The door is open, I could walk right in O-oh but it's so much harder than it sounds I know it's closing if I just stand still 'Cause you won't wait forever Elfl — Never or Right Now
2968 год Вашингтон, округ Колумбия
Забегая вперед, хотелось бы сказать, что я до сих пор не понимаю, как остался жив… Ну, то есть, в буквальном смысле, хотя, стоит отметить, сложившиеся обстоятельства никак не были связаны с безрассудным решением пойти с голыми руками на медведя гризли или поплавать в реке, полной голодных аллигаторов. Впрочем, предприятие мое было, пожалуй, опасней, чем гризли и аллигаторы вместе взятые, и едва ли вышло бы на массовый рынок, узнай о нем окружающие. Я собирался отсосать у нашего генерала. И, да, вы верно поняли: я — парень амбициозный. Возможно, кто-то из вас подумал, что я излишне самоуверен, что, не могу не согласиться, тоже является правдой. Но я всегда любил рисковать. А рискнуть ради члена Деймоса Араго сам Бог, знаете ли, велел. Генерал высок, широк в плечах, у него невероятно красивые, скульптурно вылепленные руки, охуенные губы, точеные скулы и самые зеленые на свете глаза, которые постоянно сверлят меня суровым взглядом, как бы спрашивая: «Хули ты вылупился на меня?» Он мудр и опытен, а еще адски горяч, и, что делает его еще горячее, он даже не пытается этим пользоваться. И эти его строгие костюмы… Бля, при мысли о них у меня с конца начинает капать, как у озабоченного подростка. В общем, генерал божественно прекрасен, с какой стороны ни посмотри. Творец явно был под нехилым вдохновением, создавая этого мужика. Хотя, стоило бы признаться… Я был в ужасе от собственной затеи, но терпеть и дальше у меня элементарно не было сил. Поэтому я уповал на Всевышнего, надеясь, что он присмотрит за мной и в случае провала моей самоубийственной миссии бросит мне спасательный круг. Вот вы сейчас читаете это и думаете: «Чувак, какого хера? Ты обещал минет, так почему мы должны выслушивать твое нытье о проблемах с самоуверенностью? Гони уже обещанное оральное сношение!» Да, все это так, но не будем забывать, что романтика тоже участвует в уравнении, потому что это, чтоб вы знали, самая настоящая love-мать-её-story. Стойте, стойте, стойте! Не спешите ставить крест на этой истории! Обещаю, сношение произойдет, но до него нужно дойти, пробраться, так сказать, сквозь тернии романтики — пусть и суровой — ведь когда речь идет о любви, поговорить нужно еще и о чувствах. А потому, я просто обязан начать издалека… В конференц-зале царил контролируемый хаос. Мы с парнями развалились на местах офицерского состава, ожидая начала ежегодной напутственной речи генерала Араго. Пока народ шнырял туда-сюда, я выискивал взглядом приписанного мне шестнадцатилетнего новичка — Терри О’Райли. Клянусь, я понял, что паренек — гей, еще пару лет назад, когда увидел его в рядах группы студентов академии, оказавшихся на взлетно-посадочной платформе «Альянса». Он, будто громом пораженный, глядел на ничего не замечающего Маверика, но стоило тому чуть повернуться, Терри тут же отворачивался и краснел. Вот и сейчас я зацепился взглядом за повернутое в пол-оборота раскрасневшееся лицо своего новобранца, который — ха! — косился на Мави, беседующего с Теобальдом. Из чего можно было сделать однозначный вывод: пацан так глубоко сидел в своем шкафу, что, если и отсасывал члены, то только гномам в Нарнии. Для полного счастья на борту «Серафима» как раз не хватало хрупких, трепещущих сердец. Вдобавок к моему. Я невольно оценил прочих новобранцев. Осмелюсь предположить, что редкое рыло из числа выпускников «зоопарка» имело хоть какой бы то ни было опыт, кроме чтения комиксов и поедания хлопьев на завтрак. В манерах почти каждого из этих ребят чувствовались мягкость и невинность, наводящие на мысль, что они вели чуть ли не монастырский образ жизни. Поймав себя на нервном постукивании ногой, я приподнял зад и потянулся за початой пачкой леденцов. В последнее время у меня основательно сбоили мои псионические способности, из-за чего я ощущал себя оголенным нервом. Кожа будто бы зудела от наэлектризованного жара и казалась тесной. Меня распирало от энергии, и наши медики никак не могли понять причину. — Ты че такой дерганый? — спросил Адам, сидящий по правую руку от меня. — Опять кофе перепил? — Я отказался от кофеина, — напомнил я, закидывая в рот конфету с вишневым вкусом. — Врач посоветовал мне сеансы медитации, и теперь я учусь расслабляться путем визуализации гребаных морских глубин. Зацени. — Расстегнув верхние пуговицы кителя, я показал ему шею. — Купил на AliExpress успокаивающие бусы. Прямо как у буддийского монаха. Так что теперь я на пути к превращению в бесстрастное божество. Адам прыснул. Да, мне тоже смешно, но что поделать?.. — Не слушал бы ты Ричардса, Стэн, — пробормотал сидящий рядом с Адамом Сакстон, пялясь в планшет. — Этот эскулап старой закалки назначит тебе лошадиные седатики — и дело с концом. Будешь засыпать, стоя на мостике. — Уже назначил, дружище, но глотать это дерьмо я не намерен. Расслабься, я вынослив, как машина. Захвачу на борт «Серафима» запас Jolly Rancher, и будет мне счастье. Кстати, вы, должно быть, подумали, что мое полное имя Стэнли или Стэнфорд, но, увы, я вынужден вас разочаровать — все куда-а-а хуже. Когда я появился на свет, отец служил бортинженером на гигантской мобильной платформе «Альянса», поэтому честь придумать мне имя досталась моей матери, и она — с ее горячей страстью к средневековым историям любви — славно повеселилась, оторвалась во весь рост, так