Реакция
24 августа 2022 г. в 22:15
RM
Учитывая то, что до него долго доходит, сомневаюсь, что он вообще заметит, что тебе больно. Он нависает над тобой, руки расставлены по обе стороны от твоей головы, пока он вбивается в тебя. Его пальцы сжимают простыни под тобой, пытаясь контролировать себя. Пусть он и навязался к тебе, у него до сих пор не было намерений быть грубым с тобой. Однако, ему очень нравятся быстрые толчки, так что ему, наверное, надо замедлиться, дабы увидеть, как мило ты морщишь носик оттого, что хочешь большего. Только чтобы увидеть, как ты тихо плачешь, крупные слёзы скатывались вниз по щекам, стекая с подбородка. Его глаза расширились от шока, брови подняты и приоткрыт рот.
— Ох, черт… — он пробормотал, медленно выходя из тебя.
Как только он вышел, немедленно оборачивает свою крепкую руку вокруг тебя и притягивает к груди. Ты извиваешься, всхлипывая, пока стараешься вырваться из его хватки, но его не сдвинуть с места. Его подбородок лег на твое плечо, пока он потирает твою спину своими широкими ладонями.
— Прости, прости… мне жаль, — он тихо бормочет.
Между вами тишина, только звук твоего передвижения на его коленях наполняет воздух. В груди все еще тяжело от той близости, которую вы двое разделили. Больно, ты думаешь. Это больно. Намджун не отпустит тебя. Вместо этого он умоляет тебя сказать ему, где болит, чтобы он смог «исправить это». Когда ты отказываешься, он держит тебя еще крепче, покрывая поцелуями плечи, шею и челюсть. Его поцелуи жесткие и твердые. Ты предполагаешь, что его намерением было облегчить твой стресс, но это не помогает.
— Слушай, — он вздыхает, поворачивая твою челюсть к нему. Одна рука все еще надежно обвивает твою талию. — Если я сделал тебе больно, мне очень жаль. Я правда сожалею. Но я не смогу это исправить, пока ты не скажешь мне, что делать.
JIN
Он сразу же заметит, учитывая, что он все время смотрит на тебя. В ту секунду, как ты зажмуришь глаза, а сдавленный стон срывается с твоих губ, когда ты кончаешь в третий раз за эту ночь, он знает. Он быстро отстраняется от тебя, садится и нежно притягивает тебя под покрывала. Он и не думает извиниться, просто тянет в свои объятия.
— Я сделал тебе больно, — это все, что он говорит.
По некоторым причинам, от этого признания ты становишься эмоциональной. Тихие слезы скатываются по щекам. Он чувствует это, его грудь обнажена, пока твоя голова на ней. Он удивлен, что ты не пытаешься сопротивляться ему. Он выпускает вздох, мягко поглаживая твои волосы и прижимая поцелуй ко лбу.
Ты, естественно, предполагаешь, что извинения обязательно появятся в конце концов, но их нет. Чувствует он себя виноватым или нет, нельзя сказать. Но его нежность действительно смущает. Разве он не был над тобой несколькими минутами назад? Вытягивая оргазм за оргазмом из твоего хрупкого тела, шепча непристойные словечки тебе на ухо и обещая доставить наслаждение, пока это не будет больно? Почему же теперь он так себя ведет?
У тебя нет сил размышлять, когда глаза начали слипаться. Ты подметила, что его взгляд все еще задерживается на твоем затылке, когда ты соскользнула, чтобы скрыть лицо в простынях. Он только промычал мягким тоном, пока ласкал твои волосы и смотрел, как ты засыпаешь.
SUGA
— Х-хватит! — ты вскрикиваешь.
Он тут же останавливается, отдергивая руки и отодвигаясь, словно защищая себя. Ты и раньше кричала из-за него, но не было ничего подобного. Он практически слышал гневные нотки в твоем голосе, и, честно, это напугало его. Его не волновало, что он обнажен перед тобой, предпочитая стоять там как идиот.
