Назад в прошлое. Между строк

Сама не понимая, что творит, Элизабет вновь пошла к библиотеке. Это казалось ей ужасно глупым, у нее почти не было сил после пережитых эмоций, но она надеялась, что, возможно, Бен ушел, а таинственный поклонник все же окажется там. Мысли путались, идти было тяжело, будто ноги налились свинцом, знакомые коридоры сменялись незнакомыми… Она не помнила, как оказалась перед дверью с потертой резной ручкой. Засов на входе, что удивительно, был не заперт. Осторожно она потянула дверь на себя и переступила порог библиотеки. За столом кто-то сидел, с головой погрузившись в работу. Фигура была почти полностью скрыта мантией с капюшоном. На столе перед человеком тихо мерцала красивая старинная лампа со свечой внутри. Элизабет никогда раньше не видела таких изящных фонарей. Очевидно было, что перед ней сидит не Бен и не какой-то студент вовсе, а взрослый волшебник. Она не могла разглядеть лицо в полумраке, лишь медленно двигавшуюся в свете лампы руку с длинными пальцами, сжимающими тонкое перо. На лист пожелтевшей бумаги ложились неведомые рисунки. Элизабет вгляделась в них, насколько могла это сделать со своего места, и поняла, что знак был одним и тем же, но в разном исполнении. Он напоминал орла, который замер в полете. Один росчерк пера, не отрываясь от бумаги, создавал снова и снова размах крыльев птицы. Черные и блестящие чернила через мгновение оказывались блеклыми и выцветали, а бумага, становясь хрупкой, рассыпалась в руках пишущего. Элизабет охватила волна непонятного страха, словно она вторглась в чужие владения. Стоило уйти отсюда, пока ее не заметили. Она тихонько развернулась, но вдруг замерла на месте. Что-то изменилось. Ее медальон исчез, как и тяжесть на ее шее, уже ставшая привычной за несколько часов. Подумав, что он незаметно упал — цепочка могла порваться, или замочек развалился от старости, — Элизабет присела и принялась искать свое украшение. Как можно тише она обшаривала рукой скрипящие половицы, придвигаясь все ближе к светящейся в полумраке лампе. И остановилась лишь тогда, когда почти уткнулась носом в полу мантии незнакомца. Затаив от страха дыхание, Лиззи подняла голову: волшебник, казалось, и не замечал ее, продолжая кропотливо вырисовывать свои непонятные завитушки. Из любопытства Элизабет встала и взглянула на эти рисунки поближе. И с губ ее сорвался вскрик изумления. Стены библиотеки отразили ее возглас гулким эхом. Капюшон упал с резко дернувшейся головы незнакомца, открывая лицо с тонкими изящными чертами и светлые волосы, длинными локонами рассыпавшиеся по плечам. Не волшебник, а волшебница подняла глаза на Элизабет. Девушка едва могла вымолвить слово, взгляд ее был прикован не к лицу, а к вырезу платья женщины: спускаясь с шеи, на изящной золотой цепочке ярко горел ее, Элизабет, медальон, который она только что искала, и который никак не мог оказаться у незнакомки! Лиззи сглотнула комок в горле и ошеломленно перевела взгляд на полные понимания и тайной мудрости глаза волшебницы. Только сейчас она заметила, что эта красивая молодая женщина с копной белокурых волос была одета совсем не так, как обычные преподаватели. Элизабет открыла рот, чтобы хоть что-то сказать, но в этот момент женщина устало вздохнула и, не обращая больше внимания на девушку, поставила последний штрих в своем рисунке. Свет фонаря померк, пол ушел из-под ног, девушка потеряла равновесие, падая на спину, и закричала от страха… — А-а-а! — с резким криком Элизабет Томпсон рухнула с подоконника. Она перевернулась на бок и закашлялась; от падения дыхание перехватило, а ушибленную спину пронзила боль. Чуть переведя дух, Элизабет со стоном оперлась на локти и колени и, наконец, встала. Вокруг была темнота и сонная тишина, а за ее спиной — их с Седриком тайное окно. Лиззи смутно удивилась своему сну и тому, каким реальным он был. Задумчиво посмотрела на руку: пальцы, казалось, помнили шероховатость ручки библиотечной двери. Потом так же медленно нащупала медальон на груди, но тут же быстро спрятала его под смявшейся блузкой, словно стремясь скрыть ото всех. В сознании мелькнула почти сумасшедшая мысль: «Он мой!». Спустя несколько минут Элизабет Томпсон, уставшая и все еще удивляющаяся своему видению, брела в сторону гостиной Рейвенкло. Каким-то чудом она никого не встретила по дороге и поняла, что дошла, только когда услышала вопрос статуи у входа: — Что будет с тем, кто поздно пришел? Не придумав ничего лучше, Элизабет машинально ответила: — Он не ответит на вопрос. Ей показалось, что статуя