сказать, назвав меня Тристаном. Я ненавижу это имя. Серьезно. Всякий раз, когда слышу его, перед глазами встает исключительно дебильный образ чувака со старинной гравюры, с копной рыжих волос, стриженных под горшок, и появляется ощущение, что я просто обязан взять в руки меч и сразить отнюдь не аллегорического дракона. В общем, это пиздец, но такова жизнь, и я вынужден жить с последствиями. Адам начал что-то болтать, но мой мозг снизил его галдеж до уровня белого шума — я заметил выглянувшего из-за занавеса генерала Араго. Боже правый, я реально сделаю это? Хотя, о чем я, мазафака… Конечно, сделаю, ведь удача, как говорится, благоволит смелым, а смелость — мое второе имя. Ауч! Правое плечо прострелило болью. — Бля, какого хера? — сквозь зубы процедил я, потирая пострадавшую от удара Адама конечность, когда тот вынес вердикт: — Это тупая идея. Да, мои друзья считали идею с минетом тупой. От них не было никакого проку, а потому я демонстративно отвернулся, проигнорировав Адама и вернув внимание к заветному бархатному занавесу, но — блять — генерала уже и след простыл. — Блять, — повторил я вслух. — Ты реально собираешься сделать это? — полюбопытствовал Адам, вторя моим собственным рассуждениям. — Он вытурит тебя из ВКС, друг. Вытурит к хренам собачьим, и что ты будешь делать? — Затухни, дубина, — выдавил я, съехав в кресле чуть ниже. — Он вытурит тебя, — повторил Сакстон, не отрываясь от экрана планшета. — Иди на хуй, Сакс. И ты тоже, Адам. Вы оба можете идти на хуй, ясно? — Помнишь тот день, когда ты увидел его впервые? В голосе Адама было столько участия и убежденности в собственной правоте, что у меня зубы свело — так сильно мне хотелось ему втащить. Но вообще-то, я помню тот-самый-день, будто он был вчера. Да и как, будучи в здравом уме, можно такое забыть?.. Я ошалел, когда вживую увидел главу корпорации «Альянс». В юности я, словно оголодавший, жадно поглощал фотографии Деймоса Араго в статьях журнала Life, повествующих о программе AllianceImpact. В день инаугурации мужчина поздравлял нас со вступлением в "дружную семью" «Альянса». Ущипни меня, сказал я в тот момент своему ангелу-хранителю. То было прекраснейшим моментом всей моей жизни, а вот то, что чуть позже я споткнулся и полетел вперед, приземлившись прямо в объятия генерала, точно не добавило мне очков. Здесь стоило бы отметить, что впервые в жизни я ощущал себя настолько неловко, хотя, должен признаться, это чувство было мне чуждо. Мы с неловкостью были столь же далеки друг от друга, как… Ну-у-у, скажем, как Земля и галактика Андромеды, а это, чтобы вы знали, два с половиной миллиона световых лет. То есть, дохуя. — Всеми силами старался забыть, дружище, но, спасибо, ты снова напомнил мне об этом унизительном дерьме. — Так вот, я убежден: с тех пор генерал считает тебя ко-о-онченым дебилом, — весомо заметил Адам. — Блять, мне казалось, ты, вроде как, должен поддерживать меня, — ответил я, хрустнув шеей. Черт, это чувство переполненности электричеством добьет меня. — Когда друг планирует совершить нечто экстраординарное, ты обязан быть рядом и просто следить, чтобы он не покалечился, если его задумка окажется самоубийственной. Адам посмотрел на меня взглядом полным скепсиса. Даже Сакстон оторвался от своего ебучего планшета, чтобы удостоить меня вниманием — он выглянул из-за плеча Адама. — Ладно. — Я поднял руки в защитном жесте. — Не лучший пример. Но, так или иначе, — сказал я, глядя на Адама, — мы — команда. Я — твой Дедпул, ты — мой Допиндер. Адам вытаращился на меня и скривился. — Я кто, блять?.. — Индус-социопат и водитель такси, — пояснил Сакстон, продолжая скроллить новостную ленту, но вдруг замер. Подняв голову, он перебил раскрывшего рот Адама. — Погоди, верно ли я понял… Я, выходит, Хорек? — Ну, да, — ответил я, пожав плечами. — Он ведь явно поумнее Допиндера. — Разве что. — О чем вы, блять? — непонимающе выдал Адам, глядя то на меня, то на Сакстона. — Ты че, «Дедпула» не смотрел? — спросил я. — Это же классика. Как… не знаю… «Терминатор»? «Дюна»? — Как «Титаник»? — голосом, полным веселого любопытства, добавил Адам, едва сдерживая смех. — Боже, помилуй, — вымученно простонал Сакстон, обратившись к потолку. Освещение в зале стало медленно гаснуть, привлекая внимание всех собравшихся к сцене, выхватываемой лучами софитов, в свет которых вышел генерал. Держа руку в кармане брюк ладно сидящего итальянского костюма, он вслушивался в звуки окружающего его пространства. Повисла пауза — под стать тишине, царящей в глубоком космосе. А у меня замерло и сердце, и дыхание. Господи Боже, мужчина умопомрачительно сексуален. Это неоспоримый научный факт — как электромагнитная сила или как-то, что в Ирландии, к примеру, никогда не было кротов. Без понятия, зачем вам знать последнее, но, бля буду, и то, и другое — прописные истины. Стоя перед затихшей аудиторией численностью в несколько сотен человек, ожидающих жемчужин вдохновения от одного из лучших сынов Америки, генерал обвел зал тяжелым, пронзительным взглядом и вынес вердикт: — Прекрасно. Не стану утомлять вас нудными речами о том, что вами был проделан долгий, сложный путь и что сегодня в этом зале собрались лучшие из лучших. Потому что это неправда… — Мо-ощно-о-о, — прошептал Адам. Я зашипел на него и, не отрывая взгляда от сцены, вмазал каблуком форменных туфель по его голени, чем заработал кряхтение и недовольное ворчание. — За вашими плечами еще ничего нет. А проделанный вами путь — даже не середина. Но я смотрю на ваши молодые лица и