***
– И, значит, наш дорогой князь разбил нафиг полоцкое войско и всех стоящих во главе, пришёл к княжне Рогнеде и настоятельно порекомендовал ей выйти за него замуж, – класс засмеялся, а Вадим Евгеньевич, он же Вадик, он же Драконыч, прислонив свой объёмный зад к учительскому столу, продолжил: – собственно, княжна посмотрела на него, посмотрела на своих мёртвых братьев, лежащих валетиком в уголке тут рядом, и такая «Володь, давай чеши лесом». И князь такой: окей, будешь тогда моей наложницей. Он развёл руками. – Типа, а что? Я предлагал выгодный и более уважительный пост. – Я бы его ночью зарезала, – сказала Саша. – Тоже мне. – Ну, в условиях, в которых тогда держали наложниц, тебе бы вряд ли хватало сил даже ложку до рта донести, – безжалостно ответил на это Вадик и заулыбался. – Это вам не «Великолепный век». – О, а вы смотрели? – Конечно. Так вот, эта и куча других приколюх Красного Солнышка прописаны в летописи – как она, кстати, называется?.. «Повесть временных лет», товарищи профильники, – в общем, там князя описывают с таким, прям, нажимом на то, какой он весь жестокий, бесчеловечный гад. И наложниц у него было по триста штук в каждом городе, и людей он пачками убивал за просто так, и вообще чёрти что творил, не человек, а зверь. Но таким его описывали ровно до 987 или, в других версиях, до 988 года. Почему так? Повисло молчание. – В смысле, после этого он резко стал хорошим парнем? – уточнила Юля. – Именно что, – кивнул Вадик и отлепил наконец зад от стола. – И не просто хорошим. Освободил всех наложниц – всех, которые остались, – перестал со всеми подряд воевать… – А-а-а… – Ну, Алтан, давай. Алтан фыркнул, но всё-таки сказал: – Нашёл бога. Тут уже хихикнули все, даже Вадик улыбнулся ещё шире, чем обычно, сделав себе ещё больше морщин. – Да, по сути так и есть. Летопись говорит нам, что после принятия православия – внимание на термин, не христианство, а именно православие у нас распространилось, – и соответственно после Крещения всей Руси Владимир стал хоть нимб приколачивай к голове. Идеальный, уникальный, безгрешный, чистенький… Звонок прервал увлекательную байку, но никто не торопился уходить, рассчитывая на продолжение. – Окей, дорасскажу в четверг, на дом – дочитать про правление князя Владимира и вызубрить все даты. Как самая известная летопись называется? – Повесть временных лет. – Молодцы какие. Всё, брысь из кабинета. Юля запаковалась, попрощалась с девчонками, проверила, не ответили ли ей Олег или Дима – нет, не ответили, – и подошла к наконец севшему за стол учителю. – Вадим Евгеньевич. – М? – тот поднял на неё глаза. – Я собираюсь писать статью про местный фольклор, вы не можете посоветовать литературу на эту тему? Чтобы достоверная была. Вадик усмехнулся: – Чё вас вдруг разом понесло? Алтаныч вон перед уроком подходил, спрашивал про легенды-мифы, ты тоже. Тема такая на Хэллоуин, что ли? Юля, стараясь держать лицо, пожала плечами: – У гениев мысли схожи. – Хах, ну ясно всё с вами, – он захлопнул журнал и поднялся, тут же опасно возвысившись над, вроде бы, не коротышкой Юлей. – Раз гении, значит, не могу не помочь. Чуть попозже поищу материал и пришлю вам, хорошо? Где удобно, телеграм, вотсап, вайбер? – Давайте в телеграме, я вам напишу, – номер историка был у всей параллели, а элита – профиль истории – причастилась к чату под названием «стоп-слово о полку игореве», где 90 процентов сообщений – исторические мемы, остальные 10 – обсуждение оценок за тесты и пробники. Вадима Драконыча обожали все. Самый добрый и общительный препод, всегда на одной волне с учениками, будь они хоть в пятом, хоть в одиннадцатом классе. Рассказывает так, что заслушиваются даже самые последние раздолбаи, показывает на уроках фильмы, активно поддерживает тематический косплей – все несколько недель одевались, как сельские бомжи, и прямо в классе ели песочные пирожные, когда проходили французскую революцию. Стрясывает знания Вадик тоже будь здоров, но ему это простительно. Его ни разу не видели с открытым горлом – то водолазки скрывают его, то какие-то уродливые шейные платки, – оттого и пошла легенда о том, что у него есть татуировка, которую администрация показывать запретила. Но даже с таким странным стилем он стал причиной страданий огромного количества девочек. Юля даже несколько месяцев была в их числе, но как-то быстро отсохла – её натура нуждалась в ком-то не столь энергичном… и не столь пугающе огромным. Юля старается не думать так, старается не видеть опасность в каждом встреченном мужчине, но всегда сжимает в кармане ключи, всегда идёт по пустой дороге быстрее, чем обычно, всегда внутренне замирает, когда в автобусе рядом появляется мужик слишком большой комплекции. Всегда наготове. Она прекрасно понимает, что подавляющее большинство не несёт цели насиловать каждую встреченную девушку, а просто не имеет ни воспитания, ни умения адекватно заводить диалог, но страх – въелся слишком глубоко, а стыд не позволяет смириться с поражением. С тем, что однажды она не дала отпор. Теперь, как бы широко ни улыбался Драконыч, как бы спокоен и сдержан ни был Олег, как бы ни вежливы были все её знакомые парни, Юля не доверится им. Даже становится спокойнее, когда мужская часть подписчиков аккаунта pchela_huli плюётся в сторону её слов о феминизме – потому что это оправдывает все страхи, делает их рациональными и правильными. Вы хотите верить мужикам? Да посмотрите на дерьмо, что они пишут – что, всё ещё хочется? В туалете было на удивление пусто, даже никакой очереди – в кои-то веки не придётся торчать всю перемену в этой вонючей дыре. Юля прошла мимо раковин, достала из сумки прокладку и завернула за угол к кабинкам. В первой кто-то был, так что она сразу прошла мимо. Закрылась во второй, начала расстёгивать джинсы и вдруг зацепилась взглядом за обувь, выглядывающую из-под пластиковой стенки, что разделяла кабинки между собой. Нога была не просто большого размера – огромного. И ботинки были не женские. Даже если представить, что какая-то женщина могла так обуваться, то её однозначно не было в этой школе. Дальше мысли было не остановить – в десятке сантиметров от неё какой-то незнакомец, молча запершийся в женском туалете. А ещё точно знающий, что она здесь. И не шевелится уже полминуты. Тишина сделалась оглушающей, в голове застучала кровь, а глаза выпучились сами по себе. Целую вечность Юля не могла заставить себя шевельнуться. В руках у неё ничего, кроме прокладки, сумка осталась на подоконнике, если она откроет дверь, то в любом случае придётся проходить мимо занятой кабинки. Если эта кабинка откроется, у неё не будет пути к отступлению. Юля дрожащими руками застегнула джинсы, не сводя глаз с неподвижных ботинок. Заставила себя как можно тише вздохнуть. В поисках хоть какого-то спасения подняла голову. И увидела шляпу. Серую, с полями. Стенки кабинок высокие, но шляпа эта выглядывала так, что даже было видно волосы под ней. И ухо, серое и огромное. Нечеловеческое. Мужское. Голова в шляпе повернулась к ней так механически и без единого звука, что Юля инстинктивно отшатнулась назад и с грохотом врезалась затылком в стенку позади себя. В ту же секунду у входа в туалет послышались девичьи голоса. Юля моргнула – ни ботинок, ни шляпы не было. Кабинка рядом была пуста. И через мгновение в неё, громко хохоча, заскочила одна из вошедших девочек.***
