Пять лет и целая жизнь

“Все, о чем я мечтаю, - это кусочек прошлого”.(K.Tonoe) Резюме: Малдер внезапно возвращается в жизнь Скалли, и снова летят искры. ДЕТСКАЯ БОЛЬНИЦА СКОРБЯЩЕЙ БОГОМАТЕРИ ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ 24 АПРЕЛЯ 1998 ГОДА Дана открывает свою электронную почту и проверяет время в углу экрана компьютера. Она опаздывает на заседание совета департа-мента, и доктору Скиннеру будет не до смеха. Беспокойству по поводу ее недавно поданного заявления о приеме на работу в солнечном Сан-Диего на “должность на всю жизнь”, по крайней мере, так говорит ее отец, придется подождать. С блокнотом в руке она встает из-за стола и пытается не объявить о своем опоздании на пятнадцать минут громким стуком каблуков по полу конференц-зала. Дана тихо находит свободное место сзади среди коллег и улавливает часть разговора, происходящего впереди. -...Это именно та услуга, которую мы хотим оказать подростковым умам здесь,в Больнице Скорбящей матери, доктор Малдер. Мы рады, что вы присоединились к нам, - говорит доктор Скиннер, и Дана вскидывает голову. Ее глаза расширяются, а сердце колотится в груди. Она знает это имя, помнит это лицо. Она никогда не забывала. Он такой же высокий, стройный и красивый, каким был в ту ночь, когда она впервые увидела его в баре отеля. Доктор Малдер кивает, его мягкие каштановые волосы по-мальчишески падают на лоб, когда он отвечает ее боссу. Очевидно, теперь и его босс тоже. Боже, Малдер. -Растущая потребность в услугах по охране психического здоровья в районах с низким уровнем дохода также была одним из моих основных направлений в качестве члена травматологической организации "Врачи без границ". Но сейчас я путешествую только по США и придерживаюсь детской психологии: мой хлеб с маслом, если хотите... У нее нет реального контекста для того, что он обсуждает, но все, что он говорит, вырывается потоком страстных слов. Очевидно, что сейчас он заботится так же глубоко, как и много лет назад. Дана чувствует себя очарованной, наклоняясь, едва моргая в течение последних нескольких минут его речи. Когда он заканчивает, Скиннер пожимает ему руку и кивает в сторону нетерпеливой аудитории вокруг нее. -Давайте окажем доктору Малдеру теплый прием. Аплодисменты медленно стихают, когда взгляд зеленых глаз Фокса Малдера встречается с ее собственным, и мир перестает вращаться. Медленная улыбка растягивает его губы, его великолепная улыбка сияет. Она чувствует, что ее фокус сужается, как будто свет от ручки расширяет ее глаза. Дана видит момент, когда он узнает ее, и она ничего не может с собой поделать, она задыхается. Что-то шевелится внутри, разжигая давно потушенное пламя. Она пытается улыбнуться ему в ответ, но это выглядит как-то криво. Она знает, что краснеет. Иисус. Он пробирается сквозь рассеивающуюся толпу, и перед ее глазами вспыхивает образ их вместе в ту ночь, заменяя застегнутого на все пуговицы Малдера перед ней самоуверенным Малдером, который трахнул ее до бесчувствия. Она сглатывает и строчит неразборчивую записку на коленях, чтобы сосредоточиться. Такое иногда случается, когда думаешь о нем и о том, как хорошо он заставил ее чувствовать себя. Как вечный вирус - пятилетняя лихорадка, которую ей еще предстоит унять небольшими дозами самоудовлетворения. Воспоминание о нем все еще жарко теплилось у нее под кожей. -Неужели это доктор Дана Скалли, - говорит он, сияя, подходя к ней. -Доктор Фокс Малдер,- Она встает и протягивает руку -левую, и он не может скрыть, как его изумрудные глаза останавливаются на ее голом безымянном пальце. Их кожа соприкасается, заставляя это разгорев-шееся пламя вспыхнуть снова и медленно растопить ее защитный