усмехнулась: — Логично. Пройдя за открывшуюся фигуру, Элизабет встретилась глазами с гипсовым взглядом скульптуры Основательницы. Пролепетав что-то, девушка добрела до своей кровати и, не раздеваясь, рухнула на нее. * * * — Лиззи, ей-богу, хватит спать, — голос Киры Стивенс был полон любопытства и пронизывал тяжелый сон Элизабет. — Ты поступаешь с нами бесчеловечно, мы же ждем подробностей! Она с усилием разлепила тяжелые веки. Солнце ярко било в окно и ей в глаза и словно хотело разломить ее голову пополам. Застонав, Элизабет села, едва не врезавшись в Киру, нависшую над ней. — Чего тебе? Кира не обратила внимания на резкий тон: — Ну, кто это был? Как прошло свидание? Рассказывай! Лиззи неприязненно глянула на Киру и запустила пальцы в волосы, надеясь вернуть себе способность соображать. Провела руками по шее и облегченно выдохнула, когда нащупала металлическую цепочку. — Ничего не было, — откинула одеяло Элизабет и поднялась, — можешь это запомнить и передать остальным, что ваша шутка удалась. Кира недоуменно и обиженно наблюдала, как сокурсница направляется в сторону ванной. — И какая муха ее укусила? — пробормотала Кира и пожала плечами. Элизабет Томпсон только сердито хлопнула дверью в ответ. Она стояла под старинным душем, прижимаясь лбом к холодному мрамору стены; каштановые волосы, ставшие от влаги совсем черными и тяжелыми, упали ей на лицо, тело покрылось мурашками от холода, но Элизабет и в голову не пришло переключить воду на теплую. Она была вся поглощена горячим кругом у себя на груди. Медальон, прижатый к коже, с каждой минутой разогревался сильнее, несмотря на водопад холодной воды. Она впервые наблюдала такой эффект в кусочке металла. И до сих пор не могла поверить, что это украшение реально. Вымыслом казалось и все, случившееся вчера: Бен, библиотека и таинственная комната. В дверь кабинки настойчиво постучали, и Элизабет медленно подняла взгляд; в уставших глазах мелькнуло раздражение. Приглушенный голос Чжоу за дверью был полон злости: — Иди сюда, я сказала, сейчас же!.. Лиззи, пожалуйста, открой, с тобой все в порядке? Нам нужно поговорить. Элизабет откинула голову назад, упираясь затылком в стену, и прокашлялась: — О чем? За дверью послышалась возня и обрывчатый полушепот, едва различимый за шумом воды: — Чжоу, пусти… Я не… Она что, не могла понять… Да я не стану… Видимо, кому-то пригрозили палочкой и подвели к двери, потому что голос стал громче: — Хорошо, хорошо, убери ее… Лиззи, ты меня слышишь? Это Мариэтта. Я бы… я бы хотела перед тобой извиниться. Элизабет непонимающе открыла глаза: — Извиниться? Голос из-за двери, казалось, был полон раскаяния: — Это я написала записку, которую ты вчера получила. Элизабет ударом ладони по смесителю выключила воду и накинула на плечи халат, висевший в безопасной близости от воды. Быстро откинула щеколду и распахнула дверь. Мариэтта еле успела отскочить в сторону, защищаясь руками. — Ты могла меня ударить, — натянуто рассмеялась она, опуская ладони. — Что ты сказала? — отрешенно спросила Элизабет, созерцая компанию, собравшуюся в душевой. Чжоу Чанг с разгневанным выражением лица все еще направляла палочку на Мариэтту, Кира испуганно посматривала на ловца своей команды, Дора Дэвис, скрестив руки на груди, мрачно разглядывала противоположную стену. Мариэтта сглотнула, обведя взглядом девушек, и вернулась к Элизабет. — Прости, это была лишь неудачная шутка. Перескакивая с пятого на десятое, она поведала банальную историю о том, что случайно увидела короткую встречу Элизабет и Лазара в библиотеке и решила разыграть сокурсницу. Мариэтте пришлось во всем признаться сегодня утром, когда Кира рассказала про странное настроение Лиззи и заметила, что та закрылась в душевой. Чжоу на это всплеснула руками, яростно вспыхнула и притащила ее сюда. — Я, вообще-то, и сама хотела извиниться, — закончила свой рассказ Эджкомб, покосившись на палочку Чжоу. — Мне жаль, что так вышло. Надеюсь, ты не очень рассердилась? Это всего лишь шутка!.. Элизабет лишь молча смотрела на нее. — Все в порядке, не переживай, — наконец, произнесла она бесцветным голосом, разворачиваясь, чтобы вновь исчезнуть в душевой. Но Чжоу поймала ее за рукав халата: — Лиззи, с тобой точно все в порядке? Она проводила тяжелым взглядом Мариэтту, которая тут же ретировалась из ванной. — Не обижайся на нее, она часто не думает, что говорит и делает. Хочешь, я побуду с тобой, пока они пойдут на завтрак? Элизабет нашла в себе силы улыбнуться: — Спасибо, не нужно, Чжоу. Все в порядке, я сейчас приму душ и… Не волнуйся. Стоило только представить себе присутствие Чжоу рядом, и внутри Элизабет снова начала нарастать неприязнь. Ей ужасно хотелось отделаться от всей этой компании и остаться в одиночестве. Элизабет закрыла дверь в душевую, сняла халат, как на автомате прошла под душ и снова включила его. Глупая шутка, сказала Мариэтта. Что ж, она никогда не ждала от Эджкомб ничего хорошего. Та в принципе не казалась добрым человеком. А вот Бен Бредли… значит, он всё-таки ни при чем, и она ошиблась, приписав ему все смертные грехи… Вчера он, кажется, действительно был озадачен и встревожен ее слезами. Внутри неприятно заныло, но эмоций, которые накрыли ее вчера, уже не было. Она просто чувствовала себя одиноко. И, как любому подростку в сложной ситуации, ей хотелось участия и понимания со стороны, хотелось оказаться рядом с близким человеком, который смог бы понять и успокоить ее. Мысли переключились на Седрика, и перед глазами всплыла сцена их вчерашнего неудачного разговора. Счастливый и одновременно замкнутый Седрик, который отныне не хочет делиться с ней своим счастьем, потому что знает, что ей — его лучшей подруге — это совершенно неинтересно. Очень глупая вышла ссора. А ведь ей так нужна его поддержка. Надо придумать, как лучше с ним поговорить и извиниться. На завтрак Лизз так и не пошла из страха увидеть там Лазара. Ей было стыдно и неприятно одновременно. Элизабет удивлялась самой себе. Еще день назад она вела себя, как влюбленная дурочка, жаждала встречи с ним. А теперь не хотела его видеть. Это было так непохоже на нее, но от чувств к дурмштранговцу не осталось и следа. По его вине в ее жизни теперь было полно проблем: она сделала больно Седрику, обидела Бена и теперь была в ссоре с Мариэттой, непонятно за что затаившей на нее злобу… Лиззи вошла в опустевшую гостиную Рейвенкло, когда студенты разбежались на завтрак, и тяжело опустилась на диван. Задумчиво обвела комнату взглядом — кресла, камин, мягкий ковер, — и задержалась на статуи Ровены Рейвенкло. Несколько секунд Элизабет просто сидела и таращилась в одну точку, сама не понимая, в чем дело, пока до нее не дошло. Лицо статуи Рейвенкло. Именно так выглядела незнакомка с медальоном на шее из ее сна. Эти черты лица было невозможно забыть: высокий лоб, гордый профиль, чуть полные губы и миндалевидный разрез глаз. Неужели Основательница посетила ее во сне? Вот забавно было бы описать это в дневнике сновидений и посмотреть, что скажет профессор Трелони. Элизабет усмехнулась в тишине. Бред, полный бред. Это все курсовая и книжка Киры — начиталась на свою голову, вот и снится всякая чушь. А то, что лицо было одним и тем же — либо совпадение, ведь она проходила мимо статуи тысячи раз. Покачав головой, Элизабет заставила себя подняться, чтобы собрать учебники и отправиться на занятия. Начинался новый день. * * * Класс Зельеварения в подземельях гудел, как растревоженный улей от разговоров. Студенты обсуждали новости о том, что выбрано четыре чемпиона, что Гарри Поттер («Ну точно, я даже сам его видел в Зале!») нарушил закон и бросил свое имя в Кубок. Со всех сторон звучали гипотезы, кто выиграет Турнир, и идеи про самые сумасшедшие способы поддержать Седрика Диггори. Элизабет только виновато уронила голову на руки, сидя за столом: «А я это пропустила…» За несколько минут до начала урока она почувствовала легкое прикосновение к локтю, кто-то сел рядом. Девушка повернула голову, не поднимая ее со сложенных на столе рук. Ей улыбалась Чжоу Чанг: — Как ты, Лиззи? Больше не сердишься на Мариэтту? Она неплохая девчонка, просто иногда ее заносит, у нее своеобразное чувство юмора. — Лучше не шутить с вещами, в которых не разбираешься, — буркнула Элизабет. — Она и подумать не могла, что тебя это заденет. Она очень раскаивается, правда. Элизабет молча посмотрела в сторону Мариэтты — та весело болтала с Дорой, и на ее лице не было заметно даже тени сожаления. Чжоу тоже проследила за ее взглядом и кашлянула: — Ну да… А, знаешь, у меня есть идея! — она улыбнулась, стараясь веселостью загладить неловкость, — мы тут задумали как-то поддержать Седрика, и я вспомнила, что ты отлично рисуешь. Почему бы тебе не нарисовать портреты Чемпионов? Всех четырех? Отдадим их в школьную газету?.. Лиззи растерянно смотрела в ответ. Учитывая ее отношение к Турниру, энтузиазм Чжоу не вызывал у нее отклика. — Эм, я даже не знаю… — Да ладно тебе, Лиззи, не скромничай! Ведь у тебя настоящий талант, — Чжоу шутливо ткнула ее в плечо. — Твои рисунки будут отличном способом сделать вклад в