горжусь. Горжусь потому, что путь, который вы выбрали, далеко не самый простой, но яркий, познавательный и насыщенный. Однако есть вещи, которые необходимо вбить себе в голову, прежде чем ваша нога ступит на борт корабля… Я закрыл глаза и погрузился в нирвану, слушая голос генерала. Он низкий и волнующий. В самый раз, чтобы отдавать мне приказы, которые я с радостью выполню. Все, что угодно. Все, что бы он ни попросил. Боже, я так хотел этого мужчину, что у меня, кажется, окончательно поехала крыша — я умирал от желания настолько низменных вещей, что мне самому становилось страшно. Еще немного, и я, кажется, сорвусь. Услышав тихий фырк, я повернулся к Адаму. Он смотрел на меня, зажав нос, чтобы сдержаться и не заржать. Ублюдок. Я тут, между прочим, кровью истекаю. — …в 1630 году Уильям Брэдфорд в своей речи об основании Плимутских колоний сказал, что все великие и благородные поступки сопровождаются большими трудностями и что совершаться они должны с достойным мужеством. Удивительная история развития человеческой цивилизаци показывает нам, что человек в своем стремлении к знаниям и прогрессу полон решимости. Освоение космоса будет продолжаться, и это одно из величайших приключений всех времен, пережить которое предстоит и вам… Сакстон потянулся ко мне через Адама, содрогающегося от рвущегося наружу смеха. Схватив меня за рукав кителя, он попытался привлечь мое внимание. Я наградил его раздраженным взглядом. — Подумай как следует, — прошептал он. — Мужик сожрет тебя с потрохами. Я склонился ближе и напомнил ему тихим голосом: — Ты уже забыл о собственных злоключениях с Меган Брюстер?.. — Ах ты, га-а-ад, — прищурившись, протянул Сакстон. У меня появилось отчетливое ощущение, что мое напоминание травмировало его на всю жизнь. И поделом ему. В летной академии «Альянса» Сакстон был по самые помидоры влюблен в Меган Брюстер — профессора релятивистской физики, оказавшейся — увы и ах — лесбиянкой. Вернув внимание к генералу, я понял, что из-за двух этих говнюков умудрился пропустить мимо ушей самый сок его речи, услышав лишь стандартное сухое завершение. — …свободны. Желаю удачи. Свет вновь наполнил помещение, и народ начал покидать свои кресла, в то время как я с предвкушением потирал руки, следя за передвижением генерала. — Ты ебнулся, — подытожил Адам, не оставляя попытки переубедить меня. — Мужику скоро пятьдесят. Он тебе в отцы годится. Встав с кресла, я поправил китель и повернулся к парням. Сакстон вновь уткнулся в экран гаджета — на его лице то и дело мелькали разноцветные неоновые пятна от быстро сменяющихся изображений. — Да какая, к херам, разница? Будь ему хоть сто пятьдесят, ты вообще его видел? — Я указал большим пальцем себе за спину. — Готов поспорить на свое левое яйцо, он — реинкарнация какого-нибудь бога. Возможно, Аполлона или… Не знаю… Ганеши?.. — Ганеша — это бог с головой слона, — встрял Сакстон, глядя в планшет. — О, да-а, — выдал я, желая обрубить, наконец, все споры, — и сегодня я планирую порезвиться с хоботом генерала. Адам принялся изображать рвотные позывы, проделывая это настолько реалистично, что меня самого начало подташнивать. Сакстон разочарованно цокнул — то ли на суицидального меня, то ли на Адама, отмачивающего фокусы с мнимой рвотой. — Бьюсь об заклад, что за один лишь намек на это он вырежет твою печень ложкой и сожрет ее с тушеными бобами и чудным «Кьянти», — заржал Адам, изображая противный чавкающий звук. Ему нужно было в актеры податься, а не вот это вот все… — Заткнитесь оба, — скривившись, сказал Сакстон. Выключив, наконец, планшет, он осчастливил нас полноценным вниманием. — И как вам, двум валенкам в преддверии тридцатника, позволили командовать кораблями? Уму, блин, непостижимо… Адам загоготал еще громче и отошел в сторону, пропуская нескольких офицеров. — Ладно, шутки в сторону, — начал я, готовя себя к предстоящему сексуальному пиротехническому этюду. — Где его исчадие? Сакстон сделал неопределенный жест рукой в направлении толпы. — Вон, в шлеме. Я замер, выловив взглядом маячащий в мешанине тел красный шлем. Какого. Хуя. Что этот чудик опять наворотил? — Что будешь делать, если Авель обо всем пронюхает? — вздохнув, справился Адам. — Зная его, могу смело утверждать, что он примется ссать пулями. — В данной ситуации мне пофиг на его мнение, — ответил я, застегивая китель. Адам покачал головой. — Ты недальновиден, бро, — с откровенным весельем в голосе заметил он, на что Сакстон согласно кивнул. — Если собираешься стать его папочкой… — Бля-я-ять, — передернувшись от ужаса, протянул я и приподнял подбородок, застегивая последнюю пуговицу на воротнике, — никогда не упоминай Авеля и папочку в одном предложении — стояк пропадает. Сакстон пожал руку проходившему мимо капитану. — Удивительно, что ты не считаешь его привлекательным… Они же на одно лицо. На другом конце зала я заметил болтающую с парнями Мию. Лопнув пузырь от жвачки кислотно-розового цвета, девчонка игриво помахала мне. — Да нихуя, — ответил я Сакстону, подмигнув девушке в ответ. — Не сравнивай нашу ругучую примадонну с генералом. — Ну, знаешь ли, яблоко от яблони… — не унимался Адам. Я стиснул зубы. — Я щас втащу тебе, клянусь… — Он ухо-оди-ит, — нараспев протянул Сакстон, глядя мне за спину. Резко повернув голову в сторону сцены, я заметил удаляющуюся рослую фигуру генерала, и меня сдуло с места. — Удачи, Ромео, — прилетело мне в спину. Говорят, что необходимость — мать изобретения. Пробираясь сквозь галдящую толпу офицерского состава «Альянса», я гадал, станет