…
Юнги заебался бродить по чужой территории. Он был так счастлив, что в первый день работы, расписание у них с Чимином совпадало, не нужно было отпрашиваться с учебы. И даже когда профессор Чон отпустил их с последней пары, решил, что потратит время в музыкальном классе, дожидаясь мелкого. Но все классы, как назло, были заняты. Поэтому Мин решил, что подождет пацана на свежем воздухе. Корпус института Чимина находился в двадцати минутах езды от его собственного, поэтому окончания полуторачасовой пары осталось ждать около часа. Юнги вздыхает, направляясь вглубь парка, украшающего территорию института искусств. Мин, по правде говоря, удивился, что сын именитого чиновника, как оказалось, спокойно получает хореографическое образование, разве это достаточно престижно? А затем его добили еще и новостью о том, что такой же мажористый дружок Пака тоже учится на художника в том же заведении. Вокруг довольно тихо и немноголюдно, кто-то только выходит из здания, направляясь домой или на подработку, но выглядели все хоть и выжатыми, но счастливыми. Мин поморщился в притворном отвращении, проходя дальше вдоль проложенных тропинок, пока не услышал откуда-то знакомый голос. Ему с его зрением пришлось хорошенько присмотреться к участникам столь громкого диалога, прежде чем он понял, что один из них тот самый дружок-мажор. Кажется, Тэхен или типа того. Юнги не встревает в чужие разборки никогда, чтобы не оказаться крайним, однако, когда Тэ болезненно вскрикивает от болезненной хватки на его плече, то Юн прокашливается громко, чтобы оповестить о своем присутствии. Оба парня уставились на него удивленно и немного испуганно. — Ох, это ты, — выдавливает из себя улыбку парень, сбрасывая чужую ослабившую хватку руку с себя, — ты чего тут? Он уже делает шаг навстречу Мину, когда его снова хватают. — Ну уж нет, ты не сбежишь снова, хён, — юноша чуть выше и сильно крупнее, чем его оппонент, а потому ему не составляет труда неаккуратно таскать того, как тряпичную куклу. Тэ бесится, тяжело вздыхая. — Мне не о чем с тобой говорить, Чон. Я свою точку зрения выразил давно. Меня нельзя вернуть, если облажался. Я предупреждал, что со мной нельзя лажать, — шипит он злобно, — а ты чертовски проебался, Чонгук. Изменил мне, да еще и с дамочкой, — его лицо скривилось в гримасе омерзения. — Я не изменял тебе ни с кем! Почему ты не веришь? Хватка на предплечье Кима усиливается да так, что заставляет старшего проскулить, пытаясь раз за разом вырваться и уйти, но не смотреть в эти жалобные, огромные глаза. Тэхен слишком добр, он пожалеет его, даст второй шанс разбить себе сердце. Он слишком добр, но не дурак, чтобы допускать такие ошибки, поэтому технично скрывался от мелкого с того самого дня, как узнал о предательстве. Но тот как-то выследил его, выцепил между пар. — Слушай, пацан, — прочистив кашлем горло, обращается к жалобно пялящемуся в спину мажора парнишке, тот даже взгляда своего на Мина не поднимает, — отпусти его по-хорошему. Он не хочет тебя слушать сейчас, — мальчишка хмурится, но все равно не отпускает свою добычу. Юнги снова приходится вздохнуть, прежде чем обратиться теперь к Киму, перебивая его ядовитое «вот именно», — а ты должен пообещать ему, что поговоришь с ним, когда у тебя будут для этого силы и желание, — Тэ опешил от такого, проглатывая все рвущиеся наружу обвинения. Потому что даже за этот шанс сбежать сейчас из теплых, до боли родных рук, должен быть благодарен Мину. Если бы он только не нес эту ересь, — сбегать — это не выход, парни. Поговорить придется, иначе вы так и не отвалите друг от друга, купаясь в сомнениях и фантазиях. Ким проглатывает ком неприятия, потому что этот парень прав. Он не оборачивается на Чонгука, чтобы не видеть его реакции, но бросает уверенное «я напишу тебе, когда буду готов». Чон отпускать его не хочет сначала, но потом наконец-то обращает внимание на «голос разума» в лице невысокого, худого парня с лохматой копной волос, кивает ему или самому себе утвердительно и отпускает ноющую руку Тэ, уходя в сторону центрального входа, откуда пришел Юнги. — Ты в порядке? — Было