Турнир. Где, кстати, твой альбом? — Он… Я его отправила маме, чтобы она посмотрела, — быстро соврала Лизз. Но Чжоу продолжала пристально смотреть на нее, будто собиралась загипнотизировать, и очень дружелюбно улыбаться. — Ладно, я могу попробовать, — нехотя произнесла Элизабет только для того, чтобы сокурсница отстала. — Вот и отлично, договорились, — удовлетворенная, Чжоу отправилась на свое место. В класс уже стремительно входил профессор Снейп, и все разговоры разом прекратились. Элизабет едва ли слушала сегодняшний урок, ощущая неприятный осадок после разговора с Чжоу, и даже умудрилась пару раз перепутать ингредиенты зелий, чем навлекла на себя гнев Снейпа и лишила свой факультет пяти баллов. Она не могла сказать, чем Чжоу выводила ее из себя, просто ее улыбки казались слишком наигранными. И явное желание сокурсницы сблизиться с ней вызывало недоверие. Неужели Чжоу не видела, что им никогда не быть задушевными подругами? Наверняка, ей было что-то нужно от Элизабет. Однако, поразмыслив, Лиззи нашла идею о рисунках Чемпионов довольно интересной. Это будет несложно. Начать, пожалуй, можно с Флер Делакур. Ее изящный французский профиль она наблюдала три раза на дню в Большом Зале за общим обеденным столом. Крум, Поттер и… Седрик. Внутри что-то неприятно потянуло. Но, возможно, это был всего лишь медальон. * * * Из-за задания «нежно ненавидимого» профессора Снейпа (написать эссе про Раздувающее Зелье в десять дюймов) Элизабет пришлось идти в библиотеку сразу после уроков вместо ее наметившегося плана подойти и поговорить с Седриком. В библиотеке было необычно шумно, метавшаяся от стола к столу Мадам Пинс только и могла, что прикрикивать то на одних, то на других. Причиной тому были целых два Чемпиона — Виктор Крам и Гарри Поттер. Причем если к Краму беседующие относились с явной симпатией и уважением, то о Поттере мнение было вполне однозначным — обманщик. Элизабет честно собиралась заняться курсовой, заданием для Снейпа и прочей очень важной учебной рутиной. Однако Крам сидел так близко от нее, и профиль с крючковатым носом просматривался так идеально для художника, что она оставила мысли об уроках где-то далеко. Прикрывая рисунок толстенными книгами, она взялась за дело. Примерно через полчаса скрупулезного срисовывания с оригинала Элизабет отвлеклась от листочка и размяла пальцы, пользуясь тем, что Краму, по всей видимости, надоело присутствие своих любвеобильных поклонниц и он предпочел покинуть библиотеку. Как только он направился к выходу, стайка взволнованных девиц потянулась следом, унося за собой шумные вздохи. Так что библиотека снова казалась пустой. Не кинулись за Крамом лишь несколько студентов, включая одну их гриффиндорок, в которой Элизабет узнала Гермиону Грейнджер, и болтавшегося рядом с ней высокого рыжего парня. Он смотрел вслед Виктору с неприязнью, смешанной, что удивительно, с явным обожанием. Фыркнув, Элизабет отложила карандаш, оставив болгарина с недорисованным ухом. «Что ж, раз уж так сложилось, — с рейвенкловской мудростью подумала она, — не возвращаться же к учебникам?» Ее ждало нечто более интересное. Шкатулка, найденная вчера. Она так и не успела разглядеть ее содержимое в полумраке комнаты ночью, и откладывала это действо на потом, как бы растягивая удовольствие. Элизабет поставила старинную шкатулку перед собой и приоткрыла резную крышку. Пергаменты по-прежнему покоились на дне, наводя на мысли о чем-то древнем и таинственном; от них исходил запах ветхой старины, как от некоторых многовековых книг в Запретной секции, которые открывали раз в сто лет. Осторожно достав один из них и развернув, Элизабет вгляделась в надписи. Потом перевернула. И посмотрела снова. А спустя полминуты со вздохом отложила назад. Она не понимала ни слова. Мало того, что это были руны, на которые она никогда не ходила, скорее всего, это был их древний вариант. Однако один из пергаментов, край которого торчал из-под общей стопки, привлек ее внимание. Она медленно вытянула его и изумленно ахнула. На пожелтевшем, едва ли не рассыпающемся листке красовался смутно знакомый ей рисунок: неясные линии, изображающие не то созвездие, не то геометрическую фигуру из окружностей. Они складывались в определенный символ в форме спирали. Такие же знаки снова и снова рисовала белокурая женщина из ее сна… Непроизвольно рука Элизабет потянулась к своему медальону, висевшему поверх блузки под мантией, и сжала его. Странно, но ей показалось, что медальон слегка пульсирует, словно реагируя на шкатулку и пергаменты. А через