Пять лет и целая жизнь

У Фокса Малдера был длинный день. Физически утомительные и морально изматывающие восемь часов, проведенные за критикой лекций и словесными перепалками с основными докладчиками, вызвали у него непреодолимую потребность в алкоголе. Он проводит рукой по своим густым вьющимся волосам и вздыхает. Несмотря на огромное количество развлечений, полностью взволновавших одного из сегодняшних больших людей Психологии в кампусе перед сотнями величайших умов в медицине, последнее, что Малдер хочет сделать, это пообщаться с коллегами, как предписывает программа вечера всем участникам. “Медицинские конференции", - усмехается он. -“Последнее место на этой планете, где я хочу быть”. Или любое другое, если на то пошло, думает он, решив оставить жаркие дебаты “Мужчины с Марса, а женщины с Венеры” из более ранней речи для себя. Пробираясь сквозь толпу людей, Малдер видит свое отражение в стеклянном коридоре, ведущем к бару. Его старые очки в проволочной оправе придают ему более прилежный вид, чем он надеялся после досадной неудачи с контактными линзами и туалетом отеля этим утром. Он снова выглядит на двадцать три: просто еще один ботаник, уткнувшийся носом в книгу и витающий в облаках. Не то чтобы его волновало, что думают о нем коллеги по отделу психологии. На самом деле, он не намерен общаться с этой группой еще ни минуты. Может быть кто-нибудь сегодня вечером в этом море единомышленников посмотрит на него и в кои-то веки увидит нечто большее. Сегодня вечером он не хочет быть Фоксом Малдером, доктором философии, золотым мальчиком детской психологии. Сегодня вечером он хочет просто быть. Его глаза сканируют многочисленные столешницы рекламируемых на съезде фирменных блюд, на каждой из которых установлена табличками с именами участников конференции. Малдер с радостью покидает свой собственный отдел, прежде чем сесть за ближайший к бару столик. Малдер хватает пустую бирку с надписью OBGYN. Звучит забавно, думает он, нацарапывая свою фамилию на бирке и хлопая наклейкой по груди. -Доктор Малдер, не так ли? Продавец со стетоскопом, висящим у нее на шее, и яркой улыбкой, приклеенной к лицу, смотрит на него, предлагая ему пластиковый пакет, полный гинекологических принадлежностей. - Это подарочный пакет от заведующего отделением акушерства и гинекологии, который вы можете просмотреть и включить в любое исследование, которое проводите по новым продуктам. Просто не забудьте прочитать информационный пакет, предоставленный заранее. Малдер заглядывает в сумку и с любопытством встряхивает ее. Он посмеивается над тремя упаковками едва заметных ультратонких презервативов медицинского класса, лежащими на дне. -Действительно, для исследований, - бормочет он. -Врачи, специализирующиеся на лечении женщин и детей, собираются в баре справа от вас, а отделы психологии и внутренней медицины наслаждаются десертом слева от вас, - говорит женщина, указывая ему в сторону от его обычного отдела. - Желаю приятного времяпровождения в баре. Малдер радостно лавирует среди толпы медицинских работников и заказывает себе выпивку. Рядом с ним еще несколько человек, похоже топят свои печали в стаканах, вместо того чтобы заводить профессиональные связи. Он делает глоток самого крепкого смешанного напитка, который он когда-либо пробовал, и мельком видит самую великолепную женщину, которую он когда-либо видел. Ее лицо похоже на скульптурный фарфор, искрящиеся голубые глаза смотрят на него из дальнего угла комнаты. Его тянет к ней, он практически плывет к ее столику. Ее локти опираются на лакированное дерево, когда она заправляет свои огненные волосы за уши. Ее руки мускулистые, а кисти нежные, мягкие края рукавов скользят по гибким запястьям. От нее захватывает дух. -Привет, - говорит Малдер, приближаясь к ее уединенной орбите. -Не возражаете, если я присоединюсь? Она смотрит на него снизу вверх, ее глаза критически осматривают его, как образец в лаборатории. Судя по отсутствию у нее бейджа с именем и невеселому виду сегодня вечером она проделала это не с одним доктором. Зажженная сигарета, испачканная бледно-розовой помадой, горит в пепельнице рядом с двумя пустыми рюмками из-под ликера. -Зависит от обстоятельств, - отвечает она. -Вы просто еще один эгоистичный мужчина, заботящийся только о себе, а не о своих пациентах, как и остальные мои коллеги-мужчины, или вы единственный человек в этой комнате, который не целует задницу босса? Малдер усмехается. -Честно говоря, мне сказали, что моя голова, скорее всего, витает в облаках, а не в чьей-то заднице, - шутит он, наклоняясь, чтобы убедиться, что она видит, насколько он серьезен, прежде чем твердо добавить.