щит. -Просто Малдер, помнишь? -Я помню. -Прошло слишком много времени, Скалли. Ее фамилия плавно слетает с его языка и прокатывается по ее разгоряченной коже, как набегающая волна. Это звучит так правильно, когда он это говорит. Даже удобно. Так было всегда. -Пять лет, - заявляет она. Действительно, один шанс из пяти миллиардов увидеть его снова, внутренне усмехается она. Но профессионализм необходим, даже когда ее собственные глаза опускаются, чтобы обратить внимание на его палец без кольца. Просто любопытно, говорит она себе. Ничего больше. Его улыбка становится шире вместе с его голосом. -Я помню. Их взгляды снова встречаются, и она не уверена, как долго они стоят там, держа друг друга за теплые ладони, пока сзади не раздается знакомый голос, заставляющий их разойтись. - Доктор Скалли, - зовет Скиннер. -Я вижу, вы познакомились с нашим новым пополнением. -Можно и так сказать, - нетерпеливо отвечает Малдер. - Мы познакомились много лет назад на медицинской конференции. Я большой поклонник ее работ. Для нее легко воспринять его слова как двусмысленность. Но его тон профессиональный, и смысл, стоящий за ним, не что иное, как уважение. Это то, что привлекло ее в нем больше всего, когда они впервые встретились, и все же она потрясена, почувствовав легкое раздражение от того, что профессионализм - это все, на что он, похоже, ссылается. -Да, -натянуто добавляет она. -Мы встречались. -Идеально!-Их босс приветственно хлопает Малдера по плечу. - Малдер работал на меня несколько лет назад в качестве путешествующего психолога, прежде чем я перевелся сюда. -Скинмен получил повышение, а я нет. Скинмен? -Пожалуйста", - усмехается Скиннер. -Ты не хотел оставаться здесь достаточно долго, чтобы получить его. Не волнуйся, Дана, его работа так же поразительна, как и твоя. На самом деле, у меня есть несколько файлов, которые я только что положил на ваш стол, и я знаю, что вы двое сотворили бы чудеса вместе. -Сотрудничество в уходе за пациентами?- Дана натягивает на губы улыбку. -Конечно,сэр. -Партнерство. И как можно скорее, если вы двое сможете. Мы можем оставить Золотого Мальчика здесь только на год, - ухмыляется Скиннер. Малдер закатывает глаза, но радостно соглашается, когда доктор Скиннер уходит. -С нетерпением жду этого, сэр. -Скинмен и Золотой мальчик, ха, - подталкивает она. Малдер невозмутимо пожимает плечами. -Ну...- Он засовывает руки в карманы и покачивается на каблуках. -Полагаю,тогда мне следует заглянуть в твой офис, партнер? -Партнер...- Дана борется с желанием застонать, понимая, что ее рабочая обстановка только что стала намного сложнее. -Следуйте за мной. Их шаги в едином ритме раздаются по коридору, и с каждым шагом Дана убеждает себя забыть их прошлое и видеть в нем просто еще одного коллегу. Блестящий человек. Блестящий и красивый мужчина, с которым у нее просто случилась сексуальная история. Очень яркая картина. Ничего больше. Дана проводит Малдера в свой кабинет и, извинившись, быстро уходит в ванную, чтобы собраться с мыслями. Она знает, что это глупо и непрофессионально, но не похоже, чтобы ей сильно везло в искусстве трахаться и забывать. Ее руки опираются на фарфоровую раковину, когда она смотрит на себя в зеркало. Дана далеко не тщеславна, но она не может не сравнивать себя с тем, как выглядела пять лет назад. Она заправляет выбившуюся прядь медных волос за уши и на мгновение задумывается. Сейчас она почти не пользуется косметикой, ровно настолько, чтобы скрыть веснушки, а ее щеки немного тоньше, чем раньше. У нее вокруг глаз за пять лет появились морщинки от смеха, и она более эмоционально выветрена и измотана работой и личной жизнью. Но сейчас это две совершенно разные вещи - работа и жизнь - классифицированные отдельно. Она мягко улыбается при этой мысли. Работа больше не является центром ее мира.