Подумай ещё раз, Чифу. — Спокойно заявляет Кейске, и взгляд его абсолютно ровный, а за ним до безумия бескрайняя пустота — чернильное море, и упасть в него — один из худших детских кошмаров. Но Чифую уже не ребенок, и желания его вполне взрослые, он согласен быть рядом — если только тот ответит ему взаимностью, и это сейчас главное. — Похоже что я шучу? — бросает риторический вопрос все ещё не поднимая глаз, и дыхание его касается чужих ключиц, обжигая. — Это не лучший вариант для тебя. — Обнажая свой нахальный оскал, предупреждает старший. — Я сам знаю, что для меня лучше. — Ловко парирует Чифую, и эта фраза была последней каплей. — Нравишься, — произносит Кейске, — до тех пор, пока их губы не соприкасаются и грубые руки уже не обнимают за спину, — даже больше, — медленно отстраняясь замечает Баджи и снова целует — так же осторожно, но чувственно, едва прижимаясь к чужим губам. — Больше это насколько? — стараясь отвлечься от нахлынувшего смущения, интересуется его друг. — Так сильно, что едва могу сдерживаться сейчас, — честно отвечает парень, заставляя блондина розоветь словно у него поднялась температура. — Я так сильно хочу тебя, что даже немного боюсь за твое здоровье. — Обречённо заканчивает Кейске, и Мацуно мог бы считать это самым ярким признанием в любви за всю свою жизнь. — Я тоже. — С губ срывается короткое согласие, выбивая последнюю опору, сдерживающую огромную плотину под названием «воздержание» и Кейске больше не задаёт лишних вопросов. Его губы слишком заняты тёплыми поцелуями в щеки, скулы, шею, — сегодня все дозволено и он готов делать это вечность, издеваясь и дразня — но не спускаясь ниже, заставляя тело блондина податливо извиваться под прикосновениями сильных рук на пояснице. — Не думал, что ты такой чувствительный, Чифую, — особенно проговаривая его имя произнес Баджи, сжимая пальцы сквозь одежду и получая недовольное шипение: — Заткнись, — смущённо потребовал Мацуно. Его все эти подшучивания не слишком радовали, он едва ли мог настроиться, чтобы вести себя непринуждённо и тут его концентрацию снова перебили — несправедливо. — Не любишь правду? — Улыбаясь интересовался брюнет, придерживая тело парня и осторожно укладывая его на спину, удобнее устраиваясь между ног, — Может сначала рассказать тебе, что мне нравится? — подначивая его, интригует Кейске. — Можешь, — так же коротко отрезал Чифую. Он был уже далеко не здесь, его глаза внимательно следили за движениями чужих рук, как ласково они обводят его талию, а после помогают снять футболку и он уже чувствует себя незащищённым — хочется прикрыться руками, но уловив эту попытку Баджи смещает свой центр тяжести, и идеально прогибаясь в спине ложится на Мацуно, упираясь руками о диван. — Нравится когда у тебя такое лицо, — он плавно толкает бёдрами, сильнее прижимаясь между его ног, заставляя несчастного Чифую терпеть резкий скачок давления, от которого тёмные искры перед глазами появляются. Он уверен — только что почувствовал что-то большее, чем мог представить, и это немного напрягает. Ему не важно у кого больше сейчас, в конце концов не удивительно если он проиграет, — скорее Чифую боится за свою неприкосновенную задницу, на которую так откровенно покушаются, и он готов морально, — так он думает. — Можешь не говорить такого? — скомканно просит светловолосый друг, закрывая одной рукой лицо — оно ярче чем малиновое мороженное, которое так ему нравится, — цвет идеально подходит к его светлой коже. — Открой рот, — слегка наклонившись просит парень, и едва тот успевает опомниться, — чувствует прикосновение холодных пальцев на губах — а после странное проникновение. Необычное чувство растекается по телу. Рамки приличия давно отброшены и раз уж на то пошло, то Мацуно нравится, и он касается их своим языком, раздвигая и проводя им вдоль каждого, все ещё плотно сжимая губы. Все же он ещё подросток, — и как бы Баджи не хотелось сдерживаться и казаться более брутальным в такой момент, он не может и скрипя зубами — все же проскальзывает сдавленный стон.Что?