-Но любой, кто хочет поставить себя выше пациента обречен на неудачу. Она сдерживает улыбку. -Тогда присядьте, пожалуйста. -Курите на медицинском съезде, - дразнит Малдер, чувствуя уверенность, что это то, что ей нравится. -Думаю, что вы не являетесь активным членом ассоциации по борьбе против рака легких или не планируете им быть.        -Неа,- она затягивается сигаретой, зажатой между пальцами. - А вы? -Может быть - честно отвечает Малдер. - По правде говоря, на самом деле я не подписывался на то, чтобы быть активным участником какой-либо ассоциации. -Бунтарь, - поддразнивает она, предлагая ему сигарету. -Не совсем, я Малдер. Видите? - он постукивает по табличке с именем, прикрепленной к его рубашке, на которой написано, что он сертифицированный врач в области акушерства и гинекологии. Ложь, конечно, но почему-то он думает, что она не будет возражать. -Ясно,- она качает головой, вытаскивая из сумочки смятую табличку с именем и кладет ее на стол. -Доктор Дана Скалли, педиатрия, - читает Малдер, обдумывая ее имя. -Подождите, я слышал о вас раньше. Вы выиграли премию 1992 года как лучший молодой врач, верно? Разве вы не специализируетесь на... -Подростковая неврология, - заканчивает она.-Это моя специализация. -Ваша работа впечатляет. Я прочитал недавнюю статью в JAMA* о ваших планах экспериментального лечения, и это, мягко говоря, свежий взгляд на проблему. Дана усмехается. -Похоже, мы с вами единственные в этой комнате, кто согласен друг с другом. -Они завидуют, - отмахивается он. -Но я ваш фанат. Уютное товарищество, к которому Малдер не привык, устанавливается между ними, по сути двумя незнакомцами. Но ему это очень нравится. Сквозь шлейф сигаретного дыма он видит, как ее глаза прикованы к уменьшающейся cигарете "Морли" между пальцами. Он уважает ее. Даже нравится ей. Его сердце начинает учащенно биться, когда он понимает, как легко он мог бы чувствовать больше, чем просто нравиться. Она улыбается, как будто прочитав его мысли, мягкий изгиб ее рта согревает его лучше, чем любой алкоголь. И то, как ее маленькая рука ласкает его большую руку, когда она вынимает сигарету из его пальцев,что заставляет его думать, что она тоже может быть заинтересована в том, чтобы он “больше, чем нравился". -Купить вам еще один?- он кивает на полупустой стакан с ликером рядом с пепельницей. -Конечно, я все равно предпочитаю пить. Хотя я редко это делаю, - она машет зажженной сигаретой перед носом, прежде чем затушить ее, позволяя дыму обвиться вокруг ее лица. -Я не курила много лет и забыла, каким мимолетным может быть никотиновый кайф. -А я вообще не курю, - Малдер пожимает плечами, подзывая официанта и заказывая им обоим еще по две порции алкоголя. Он хочет заверить ее, что она беспристрастна и свободна, чтобы просто быть рядом с ним. Чувство, которое ему редко удается испытать самому. -Надеюсь, моя старая привычка не беспокоит вас. -Нет,- но внезапно он понимает, что подсесть на Дану Скалли - вполне реальная возможность. - Я всегда открыт для новых впечатлений. -Неужели?- она приподнимает бровь. Он явно заинтригован. -Мм. Я так понимаю, у вас есть особая причина, по которой вы предаетесь старым привычкам сегодня вечером? -Просто еще одна длинная и раздражающая история о том, как я бросила своего парня после того, как он отказался поддержать мой интерес к улучшению карьеры, - говорит она, проводя розовым языком по зубам и качая головой. - Да, если это имеет значение, - Малдер игриво подталкивает ее локтем. И получает толчок в ответ. -У некоторых мужчин есть внутренние проблемы с сильными женщинами, чей интеллект затмевает их собственный. И это никогда не перестает шокировать меня, учитывая, насколько я ценю привлекательность, которую приносит интеллект. -Значит, все-таки вы не гинеколог, - комментирует она. Смутившись, Малдер срывает свою табличку с именем. -Доктор