Она поворачивается боком, задирая подбородок к зеркалу, когда резкие флуоресцентные лучи больницы высвечивают крошечные детали ее тридцатичетырехлетнего лица. Она стареет изящно, как говорит ее мать; и, судя по выражению лица Фокса Мал-дера, матери действительно знают лучше. -Это бизнес, - шепчет Дана зеркалу. -Он заключил контракт на один год работы, может быть, меньше, для исследовательской работы. Больше ничего. Верно? Она выходит из ванной, чтобы присоединиться к Малдеру, и обнаруживает, что он разглядывает ее похвалы в рамках на стене. Ее взгляд останавливается на рамке, стоящей в центре ее стола, задаваясь вопросом, заметил ли он проблеск самого заветного достижения, о котором она когда-либо могла просить. Эта мысль заставляет ее нервничать. Дана осторожно перевора-чивает глянцевый снимок 4x6 так, чтобы была видна только задняя часть деревянной рамы. Она ненавидит это чувство защитной паники всякий раз, когда ее личная жизнь подвергается разоблачению. Она знает, что это инстинкт, необходимость для нее. Но она все равно ненавидит это. -Хорошая берлога, - хвалит он. -Я знал, что ты хороша, Скалли, но ты действительно превзошла саму себя. -Спасибо. Она - известный педиатр , удостоенный наград медицинский исследователь, тщательно сражающийся в опасных для жизни битвах, cо стетоскопом в кармане, полном наклеек Диснея. Она довольна своей работой, гордо предана ей. Но самое главное, она занята. Слишком занята для светской жизни и слишком занята для другого мужчины, чтобы неизбежно подвести ее. -И все еще не член ассоциации по борьбе с раком легких,как я вижу, - шутит он. Она не может не улыбнуться, когда он вспоминает их совместную ночь. -К сожалению, нет. -Однажды бунтарь, всегда бунтарь,- Малдер подходит к окну, где весенний дождь стекает по стеклу. -И вид тоже красивый. -Возможно, он не будет моим долго, - размышляет она. Он перестает возиться со старым журналом JAMA, сложенным стопкой на полке возле подоконника, и бросает его на подушку ее дивана. -О? -Э-э, да, я недавно подала заявку на редкую должность в исследовательском центре, который специализируется на подростковой неврологии по всей стране... -Био Мед в Сан-Диего!- Малдер заканчивает. -Это очень престижно, доктор Скалли. Им бы повезло, если бы у них была ты. Она слегка краснеет и вздыхает. Она любит свои исследования, правда. Но ее истинная страсть - работать лицом к лицу с Богома-терью со своими пациентами, прикладывая невинное лицо к файлу, а не проводить часы за микроскопом и просматривать результаты лабораторных исследований. Это ее отец ожидает лучшего от своего Старбака, и ей все еще есть что доказать своему Ахаву. -Да, ну, я не cмогу получить ответ в течение нескольких недель. - Мысли о том, чтобы покинуть эту больницу, которой она посвятила годы своей жизни, не та тема, на которой ей хотелось бы останавли-ваться. -А где именно находится твой офис? Она ловит рыбу, и, судя по веселой усмешке Малдера, он это знает. Она опускает взгляд и постукивает по стопке папок на своем столе с его именем, написанным на ней, ее ноготь лениво проводит по “x” в Fox. -На самом деле, прямо под тобой. Дальше по коридору от лифта и копировальной комнаты. Это тот, который украшен научно-фантастическими плакатами и полон распакованных коробок с терапевтическим реквизитом. Если ты доберешься до кладовки уборщика, ты зашла слишком далеко, - смеется он. -Итак, похоже, тебе придется из кожи вон лезть, чтобы навестить меня в моем подвальном жилище. -Я не понимаю, зачем это будет необходимо. Теперь у меня есть твой номер, и