– Олег не придёт? – Он мне не ответил, – Юля достала ноутбук и телефон. – В любом случае, спасибо, что хотя бы ты согласился. – Мне тоже эта дичь не даёт покоя, – Дима сидел, облокотившись на стол, одной рукой сжимая чек с заказом, а другой подпирая лицо так, что съехали очки. Судя по виду, он переживает такие же бессонные и полные тревоги ночи, что и она. – Во всех смыслах. – Не могу не согласиться, – Юля быстро разблокировала ноутбук, открыла все нужные документы и взяла телефон. – Либо в дурку, либо всё-таки за ответами. Сразу говорю, ничего нового или особенного я сегодня не покажу, но мне нужен хоть какой-то взгляд со стороны, чтобы найти во всём этом дерьме зацепку. – Без проблем. – И ещё одно: ты не будешь против, если я запишу наш разговор? Никаких камер, просто диктофон. Чтобы наверняка не упустить ничего важного. Дима пожал плечами: – Как тебе угодно. – Отлично. Тогда поехали, – нажав на «запись», Юля отложила телефон и повернула ноутбук так, чтобы Дубину было видно. – Прежде чем я начну рассказывать, хочу тебя попросить описать то, что ты увидел второго октября этого года в лесу. – Э-э, сначала я увидел, как Олег чуть не… – увидев, как Юля предупреждающе машет рукой, он исправился, кашлянув. – В общем, разругался с Разумовским, Разумовский говорил, что в этот лес нельзя ходить, но почему конкретно – не пояснил. Потом над ними появилась огромная куча ворон – я не видел, откуда они прилетели и не знаю, как их было так много, что всё вокруг потемнело. Одна из ворон цапнула тебя в руку, ты выронила телефон, и мы себя выдали. Затем это чёрное непонятно что из ворон налетело на Разумовского. Он успел крикнуть, чтобы мы бежали отсюда. Ну, мы побежали. Кажется, всё. – Так. А теперь плавно переносимся в следующий день. С утра и до конца уроков. – Ну, не знаю, важно ли это, но мне всю ночь снились кошмары. Не то чтобы это не было ожидаемо, но они были… странные. Непривычные. Ничего конкретного, просто… как будто само чувство страха пришло и сидит, пялит на тебя. Наверное, Разуму тоже это снилось. Юля сидела неподвижно, но от сказанного у неё по спине поползли мурашки. Она ощущала точно то же самое. Днём оно имело чёткие, понятные ей очертания, но во сне становилось совершенно неясным. И тянуло крюком за собой. – Утром перед школой ты мне показала вчерашний видос, – продолжил Дима. – А потом мы увидели Разума. Таким же, как обычно – как будто вчера вообще ничего не произошло. В тот день Олег тоже пришёл – и Серый отдал ему огромный мусорный мешок с… вещами Олега. Ни слова не говоря, просто что-то про то, что Олег их забыл у него дома. Я так понимаю, ты пыталась у него хоть что-то спросить, докапывалась, но он… – Но он состроил дурачка и ни на один вопрос толком не ответил, – сказала за него Юля и вздохнула. Подняла глаза – на табло высветился номер их заказа. – У нас готово, давай прервёмся тогда… Дима принёс их переполненный поднос. – Что будешь сначала? – Давай фиш-ролл, – Юля взяла протянутую коробку и начала её распаковывать. – сто лет тут не ела. – Я тоже, – Дима открыл какой-то из бигмаков. – Уже начал забывать вкус гастрита. Не порядок. Когда первая порция была съедена, а соусы стёрты с подбородков, Юля снова включила остановленную запись. – Короче, Википедию я успешно избежала, но источников более-менее надёжных всё равно либо мало, либо нет совсем. Я попросила у Вадика материал, потом просмотрю и его тоже, – она открыла папку «первичка», в ней – папку «инет», и там уже пошла по файлам, в которые копировала наиболее интересные факты, которые накануне удалось откопать. – На сайте краеведческого музея есть милипиздрический абзац про то, что в древности в этой местности обитали славянские язычники – охренеть сюрприз, конечно, – и проводили тут свои тусовки. Про лес – ничего, кроме и без того понятных вещей – конец лиственной, начало тундровой зоны, площадью в столько-то квадратных километров, магнитная аномалия, пропало столько-то людей. Она открыла другой документ, пока Дима