бы лучше, если бы он держался от меня подальше, — голос Кима тихий, пропитанный сожалением и тревогой, что заставляет Мина поморщиться. Он ненавидит играть в спасателя, но этот парень — друг Чимина. Наверное, правильно было бы попытаться его утешить. — Слушай, дай ему шанс сказать, чего он хочет. Ответишь, как считаешь нужным, и он перестанет за тобой таскаться, — жмет плечами старший, приближаясь медленно к опершейся о дерево стройной фигуре, скорбно опустившей голову и роющейся в карманах пальто. — Я все уже ему сказал… Я не прощаю измен, — парень достает пачку сигарет, нервно пытаясь выудить одну, но его пальцы дрожат так, что он просто сдается, бросая нетронутую упаковку на землю и сползая по коре дерева. — Ты видел? Тэхен не понимает сначала вопроса, поэтому молчит, а потом до него доходит, и он болезненно усмехается. Мин понимает, что дело не на пару минут и присаживается рядом, пачкая свои и без того потрепанные джинсы. Мажор же сидит на газоне в своем, наверняка, неприлично дорогом пальто. А он то что? Он теперь даже зарабатывает нормально. — Не видел, эта девчонка сама рассказала. Плакала еще так, сука, мол ей жаль, — усмехается Тэ снова и тянется за выброшенной упаковкой сигарет. — Тогда точно бросай его, — пожимает плечами Мин, забирая из еще подрагивающих рук упаковку, помогая достать оттуда сигарету и протягивая ту Киму. Парень благодарно кивает, но прикуривать не торопится. — Почему? — Ну, ты доверяешь какой-то девчонке больше, чем ему. У вас нет будущего без минимального доверия, — поясняет Юнги с видом знатока, а Тэхен задумывается на секунду. Ему тяжело. Потому что где-то внутри хочется верить близкому человеку, а не какой-то девке с потока, которая слюной на Чона капала с первого дня, раздражая Тэ своей приторной улыбкой. Разве что радужным флагом не размахивала, чтобы показать какая она толерантная и ей можно довериться. Доверился, когда отпустил Гука с ней на какую-то вечеринку. Получил — что получил. Часть его хочет довериться Чонгуку, а другая просто боится вновь пережить ту боль, которая мучила его в день, когда перед ним рыдала и извинялась та дрянь. Он вообще не думал, что переживет это, но успокоительные из маминой коллекции привели его в чувства, как и Чимин, обнимающий всю ночь, гладящий по голове успокаивающе, шепчущий ему слова любви и сожаления. Да, Чимин лучший. Тэ обращает взгляд к Юнги, который не смотрит на него, обращен к небу своим меланхоличным лицом, как удав спокойный. Ким чувствует, что не зря подсобил Чиму с идеей помочь ему. Тэхен хорошо чувствовал людей, и Мин ощущался чертовски надежным. Может, именно эта мысль заставила его отбросить идею снова закурить, ведь он еще пару месяцев назад решил оставить школьную дурную привычку позади. Ким кладет голову на плечо Юнги, и тот мычит недовольно, но даже рукой не ведет, чтобы помешать или оттолкнуть. — Спасибо… Кстати! Они оба вздрагивают от такого тона, когда Тэ оборачивается с лицом, наполненным непонимания, к старшему. — Что? — Что ты тут забыл? — Как что? Жду Чимина. Нас освободили пораньше, поэтому я решил его тут дождаться, — Мин пожимает плечами, рассматривая непонятное выражение лица Кима, который, кажется, хочет что-то сказать, но обдумывает — нужно ли. В итоге, кажется, решается. — У него сегодня две пары, — выдает он настороженно, следя за реакцией старшего. Лицо Юна вытягивается сначала непонимающе, затем между бровей залегает тревожная складка, а губы недовольно кривятся. — Я не понимаю. С утра он сказал, что у него тоже четыре пары… — Думаю, что он не хотел, чтобы ты пропускал университет из-за него, — Тэ улыбается как-то нежно, отводя взгляд от парня, — наверное, коротает время в танцевальном зале. Могу отвести тебя туда… — Будь добр, — звучит раздраженно со стороны. Мин поднимается на ноги, дергано приводя себя в порядок. — Эй, не злись на него, он ведь хотел, как лучше, — понимающе похлопывает по плечу Ким, — пока не успокоишься, я не поведу тебя туда. Не хочу, чтобы ты грубил птенчику… Мин давит нервную усмешку. Птенчик. Какое точное описание для этого мелкого поганца. — Я не собирался, — честно отвечает Юн, потому что, в действительности, больше злился на себя за то, что никак не озаботился тем, чтобы изучить расписание мелочи. — Хорошо, пойдем, я проведу тебя……