Фокс Малдер, детский психолог. Она выглядит довольной этим. -Вы действительно бунтарь, Фокс. Он съеживается, и она хихикает, когда официант ставит перед ними джин с тоником. Образуется уютная тишина. -Хорошо, доктор Малдер, - начинает она через мгновение, гоняя кубик льда вокруг своего стакана соломинкой. -Просто Малдер, - настаивает он. - Когда вы говорите "доктор"чувствовать, я чувствую себя словно на работе. -Ну, Малдер, мы и так на работе, - говорит она. -По крайней мере, мы должны работать. -Технически, согласно повестке дня конференции, мы должны общаться. Или я должен сказать: ”налаживать пожизненные связи с коллегами,прежде чем утром нас вышвырнуть отсюда, - издевательски произносит он. -Разве мы не этим сейчас занимаемся, общаемся? -Я не знаю, Дана, скажи мне ты, - хриплые ноты в его голосе не остаются незамеченными. -Мы устанавливаем связь на всю жизнь? Дана фыркает и выгибает бровь, глядя на него с возросшим интересом. -Давайте откажемся от формальностей, не так ли, поскольку мы явно не прячемся в этом темном углу бара? -Ну, Дана... -Если ты настаиваешь, чтобы я называла тебя Малдер, то будет справедливо, если ты будешь называть меня Скалли. Малдер улыбается, застенчиво засовывая ее бейджик с именем в карман. -Ну что ж, Скалли, тогда давай будем бунтарями вместе. Скалли улыбается в ответ, и его мир перестает вращаться. Они чувствуют себя комфортно, часами разговаривая о своей карьере, о медицине, о больных и невинных детях, которых они ежедневно видят страдающими. Она снимает с него очки, “чтобы получше рассмотреть его”, застенчиво говорит она, засовывая их в его подарочный пакет. Он снимает пиджак, закатывает рукава рубашки, она не может перестать их трогать. Они ворчат по поводу своей скучной личной жизни или ее отсутствия. Они наклоняются друг к другу, говорят приглушенными голосами, позволяя временной близости секретов, которые они не раскрыли бы другим людям, течь так же легко, как алкоголь. Малдер задумывается, почему у него внезапно возникло желание поделиться своими самыми сокровенными мыслями с этой женщиной. Так свободно предлагать себя, как открытый бар, готовый к употреблению. Это не то, что он делает - после того, как романтически обжегся слишком много раз, чтобы сосчитать, - и, черт возьми, это точно не то, что он когда-либо чувствовал так чертовски хорошо. Как будто он ей доверяет. Его желудок сжимается. Он никому не доверяет. И ни с того ни с сего он чувствует смущение от ее собственного наглого доверия к нему. По тому, как сильно он заботится о ней, этой загадочной женщине.       -...что не объясняет непрерывного развития мозга у ребенка, так что твоя теория - хотя и превосходная - просто не подходит для подросткового возраста, - уверенно продолжает она, развеивая его теорию о регрессии памяти. У основания его позвоночника возникает жар, и он быстро спускается в сторону паха с каждой выгнутой бровью и словесным спаррингом, в который она его увлекает. Он кивает и изящно поглощает каждый удар, склоняясь перед ее соревновательной натурой на образно согнутом колене. Когда она наклоняется в его сторону и лукаво улыбается в очередной пустой стакан, Малдер не может не откинуться назад. Она проводит языком по своим пухлым губам и смотрит ему в глаза, которые, как он знает, переполнены чистой похотью. Между ними больше нет ни здравого смысла, ни рациональной мысли. Только туман выпивки и необузданного желания, вытесняющий потенциальные последствия взаимного влечения, окутывает их сейчас. Это захватывающее и электризующее ощущение. Несомненно возбуждает. И бесспорно возбужден именно Малдер, когда она внезапно тянется вверх и крепко целует его, ее рот сладок от можжевелового привкуса джина. Они выпили слишком много и недостаточно поели, и когда его рука обхватывает ее теплую щеку, ее рука делает то же самое с его затылком, притягивая его ближе, чтобы смело сосать его губы и язык в течение, как кажется, нескольких часов. Внезапно она отстраняется, отодвигает свой напиток и встает. -Я думаю, мне нужно идти. Паника охватывает его при мысли о том, что она уйдет без него. -Ой. Я... хорошо. Я понимаю. Шум бара возвращается вместе с реальностью, а вместе с тем приходит осознание, что это медицинская конференция, и они работают