секунду это ощущение прошло. Элизабет стало не по себе, по спине пробежали мурашки, и она нервно огляделась вокруг. Владеть неясным древним артефактом было волнительно и пугающе. Наверняка, пергаменты могли бы объяснить ей происхождение медальона. Если бы она только знала руны… Очень удачно она оказалась в библиотеке, ведь здесь, должно быть, полно словарей! Элизабет поднялась и поискала на полках с магическими языками учебник по Руноведению — он нашелся практически сразу. Даже в нескольких вариациях. Сомневаясь, который взять, Элизабет внимательно изучила надписи на корешках и, не сумев понять ни одну из них, потянула на себя самый толстый и внушительный фолиант. Довольная, она вернулась на свое место и открыла его, пролистнув несколько первых страниц… К ее удивлению, кроме заглавия она не нашла в нем ни одного слова по-английски. Элизабет добрых полчаса разглядывала то столбик рун в учебнике, то лежавшие рядом свитки, и видела одно и то же: бесполезные одинаковые закорючки и черточки. — Кхм, я извиняюсь, — раздался над ней незнакомый голос, — тебе еще нужен этот рунический словарь для продвинутого уровня? Элизабет подняла утомленный взгляд. Рядом с ее столом стояла девушка с копной каштановых волос в мантии цвета Гриффиндор. В руках она сжимала несколько книг. — Ты хочешь забрать этот учебник? — поинтересовалась Элизабет, узнав в студентке Гермиону Грейнджер. — Да, мне нужно выполнить задание по руноведению, и, боюсь, мне не обойтись без словаря для углубленного изучения, потому что эти составлены из простейших примеров для малышей, они совершенно бесполезны, — кинула она взгляд на книги у себя в руках и прищурилась, глядя на Элизабет: — Ты тоже изучаешь руны? Я не помню, чтобы ты ходила на Руноведение. Лиззи немного смутилась. — Я и не хожу, просто… хочу перевести кое-что, вот только ничего не получается. — Да? Это для домашнего задания? — гриффиндорка явно заинтересовалась. — Ты хоть немного знакома с рунами? — Нет, решила освоить их самостоятельно, для собственного развития, — нашлась Элизабет. — Сомневаюсь, что эта книга тебе сможет помочь, — скептически посмотрела на нее Гермиона. Она взяла с полки одну из книг, совсем тонкую, похожую больше на брошюру, и положила на стол. — Вот «Словарик для начинающих», в нем приведены самые простейшие символы. Советую начать с него. Неожиданно Элизабет вспомнила, что недавно Падма Патил, которая училась на четвертом курсе Рейвенкло, упомянула, что ее «сестра Парвати учится вместе с Гермионой Грейнджер. Так вот, год назад эта самая Грейнджер ходила на Прорицание вместе с Парвати, а потом — и какой гиппогриф на нее напал? — поссорилась с профессором Трелони и перешла на Руноведение. И как можно было обидеть такого талантливого профессора, как Трелони, и променять настоящую науку на какие-то закорючки!.. Хотя от Грейнджер ничего и нельзя ожидать другого, руны как раз для нее — сидеть весь день и рыться в учебниках…» Элизабет наблюдала, как Гермиона забирает с ее стола рунический фолиант для продвинутого уровня. — Я его возьму, тебе он все равно мало чем поможет, а у меня всего неделя, чтобы закончить эссе, и если не начать сейчас, то можно и не успеть, — округлила она глаза. — А ты… — Элизабет немного помедлила, прежде чем задать вопрос, — а ты не могла бы мне помочь? Говорят, ты хорошо разбираешься в рунах, тем более, раз обращаешься к подобным изданиям, — покосилась она на огромную книгу в руках гриффиндорки, которую та кое-как пристроила среди остальных. — Может, тебе будет не трудно перевести для меня хотя бы пару строчек, чтобы я просто имела представление? Гермиона Грейнджер поджала губы, задумчиво изучая собеседницу: — У нас и так слишком много домашних заданий, — начала она, но, видя умоляющий взгляд Элизабет, смягчилась. — Ну ладно, если это не срочно, я могу взглянуть на твои пергаменты, но только после того, как разберусь с эссе. И, кстати, ты так и не сказала, что это за документы. Элизабет отодвинула лежащие на ее столе книги, чтобы стали видны разбросанные в беспорядке свитки из шкатулки. — Это я и хочу выяснить, — усмехнулась она. * * * Успокоившись насчет свитков, Элизабет все же решила вернуться к учебникам, пытаясь отвлечься от своей шкатулки. Она открыла самую первую книгу, мельком взглянув на название — «Дополнение к учебнику истории магии для пятого курса». И через силу погрузилась в чтение: «… и тогда Фиц-Осборн, первый сподвижник Вильгельма, решился вступить в бой; не знала Земля еще таких схваток. Ополчился люд волшебный против злой силы. Долго