Юнги, кажется, понимал, почему господин Пак разрешил Чимину заниматься тем, чем он занимается. Нет, не так. Он не просто занимается танцами, парень ими живет, и это стало бы понятно даже идиоту. Он дышит ими так же, как Юнги музыкой. Это заставляет сердце Мина трепетать. Они с Тэхеном стоят возле одинокого танцевального зала, в каком-то плохо отремонтированном крыле, наблюдая через приоткрытую дверь за тем, как крепкое, но все еще такое изящное тело движется под льющуюся из колонок мелодию. Юнги чувствовал музыку, как она пронизывает его ощущением боли и одиночества. Чимин чертовски точно улавливал те же волны и, будто пластилин, под их давлением приобретал нужную форму. Юнги, кажется, даже забыл, как дышать, пока следил за парнем. Пак летал по залу, будто бы за порогом чертова невесомость. А Мину хотелось в этот момент только одного. Поймать его. Поймать этого птенчика в свои лапы, сжать его покрепче в объятиях, успокоить мечущуюся душу, настолько заразительно тревожную и неуловимую. — Юнги, — шепчет Тэ совсем рядом, так, что Юн на своей щеке чувствует жар дыхания, — послушай… Парень отводит Мина в сторону, хотя тот еще какое-то время сопротивляется, наблюдая за танцем Чимина, не имея никакого желания оставлять его совсем одного, без своего незримого присутствия. — Что такое? — Я, — Ким запинается, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к музыке в зале, чтобы никто не смог их услышать, — я вижу, как ты смотришь на него, и я, — Мин чувствует приливающий к щекам жар, но старается сохранять максимально бесстрастный вид, — хочу, чтобы ты позаботился о нем, — просит Тэ, прикрывая кривой улыбкой некоторое сомнение. — Его отец попросил того же самого. Что же такого с ним произошло? — Я не в праве рассказывать, но… Чимина ранили и сильно. Ты ведь сам видишь, какой он, — вздыхает Ким, — я пытаюсь быть его безопасным местом, но порой… Вижу это, — указывает юноша на дверь за спиной старшего, — и понимаю, что меня и семьи не хватает. Он все равно… — Одинок? Ким кивает, на его лице отражается облегчение. Ему кажется, что он не ошибся в Юнги. — Я не могу решать за Чимина, но постараюсь быть надежным для него, — отвечает Мин без каких-либо сомнений, он же знает, что этот минимум выполнить способен. В зале смолкла музыка, но несложно услышать тяжелое дыхание за дверью. Тэ благодарно кивает и идет туда, откуда в следующую минуту слышится восторженное приветствие. Мин наблюдает, оперевшись на дверной косяк, пока его не замечают. — Ой, — шепчет Чим, в ответ на что Тэхен смеется громко и получает болезненный удар кулаком по плечу, — чего ржешь? — Скинешь мне ссылку на свое расписание, мелкий, — бурчит Юнги и удаляется из кабинета, слыша, как Чимин шепотом ругается на Тэ. Мин и сам не понимает, чему улыбается себе под нос.…
Пак с тех пор с Юнги сам договаривается о времени, независимо от расписания, планируя дополнительные тренировки или встречи с Кимом, чтобы Мин пропускал как можно меньше занятий. Теперь это было хотя бы честно. С тех пор, как Юн стал работать на господина Пака, вдохновение его не покидало, несмотря на недостаток времени. И если раньше он мог безалаберно позволить себе не высыпаться, то сейчас он буквально заставляет себя оторваться от работы над новой мелодией, чтобы лечь пораньше спать. Он ведь пообещал быть надежным. Мин уже собирается выходить из квартиры, когда его телефон начинает назойливо вибрировать в кармане джинсов. Парень не глядя поднимает трубку. — Да? — Юнги, — слышится по ту сторону немного сонливо и приглушенно, — послушай, — Чимин будто бы волнуется, а старший напрягается, за мгновение придумывая миллион объяснений. Он сделал что-то не так? С Чимином что-то произошло? Юнги увольняют? — Что такое? Что-то случилось? — О, нет, не волнуйся, — уверяют его поспешно, — слушай, у меня отменили пары, но я уже собрался, — мнется парень, вызывая в Юнги очередную порцию