на противоположных концах страны. Неохотно он тоже встает, протягивая руку, чтобы поддержать ее, положив ладонь ей на поясницу. Они смотрят друг на друга, не торопясь, запоминая момент. Он едва может дышать, когда она прижимается к нему и продолжает прикасаться к нему. Его грудь, бицепсы, пресс, затем снова его руки, где они соблазнительно танцуют друг над другом в ритме музыки бара. -Пойдем со мной? - выпаливает она, ее грудь раскраснелась и вздымается, зрачки почернели и дерзко встретились сего собственными. Нахлынуло облегчение. -О Скалли, пожалуйста... -Скажи это еще раз? -Пожалуйста, - бесстыдно повторяет он. И на этот раз и он, и безошибочно узнаваемая выпуклость у него на брюках абсолютно умоляют. Он лениво задается вопросом, чувствует ли она жалкий запах одиночества и отчаяния, исходящий от него, как кровь в воде. -Нет, - хрипло хихикает она, ее пухлая губа зажата между двумя жемчужно-белыми. -Мне нравится, как ты произносишь мое имя. -Скалли, - мурлычет он ей на ухо. - Скалли. Скалли. Скалли. -Да, - выдыхает она, чувствуя, как ее бросает в дрожь от его прикосновения. -Малдер. Теперь его очередь вздрагивать, когда она жарко дышит в изгиб его шеи, прежде чем отступить. -Оплати счет и встретимся в номере 1013. Ей не нужно повторять это дважды. Дана Скалли не занимается сексом на одну ночь. Ее мать пришла бы в ужас, но отцу было бы стыдно. Она усмехается, расхаживая у двери своего гостиничного номера, ее желудок сжимается от предвкушения. Пусть ему будет стыдно, думает она, это моя жизнь. Она устала от того, что ее осуждают за ее решения, будь то ее отец или бывший, которого она ,наконец, выгнала на обочину своей жизни три дня назад. Она сама делает свой выбор. И если она хочет трахнуться с Фоксом Малдером сегодня вечером, это выбор, который она с радостью сделает. От тройного стука вибрирует дверь, к которой она прислоняется, и она нетерпеливо смотрит в глазок, чтобы увидеть, как Малдер беспокойно подпрыгивает на цыпочках. Она улыбается и распахивает дверь. -Я рада, что ты пришел, - говорит она, уже задыхаясь под его пристальным взглядом. Его глаза трепещут, когда она нетерпеливо сбрасывает свои туфли на высоких каблуках. -Поверь мне, это доставляет мне удовольствие. -Покажи мне, что это так, - почти умоляет она, и это все, что ей нужно. Словно изголодавшись его рот накрывает ее рот, и слабеющие колени заставили бы ее растаять на полу, если бы он не поддерживал ее. Они вваливаются в темную комнату, жадно целуясь. Она хватает его за куртку и толкает его спиной к двери, захлопывая ее общим весом их тел. Она хватает его за безвкусный галстук и развязывает его, когда они тяжело дышат друг другу в рот. Его руки запутались в ее волосах, когда она быстро расстегнула его рубашку. В одно мгновение одежда поспешно срывается с конечностей и разбрасывается по комнате в вихре желания. -Поторопись, - говорит она в то же время, когда он говорит ей, что она прекрасна. Ее сердце наполняется радостью, когда она понимает, что он говорит серьезно. Они спотыкаются, и она смеется, потому что все это так забавно, напряженно и чертовски горячо. И тогда, Боже, он тоже смеется, отчаянно вырываясь из штанов, когда их рты встречаются и зубы сталкиваются. -Все нормально? - спрашивает он, отстраняясь, чтобы найти любой намек на нерешительность в ее глазах. Он получает согласие, которое она охотно давала несколько раз, и тот факт, что ее интуиция о том, что он хороший человек, верна, только заводит ее еще больше. -Ага, - кивает она. - Определенно. Он разрывается от возбуждения, когда его великолепный рот вцепляется в ее горло, в то время как его долговязая фигура наклоняет ее назад. Она никогда не была так возбуждена, когда тыльная сторона ее бедер соприкасается с кроватью. -Скалли, - выдыхает он, и ей это нравится. Она любит, как ее фамилия слетает с его языка и мягко оседает где-то под ее кожей. -Черт, - стонет он, и стягивает ее трусики, они скользят вниз по ее икрам, и она выходит из них, прижимаясь всем телом к головке его члена, упирающегося в ее живот сквозь его боксеры. Даже в темноте она видит напряженный бугорок, оттягивающий хлопок. У нее слюнки текут. -Ты уверен? -спрашивает он снова. - Потому что, как бы сильно я ни хотел остаться здесь и сделать