ли моя необходимость, острая нужда, невыносимая потребность в Деймосе Араго матерью изобретения… Или же она обернется матерью идиотизма… Ну… скоро узнаем, потому что назад дороги нет. Педаль в пол. На полпути к выходу из конференц-зала я едва не врезался в чужое тело — передо мной возникла невысокая фигура моего новобранца. Парень смотрел на меня снизу вверх, и в его взгляде я видел плохо скрываемое восхищение. Точно так же и я когда-то смотрел на офицеров ВКС. — Сэр, я — Терри, ваш новобранец… — начал было он, но я прервал источающую энтузиазм речь. — Не сейчас, мой юный падаван. — Глядя в сторону дверей, в надежде увидеть светловолосую голову Араго — блять, куда он делся? — я взял пацана за плечи и отодвинул со своего пути. — Иди-ка, посиди в сторонке, папочке нужно провернуть одно крайне важное дельце. — Но я… — Это приказ, О’Райли, — посмотрев на него, сказал я и, нажав пальцем на нос парня, добавил: — Буп. Не грусти, малец. Все. Скоро вернусь. Живым, надеюсь. Устремившись вперед, я просканировал помещение взглядом, но генерал будто бы испарился. Ч-ч-черт. Советника Виардо тоже было не видать. Даже Мэделин пропала. Вот же засада. Опа! Заметив стоящую в проходе Мию, я растолкал стоящих на пути парней и побежал вперед. — Детка, детка, детка, — протараторил я, приближаясь к девушке, — куда он пошел? — К себе в кабинет, — усмехнулась Миа, жуя жвачку. — Ну ты и жеребец, — с гордостью в голосе заявила она, давая мне «пять», когда я стремительно прошел мимо. — Кстати, — добавила Миа, заставив меня обернуться, — медиков я уже вызвала — так мы сможем быстрее оказать тебе экстренную помощь. А инвалидное кресло я, так уж и быть, куплю тебе на свои деньги. В качестве… — она небрежно пожала плечами, — бонуса за смелость?.. — Спасибо за поддержку, бэби, — ответил я, приложив руку к груди и пятясь назад. — Ты так чертовски сильно веришь в меня. — Я — реалистка, Ти. А ты собираешься подкатить яйца к моему отцу. Фыркнув, я развернулся и побежал в сторону лифтов. — Ты — псих! — догнал меня голос девушки. — На том и стою, бэби! К моменту, когда лифт домчался до нужного этажа, нечто внутри меня начало вибрировать от предвкушения. Предвкушения вперемешку с ужасом. Я знал о существовании вероятности — огромной вероятности — что позже мне не раз доведется услышать от парней слова: «А мы тебя предупреждали». И, возможно, уже через час я нарушу устав и напьюсь от отчаяния, зальюсь, как гребенное рисовое поле, чтобы заглушить боль из-за отказа. Но я был военным пилотом, а военные пилоты являлись особой породой людей. Мы свято верили не только в то, что смерть не должна править над жизнью, но и в то, что негативный настрой способен похерить любую, даже хорошо спланированную миссию. Так что, выйдя из кабины лифта, я вытеснил из сознания вероломные мысли о провале. Попав в приемную, которая — слава яйцам! — оказалась пустой, я прошел вперед, мимо рабочего места Томаса — помощника генерала, и остановился возле заветных угольно-черных двойных дверей с огромными стальными ручками в виде длинных вертикальных цилиндров. Я посмотрел себе под ноги. Интересно, дело дойдет до трибунала, если военное руководство узнает, что один из их офицеров провернул акт фелляции в кабинете своего главнокомандующего? О’кей, о’кей, с трибуналом я загнул. А вот выгнать с позором вполне себе могут. Но ведь отсасывать я буду не у кого-нибудь, а у генерала… Это должно сыграть роль, верно?.. Не каждый день человеку доводится взять в рот у генерала. Тем более у такого красавчика. К тому же, я почти уверен, что Деймос Араго — бисексуал. Ну… уверен процентов на восемьдесят. Он должен! Должен быть бисексуалом! В противном случае, согласитесь, где гребаная справедливость? Закрыв глаза и сделав пару медленных вдохов и выдохов, я посвятил несколько секунд настоебенившей визуализации морских глубин, после чего постучал по массивной глянцевой створке. По ту сторону послышался звучный, низкий голос. — Войдите. Да будет смелость моя запечатлена в анналах истории. Хрустнув шеей, я открыл дверь и с колотящимся сердцем шагнул в просторный кабинет, отделанный темным металлом и матовым стеклом. Ни единого пятна, ни пылинки. Все было совершенным. Под стать хозяину, склонившемуся над интерактивными схемами и списками, мелькающими на поверхности большой стеклянной столешницы. Из окон, транслирующих полупрозрачные голубоватые символы сводок погоды, биржевых котировок и расписание вылетов кораблей «Альянса», открывался захватывающий вид на белоснежный купол Капитолия. Генерал бросил на меня короткий, резкий взгляд, от которого офицеры замирали в ужасе, новобранцы срали кирпичами, а у меня случалась внезапная эрекция. Прямо как сейчас. — У вас минута, Арно, — твердо сказал он и склонился над сменяющимися данными. А я, будто буйно помешанный, залип на упавших на его лоб светлых прядях. На блядской родинке на скуле. И не смог вымолвить ни слова. Пиздец. А ведь я продумывал эту сцену несколько месяцев — как только потребность стала невыносимой, то есть, восемь месяцев, одиннадцать дней и, кажется, часов шесть — но дело все равно пошло по пизде. И теперь я стоял здесь, в его гребаном кабинете, потея как шлюха в церкви. — Тридцать секунд, Арно, — подсказал генерал. Я сжал кулаки. Вероятно, у каждого решения, принятого мной за последние полчаса, будут болезненные последствия, но пошло оно все… Я хотел этого мужчину. Больше, чем свою карьеру офицера, которая была для меня всем. А еще я знал одну простую вещь. Худший вид сожаления — когда