мы гарантированно увидимся в коридорах, - комментирует она. Не жестоко, но чрезмерная привязанность просто не подходит для нее, даже если она этого хочет. -Скалли? Она поднимает глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, и внезапно он оказывается перед ней, мягко обнимая ее за локоть. -Я не хочу, чтобы это было неловко, но ты заслуживаешь это услышать. -Малдер. - Она поднимает руку. -Все в порядке, тебе не нужно ничего говорить. Мы оба взрослые люди. Я просто еще один врач. Просто Дана Скалли, и так случилось, что мне поручили работать с тобой. -Ты права. Но поскольку мы собираемся тесно сотрудничать, я просто хочу, чтобы ты знала. Чтобы было ясно, что если бы я мог вернуться и вспомнить ту ночь, которую мы провели вместе, я бы ничего не изменил. Она моргает, прикусив нижнюю губу. Неожиданный трепет пробе-гает по ее спине. -О, я уверена, что ты бы этого не сделал, - шутит она. -Хорошо, я заберу свои слова обратно, - усмехается он, отступая, чтобы взять стопку файлов пациентов, лежащих на краю ее стола. -Я бы с радостью пропустил свой утренний рейс, чтобы еще раз услы-шать, как ты со мной споришь. Она закатывает глаза, но что-то греховно сладкое трепещет глубоко в ее животе, когда он уходит. Она делает глубокий вдох, вдыхая полный глоток кислорода, которого ей внезапно не хватает. И он так хорошо пахнет. Как сосна и свежая мята, и все ее тело начинает покалывать. Как он смеет быть таким привлекательным! Она раздражена, но в основном озадачена тем, как этот мужчина, которого она едва знает, может вызвать такую сильную реакцию спустя годы. -И Скалли?- в его глазах мелькает огонек, когда она оглядывается на него, сексуально прислонившегося к дверному косяку. Его затяжной аромат обволакивает ее, как теплое объятие. Она отворачивается, теребя теперь перевернутую фотографию зеленоглазой маленькой девочки на своем столе, которая всегда напоминает ей о том, что действительно важно в жизни. -Да? -Рад снова тебя видеть. - Его искренний тон побуждает ее снова поднять взгляд, но только для того, чтобы встретиться с кривой усмешкой на его лице,которая посылает знакомое тепло по ее венам. -Действительно рад. Фокс Малдер - огонь. И да поможет ей Бог, Дана не может не тосковать по этому ожогу.                                           *** Малдер не ожидал этого, совсем не ожидал. Снова увидеть ее, слышать, как она произносит его имя впервые за пять лет, как ее теплая маленькая ручка мягко ложится в его. Громкое жужжание разносится по его новому кабинету. Его сотовый телефон крутится по узкому кругу вдоль обшарпанного стола из богатого красного дерева, и он уже знает, кто это. Малдер закатывает глаза и отвечает: -Привет, Фрохайк, я все еще на работе. Он знает, что его старый друг по колледжу и временный сосед по комнате будет приставать к нему по поводу вечера мексиканской еды и того, вернется ли он домой вовремя, чтобы присоединиться к Лэнгли и Байерсу на их турнире "Подземелья и драконы", пока он не смягчится. Ему действительно нужно найти свое собственное место, и быстро. -Хорошо, хорошо, - вздыхает он,оглядывая стопки распакованных коробок, разбросанных по полу его офиса. -В любом случае, я не собираюсь много заниматься организацией сегодня вечером. Скажи ребятам, чтобы оставили для меня несколько Уэвос Ранчерос. Малдер заканчивает разговор и бросает заточенный карандаш в потолок, закинув ноги на единственную коробку, которую он пытался распаковать, пока его мысли блуждают и путаются в ней. Он был измотан и рассеян с тех пор, как снова увидел Дану Скалли. Так много времени прошло с тех пор, как он видел ее лично, но все было совсем наоборот, когда дело касалось его