это с тобой - и не один раз - мой рейс вылетает в восемь утра и... Она поворачивается и толкает его на спину, оседлав его, пока они смеются над тем, как громко скрипит кровать. -Я кажусь неуверенной? Она знает, что он уезжает утром. Что она тоже должна будет уехать. Что они никогда не смогут сделать это снова, и даже знает, что может пожалеть об этом, игнорируя в будущем. Но когда она наклоняется и находит его идеальные губы, уже ищущие ее в темноте, скрепляя эту одинокую ночь крепким поцелуем, все, что она знает наверняка, это то, что она хочет его здесь и сейчас. Никаких сожалений. Она никогда в жизни не была так уверена. Возможное позднее желание большего, чем здесь и сейчас, это проблема для другого дня. -Нет, мне кажется, ты чертовски уверена. Малдер выгибается ей навстречу, его твердость и жар ошеломляют. Она чувствует, как заливается краской, румянец приливает к ее щекам. Наслаждаясь жарким приступом близости, которого она так мало испытывала в последние месяцы, она позволяет ему прикасаться к ней везде и так, как он хочет. И, о Боже, это именно то, что ей нравится. Его поцелуи мягкие и твердые и такие чертовски вкусные. Его прикосновения почти такие же, но ощущаются еще лучше, и то, как он произносит ее имя… Нет, даже пьяная она знает, что не стоит размышлять дальше. Потому что в такой ночи есть свои преимущества. Преимущество интрижки, дикой ночи страсти, секса на одну ночь с великолепным мужчиной одновременно волнующе и рискованно: волнующе, потому что нет никаких обязательств. Рискованно, потому что она может закончить ночь, желая, чтобы это было так. Под жарким прикосновением зубов Малдера Дана может почувствовать, как эти преимущества складываются в соблазнительную линию вниз по изогнутому изгибу ее позвоночника, и он слишком счастлив подчиниться, вонзая зубы в чувствительную кожу ее шеи, ее капилляры кричат от восторга. -Пожалуйста, - выдыхает она ему в ухо. -Прикоснись ко мне. -Черт. - Одним быстрым движением Малдер переворачивает ее на спину, нависая над ней, когда два длинных пальца касаются ее набухших складок. -О!- ее вход скользкий и трепещущий под кончиками его пальцев. Он делает круговые движения раз, другой, прежде чем глубоко погрузить в нее пальцы. - О, дааа... Она ощущается как теплая жидкость под его прикосновением. Расплавленная лава, готовая сдаться и подчиниться, какой бы путь он ни выбрал. Это спонтанное совокупление, возможно, было ее идеей с того момента, как он заговорил с ней как с женщиной, обладающей таким же высоким интеллектом, как и его собственный, равной. Высокая похвала,которую она мгновенно осознала, даже несмотря на опьянение. Но по тому, как его рука сжимает ее бедро, и по тому, как ее тело тает вокруг его пальцев, становится ясно, что теперь он контролирует ситуацию. И ей это нравится, она доверяет ему без раздумий. Глупо, думает она, и все это время ее сердце, бьющееся в такт с гулом между бедер, говорит об обратном. -Сними, - приказывает она.- Боксеры, снимай. Он довел ее до бессвязной речи, но все, о чем она, кажется, заботится, - это заставить его чувствовать себя так же хорошо, как ей сейчас. -Властная. Мне это нравится, - усмехается он, быстро вынимая пальцы, а затем снимая боксеры одним плавным движением. Фары, мелькающие в окне, на мгновение освещают эротическую сцену, происходящую в ее гостиничном номере на втором этаже. Ее глаза расширяются, когда она смотрит, как он держит основание своей припухшей плоти, челюсть отвисла, темные глаза сверкают в проходящем свете. Он огромный, толстый и пульсирующий для нее. Все это для нее, думает она, ее клитор пульсирует в тандеме с выступающими венами на его члене. -Нравится то, что ты видишь?- хрипит он. Во рту пересохло, она может только кивнуть, когда тянет его вниз для поцелуя, жадно беря его член в руку. Он выдыхает ее имя ей в рот, когда она скользит его членом по жидкому теплу между ее ног, скользя его головой по капюшону ее клитора снова и снова и снова, дразняще покрывая его своей влагой по всей длине. -Презерватив! - внезапно кричит она ему в губы. Господи, Дана, подумай! -У тебя есть один, верно? -Черт! Да, да. Получил несколько бесплатных раньше в этом пакете, - говорит он, задыхаясь, отстраняясь, чтобы просмотреть маленький пластиковый пакет с символом кадуцея. -О?