Мацуно смотрит на его лицо, — темный тауп глаз уже не кажется таким игривым, как во время, разговора — он сменился спокойным и уверенным, Кейске не меняется в лице, слегка вынимая пальцы и снова погружая в чужой рот, и теперь уже Чифую чувствует себя растерянно, — на него смотрят, не отрываясь, улавливая каждое движение губ, и скольжение по пальцам языком, а после вынимая полностью наблюдает за прозрачным следом, тянущимся от них тонкой нитью. И губы снова пылают соприкасаясь с чужим теплом, — не нежным. Идеально подбирая положение он уверенно проникает языком, сразу увлекая его в затянувшийся мокрый поцелуй, — сводящий с ума и заставляющий догорать. Чужие руки проникшие под ткань светлых джинсов, движутся дальше, чем он предполагал, и после лёгкое надавливание и странный дискомфорт, и он бы воспротивился — если бы не эти глаза, заставляющие сдаться, — цвета темного шоколада, — а сладости он любил. Скользкие и ловкие — подмечивает Мацуно, когда Баджи старается прибавить ещё один и лёгкий дискомфорт постепенно нарастает, вынуждая тело напрячься и сжаться изнутри. — Я хочу тебя, Чифу. — Эти слова словно удар в грудь, — выбивают воздух из лёгких и он чувствует, как в него только что вошли до упора, пальцами. — Отличный отвлекающий маневр, — замечает блондин, пряча глаза в которых можно прочесть восхищение своим партнёром. Мацуно по истине считает этого парня самым особенным, ведь даже сейчас он делает всё — лишь бы не причинить боль. — Сделай это ещё раз, — истошно просит парень, и реакция не заставляет себя ждать. Ему сложно держать себя в руках, в то время как мысленно он уже давно растянул его ноги и грубо вошёл, — но Кейске всегда повторяет себе, что он хороший парень, по крайней мере — сейчас он должен быть им. И думая абсолютно о чем угодно, — например о том как однажды спалил Майки, который подозрительно залезал в штаны Дракену, а после получив отказ, казалось бы обиделся на него, — мысли о том как будет выглядеть Манджиро в порыве страсти резко остудили пыл, — хотя больше Кейске думал о Дракене, который до конца жизни будет хранить свой обет верности не понятно кому. После он вспомнил деда Майки, и как бодро он отвешивал им тумаки за то, что те постоянно дрались, но все равно оставались лучшими друзьями. Все же ему удалось думать не о Чифую, который таял как мороженное без холодильника, и лицо его не искажало оттенками боли или неприязни, скорее наоборот он привык и потерялся где-то в своих мыслях, погружаясь в прежде не веданные чувства и новые впечатления. Отлично, — решил для себя Кейске, и коротко окинув взглядом диван решил — тесновато. — Где твоя комната? — неожиданно задал он вопрос, вырывая Мацуно из Нирваны. — А? Там, — он едва ли указал рукой в направлении, как был подхвачен под бедра и перемещен именно туда, а после почувствовал падение — на кровать конечно же. Суетливый Кейске, закрывающий дверь и шторы — словно за ними могут следить, мельтешил перед глазами. А после, вернувшись в такому привычному Чифую он без разрешения расстегнул слегка потёртый черный ремень, освобождая пуговицу штанов из тесной петли, и попутно скидывая свою темную футболку. Было достаточно светло, для того, чтобы Чифую мог разглядеть его полностью — от любимых пальцев, на одном из которых красовалось сплошное металлическое кольцо — подчёркивая эстетику рук. Волосы как всегда свободно спадали на плечи, и слегка убирая их назад Баджи замер в этой позе с вызовом смотря на Мацуно. — У тебя слюни потекли, — говорит он с серьезным лицом, заставляя блондина наспех провести тыльной стороной кисти по приоткрытым губам, понимая — что его просто развели. Он злится, — ведь такой прекрасный момент был прерван, когда он так наслаждался изучением его тела. Кейске доволен, его шутка удалась, и он извиняясь тянется за поцелуем, но получает укус, и зашипев от боли — сильнее сжимает губы парня, страстно затягивая одну из них в рот, и скользя по ней зубами — не принося боли, получая на это жест взаимности. Чифую старается не уступать ему, восполняя свой ограниченный опыт в поцелуях — за счёт повторения. — Быстро учишься, — заметив его тактику подмечает Кейске. — Просто ты охуенно целуешься, — откровенно выдает блондин, — ещё хочу, — убедительное заявление, словно ребенок, доевший конфету, требует ещё.И Кейске может дать ему это.
И не только.
Запуская длинные пальцы в светлые волосы, Баджи тянет назад, заставляя слегка откинуть голову и пользуясь своим преимуществом — по-хозяйски проникает в чужой рот, снова задевая промежность Чифую ремнем своих брюк, плавно двигаясь выше.Просит разрешения.
Мацуно не может отказать, и опустив руки между их телами — кладет ладони на такую привлекательную сейчас, задницу и слегка сжимая пальцами — тянет выше, надавливая, — приподнимая бедра, чтобы коснуться его.Разрешение получено.