ли, коротко ли, началась битва, и повел Фиц-Осборн свой народ в последнее сражение — не на жизнь, а на смерть…» — А вот это он зря, — раздался над ухом насмешливый голос. — Впрочем, о том, что этот парень был сумасшедшим, а вовсе не героем, история почему-то умалчивает. Элизабет вздрогнула и обернулась: — Седрик! Мерлин, хочешь, чтобы у меня был разрыв сердца? — Если ты так рада меня видеть… — он улыбнулся, — впредь буду осторожнее. Он был в прекрасном настроении. После их разговора на окне, когда его избрали Чемпионом Хогвартса, в Элизабет поселилось странное чувство вины, которое раньше не возникало в их отношениях. Но оно исчезало стоило Седрику тепло улыбнуться. Никакие споры не стоят того, чтобы потерять дружбу, подумала Лизз. А такой крепкой и долгой дружбе, как у них с Седриком, тем более, ничего не может угрожать. Они всегда понимали друг друга с полуслова. Седрик одним движением сдвинул книги с края стола к середине и уселся на единственный свободный около нее стул, взглянув на обложку толстой потрепанной книги, которую Элизабет держала в руках. — Ну и бред, — констатировал он. — Зачем ты это читаешь? — Пытаюсь найти что-то для курсовой, Мерлин ее задери. Пока полная пустота и немного безумных фактов. — Готов поспорить на свою метлу, что ничего из этого тебе тоже не пригодится. И потом — это просто смешно: «Пересказ сказки о том, как воевали злые и добрые, а Фиц-Осборн…» что бишь там он сделал? — Седрик заглянул в книгу, Лиззи отдернула ее. — Мда, ну в общем, я так и думал. — Я не виновата, что это написано таким языком, — Элизабет поморщилась, — перевод со старофранцузского. — Руки им надо пообрывать. — Вот-вот. Она снова попыталась читать. Но Седрик выдернул книгу у нее из-под носа: — Хватит, я знаю, чем все закончится. — И чем же? — Все умрут, — с невинным выражением пояснил он. Элизабет недоверчиво прищурилась. Седрик пожал плечами и открыл последнюю страницу. — Вот, пожалуйста: «…и была та битва страшна, и погибло в ней все волшебное войско и сам предводитель, Фиц Отчаянный, пал в бою. Но запомнит история…» бла-бла-бла. Вот и все. Элизабет рассмеялась, на душе значительно полегчало. Если Седрик сыпал шуточками, значит, лед растаял. — Это нечестно! — А что честно? Читать эту ерунду до конца мая? Все дни? В чем-то он был прав, но Элизабет была непоколебима: — Я хотела все закончить сегодня, дописать все задания по Зельям, Астрономии, и посидеть подольше с курсовой. Ведь в субботу поход в Хогсмид, ты помнишь? И времени разбираться с этим не будет, да и желания. Один Дневник Сновидений по Прорицаниям чего стоит… — Эй, Лиззи, — вдруг перебил ее причитания Седрик. — А это что?.. Она удивленно заморгала, не понимая, что от нее хочет Седрик, а потом проследила за его взглядом. Большой значок «Поттер-вонючка» красовался на ее мантии. — Так я и знал, — огорченно пробормотал староста Хаффлпаффа, снимая значок с груди Элизабет. — Лиззи, пожалуйста, не надо носить это, хотя бы ты останься моим другом, а не фанатиком. Девушка улыбнулась, вспомнив, как на зельеварении Изабель нацепила этот значок на ее мантию, девиз на нем гласил: «Седрика поддержим — он настоящий Чемпион!». Весь факультет Рейвенкло решил поддерживать Диггори, а не Гарри Поттера. Элизабет не видела никакого смысла в этой безделушке — она была уверена, что Седрик победит, раз уж он ввязался в Турнир, и хоть и боялась за него, ни минуты в том не сомневалась. Она не сняла значок сразу, а потом просто забыла про это, и так и проходила с ним полдня. — Хорошо, я его сниму, раз ты настаиваешь, но если ты таким образом щадишь чувства Гарри Поттера… — Это просто дух спортивного соперничества, — пожал плечами Седрик. — На самом деле, это даже интересно. И потом, у меня и так слишком много поклонниц, я бы с радостью избавился от нескольких, — Седрик кивнул куда-то в сторону, и Элизабет обернулась. За столом в углу, прикрываясь учебниками по Трансфигурации за третий курс, шепталась кучка девчонок, прожигающих Седрика взглядами. — Ого, впечатляет! — кивнула Элизабет. Этот значок вдруг заставил ее задуматься о том, что Седрик теперь разгуливал по школе в новом статусе. Вот так в один день она из подруги детства стала девушкой, приближенной к Чемпиону Хогвартса. Должно быть, многие студентки ей завидовали. Она, было, снова вернулась к фолианту, пробегая страницу глазами, но подняла взгляд на друга и добавила неожиданно для самой себя: — Я рада за тебя, Седрик. На самом деле, рада. В смысле, не из-за поклонниц, конечно, а вообще… Надеюсь, ты не сердишься, что