- Дана выгибает бровь, когда Малдер достает презерватив и перекидывает подарочный пакет через плечо. -Не знала, что это конвенция, пропагандирующая безопасный секс. -Гинеколог одобрил, - усмехается он, разрывая обертку зубами и поспешно скатывая тугой латекс по каждой пульсирующей выпуклости и изгибу своего пениса. Господи, презерватив почти невидим. Комната кружится, когда ее возбуждение взлетает до небес при виде этого. Он нежно оглядывает ее и переплетает свои пальцы с ее. Ее сердце снова учащенно бьется, когда он прижимает к ней головку своего члена, ища вход и легко находя его через ее скользкие складки. Он наклоняет голову, чтобы поцеловать ее нежно, но с таким пылом, которого она никогда не испытывала с Итаном или с кем-либо еще, если уж на то пошло. Их языки сплетаются, пока он не оказывается глубоко внутри нее, и ее дыхание шипит, как кипящий чайник. Он поджег ее, так что она чертовски надеется, что он справится с ее жаром. - Так хорошо чувствовать тебя, - стонет он, когда ее бедра раскрываются, приветствуя его полноту. -Так хорошо. -О...- его член растягивает ее стенки, когда он двигается внутри нее. Ее тело ощущает боль мужчины, который сложен длиннее и толще, чем она испытывала раньше. Это ощущается на грани боли, но изысканно. Боль от этого покалывает до ее сжатых пальцев ног, когда его бедра прижимаются к ее собственным. -О, Боже мой! Он стонет, и она вдыхает его стон, их языки облизывают и проводят по губам и толкаются друг другу в рот. Беспорядочно, лихорадочно и неточно. Именно то, что ей нужно. Она вцепляется в его плечи, оставляя полумесяцы на его мышцах, ее ногти вонзаются в бронзовую кожу его плеч. Когда он исчезнет завтра, оставив ее так, как она будет вынуждена оставить его, она эгоистично надеется получить физическое доказательство того, как сильно она наслаждалась им, пока он был у нее. Кровать скрипит под его толчками, когда он плавно входит в нее, как горячая сталь сквозь масло. Член глубоко погружается в нее, Дана выгибается под ним, его щетина царапает ее лицо, это вызывает ее эйфорическое шипение. -Тебе это нравится?- его зубы царапают ее плечо, когда он входит в нее снова и снова. -Да, - кричит она и знает, что алый румянец ее возбуждения, должно быть, уже распространился на ее затвердевшие соски груди. - Да, больше. Пожалуйста... От сильного толчка, с которым он врезается в нее, все ее тело сотрясается, и она вздрагивает, рваное дыхание вырывается из ее груди. -Давай, Скалли. Внезапно он закидывает ее ноги себе на плечи, прижимая ее. Ее тело похоже на открытую книгу, которую до сегодняшнего вечера никто не смог правильно прочитать. Она улыбается и смело приподнимает бедра еще выше, давая ему больше, отдавая ему все. -Следуй за мной. Их скользкие от пота тела непристойно шлепаются друг о друга, изголовье кровати яростно врезается в стену от силы их усилий. -Да, да, прямо здесь, прямо там, прямо там...- сейчас она что-то бормочет,наслаждаясь тем, как его бедра двигаются в такт ее собственным. Ее бедра горят, а таз дрожит от восхитительного обещания кульминации. Она посасывает губу Малдера между своими губами, проникая языком ему в рот, и мгновенно кончает. Он стонет и растворяется в ней, его аромат окутывает ее, как занавес из дождевой воды Бельфлера за оконным стеклом. И теперь она знает его таким, доверяет ему свое тело. Может быть, и больше, если по какому-то одному из пяти миллиардов шансов они когда-нибудь встретятся снова. Возмутительная мысль о том, чтобы сделать это с ним не один раз, разжигает пламя у основания ее позвоночника, жарко вспыхивающее от желания. Она всхлипывает, жадно желая этого, вращая бедрами, когда ее оргазм приближается снова. Еще двумя мощными толчками в сочетании с гортанным воем он раздувается до невозможных размеров и вздрагивает выше, прижимаясь бедрами к ее бедрам. Последние десять минут ее трахали почти до потери сознания, поэтому, когда его интенсивный оргазм вызывает у нее второй оргазм, ее не смущает яростное дрожание ног и быстрое закатывание глаз. О Боже! И она плачет. Вот дерьмо! Горячие слезы текут по ее вискам и растворяются в ее растрепанных волосах. -Скалли, ты в порядке?