напротив, не удержавшись, стал макать картошку в мороженое. – Идём дальше. Здесь понамешано с разных сайтов и учебников по истории России – в общем и целом всё то же, что я сказала до этого – славянские племена, поклонения богам, про лес ни слова… А вот в этом файле уже поинтереснее, из-за этого дерьма я сегодня проебала два англа. Гордая до невозможности, Юля открыла следующий документ, полный сканов городской газеты. – Год 2002 – мне хватило времени пролистать до 97 года, но я ещё вернусь вечером. Тогда пропал местный бомж – первый и последний раз на такую пропажу обратили внимание, и то только потому, что он был какому-то мужику должен. Видимо, настолько в тот месяц было тухло по событиям, – она тоже начала хватать картошку с мороженым, и Дима, не отрывая глаз от текста на экране, великодушно подвинул к ней поднос. – В общем, чтобы заполнить колонку, автор решил покормить общественность конспирологическими теориями – написал, что тут по легенде водились шаманы, где-то в глубине леса был курган, и вот, говорят, там до сих пор живут потомки этих шаманов и всех пропавших приносят в жертву богам. И в следующем же абзаце швыряет версию с маньяком и просит быть осторожнее. Год 2004 – пропадает Альберт Бехтиев. Ну, знаешь Дзержинский рынок? Это была его точка, сейчас ей заправляет его жена. Так вот, так как он лицо известное, его искали около месяца – ни причины, ни цели его нахождения в лесу не знал никто. Последним его видел его водитель – Бехтиев его попросил остановить прямо посреди шоссе и как рванул в лес – водитель его не догнал. Его, естественно, сцапали как первого подозреваемого, но ни улик, ни состава преступления – ничего не было, поэтому его быстро отпустили. И дальше опять напоминание про магнитную аномалию, про прошлую пропажу – о, кстати, тут вот добавилась информация, что случаи исчезновения людей в этом лесу происходят с середины шестидесятых, – про шаманов на этот раз ни слова, но чуть поподробнее версия про маньяка – мол, кто-то видел шастающего там человека, хуё-моё. Дальше. Год 2009 – Кирилл Гречкин. Учился в нашей школе, на тот момент был восьмиклассником. Одноклассники его видели уходящим в лес сразу после уроков – больше он оттуда не возвращался. Говорят, что прочесали весь лес, но это вряд ли возможно… – Да у нас лес даже по картам бесконечный. – Вот именно. Ну, скорее всего, дошли до определённой точки и развернулись, или как это у них принято – надо будет узнать, – этот пункт Юля уже вписала в план. – Дальше всё то же самое – возможный убийца, будьте внимательны, следите за детьми, из-за аномалии компас и мобильная связь не сработают, бла-бла-бла. Так, потом у нас просто супер короткие сообщения о пропажах – тётка из банка, застройщик какой-то… вот. Год 2017. – Мама Алтана, – догадался Дима, напряжённо рассматривая фотографию на странице. – Да, – они тогда были совсем козявками, но слишком хорошо запомнили, как посерел, затих и ожесточился после произошедшего Алтан. Хоть внешне он и казался выжженной спичкой, от него на весь класс веяло такой злостью, что один только Олег осмеливался подходить близко. Один раз они даже подрались с Разумовским – что-то не то друг другу сказали, как-то не так посмотрели – и всё, оба на земле, в крови и грязи и с дикими, яростными улыбками на лицах. Серому тогда пришлось зашивать ладонь – Алтан прокусил ему кожу чуть ли не до кости, – а Дагбаев отделался ушибами и вырванным клоком волос. – Последними её видели коллеги – села в машину и уехала после рабочего дня, ничего удивительного. Спустя три дня, когда дело о пропаже пришлось-таки завести, находят машину – пустую. Угадай, где? – Возле леса на шоссе. – Бинго. Собаки взяли след, но, естественно, дальше пары метров в лесу не прошли – там след пропадает. Дальше то же самое – безрезультатные поиски длиной в несколько месяцев, несчастные дети, маньяк, аномалия, берегите себя и своих близких… И вот тут начинается интересное: читай – «Баатар Дагбаев (это дед Алтана), хоть и организовал поисковые группы, глубоко убеждён в том, что его дочь не найдут, и настоятельно советовал отрядам пребывать в лесу дольше, чем полдня». Юля подняла глаза и взяла коробку с наггетсами. – Это последнее исчезновение, которое было зафиксировано прессой, – подытожила она. – Итак, что мы имеем: аномальный лес; регулярно пропадающих в нём людей; неподтверждённый миф; подтверждённые истории про язычников; подозрительного дедулю. Что мы имеем из эмпирического исследования: аномальный лес; необъяснимый кошмар, задокументированный в видео; человека, имеющего к этому кошмару непосредственное отношение и ни слова о нём не говорящего. – Не знаю, насколько это важно, – проговорил Дима, нахмурившись, – но в информации с сайтов говорилось, что тут жили славянские язычники. И я помню, в тексте прямо так и было написано – что язычники славянские. Ничего удивительного, по сути – да, мы почти Сибирь, но на этой территории задокументированы славянские племена. – Да, Вадик нам про это два урока затирал, – и после каждого чуть ли не тыкал носом в карту, как котёнка, если неверно указывалось расположение того или иного племени. – Вот. А в статье про бомжа сказано, что в лесу жили шаманы. Типа, шаманизм и язычество – это не совсем одно и то же. У славян были жрецы, да, но шаманы – это чуваки, которые общаются не с богами, а с духами, – он вдруг поднял на неё глаза и покраснел. – А сейчас ты подумаешь, что я повёрнутый на фэнтези задрот. – Чего?... Не-не-не-не, – Юля аж опешила. – Это очень важная деталь. Серьёзно. И хорошо, что ты её отметил – потому что ну в самом деле, смешение таких вещей на одной территории это что-то, ну, странное. – Ну, гораздо более вероятно, что автор просто наплёл фигни, зная, что читатель в любом случае скушает. – Может быть. Но проверить это можно, только спросив у самого автора, – Юля взяла телефон и быстро впечатала новый пункт в списке задач. Наверняка автор колонки либо всё ещё работает в газете и, скорее всего, встречался ей, либо гадит со скуки соседям по подъезду, пытаясь выжить на свою пенсию. Найти его будет несложно. – В любом случае, пожалуйста, говори о чём угодно, что тебя хоть в минимальной степени смутит. Я могу и не отследить, и не знать чего-то, потому я и попросила о помощи. Дима улыбнулся, но всё равно отвёл глаза: – Окей, договорились. – Да и к тому же, камон, кто я такая, чтобы кого-то осуждать за задротство, – добавила Юля, указав наггетсом в экран ноутбука. – Ты вон видел только что, до какой степени я закапываюсь во всё. Журналистское, блять, расследование. Что-то в нём было такое… приятное, доверительное, цепляющее за душу и буквально вытаскивающее из неё всю доброту и поддержку, на которую Юля была способна. «Он хороший» – вот всё, чем мастер слова Юля Пчёлкина могла описать в своей голове то, что чувствует. С Димой Дубиным хотелось быть честной – настолько, насколько она никогда не была честной сама с собой. Дима Дубин поймёт, поддержит – и сохранит личное пространство. Тем временем Дима Дубин хмыкнул и сказал в ответ на её самоуничижения: – Это же круто. Если ты тратишь столько сил на журналистику, значит, тебе действительно нравится, значит – это твоё. «Да, осталось только не проебаться с экзаменами и поступить на бюджет» – Единственное, я, честно говоря, немного удивился с того, как у тебя всё разложено по полочкам. Папка, в ней отдельные папки, каждый документ подписан, подробный план действий, – он откинулся на спинку дивана и снова покраснел. – Я имею в виду, ты всегда казалась, типа, человеком хаоса… бунт, анархия, никакой системы, никаких