снов. Полдесятилетия, потраченные на то, чтобы заново пережить их совместную ночь в своем спящем подсознании, он счел за лучшее забыть при свете дня. Это к лучшему, говорил он себе уже много лет. Но если она думает, что их единственная ночь вместе была просто незаконной интрижкой, которая означала не что иное, как несколько пьяных смешков и оргазм, она не может быть более неправа. Он тоже будет рад сказать ей об этом, если она сочтет их тему доступной для обсуждения среди их дискуссий о пациентах и планах лечения. На одну ночь. Они знали друг друга всего одну ночь, но он прожил в ней всю жизнь. И это было к лучшему, верно?                                           *** Малдер вошел в шумный больничный кафетерий, умирая от голода. Он работал без остановки с тех пор, как неделю назад прибыл в "Богоматерь" по исследованиям в области психологии, у него и Скалли были общие планы в области охраны здоровья пациентов, назначенных Скиннером, и загруженный график его собственных пациентов размером с пинту. Он почти не спал, только немного поспал по-настоящему на диване в своем офисе, так как его временные соседи по комнате не спят всю ночь, споря о том, чье кунг-фу круче. В животе у него урчит, когда он хватает поднос и заваливает его всякой доступной едой. Пока его поднос наполняется, он размышляет о главном событии своей недели: о том, чтобы провести время со Скалли. Их мгновения вместе коротки, но они впитывают каждую секунду, как будто каждое произнесенное слово, каждая словесная перепалка - драгоценная вода, иссякающая в Сахаре. Они выдвигают теории и делятся альтернативными идеалами за стопками медицинских записей и паршивым кофе в кафетерии. Они подшучивают над тем, что составляет рациональные и иррациональные процедуры, и заканчивают ход мыслей друг друга. В профессиональном плане они, кажется, идеально сочетаются - ни с чем не сравнимы. Кажется, что они постоянно кипят в сауне сексуального напряжения. Для Малдера все становится только хуже. Голос Скалли прорезается сквозь шум кафе, и Малдер поворачивает голову, чтобы мельком увидеть ее, чуть не опрокидывая свой тяжелый поднос на медсестру перед ним. -Мне очень жаль, -сокрушается он, направляясь прямиком к своему партнеру через переполненный зал. Они вдвоем быстро приобрели привычку обедать вместе. Не по какому-либо соглашению, как таковому, но это было так же естественно, как дышать. В его кабинете все еще беспорядок - так же, как и в его личной жизни, - поэтому он часто стучит в дверь кабинета Скалли, и она мгновенно открывает ее. Она даже больше не притворяется удивленной. Они легко сосуществуют как коллеги и как друзья, но неоспоримая искра чего-то более интенсивного горит изысканно ярко, когда его рука останавливается на мягком изгибе ее позвоночника. Она сидит на их обычных местах и разговаривает с мужчиной, который, как он заметил, часто косится на нее, когда они проходят по коридору. Он лаборант, с которым Скалли часто общается - дружит, но Малдер может сказать, что Дана Скалли предлагает только подробности о себе, которые она позволяет всплыть на поверхность. Он уважает это в ней, ее профессионализм и убежденность, но у него есть личная миссия - погрузиться так глубоко, как только развиваются его чувства к ней, чтобы увидеть каждый слой загадочного доктора Скалли. Скалли улыбается мужчине, наклоняющемуся в ее личное пространство, когда она потягивает кофе, и что-то шевелится в животе Малдера. Такого еще никогда не было, ни с кем. Иногда он подозревает, что его единственная причина переезда сюда заключается в том, что Вселенная знает, что она тоже здесь. Он спотыкается, и она внезапно смотрит на него с другого конца комнаты. Все, что Малдер может