-Малдер нежно вытер ее лицо, наклонившись, чтобы прижаться теплыми губами к каждому зажмуренному веку. Это мило и заботливо, и мне так хорошо. Естественно, это только заставляет ее плакать еще больше. -Дана? -Да, да, я в порядке, - врет она. По правде говоря, прошло уже несколько месяцев с тех пор, как она чувствовала такую заботу. Она чувствует себя в безопасности и удовлетворенной, находясь в объятиях мужчины. Гребаный Итан… -Всего было просто много, и еще алкоголь... -Хорошо, но ты уверена? Она смущенно отмахивается от него. -Я уверена. Он продолжает гладить ее лицо, в то время как его эрекция смягчается внутри нее. Ее рука накрывает его руку, и он понимает ее намек на движение. Он смотрит на нее сверху вниз несколько мгновений, прежде чем скатиться с кровати и нащупать горсть салфеток на прикроватном столике. Она хочет поблагодарить его за то, что он был таким нежным и внимательным. И за, ну, за то, что трахнул ее так чертовски хорошо, что ее оргазмы посылали волны эмоций по всему ее телу. Но когда она переворачивается и смотрит, как Малдер накрывает ее простыней, ее разум внезапно затуманивается, а веки становятся невероятно тяжелыми. -Это было... вау, - говорит он, обнимая ее своей теплой рукой. Она кивает, потому что "вау" почти точно описывает произошедшее. Затем раздается неловкий звук их дыхания и шевеления в темноте. Шум вентилятора, работающего в углу. Далекий хлопок двери другой комнаты. Но как только он медленно, нежно гладит ее по спине, ее щека прижимается к его руке, это совсем не неловко. -Это приятно, - бормочет он. -Да, это так. Он чувствует себя хорошо. Так хорошо. Они чувствуют себя так хорошо. Но когда ее глаза закрываются, она задается вопросом, будет ли ей когда-нибудь снова также хорошо.

***

Дана резко просыпается. Жесткий матрас, пахнущий отбеливателем, скрипит под ее телом. Голая, она голая. Белый свет обжигает ее глаза в тот момент, когда она их открывает. На мгновение она впадает в панику. У нее раскалывается голова, в мозгах все путается. Во рту неприятный привкус. Она закрывает глаза. Она выпила несколько рюмок, и, судя по тому, как сейчас чувствует себя ее тело, слишком много. Мысли скачут, когда события прошлой ночи всплывают в ее сознании. Она выпила много напитков - на самом деле, множество. Она была в переполнен-ном баре после конференции, ее коллеги-мужчины в полную силу выражали свои шовинистические наклонности, и раздражение от того, как сильно это напоминало ей Итана, полностью вывело ее из себя. Дана хмыкает, приоткрывая один покрытый тушью глаз, чтобы проверить время на будильнике, и ахает, увидев пустую обертку от презерватива, лежащую сверху. Мгновенно она вспоминает все с поразительной ясностью: внезапное всепоглощающее влечение к довольно загадочному мужчине, красивому и милому. Она все еще чувствует, как колотилось ее сердце в груди в тот момент, когда ее глаза встретились с его глазами и пригласили его в свою постель. Вспоминает, как ее ногти царапали его жилистую спину, в то время как она с гордостью восхищалась тем, как восхитительно ощущался его член, когда он скользил по ее складкам. Она краснеет. Боже мой... Слишком смущенная, чтобы обернуться и поискать своего любовника, она вместо этого проводит рукой по смятым простыням позади себя в поисках теплого и гостеприимного тела мужчины, которого она едва знает. Мужчина, которого ее сердце, казалось, уже знало в тот момент, когда она встретила его. Малдер. Она находит другую сторону пустой и холодной. Он ушел, как и обещал, вспоминает она. Не было никакого обмена номерами, никаких ложных обещаний: они договорились, что покинут конференцию с комфортом в несколько часов, украденных в объятиях кого-то другого, кто также знает, какой может быть эта жизнь. Кто заставляет чувствовать себя полноценными так, как они никогда не думали, что смогут. Она проводит двумя пальцами под глазами, моргает, прогоняя расплывчатое пятно. Она этого не делает. Не делает того, что ее сестра называет “раз и навсегда заключенной договоренностью”. Она не действует опрометчиво. Она не курит и не пьет так много. Не приводит мужчину, которого она знает всего несколько часов, в свою постель, не раздевает его догола и не приходит за ним, когда он просит… -Черт...