лифчиков. Хорошо, что Юля успела проглотить колу, иначе выплюнула бы её вместе с диким хохотом. – Бля-я-ять, – провыла она, спрятав лицо в ладонях, – Ну, что могу сказать, разрыв шаблона. Мне комфортнее, когда всё по порядку и мои задачи чётко обозначены. Даже больше скажу: у меня тут есть папка для мемов, и в ней папки с мемами по определённым темам. – Чего??? Они бы и дальше продолжили отвлечённо болтать, если бы краем глаза Юля не заметила две знакомые фигуры. – Опа, – проговорила она, разглядывая сидящих в углу парней. – Не поворачивайся пока. – Кто там? – Дагбаев и Разумовский. Подозрительным было не только то, что эти двое, хоть и общались, но не были лучшими друзьями, – в памяти до сих пор были свежи строчки, цитирующие Баатара Дагбаева. И сегодняшние слова Драконовича. Конечно, велика вероятность, что это ничего не значит, а Юля просто слишком увлеклась. Но вдруг. Вот это вот «вдруг» сидело в голове и жужжало громче любых разумных аргументов. Да, может, Юля и не человек хаоса, но шило в заднице у неё было и работало исправно. Она перевела взгляд на напряжённого Диму и улыбнулась. – Предлагаю к ним присоединиться. Как ты на это смотришь? – В смысле? Зачем? – выпучил он глаза в лёгкой панике. – Мы в любом случае спалимся, если будем проходить мимо, – пожала Юля плечами и начала убирать ноутбук. – А так, может, что полезное узнаем. – Например что? Если они поймут, что мы что-то знаем, то где гарантия, что они не пошлют нас куда подальше? – Ну ещё бы они не поняли, – когда Дима закатил глаза, вконец занервничав, Юля уже гораздо серьёзнее сказала: – Послушай, я всего лишь хочу посмотреть на их реакцию. Одно неловкое молчание, одна переглядка, да даже бешенство в ответ на вопросы – это уже дохерищи информации. И как минимум может что-нибудь подтвердить или опровергнуть. Он глядел на неё ещё с пару секунд, потом с тяжёлым вздохом сказал: – Ладно, как будто у меня есть выбор. Я просто, знаешь, не очень люблю напрягать людей. – А ты представляешь, каково мне – напрягать лучшего друга? – тихо сказала Юля и поймала чужой извиняющийся взгляд. Не то чтобы она действительно сильно нервничала – её саму Разумовский ставил в неловкое положение слишком много раз, пора было отыграться – но отчасти слова были правдой. – Так. У нас из хавки что-то осталось? – Только кофе и твоя кола. – Тогда забираем их, – Юля поднялась с места. – И идём тусить с любимыми одноклассниками. Первым приближающуюся парочку заметил Алтан и прервал свой монолог, безэмоционально уставившись на них. Проследив его взгляд, развернулся и Разумовский и, увидев Юлю, радостно завопил: – Ебучий случай, Пчела Юлькина! – День добрый, – Юля чмокнула Серого, помахала Алтану. – Сидят тут, значит, в уголке, нас не видят. У вас гей-конференция? – Да конечно, – закатил Разумовский глаза. – А ты на свиданке? Привет, Дим! – Угу, – тихо ответил подошедший Дубин и поправил рюкзак на плече. – Мы не помешали? – Да нет, мы просто зашли пожрать, – сказал Алтан, впервые подав голос. Смотрел он спокойно, но от всей его фигуры исходила привычная с шестого класса враждебность. – Присоединяйтесь, если хотите. Ага, значит, дурачков включили все. Ну, тем паче. – Спасибоньки, – Юля приземлилась на диван к Разумовскому, Дима – к Алтану. – Скажите, что не у меня одной в голове пиздец какой-то. Третий день кошмары снятся, я уже боюсь спать ложиться. – Понимаю, солнце, – как ни в чём не бывало отозвался Серый, солнечно улыбаясь. – Я так с весны страдаю. – Ты ничего не пробовал принимать? Типа глицина, снотворных. – А всё без толку. Вырубает за секунду, а кошмары остаются. Мозгу похуй – он просто берёт и такой «Моя хорошая, сегодня по программе у нас инди-хоррор!». И попробуй докажи себе, что это всё только в твоей голове – страх-то