я… м-мм… не одобряла все это. А может, у меня просто не хватало сил, чтобы интересоваться еще чем-то, кроме учебы. — Лизз уныло обвела взглядом заваленный книжками стол, являющийся прямым доказательством ее слов. Седрик тепло улыбнулся: — Все хорошо, Лиззи, я понимаю. Громкий голос, неожиданно раздавшийся за спиной, почти перекрыл окончание фразы Седрика и заставил Элизабет подпрыгнуть на месте: — Седрик, дружище, куда ты пропал? С широченной улыбкой к ним приближался друг Седрика, Томми Джозин, высоченный, на две головы выше Диггори, похожий скорее на гориллу, чем на человеческую особь. Седрик встал, хлопая друга по ладони: — Я уж надеялся, что убежал от тебя, Томас, поболтать с Лиззи. Том скользнул взглядом по девушке: — Лиззи… Смит, верно? Сед покачал головой: — Томпсон, Элизабет Томпсон, пятый курс Рейвенкло. Том кивнул, как показалось Элизабет, безо всякого интереса: — С.О.В. сдаете, в этом году, да?.. М-мм, Седрик, я, собственно, давно тебя ищу. Профессор Стебль хочет тебя видеть, Рита Скиттер собирается взять интервью у Чемпионов. Седрик повернулся к Элизабет и широко улыбнулся: — Вот она, обратная сторона славы, все хотят получить кусочек твоего внимания! Эта Скиттер успела достать всех, ещё официально ни с кем не поговорив. — Он взъерошил себе волосы размашистым жестом. — Вот пусть напишет, что я хулиган, и вообще никуда не гожусь, может, тогда она отстанет от нашей Школы? Наклонившись, Седрик чмокнул девушку в макушку, видимо, входя в роль знаменитости, и исчез из виду. Томас скрылся следом. * * * Элизабет так увлеклась чтением фолиантов в библиотеке, что, похоже пропустила ужин. Видимо, организм никак не мог прийти в себя после вчерашней эмоциональной встряски и почти бессонной ночи, и Лиззи терялась во времени и пространстве. Слава Мерлину, в спальне девочек у нее был припрятан сухой паёк из Берти Боттс и арахисовых батончиков — хоть какой-то скудный перекус. Желудок ее жалобно заурчал, когда она решительно захлопнула фолиант. За окнами уже было темно, за библиотечными столами и среди стеллажей давно не было студентов. Мадам Пинс уже гасила фонари. Под ее строгим взглядом Элизабет кое-как быстро затолкала учебники и пергаменты в сумку и направилась в башню Рейвенкло. Часы в холле с изображением маленьких летающих фей сообщили, что шел десятый час. Лиззи быстро шла по коридору, ее шаги отражались от стен гулким эхом. Ох, Мерлин… Она так ничего и не написала за сегодня, только успела сделать наброски Чемпионов, но ведь не предъявит же она их в конце года Бинсу в качестве курсовой… — Привет, Томпсон! Элизабет обернулась посреди коридора. В полумраке горевших на стенах факелов она разглядела спешащего к ней Бена Бредли. Тяжело вздохнув, она зашагала дальше, но он догнал ее в два счета, подстраиваясь под шаг Элизабет. Какое-то время они шли в неловкой тишине, и она мысленно перебирала варианты, как же ей начать разговор. Возможно, Бен ждал ее объяснений и извинений. Однако Лиззи продолжала упорно молчать. — Что это? — вдруг произнес Бредли, указывая на болтающуюся на ее плече сумку. От слишком большого количества учебников она не закрывалась до конца, и свернутые пергаменты и ее рисунки торчали наружу. Элизабет даже не успела осознать, что происходит, как рисунки оказались в руках Бена. — Неплохо, — протянул он, задумчиво изучая портрет Флер, который она уже успела закончить. Шармбатонка, хлопая ресницами, то сияюще улыбалась, то капризно морщила носик. — Отдай, — смущенно пробормотала Элизабет, протягивая руку. Она не хотела, чтобы именно Бен оценивал ее работы, но в глубине души была ему признательна, что он нашел способ сменить тему и не заводить разговоров о вчерашнем вечере. — Нарисуешь и мой портрет? — спросил Бен, рассматривая портрет Крама следующим. Он криво усмехнулся, глядя на недорисованное ухо. — Размечтался, — чуть раскрасневшись, не то от смущения, не то от гнева, ответила Лиззи и повторила более настойчиво: — Просто отдай это мне! Бен удивленно покосился на нее и вернул пергаменты. — Эй, ты что, стесняешься? Ты же хорошо рисуешь, если, кончено, ты не стащила этот рисунок еще у кого-нибудь. Элизабет только качнула головой и промолчала, пряча свои творения обратно в сумку. За разговором они успели как раз дойти до статуи-входа. Мелодичный голос поинтересовался: — Им хочется всем угодить, но ни Темные, ни Светлые не любят их. Бен обернулся, улыбаясь: — Ну и кто это, а, Лизз? — Серые, — не задумываясь произнесла она и сама удивилась скорости своего ответа. Птица кивнула, и проход