ты мог иметь то, о чем мечтал, но ничего для этого не сделал. Прочистив горло, я сделал вдох и, наконец, разродился: — Разрешите отсосать у вас, сэр. Генерал, и без того сидевший почти неподвижно, застыл. Взгляд зеленых глаз — явно говорящих о попытках мужчины уложить в голове озвученную просьбу — переместился в точку на полу, где-то на полпути ко мне. Все еще переваривая информацию, он пару раз моргнул, а после посмотрел на меня. Слыша лишь оглушительный набат собственного пульса, я тяжело сглотнул. Брови генерала чуть сдвинулись к переносице, что в его случае было равносильно полноценному приступу бешенства. Пару мгновений спустя одна из них — левая — приподнялась. Ох, бля. Кажись… Да, кажись, своим заявлением я сломал мужику мозг. — Вы смеетесь надо мной, Арно? — жестким тоном поинтересовался он. Блять. — Никак нет, сэр. Указательный палец правой руки генерала отбил по стеклянной столешнице четыре секунды. — Предположение номер два: вы хотите распрощаться со службой в ВКС и выбрали для этого самый экзотический способ — решили самоубиться об меня. Блять, блять, блять. Может, мне действительно стоило продолжать воровато дрочить на его светлый образ?.. — Никак нет, сэр, — повторил я. Скрипнув кожаным сиденьем, генерал откинулся на спинку кресла и спокойно заявил: — Считайте, что вы распрощались с погонами. — Знаю, сэр. — Я попытался сглотнуть, но вышло паршиво — в горле застряла собственная борзость. Я прохрипел: — Но все же… позвольте сделать вам минет. Вздохнув, мужчина облокотился о подлокотник и, закрыв глаза, сжал пальцами переносицу. Весь его вид источал усталость и неверие в происходящее. — Вы возмутительны, Арно. Открыв глаза, генерал посмотрел на меня. Я конченый идиот, раз решил, будто он способен по-человечески тупить. Мужчина, очевидно, просто сдерживался, чтобы не достать оружие, которым ему явно хотелось вынести мне мозги. Он молча изучал меня некоторое время — за которое я успел прикинуть в голове план эвакуационных путей из здания, — а потом встал. Медленно, изящно, словно хищник. Продолжая наблюдать за мной, генерал не спеша обошел стол и устроился на самом краю. — Раздевайся. Ох, бля. У меня так пересохло во рту, что я не мог проглотить эту информацию. На мгновение мою голову заполонил странный звон. Еще несколько мгновений ушло на то, чтобы переварить слова генерала. Потому что… ну, разве утром ничем не примечательного вторника простые смертные слышат такие слова от Деймоса Араго? Его крайне информативная левая бровь продемонстрировала нетерпение. Стараясь не улыбаться, я принялся стаскивать с себя форму дрожащими от возбуждения руками. Китель, рубашку, долбаные бусы с «Али», обувь. В попытках стянуть черные брюки вместе с носками я едва не завалился на пол. Мужчина безразлично наблюдал за моим торопливым стриптизом. Избавившись, наконец, от трусов и оказавшись полностью обнаженным, я вытянулся перед генералом, ожидая дальнейших указаний. Впервые в жизни я ощущал себя настолько уязвимым. И возбужденным. Мужчина рассматривал мое тело медленно. Вдумчиво. Почти дотошно. И это заводило еще сильнее. Пройдясь вверх по моим ногам, он задержался на стоящем колом члене. Ощущения от его взгляда напоминали ласку бритвенно-острого лезвия по мягкой плоти. В попытке удержать себя под контролем, я сжал кулаки — мне больше некуда было деть свое напряжение. Генерал заметил это и вопросительно посмотрел мне в глаза, после чего удостоил вниманием мои проколотые соски. Их он изучал особенно тщательно. А я наслаждался видом. Широкими, скрытыми под идеально сидящим пиджаком плечами, сложенными на груди руками, длинными, скрещенными в лодыжках ногами, идеальными стрелками брюк. Все в нем являлось для меня особым видом эротики. — Это единственные твои проколы? — спросил генерал и вновь посмотрел на мою эрекцию. — Нет, — прохрипел я. — Есть еще один… «Гиш». — «Гиш»? — уточнил генерал, взглянув на меня. Я кивнул. — Пирсинг в промежности, сэр. Между мошонкой и анусом. Ноль реакции. Мужчина был как гребаный сфинкс — на его лице нельзя было разглядеть ни единой подсказки. Нервы раскалились добела. Мое дыхание стало быстрым и поверхностным. Генерал выжигал из кабинета весь воздух одним своим довлеющим, молчаливым присутствием. — Итак, — наконец, небрежно обронил он. — Ты ввалился в мой кабинет со своей провокационной просьбой. Обнажился для меня. На что ты готов? Я с трудом сглотнул. — На все, что вы захотите, сэр. — Ты не думаешь, что я приказал тебе раздеться, чтобы проучить? И сейчас, возможно, выставлю тебя за дверь. — «Нет» на оба вопроса, — ответил я. — Ты так в этом уверен? — Да, сэр. — Почему? Я еще раз посмотрел на пах мужчины. Боже, я сейчас взорвусь. — У вас эрекция, сэр. Генерал усмехнулся. Так тихо, что я с трудом расслышал, но и этого оказалось достаточно — звук прокатился по венам, будто я затянулся косяком. Я прочувствовал его каждой клеткой тела. — Подойди, — приказал он и развел ноги, освобождая для меня место. Не мешкая, я двинулся в его сторону и с покачивающимся членом пересек кабинет. Я замер, нависнув над мужчиной, и заглянул ему в глаза. Нас разделяли добрые два шага, но даже так я ощущал манящий жар его тела. Сердце дало осечку. Генерал протянул ко мне руку. Я не сумел удержать в себе всхлип, когда его пальцы прихватили колечко в моем левом соске. Каким-то образом мужчина умудрился не коснуться кожи, но осознание того, что мы соединены крохотным украшением, заставило член дрогнуть. И, блять… это какое-то медленное горение чувственности. Генерал