реален. – Может, с погодой что-нибудь не то? Магнитные бури какие-то, вспышки на солнце, – предположил Дима, уставившись в свой стакан с кофе. – С городом этим блядским что-то не то, – Алтан запрокинул голову, убирая длинные волосы с лица, и откинулся на спинку дивана. Юля ни за что в жизни не признается, насколько сильно, по-чёрному она завидует его кудрям и бровям. И ресницам. И точёному, длинному и ровному носу. Но она здесь не для этого. – Согласна. Блядский город и блядский лес, – пошла она ва-банк, бросая взгляд то на Разума, то на Дагбаева. Первый любопытно приподнял брови, второй так и не опустил головы, сложив руки за головой и светя кадыком. – Мало ему угнетать всех из школьных окон, теперь ещё и во сне давит. Пялится, как тварь. – Прямо глазами пялится? – насмешливо спросил Серый, и Юле захотелось ему врезать. – Да нет, просто. Как когда мимо него проходишь и прям чувствуешь – пиздецом каким-то от него несёт. Повисла тишина. – Может, ты ему просто понравилась, – со вздохом сказал Алтан, вдруг уставившись на неё – и неясно было, издевается он или искренне говорит. – Лесу, я имею в виду. – В смысле? – В прямом. Юля нахмурилась, глядя, как по лицу напротив расползается улыбка, вроде простая и дружелюбная, но моргнёшь – и вот уже в ней что-то не то. Что-то жуткое. Змеиное. – Да Алтан, – махнул на него Серёжа, разбавив атмосферу, – загадка дыры, блять… Он имеет в виду, что кошмар не всегда синоним чего-то плохого. Типа, кошмаром его делаем именно мы и наш страх. А может, на самом деле это не несёт в себе никакой опасности. Улыбался он устало, но не так нервно, как раньше. Глаза снова хитро прищурены, в движениях лёгкость, во всём существе – наглость. Они оба откровенно её дурят в её же игре. – Что вы, блять, имеете в виду? – со стоном произнёс Дима, протирая глаза под очками. – Десятки людей пропали – и это не несёт никакой опасности? – Ладно, Пчела, – Алтан сложил руки на столе, – доставай диктофон, а то не расслышишь потом, что я сказал… Давай, давай, не тормози… А теперь слушай и дома переслушай ещё разок: мы НИХЕРА не знаем. И сказать нам НЕЧЕГО. Потому что то, что вы ищете, невозможно НИ УВИДЕТЬ, НИ УСЛЫШАТЬ, НИ ПОНЯТЬ нахуй. Он поглядел на неё исподлобья ещё несколько секунд, спокойный, как бездна, и полный какой-то стихийной неизбежной мощи, потом моментально оттаял и сказал: – Ладно, девочки, с вами весело, но мне пора к репетитору. Счастливо. Юля молча придержала его за рукав пальто. – Последний вопрос: Зачем тебе материал по местной мифологии? Ответ с шипением заполз к ней прямо в ухо: – Потому что я хочу трахнуть историка. Спустя несколько минут отупения Разумовский сладко потянулся и сказал так, словно и не было никакого конфликта: – Ладно, народ, колитесь – вы решили замутить, да? – Тебе нужна какая-нибудь помощь? – проигнорировала его Юля. – Раз вам с Алтаном удобнее делать вид, что ничего не происходит – ради бога, – но просто хотя бы имей в виду, что есть люди, которым, ну, знаешь, не совсем плевать на тебя. И что ты можешь попросить у этих людей о чём угодно, если тебе от этого станет легче. Долгий тяжёлый вздох, и Разумовский, не меняясь в лице, но гораздо более ровным тоном ответил: – Мне, э-э, стало бы легче, если бы вы не лезли никуда. – Эй, – подал голос Дима – он склонил голову, глядя на Серёжу с таким раздражением, какого Юля никогда прежде в нём не видела. – Мы уже влезли. По самое некуда. В тот самый момент, когда тебя унесло блядской воронкой из ворон – мы влезли. И нам тоже от этого плохо, и хотите вы с Алтаном того или нет – вас ждут доёбы и вопросы до тех пор, пока не найдётся ответ хотя бы на один вопрос. – Ну-у, – развёл Разумовский руками, – флаг в руки, барабан на шею, и на один вопрос мы вообще-то ответили. – Это на какой? – Вы нравитесь лесу.