— П-просто вытащи уже! — ты всхлипываешь, голос срывается, пока ты прижимаешь внешнюю часть ладони ко рту.
Ты чувствовала себя слабой. Твои руки и ноги дрожали, пока он медленно выходил, дюйм за дюймом. Как бы ты ни ненавидела это признавать, но от изгибов его члена ты готова была испытать оргазм. Это последнее, чего ты хотела. Ты никогда не сможешь жить с этим смущением, исходящим от рук твоего похитителя.
— Э… это больно? — он мягко спрашивает.
Ты быстро киваешь, глаза зажмурены, когда ты пытаешься избавиться от нарастающего удовольствия внизу живота. Это ощущалось везде. Странно-приятно. Тебе всегда нравилась боль? Ты содрогнулась от мысли.
Юнги ошибочно принял твою дрожь от отвращения за дрожь удовольствия. Он приподнял бровь, размышляя над мыслью, что ты могла бы попросту солгать ему. Это правда было больно? Или ты сказала это, чтобы он остановился? Он чувствовал, что его лицо нагревается от злости. Единственное, чего он не мог терпеть, это ложь. Это одно из нескольких правил, которые он просил тебя соблюдать на время проживания — пусть и не по своей воле — в его доме.
Он даже не думал спросить тебя, солгала ты ему или нет, вместо этого он подался вперед и вошел своим пульсирующим членом в твою милую киску. Ты вскрикнула, напуганная тем, как он вбился в твою киску еще раз.
— Врешь, да? — он горько произнес, дерзкая ухмылка расползлась на его губах, пока он
двигал бедрами.
— Я—нет, Я не—Я не лгу! — ты заикалась, сжимая одеяло.
— Мне не нравятся лжецы, Т/И, — он пробормотал, вонзаясь в особенное место, из-за которого ты стонешь, желая большего. — Ты это знаешь, — он прикусывает губу, сдерживая гортанное рычание, пока прижимается сильнее.
Хоть он и заметил блеск в твоих глазах, он просто предположил, что ты ведешь себя упрямо. Ты всегда так делала, когда он навязывался к тебе, сейчас нет ничего особенного. Конечно же ты не чувствовала реальной боли.
— А теперь, если тебе правда больно… придется доказать это.
JHOPE
Честно говоря, он мудак. Он наслаждается твоей болью. Неважно, если это от перевозбуждения или просто боль — для него все одинаково. Ему нравится видеть, как твое милое личико сменяется страхом, паникой, отвращением. У тебя было огромное количество выражений, и он хотел увидеть их все.
Он засовывал свои пальцы в тебя, сильно и быстро. Ты не отдыхала часами. Все тело ныло и дрожало. Ты уже несколько раз теряла сознание. Даже после того, как ты сказала ему об этом, он даже не остановился. Отчаянное выражение твоего лица заводило его до предела, и он не мог нарадоваться твоим жалким хныканьем и мычанием. Это был порочный круг: оральный секс, трах пальцами, затем проникновение. Снова и снова и снова. Он полностью заполнял тебя, а потом вылизывал, стараясь нарисовать для тебя красивую картину, постоянно упоминая, как его сперма будет сочиться из твой пульсирующей киски, как у его языка было достаточно места, чтобы двигаться внутри тебя после того, как он жаждал вставить свой член в твои стенки. Теперь ты была просто измождена. Ты умоляла его, просила, говоря, что не выдержишь еще одного оргазма. Но его ответом было только:
— Ну же. Я знаю, ты сможешь сделать это для меня. Так ведь, детка?
Ты была слишком слаба, чтобы сопротивляться, а сейчас это просто больно. Но все же твое тело предавало тебя с каждым оргазмом, который сотрясал тебя изнутри. Ты молчала, кроме некоторых слов, как «пожалуйста» и «я не могу».
Через некоторое время Хосок запаниковал, когда он перестал слышать, чтобы ты что-нибудь говорила. Он поднял голову с места между твоими бедрами. Только чтобы обнаружить тебя без сознания.