явно любил искушать. Не сексом, но его обещанием. Я посмотрел на его губы. — Знаешь, в чем твоя проблема, Тристан? Лицо генерала было абсолютно бесстрастным. Голос звучал ровно и уверенно. Пальцы потянули колечко. — Нет, сэр, — выдохнул я, с трудом удерживая себя от желания шагнуть ближе и вклиниться между его разведенных бедер. — Ты отвратительно себя ведешь. Я зашипел, когда он потянул сильнее и чуть выкрутил украшение. Я нуждался в освобождении. Член пульсировал, яйца ныли. Посмотрев вниз, я едва не лишился возможности дышать — темная ткань брюк еще сильнее обтянула пах генерала, демонстрируя внушительный бугор. — Ты не соблюдаешь субординацию, Тристан. Я всегда знал, что с тобой будут проблемы. Всегда. Твой мозг никогда не поспевал за языком. Кому вы это говорите?.. Я закусил щеку. Твою мать. Я готов был спустить только оттого, что мужчина развлекался с моим пирсингом. Но еще сильнее по яйцам било собственное имя. Каким-то невообразимым образом мужчина превращал его в инструмент управления моей похотью. — Ты остаешься в рядах офицеров «Альянса» только потому, что, ступая на борт своего корабля, становишься совершенно другим человеком. Генерал оставил в покое левый сосок и подцепил колечко в правом. Я задрожал, охнув от мешанины чувств — волна стыда, рожденная его словами, немного отсрочила подступающий оргазм. На минуту, возможно. Но если он продолжит свои порочные пытки, если продолжит так смотреть на меня… — Ты слышал меня, Тристан? Нихуя. — Да, сэр, — выдавил я. Не прекращая теребить пирсинг, генерал скользнул костяшками пальцев вниз — по моему прессу. Я зажмурился, хватая воздух. Господи, пусть он коснется моего… — Посмотри на меня, — твердо приказал генерал. Послушавшись, я столкнулся с потемневшими от вожделения глазами. — Чего ты хочешь, Тристан? — спросил он, скользнув большим пальцем вниз по косой мышце пресса, отчего я едва не простонал. — Ты хочешь, чтобы я обладал тобой?.. Слова пустили по телу волну трепета. — Боже, да, — выдохнул я. Генерал безжалостно срывал покровы с моих самых низменных желаний. Прямо сейчас я хотел абсолютной банальщины. Хотел, чтобы он трахнул мой рот, а после перевернул меня, уткнул носом в стол и использовал по назначению. Он выкрутил сосок чуть сильнее, заставив меня зашипеть. — «Да» что, Тристан?.. — Да, сэр. Любопытство, мелькнувшее во взгляде мужчины, сообщило, что я смог удивить его, но он быстро пришел в себя — спрятал любой намек на эмоции. Он сел чуть удобнее — по полированному камню шаркнули подошвы туфель. — И что это тебе даст? — Вас, сэр, — не раздумывая, сказал я. Генерал чуть прищурился. Но, кажется, ответ ему понравился. Долгое время он молчал, глядя мне в глаза. Одна его рука непрестанно играла с колечком в соске, нагнетая мое возбуждение, а другая легко касалась живота, но ни разу не опустилась достаточно низко — туда, где мне так хотелось ощутить ее. Наконец, будто приняв решение, он щелкнул пальцем по пирсингу и убрал руки. — На колени. В том, что касалось секса, я никогда не относился к тем, кто подчиняется. И совершенно точно не был тем, кому это нравится, но сейчас… Не раздумывая, я опустился на холодный жесткий пол. Опустился до того, как генерал успел озвучить свой приказ до конца. Всем своим существом я ощущал, будто попал в собственную ловушку из одержимости и желания, но я был здесь — стоял на коленях перед мужчиной, о котором мечтал почти десять лет. Бесчисленное множество раз. — Можешь расстегнуть мои брюки, — сказал генерал, глядя на меня сверху вниз. Господи, да. Дрожащими руками, под пристальным взглядом зеленых глаз, я развел в стороны полы черного пиджака. Улучив момент, насладился прикосновением к белоснежному хлопку рубашки. Она впитала тепло тела мужчины и аромат дорогого парфюма, от которого кружило голову. Блять, до чего же охуенно он пах. Звякнув пряжкой, я освободил его от хватки кожаного ремня, высвободил пуговицу из петли и расстегнул молнию, словив кайф от тихого металлического звука. А после разрешил себе вольность — вцепившись в крепкие бедра генерала, я уткнулся носом в его пах и услышал мягкий, сдавленный звук удивления. Довольно улыбнувшись, я вдохнул возбуждающий, низменный мужской запах и тихо застонал. Боже мой… Пальцы, скользнувшие на затылок, заставили меня вздрогнуть. Я ожидал, что мужчина сгребет волосы в кулак и грубо прижмет мою голову ближе, но он сумел застать меня врасплох — его пальцы оставались до боли нежными. Когда-то я был уверен, что генерал не способен на подобное. До тех пор, пока не увидел, как он ласков с Мией. Должно быть, именно тогда я и влюбился. Желать красивого мужика, с которым ты жаждешь удовлетворить свои извращенские замашки — это одно, а знать, что он способен на нечто большее — совсем иное. Тот момент вывел меня на новый, более сложный виток чувств к нему. И теперь, стоя перед ним на коленях, я не знал, так ли это хорошо, как мне казалось, или же все обернется для меня аллегорическим лобовым столкновением, после которого выживают только самые везучие и эксклюзивные. Упиваясь прикосновениями генерала, я запрокинул голову. Глядя на меня, он дернул и ослабил узел своего алого галстука, расстегнул пару верхних пуговиц на вороте. Он казался искренне заинтересованным и отстраненным в одно и то же время. Не отрывая от него взгляда и пытаясь удержать в узде собственный оргазм, я провел языком по члену, обтянутому тонким хлопком дизайнерского белья. На темной ткани остался влажный след от слюны. На скулах мужчины заиграли желваки. Плоть