-Дана дрожит, когда встает и шаркает в ванную, ноги слабые, а таз пульсирует. -Господи, - стонет она. Ее обкусанные губы, растрепанные волосы и отражение с темными как у енота кругами размазавшейся туши под глазами смотрят на нее в зеркале. Она выглядит сексуально озабоченной и хорошо оттраханной. С похмелья и вот-вот опоздает на свой рейс, но она действительно хорошо потрахалась. И она ни о чем не жалеет. Она брызгает прохладной водой на лицо и смачивает мочалку, чтобы провести по задней части шеи и липким бедрам. После того, как она воспользовалась ванной, Дана поспешно порхает по комнате, надевая разбросанные предметы одежды из-за безумного стриптиза всего несколько часов назад, прежде чем запихнуть свои вещи в чемодан. Прежде чем уйти, она вспоминает об обертке от презерватива и мчится обратно, чтобы спрятать ее в салфетку и выбросить в мусорное ведро, чтобы горничной не пришлось этого делать. Это странная марка, которую она не узнает, и, судя по воспоминаниям о его весе в ее руке и сильной боли между бедер, она бы предположила, что "Магнум" был выбором Малдера. Однако она замечает, что ее любовник достаточно тактичен, чтобы, по крайней мере, завернуть сам использованный презерватив, даже закрыв после этого мусорное ведро. И вежливый с тяжелым членом - опасно захватывающая комбинация. Щеки Даны вспыхивают в тот же момент, когда звонит ее телефон. Он громким эхом отражается от стен ванной, и она съеживается. Сейчас нет времени зацикливаться на ее свидании. В любом случае, это не имеет значения, она никогда не планирует снова встречаться на одну ночь, уверенная, что никогда не будет другого опыта, подобного тому, который у нее был всего четыре часа назад. Она быстро выходит из комнаты, которая навсегда сохранит тайну ее неосторожного закатывания глаз. Она может только надеяться, что к тому времени, когда мать заедет за ней после церкви через три часа, ее кожа больше не будет пахнуть древесным одеколоном Малдера, сильным ароматом джина с тоником и соленым привкусом плотских грехов. Дана кладет в карман ключ от номера 1013 и уходит. Оглушительный звук захлопнувшейся двери эхом отдается сзади. Шесть недель спустя “Черт...” Одетая только в полотенце, с мокрыми волосами, стекающими по спине, Дана парит над множеством белых палочек, беспорядочно разбросанных по раковине в ванной, с розовыми линиями и знаками плюс, кричащими на нее. Сердце колотится, глаза горят от горячих слез, она падает на колени на холодный пол, обхватив голову руками. Беременная. Черт, черт, черт. Она осуждающе смотрит сквозь пальцы на упаковку противозача-точных средств, которую она выбросила в мусорное ведро с тремя пропущенными таблетками с прошлого месяца, все еще внутри. Такие же бесполезные сейчас, как и несколько недель назад, когда она забыла их принять. Будь проклят Итан и его чувствительность к латексу. И она проклинала себя за то, что не настояла на том, чтобы его дешевая задница вложила деньги в гипоаллергенные презервативы вместо того, чтобы полагаться на память о своем лишенном сна мозге каждый день в качестве единственного метода контроля над рождаемостью. По крайней мере, во время ее одного ночного вихря с Малдером она не может перестать думать о использованном презервативе, иначе все было бы вдвое сложнее. Даже это кажется невозможным в данный момент. Блядь. Дело не в том, что она не хочет детей или не хочет этого ребенка или любого другого. Но ребенок никогда не входил в ее планы на данном этапе жизни, и уж точно не с этим мужчиной. Она только начинает жить. У нее есть планы, хорошо продуманные планы, которые не включают в себя никаких сюрпризов. Сюрприз, Дана, твоя жизнь уже никогда не будет прежней. Знаешь что?Она зажмуривается и нерешительно кладет ладони на живот под полотенцем, защищая пальцами то, что находится под ним. -Дана?- приглушенный голос Итана доносится сквозь запертую дверь. -Ты уже пописала на палочку? Тишина... -Господи, Дана, я здесь схожу с ума. Ты там в порядке? -Я в порядке, - врет она. Она совсем не такая. Уставившись на дверь и представляя, как Итан расхаживает за ней, Дана задается вопросом, готов ли ее заведомо безответственный бывший, секс с которым она ошибочно назвала “прощальным сексом” на той неделе, когда уехала в Орегон, стать отцом или нет… конец главы 1. to be continued...