открылся. Элизабет сделала шаг за порог, но вдруг Бен поймал ее за руку. — Подожди чуть-чуть… По его взгляду она поняла, о чем сейчас пойдет речь. — О нет, Бен! Давай не будем об этом, прошу! Он улыбнулся на ее умоляющий взгляд. — Девчонки рассказали мне, что случилось вчера. И что ты полночи где-то пропадала. Я просто хотел сказать, что не имею никакого отношения к этому розыгрышу. Просто, чтобы ты не думала, будто я ждал тебя вчера в библиотеке… я оказался там случайно. — Я знаю, — быстро кивнула Элизабет, ей поскорее хотелось закончить выяснять, кто прав, кто виноват. — Ну так… Ты не сердишься на меня? — Нет. — Значит, у тебя все хорошо? Бен поизучал ее лицо взглядом, словно хотел убедиться, что у нее все в порядке. Элизабет криво улыбнулась: что это с Беном Бредли, она впервые видела его таким доброжелательным. Впрочем, спустя несколько секунд на лице Бена заиграла его вечная ухмылочка. — Вот и чудно, — кивнул он. — Если в следующий раз решишь соблазнять кого-то из Дурмштранга, обращайся, я могу дать тебе много хороших советов. — Спасибо, я сама разберусь, — фыркнула Элизабет и вошла в гостиную. Все, хватит с нее этого наглеца на сегодня, сил никаких больше нет! — Эй, Томпсон, — услышала она позади себя голос Бредли, — с тебя портрет! И смеясь, он направился к лестнице, ведущей в комнату мальчиков. * * * …Элизабет громко вскрикнула и проснулась от звука собственного голоса. Она распахнула глаза, еще находясь под впечатлением от сна и огляделась. Гостиная Рейвенкло встретила ее полумраком и потрескивающим огнем в камине. Она снова уснула за уроками! Лиззи осторожно покрутила онемевшей шеей; тело неприятно затекло из-за неудобной полусидящей-полулежащей позы на жестком столе. Она вздохнула, поднимая глаза обратно к горе учебников. Они высились на краю стола и вот-вот грозились упасть под собственной тяжестью. Мерлин, и почему она вечно засыпает в неподходящих местах! Элизабет удивлялась самой себе — ее смена настроений пугала. Вообще, ей нравилось учиться. И в начале года она всегда была полна энтузиазма, бежала в библиотеку, выполняла задания… Но в этом семестре учеба шла туго. Порой ей не хотелось ничего — просто сидеть и ни о чем не думать. Вот и сегодня, кое-как перекусив своим скудным ужином, она неимоверными усилиями заставила себя снова вернуться к курсовой и расположилась в гостиной Рейвенкло вместе с учебниками, которые набрала в библиотеке. Мысли ее вяло переходили от одного к другому: утро с девчонками и выяснением отношений, очередной провал у Снейпа и его «минус пять баллов, мисс Томпсон, за ваши мудрейшие знания первокурсника», Седрик, с которым они вроде помирились… А еще то, что ее друг неожиданно стал героем школы и не знал, куда спрятаться от толпы малолетних фанаток. Элизабет задумчиво обводила взглядом гостиную Рейвенкло, в которой уже не осталось никого, ибо все ушли спать, пока не наткнулась на взгляд статуи Ровены Рейвенкло. Та словно укоряла ее за лодырничество, и Элизабет скрепя сердце вернулась к пергаменту и учебникам. Сначала просмотрела те книги, что не успела пролистать в прошлый раз. В основном, они касались периода, когда был построен Хогвартс. Разбивка на факультеты, описание дисциплин и школьного распорядка… В пособии «Исторические пометки на полях» она нашла больше информации, но вся она казалась совершенно несерьезной. Автор утверждал, что Основатели были никудышными волшебниками и не приложили к постройке Хогвартса никаких сил. Как, впрочем, тогда появилась школа, автор объяснить не стремился, за исключением приведенных им слов современников, что «замок возник из ниоткуда за считанные дни». Согласно этому изданию, Основатели были знамениты лишь благодаря своим причудам: Годрик Гриффиндор спал в сапогах и мог не снимать их месяцами, а Слизерин держал целую лабораторию, где превращал магглов из соседней деревни в лягушек. Слава Мерлину, в этой книжонке не было ни слова про Ровену Рейвенкло и ее невменяемость… Тяжелый вздох Элизабет нарушил сонную тишину, она откинула книгу подальше к остальным, таким же бесполезным, и заглянула в свиток, где делала пометки. Он был практически пуст, за исключением нескольких строк: «Ровена Рейвенкло. О ней известно слишком мало. Ни откуда она родом, ни как она познакомилась с остальными Основателями. Она была талантливой волшебницей, которой не было равной по уму и знаниям. Кое-что о ней сообщает книга Киры, но там, по мнению профессора Бинса, нет ни строчки правды». Устало закрыв глаза, Элизабет застонала и положила голову на гору учебников.