дрогнула под моими губами. Твою. Мать. С превеликим удовольствием повторил бы собственный фокус, но мне не терпелось добраться до главного — подцепив широкую резинку боксеров, я, наконец, высвободил его эрекцию… Блять. Я перестал дышать, глядя на это великолепие. Клянусь, его член заслуживал орального почитания. Длинный, крепкий, увитый венами, он был окружен порослью коротко стриженных светлых волосков. О, да. Я собирался подарить этому мужчине минет всей его жизни. Минет настолько охуенный, что если бы кто-то полез в словарь, чтобы найти значение «минета всей жизни», он увидел бы там мое фото с эрекцией генерала во рту. Я облизал губы в предвкушении. — В чем дело? — спросил мужчина полным насмешки голосом. — Для того, чтобы сбить с тебя спесь, мне всего-то и нужно было показать тебе собственный член? Заглянув в зеленые глаза, я улыбнулся. — Он офигенный, сэр. — Не самый изысканный комплимент в моей жизни, — ровно отозвался мужчина, лаская мой затылок, и посмотрел вниз — на мой стояк. — Но попытка засчитана. Колени шире. Я послушно развел колени… и содрогнулся всем телом. Носок туфли, скользнувший мне под мошонку, стал благословением. Уткнувшись лбом в крепкое бедро генерала, я закрыл глаза. Не уверен, но, кажется, я даже застонал… А после забрался рукой под край его брючины. Ощущая тепло кожи сквозь гладкую ткань носка, сжал щиколотку. Раздавшийся над головой голос отрезвил меня. — Я не буду трахать тебя, — сказал генерал и сгреб мои волосы в кулак. Открыв глаза, я посмотрел на него и едва не кончил от увиденного — зеленая радужка почти полностью утонула во мраке похоти. — Но ты… Ты получишь свое удовольствие, удовлетворив меня. Верно, Тристан? О Боже. — Да, генерал, — выдохнул я, проведя рукой по жестким мышцам его голени. Мужчина едва заметно кивнул. — А теперь соси, — приказал он. И, обхватив свой увесистый член длинными пальцами, направил его в мой рот. Закрыв глаза, я с готовностью подался навстречу и принял его настолько глубоко, насколько смог, наслаждаясь жесткостью первого действия. Тихий, урчащий звук, вырвавшийся из генерала, превратил меня в комок нервов и бешено стучащее сердце. Скользя вверх, я прошелся языком по твердой плоти, посасывая, лаская, и вновь принял ее как можно глубже. Головка уперлась мне в горло, подарив еще один возбуждающий звук, сорвавшийся с губ генерала. Мой собственный член был твердым как камень, он пульсировал и истекал смазкой. Я стал средоточием удовольствия. Чувствуя себя невероятно живым, я желал навсегда остаться в этом моменте сумасшедшего эротизма. Я ощущал прошлое, настоящее и будущее, находясь в крепкой хватке сильных рук. Я не видел, не слышал и не чувствовал ничего, кроме удерживающего меня мужчины, не чувствовал ничего, кроме напряженных мышц под моими пальцами. Существовала лишь его сила, его дыхание, его запах и электризующее удовольствие, раскручивающееся под моей кожей. И его член. Такой сочный и налитой под моими губами. Выпустив твердую плоть изо рта и едва соображая от удовольствия, я тронул языком влажно блестящее отверстие на вершине головки и собрал им прозрачные капли. Генерал с шумом втянул в себя воздух и, словно поддразнивая, дал мне еще. Я издал странный, постыдный горловой звук — то ли наслаждения, то ли мольбы о большем. Никогда в жизни не забуду его вкус. Никогда. Благодарно приняв его дар, растаявший на языке, я с силой засосал его член как можно глубже и услышал тихое, довольное рычание. Голос мужчины, упавший до низкого, хриплого шепота, проник под кожу и беспощадно огладил меня изнутри. — Сильнее. Крепче стиснув волосы на моем затылке, мужчина задал собственный ритм, и я сдался под его неумолимым напором — обхватив его бедра, я расслабился, позволяя жесткой плоти скользить в мое горло. Позволяя рукам генерала направлять меня в этом невероятном порыве животного удовлетворения. И мне нравилась каждая секунда происходящего. Мне нравилось даже то, что я ничего не контролировал. Нравилось порождаемое этим чувством острое возбуждение. Нравилось то, каким жалким и жаждущим оно делало меня. Разворачивающийся между нами акт едва ли являлся минетом. Это было моим преклонением перед генералом. И его манифестом обладания мной. От моего плавящегося в вожделении тела до неистово колотящегося сердца — все принадлежало ему одному. Я потерялся в этом действии. Член и яйца ныли, ощущаясь тяжелыми от похоти. Отказавшись от всех претензий на контроль, я готов был взорваться от желания. Двигая бедрами, генерал беспощадно трахал мой рот, врезаясь в мое горло. Использовал меня в стремлении к освобождению. Я услышал, как участилось его дыхание, ощутил, как скользящая между моих губ плоть набухла еще сильнее. Блять, блять, блять. Я напрягся, пытаясь сдержаться и не спустить раньше времени. Член отчаянно пульсировал, можно было бы разрыдаться из-за болезненного неудовлетворенного желания, которое начало зарождаться во мне еще час назад. — Твою мать, — хрипло прошептал генерал. — Посмотри на меня, Тристан. Я послушно распахнул глаза и сцепился с ним взглядом. Продолжая удерживать меня за волосы, мужчина чуть замедлился и обвел подушечкой пальца мои губы, натянутые на его член. Клянусь, я едва удержал рвущийся на свободу оргазм. И приготовился вкусить его удовольствие. Стискивая пальцами крепкие бедра, я постарался отстраниться — я не хотел, чтобы он кончал мне в горло, потому что до одури жаждал принять его сперму языком. Почувствовать его вкус. И, кажется, генерал понял меня без слов. Ослабив тиски на моем затылке, он