замешательства, — ты не хотел бы куда-нибудь сходить вместе? Мин моргает пару минут молча, вслушиваясь в какое-то слишком шумное дыхание в динамике. Чимин назначает ему свидание? Или ему просто не с кем провести время? Да, наверняка ему скучно. И будет глупо уточнять этот вопрос, правда ведь? — Юнги? — Да, давай. Я заеду за тобой, как обычно, — бурчит он невнятно, но Чим привык, поэтому тоже как-то неуверенно угукает и кладет трубку. Мин смотрит на себя в зеркало и думает — достаточно ли хорошо выглядит? — Черт, идиот, — шипит он зло на свое глупое отражение, на щеках которого разливается румянец. О чем он только думает? Конечно же, мелкому просто стало скучно — не более того. Да и с чего сердце стучит так бешено? Это же всего лишь Чимин. Они уже месяц видятся почти каждый день по работе, младший постоянно интересуется учебой и делами Юнги, наверное, чтобы подстроить встречи и тренировки. Мин теперь часто поднимается в танцевальный зал по пропуску, который, благодаря связям в студсовете, сделал для него Тэ, чтобы дождаться Пака. Тот всегда заканчивает тренировку, когда хён приходит, но старший не отказывает себе в удовольствии скрыться и немного понаблюдать, прежде чем его обнаружат. У них складывается неплохая дружба, хотя таковой ее наречь Юнги не осмеливается пока, будто бы чего-то не хватает. И что-то подсказывает, что это «что-то» буквально идет ему в руки сегодня. Мину даже не приходится ждать Пака, тот выбивает из него воздух уже на подъезде к назначенному месту. Он выходит ему навстречу в чертовски обтягивающих джинсах, широкой футболке с вырезом, открывающим грудь и ключицы так, словно не с его плеча вещь была снята, и, что самое главное, в джинсовой куртке самого Юнги. Мин сглатывает ком, образовавшийся у горла, чтобы спокойно вздохнуть. Пока немного сонный, но уже при параде парень запрыгивает на соседнее сидение. — Привет, — с улыбкой приветствует он Юнги, пока занимает свое место, — куда поедем? — Это я должен решать? Голос у Юнги какой-то черезчур тяжелый, хриплый. Он продирает горло, поймав обеспокоенное выражение на пухлощеком лице. — Ты заболел? Может, тогда не… — Все в порядке, мелочь, я здоров. А вот ты, куда так вырядился, раз даже не решил, чего хочешь… Заболеешь же, — бурчит Юн по-стариковски недовольно, но взгляд не отводит, скользит им ощутимо по напряженной шее, по впадинам ключиц, по подкачанным бедрам, на которые, руки чешутся, как хочется ладонь положить. Мин проглатывает это желание и отворачивается, бросая короткое, но строгое, — не жуй губы. — Я просто… Хотел тебе понравиться, — совсем тихо заканчивает предложение до чертиков смущенный Пак, а Юнги чувствует себя так, словно через секунду его шибанет инсульт. Ждет, когда мелочь себя поправит, объяснится. Но тот молчит. — Так, куда едем? — Я хотел бы, чтобы ты решил, — настаивает младший. Мину хочется выругаться, потому что это все больше звучит, как чертово свидание. Хочется спросить напрямую, но страшно ошибиться. Однако, одна четвертая сознания Юнги, которая была в восторге от сложившейся ситуации и ни капли не в шоке, будто весь этот месяц готовилась, заставляет его судорожно соображать, что им делать дальше. И в голову приходит гениальная в своем безумии мысль. — Я хочу тебе кое-что показать, — кивает самому себе Мин, трогаясь с места. *** Уже припарковавшись напротив непримечательного дома в довольно неразвитом районе на другом конце города, Юнги обращает внимание на Чимина. Он всю дорогу пытался его игнорировать, чтобы не думать о чертовом вырезе огромной футболки или притягательных ляжках. Вообще Пак сам по себе был притягательным, Юн давно понял, что его к младшему тянет, но обрубал все на корню. Он все еще убежден, что такому парню он со своими тысячью вонами в кармане не сдался, намеренно игнорируя все очевидные знаки внимания со стороны Чимина. Тот, в свою очередь, рассматривал округу через окно, на его лице не отражается ни недовольства, ни страха, только искренний интерес и нетерпение. — Не боишься? Завез тебя в какую-то дыру… — Нет, — отрицательно машет головой Чимин, тут же улыбаясь слишком