— Чёрт, — он пробормотал.
Он сразу же притянул твое тело к груди и перенес тебя в ванную, где он мог бы вычистить тебя и одеть. Даже в своем бессознательном состоянии ты скулила и плакала. Он чувствовал себя ужасно за то, что сделал с тобой, но он не мог никак отрицать, что это было то, чего он хотел. Твое хрупкое, слабое тело дрожало и все из-за него. Он знал, что теперь ты ни за что не сможешь кончить без него. Ты поистине принадлежала ему. Он просто знал это. Он накрыл тебя одеялом и, последовав своему примеру, лег рядом с тобой. Он просто смотрел на твое спящее лицо, еще одно из многих твоих выражений, которые он любил. Боже, он был так тебе благодарен. Хотя он не относился к тебе идеально, он все еще любил тебя извращенным больным образом. Его признаком внимания всегда было болью, уверенный, что однажды ты привыкнешь… Правда?
JIMIN
— Всё хорошо, хорошо… — он бормочет, прижимая мягкие поцелуи к твоему вспотевшему лицу.
Ты плакала уже некоторое время. И хотя он не мог сказать, что это его разозлило, он был немного взволнован. По его мнению он не сделал ничего, что бы стоило подобной реакции. Ну, разве что, он навязал себя тебе. Но как еще он мог показать тебе, что он имел в виду? Его предыдущие наказания только разжигали плохое поведение или игнорирование с твоей стороны. Но эти красивые хныканья и стоны, исходящие от тебя, когда он попадал в то место глубоко в твоей киске, намного лучше, чем когда ты наглеешь или полностью игнорируешь его. А чувство этих влажных теплых стенок, сжимающих его член? Чёрт возьми! Он не смог остановиться, пока не кончил. Только тогда он осознал, что твои запястья в синяках. Он смутно помнил, как прижал тебя к поверхности, прежде чем войти внутрь, но он не думал, что его хватка была такой жесткой. Он притянул твои покрасневшие запястья ко рту, ты вздрогнула, когда он поцеловал кожу. Его язык облизывал кровавые вмятины от его ногтей, вонзившихся в твою плоть. Он оставлял поцелуи на твоем пульсе.
— Было больно? — он мягко спросил, все еще прижимая целомудренные поцелуи к твоей коже.
Ты не решалась кивнуть теперь, когда твои слезы наконец начали высыхать. Но все же ты кивнула, опасаясь, что отсутствие ответа будет хуже.
— Оу, — все, что он сказал.
Он притянул тебя к себе на колени, несмотря на безостановочные протесты, прижав свою грудь к твоей спине и уткнувшись носом в твою шею, глубоко вдыхая и, казалось, больше не желая признавать, что он причинил тебе боль. Вот гад.
V
— Прекрати, — он рыкнул, целенаправленно пытаясь заглушить твои слезы, когда он прижимал твое покрасневшее лицо к одеялу. Он притянул твои бедра назад, вставляя свой член так глубоко, как только позволяло твое тело. — Хватит плакать, я почти закончил, — он прорычал, искусно покачивая бедрами, что послало восхитительную дрожь вниз по позвоночнику. — Достаточно, — он пробормотал. — Мы делаем это каждый день, я не знаю, почему ты все еще плачешь, — он фыркнул, выходя из тебя.
Он сел назад, наблюдая за подрагиванием твоей спины, пока нерешительно гладил себя. Твои всхлипы испортили его настроение. Он смотрел, как ты дрожишь. Ты, похоже, не понимала, что его больше нет рядом с тобой. Он отказался от попыток угодить себе и лег рядом с тобой, от чего ты дернулась и что послужило еще одному срыву. Он быстро схватил тебя за шею сзади и притянул к себе лицом. Ты вскрикнула, поднимая руки, чтобы убрать его пальцы со своего затылка. Но со звуком, похожим на рычание, вырвавшимся из его горла, ты тут же опустила руки, когда его взгляд пробежался по твоему обнаженному телу.