сделал пару глубоких движений, и через мгновение теплые струи начали выстреливать мне в рот. Глаза мужчины, затуманенные оргазмом, почти столкнули меня в пропасть. Давление в яйцах стало невыносимым, нетерпение, словно раскаленная лава, вылизывало мои вены. Казалось, что я вот-вот воспламенюсь, и все это провоцировал во мне один только его взгляд и короткие толчки упругой головки в мой рот. Контроль, который я пытался удерживать, разваливался с каждой каплей спермы, попадающей мне на язык. Генерал оказался чертовски горьким, но мне нравилось. Я глотал, ощущая себя до боли счастливым. Тело пребывало в каком-то безрассудном экстазе. Хозяйская хватка в волосах стала мягче — мужчина больше не стискивал их, но продолжал удерживать меня. — Чего ты ждешь, Тристан? — прохрипел генерал, снимая меня со своего члена и заставляя сильнее запрокинуть голову. Глядя мне в глаза, он приказал: — Кончай. И я кончил. Кончил, как долбаный гейзер, заливая спермой ледяной пол. Я сходил с ума, чувствуя вкус мужчины, чувствуя, как его густое семя покрыло зубы и небо. Генерал жадно наблюдал за мной, пока я захлебывался неистовым оргазмом, сжимая его бедро и прикусив язык, чтобы не выпалить лишнего. И вовсе не о невероятном сексе. А об иных вещах. О том, что происходило в моем сердце. Пока мое удовлетворенное тело содрогалось в отголосках экстаза, я смутно осознавал ласкающие меня пальцы. Темнота была ослепительной. Я сидел на пятках, прислонившись виском к колену генерала, пытаясь вернуться на грешную землю. Адреналин и возбуждение медленно отходили на задний план, и я начал ощущать дискомфорт в коленях. Кажется, я приходил в себя целую вечность, а подняв голову, с ужасом осознал, что мужчина уже привел себя в порядок и нависал надо мной весь такой лощеный и совершенный, из-за чего у меня невольно проскользнула мысль: «Я действительно держал его во рту, или это было лишь плодом моего воспаленного сознания, и на самом деле я лишь дрочил, сидя перед ним на коленях, пока он наблюдал за мной своими непроницаемыми глазами?» Я хотел было озвучить эту глупость, но генерал опередил меня — обхватив мою шею длинными пальцами, он ощутимо сжал ее, заставив меня чувствовать, как восстанавливающийся пульс забился под его хваткой. Подавшись навстречу безопасности и угрозе, заключенным в этом простом, собственническом прикосновении, я ощутил прокравшиеся в центр груди боль и тоску. Он смотрел на меня бесконечно долго, настолько, что мой член начал восставать из мертвых. Я с трудом дышал. Сиплые, прерывистые хрипы от моих попыток вдохнуть заполняли кабинет. По телу пробежал тихий импульс желания — не секса, не доминирования, не какого бы то ни было иного вида порочного удовольствия, а вот этой молчаливой близости. Глядя в зеленые глаза, я пытался понять, почему он не отпускает меня. Почему молчит? И что я мог бы сказать ему? Я всей душой тосковал по тому, чего у меня нет и никогда не было. И искал во взгляде генерала нечто, хоть отдаленно напоминающее мои собственные терзания, но ничего не находил. Возможно ли понять этого удивительного, сложного мужчину?.. Возможно ли завоевать его?.. Пальцы отпустили меня настолько неожиданно, что я пошатнулся. Тон генерала походил на выстрел. — Это все, Арно? Вот моя карета и превратилась в тыкву. — Да, сэр, — прохрипел я, глядя в ледяные глаза. — Вы свободны, — ответил мужчина и переступил через мои колени, заставив меня подниматься с пола в болезненном ахуе. Сердце протестовало похлеще коленей. — Ах, да, — будто что-то вспомнив, сказал он, и я с трудом вынудил себя посмотреть на него. Сев за стол, генерал добавил: — Уберите за собой. Я глянул вниз. Темный пол был разукрашен белесыми потеками моей спермы. — Да, сэр. Одевшись и вычистив пол от следов своего падения, я вышел за дверь, но не успел закрыть ее — до меня донесся голос генерала: — Арно. Я заглянул в кабинет. — Жду вас после возвращения с учений, — сказал он, глядя в потоки данных на столе, а после поднял голову и посмотрел на меня. — С новым предложением. Из меня вырвался нервный смешок. Открыв рот, чтобы ответить хоть что-то, я не сумел облечь орущий в моей голове зоопарк в нечто осмысленное. Мужчина взял ситуацию в свои руки. Снова. — Приказ ясен? — Да, сэр, — выпалил я. И снова уставился на него в неверии. Генерал вздернул бровь. — Свободен. — Да, сэр, — торопливо ответил я, закрыл дверь и развернулся, чтобы уйти, но врезался в мощное тело советника Виардо. — Коммандер Арно, — сказал он и, глядя на мои — бля-я-ять — опухшие губы, улыбнулся. Прочистив горло, я отдал мужчине честь. — Сэр. Обойдя его, я направился в сторону лифта и услышал за спиной тихое, насмешливое: «Занятно». Но ничто не могло обескуражить меня после слов генерала. Ничто! Ясно?! Я был самым везучим сукиным сыном на свете! Улыбаясь до боли в скулах, я подпрыгнул и ударил пяткой о пятку. Бог есть, и он любит меня! Закрыв глаза, я вспомнил ощущение скользящей по языку головки, посмаковал оставленную на нем горечь удовольствия генерала. Бля, да если бы я не боялся дантистов, то перестал бы чистить зубы. И есть. И пить. И, святые угодники, я готов был умереть от голода и жажды, и, возможно, кариеса — от кариеса вообще можно двинуть кони? — но это определенно будет того стоить, потому что, черт меня дери, я не хотел избавляться от вкуса этого невероятного мужчины. Когда передо мной разъехались створки лифта, я развернулся и вплыл в кабину лунной походкой, напевая: — O-o-h ba-a-aby, I'm hot just like an ov-e-en. I need some lovi-i-in'…