лучезарно для такого места, — я тебе доверяю. У Юнги сердце не на месте и дыхание затруднено. Он еще раз убеждается, что совсем не зря позвал парня именно сюда. — Пошли, — бросает он коротко, подавляя рвущуюся навстречу довольной мелочи улыбку. Уже на лестнице одного из подъездов, пахнущих сыростью и еще чем-то мало напоминающим цветущие поля, Чимин спрашивает — что это все-таки за место? — Я тут живу. Это квартира моего друга, но он нашел даму сердца и снимает с ней жилье в более приличном районе, — честно отвечает Мин, подходя к обшарпанной двери, впервые испытывая что-то на подобии стыда за свою холостяцкую конуру, — не подумай ничего такого, — хочет успокоить младшего Юн, но поворачивается и видит в глазах юнца лишь какой-то щенячий восторг. Мин хмыкает и открывает наконец-то дверь в свое безопасное место. Может ли оно стать таким и для Пака? Кто знает… Внутри квартиры, вопреки представлениям Чимина, светло и просторно. В меру убрано, носки по квартире не валяются, обувь стоит на специальной подставке чистая и ухоженная. Внутри пахнет также, как от самого Юнги, кофе и какой-то терпкой свежестью, мятной жвачкой. Чим любил фруктовые леденцы, фруктовые пастилки и сладкую, химозную детскую жвачку, пока не встретил хёна. Постыдно признавать, но Чим часто думал о том, будет ли поцелуй с Юнги на вкус — как перечная мята — сладким? — Чувствуй себя, как дома. Может, чай? Мин, вправду, расслабился, когда оказался на своей территории, и Чимину это очень понравилось — видеть старшего вот таким. — Ты хотел показать мне коллекцию чая? — Нет, у меня он один и самый дешевый, — жмет плечами парень, выходя в коридор навстречу младшему, который теребит в руках снятую джинсовку, — зато кофе варю отличный. Хочешь? Пак соглашается моментально, потому что поцелуй с Юнги, наверняка, имеет привкус свежезаваренного кофе, да. А поверх сладкая мята, точно. Чим задумывается об этом, и кожа на скулах рдеет предательски. Благо Мин слишком занят, чтобы заметить это. — Вообще, я хотел дать тебе послушать кое-что. У меня здесь небольшая студия, которую я соорудил в комнате Хосока, — начинает Юнги, ставя перед гостем его чашку с горячим напитком. Чим жмется неуверенно, глядя на черную жижу в маленькой чашке. Он никогда не пил кофе без молока и, хотя бы пары ложек сахара, но показывать это Мину не хотелось. — Ого. Я, по правде, думал, что ты живешь в общежитии, — делится парень догадками, пока собирается с силами, чтобы сделать глоток, наверняка, горькой субстанции. — Я и жил, но комендантский час и соседи, которые не готовы терпеть то, что я работаю очень много и, порой, громко, сделали мое проживание там довольно сложным, — Юнги делает глоток из своей чашки, и на его губах сразу играет умиротворенная улыба, будто он бахнул лошадиную дозу эндорфинов, — потом Хосок предложил переехать к нему и даже денег за жилье не попросил, знал, что мне нужно и учебу тянуть… — У тебя хороший друг, — как-то немного печально заключает Чимин, прежде чем сделать глоток кофе и удивиться, что привкус у того даже немного сладковатый, хотя преобладающая горечь заставила его удрученное чем-то лицо забавно сморщиться. Мин смеется тихо, глядя на это, но ничего не говорит. — Тэхен тоже, — выдает он спокойно, заставляя младшего удивиться. — Я до сих пор гадаю, когда вы умудрились так сблизиться? — Это наш секретик, — отшучивается игриво парень, делая еще один глоток, обжигающий нёбо, — но все ради тебя, конечно, — заключает он, чуть морща нос. — Эй, а со мной у тебя никаких общих секретов нет! Чей отец тебе платит?! Чимин наигранно возмущенно жестикулирует в воздухе, дует губы обиженно и щурится на манер собаки-подозреваки. Милый. И это единственная мысль, преследующая Юнги с самой первой их встречи. — У нас даже с твоим отцом есть общие секреты, — смеется Юнги издевательски и рефлекторно вжимает шею в плечи, в желании увернуться от несерьезного замаха маленькой ладошки обиженного Чимин-и, — но у нас тоже будет секрет. Для этого я и привел тебя сюда. Пошли. Кофе остается недопитым на столе, когда они скрываются в святая святых этой квартиры