Волосы мешают, спадая на лицо, когда Баджи пытается наспех стянуть свои темные штаны, и избавившись от них остаётся только Мацуно, который покорно лежит, собрав руки на груди в ожидании невероятного.Кейске предвкушает удовольствие.
От одного вида такого хрупкого сейчас, Чифую — становится не по себе, и он чувствует как ему уже натёрли эти боксеры за последние пятнадцать минут, но все ещё стараясь расслабить парня, он не торопится, и устраиваясь поудобнее касается его своим бугорком на одежде через ткань, и у Чифую немеют губы от нескончаемых поцелуев.Так и должно быть, все в порядке.
Ему нравится смотреть на Баджи, когда тот так поступательно касается его, размашисто двигая только бедрами, как идеально перекатываются кубики виднеющиеся на прессе, и как изменился ранее спокойный взгляд. Он видел много взглядов от Кейске, но такое выражение — только второй раз, и он уверен, тогда на крыше — если бы было можно, он сделал бы тоже самое, и опять, возбуждение настолько велико, что Мацуно чувствует что то липкое, — снова.Он хочет его, сейчас.
— Пожалуйста, — одно слово срывается с губ, но договаривать нет смысла, ведь он уже лежит на животе — волшебство? Странная заминка и до Чифую доходит, что возможно ничего не получится, но он ведь допускал такое и был готов, поэтому поворачивается, начиная фразу: — У меня е... — как обращает взгляд на брюнета, осторожно раскатывающего латекс по всей длине, и смотря на него из такой позы, Чифую снова заливается краской. — У меня тоже, — растягивая хищную улыбку произносит Баджи, — но ты молодец, ждал меня? — спрашивает парень, наклоняясь немного вперёд и целуя растерянное лицо прямо в губы, влажно, — а после оторвавшись, касается пальцами его спины, проводя по ней и слегка надавливая на талию. — Прогни немного, — ласково просит старший, и послушавшись Чифую делает, как велено. И Баджи готов душу отдать за то, чтобы это все принадлежало только ему одному. И может сейчас не самое время, но он вспоминает то, что стоило сказать ещё давно. — Я влюблен в тебя. — Коротко срывается с губ полушепотом, но слова точно дошли до адресата. — Ты самый лучший, Чифую.Самые искренние слова сказаны.
Все рамки нормального давно сорваны.
И сейчас между ними ничего, даже одежды.
Кейске старается не сделать больно, но это невозможно. Надавливая совсем немного, он весь сжимается оттого как тесно внутри. — Расслабься, иначе хуже будет. — Доводит до его сведения брюнет. — Это, типа угроза? — не поднимая головы, уточняет Мацуно. — Нет, — проталкиваясь глубже заверяет парень, — дружеский совет. Чифую уже жалеет о начатом, ему нихера не приятно, одна сплошная боль, резкая словно в него втыкают иголки, — изнутри. Но он превознемогает и старается помочь, двигаясь навстречу неотвратимому. — Стой, — глотая воздух, просит Баджи, — не двигайся, — недосказанность повисает в воздухе, но для Мацуно эти слова скорее как вызов, и тот переводя дыхание, ещё сильнее подаётся назад, упираясь во что-то теплое. Живот Баджи? — Вау. — Единственное, что может сказать парень, оглядываясь и видя что в нем действительно член. — Вошёл. — Удивлённо замечает Мацуно. Все эти разговоры и мысли отвлекали его от тянущей боли и сейчас ему просто немного давит, но это вполне можно терпеть. — Это все? — Интересуется с любопытством. — Это только начало, — хитро улыбаясь, заявляет Кейске, и слегка отстраняясь, снова возвращает его на место, срывая болезненный всхлип, а после делает это снова, до тех пор, пока руки Мацуно послушно не склоняются, а грудь не касается простыней, в то время как колени все ещё согнуты, — но это сейчас так незначительно — новые чувства полностью поглощают, и он открывается полностью, его тело расслабленно и так идеально смотрится со стоящим за спиной брюнетом, что сейчас ему абсолютно все равно на весь остальной мир. Баджи влюблен в этот оттенок персиковой кожи, которая сочетается с его оливковой, настолько, что хочется запечатлеть этот момент, но это было бы слишком странно. Чифую сегодня устал, его жизнь в последнее время настолько насыщенная, что он мог бы сказать так о каждом своем дне. Этот бывший друг, — его парень, — забирает последние силы. И сейчас, пока это милое личико Мацуно придается безмятежности в объятьях Морфея, Кейске размышляет о том, как их жизнь будет развиваться дальше. Вместе. И что делать с тем, что он все же додумался согласиться вступить в Тосву. И все было отлично, сейчас, всё — кроме этого.