— Я… сделал тебе больно?
Ты была удивлена, услышав от него этот вопрос. Ты так и сидела там без движения, не зная, стоит ли ответить или промолчать, что было лучшим вариантом.
— Скажи что-нибудь, милая, — он прошептал, его хватка слегка ослабевала. Но когда ты захотела отпрянуть, он немедленно сжал ее и притянул тебя достаточно близко, чтобы ты чувствовала его дыхание на своих губах. — Скажи что-нибудь, — он убеждал.
— Н-нет—
— Не лги мне.
Ты замолчала на секунду, боясь сказать правду. Но его устрашающий взгляд непоколебим. Так что ты кратко ответила:
— Д-да…
Он ничего не говорил некоторое время, пока наконец-то не отпустил тебя. Он просто повернулся к тебе спиной и лег, накрыв себя одеялом. Ты едва смотрела на него, не уверенная, если ты сказала что-то, чтобы разозлить его. Он фыркнул, пытаясь изо всех сил скрыть вину.
— Я чувствую, как ты смотришь на меня, — он произнес.
Его внутренности сжались от стыда — как мог он сделать это с тобой? Каким он глупым был, когда думал, что если навяжет себя тебе, то это заставит тебя открыться ему?
— Ложись уже спать! — он рявкнул.
Ты вздрогнула, сразу же ложась как можно дальше от него. Тебе нельзя было спать где угодно, кроме его постели. Так что это было лучшее, что ты могла сделать. Он даже не притянул тебя к себе, как он обычно делал. Вместо этого он тяжело вздохнул, пока его мысли безудержно сменялись одна другой о том, как это исправить.
JUNGKOOK
— Чёрт! — он немедленно отстранился, подняв руки, как будто его поймали с поличным. Он хотел вбиваться в тебя, пока ты не забудешь свое имя, но он знал, что тебе больно, и этого было достаточно, чтобы он просто покачивал бедрами. — Прости, прости! — он бормочет.
Ты не могла ответить, зубы стиснуты, а глаза сжаты. Твое тело подрагивает, чтобы приспособиться к его обхвату. Бедра дрожат, как сумасшедшие. О, как ему хотелось прижать их и окрасить твою кожу прекрасными оттенками красного и пурпурного своими губами, зубами и языком. Но он не смог бы— он не сделает.
— Я-я собираюсь вытащить, хорошо? — он затараторил с заиканием. — Это… это нормально?
Он молча умолял, чтобы ты сказала ему остаться. Но он знал, что этого не произойдет. Он начал вытаскивать только для того, чтобы ты тихонько всхлипнула, твои бедра вздрогнули от внезапного движения. Лицо потеплело от смущения. Как ты сможешь это пережить? Чонгук почти подумывал о том, чтобы снова вонзиться в твою узкую, тугую киску. Но он решил этого не делать. Он сделал тебе больно, и прямо сейчас он должен это исправить.
— Я… Я с-собираюсь в-вытащить, хорошо? — он повторил, голос дрожал, пока он чувствовал, как твоя киска восхитительно сжала его член.
Он почти вытащил. Это было так чертовски приятно— нет. Он должен был остановиться. Он напомнил себе, что всегда сможет попробовать в другой раз. Сейчас было не подходящее время. Но… если ты сожмешь его так еще раз, он уверен, что это время настанет сейчас. Он решил, что просто должен сделать все быстро. Со вздохом он удержал себя, поставив руки по обе стороны от тебя.
— Прости, — он пролепетал, когда вырвал себя из твоего тепла.
Ты издала смущающий громкий стон. Он поддерживал себя, отчаянно пытаясь не разорваться в этот самый момент. Его член поблескивает от твоей смазки. Чёрт, он мог бы учуять тебя. Он быстро извинил себя, оставляя тебя лежать на простынях — тело слабое и чувствительное. Он убежал в ванную, чтобы довести себя до конца, мысли о том, что в один день тебе не будет больно, достаточно для того, чтобы довести его до кульминации.