сделать, это смотреть прямо в ответ, не задыхаясь от напряжения. Он моргает, лениво задаваясь вопросом, навсегда ли она запечатлела на его сетчатке образ своих сверкающих голубых глаз и идеально изогнутых бровей. В конце концов, он предполагает, что именно так будет выглядеть клеймо родственной души. Черт возьми, он кажется попал. Желание вторгнуться в ее тщательно структурированную жизнь почти так же сильно, как страх, что она может занять желанную должность в Калифорнии. Страх: его калечащая черта характера. Страх перед обязательствами. Страх впустить кого-то и снова разбить свое сердце. Страх остаться одному… Малдер выходит из задумчивости, когда дородный лаборант громко хихикает над чем-то, что только он находит смешным, наклоняясь еще ниже к Скалли, толстые пальцы мужчины нагло заправляют прядь волос за раковину ее уха. Горячая струя желчи обжигает его желудок. Малдер слегка краснеет, приближаясь к Скалли, смущенный вспышкой ревности у него внутри. -Привет, Малдер, -радостно приветствует Скалли. -Я подумала, не собираешься ли ты прийти на ланч. -Извини, я был занят со своим последним пациентом.- Малдер ставит свой поднос и поворачивается к мужчине, практически нависшему над Скалли. -А вы..? -Том Колтон,- позирует мужчина, игнорируя предложенную Малдером руку, засовывая свою в лабораторный халат. Сообщение получено, придурок. -Том - наш местный лаборант, - вежливо говорит Скалли.Том смотрит на нее так, словно она только что повесила луну. В этом человеке есть что-то отчаянное, чего Малдер никак не может понять, и дело не только в его дерзости. И все же все, на чем его эйдетический мозг может сосредоточиться в данный момент, - это то, что мудак Том никогда не видел, как выглядит лицо Даны Скалли, когда она кончает. Он бы поставил на это свою жизнь. Малдер ухмыляется. Глаза Тома перебегают с него на Скалли, прежде чем снова сузиться на Малдере. -Доктор Дана, вы всегда так вежливы, - хвалит Том. -Но я все еще жду того дня, когда ты наконец найдешь няню и сходишь со мной на свидание. -Э-э, конечно, -Скалли напрягается, явно чувствуя себя неловко, но тактично отмахивается от этого разговора. -Приятного ланча,Том, - быстро добавляет она, и Малдер смотрит, как брошенный мужчина уходит со сжатыми кулаками. -Няня? - спрашивает Малдер, но он уже знает ее ответ по нервной складке у нее на лбу. -Да...- В ее глазах вспыхивает искра, испепеляющая лазурным жаром.-Я мама. Тяжесть ее слов перекатывается в его мозгу, как валун. Он в шоке. -Я понятия не имел. Она прочищает горло, выглядя встревоженной, но уверенной. -Я знаю. Малдер чувствует, что их общая химия и комфортное поведение растут с каждым днем, но теперь он понимает, что они никогда по-настоящему не говорят о своей личной жизни. Те несколько раз, когда он пытался взломать ее защитную броню, были встречены сообразительным уклонением. Но если и есть что-то, что он мог видеть с самого начала, так это то, что она была бы замечательной матерью. -Я бы поспорил на своих рыбок молли, что ты замечательная мама. Она фыркает на его шутку и глубоко вдыхает. -Какая высокая похвала. -Я бы поставил на это свою жизнь. - Малдер практически чувствует глухой стук ее сердца через стол, когда она наклоняется к нему. -Ей почти пять, и ,Боже, Малдер, я собиралась тебе сказать. Я хотела бы показать тебе фотографию, но ее отца нет на этом снимке. И каждый раз, когда я говорю кому-то, кого я... ну, кому-то, кого я пригласила в свою жизнь, что у меня есть дочь, они неизбежно убегают, и это просто не может повториться... -Скалли, эй, - он протягивает руку и накрывает ее ладонь своей. Румянец окрашивает ее фарфоровую кожу в розовый цвет, и его сердце сочувствует ей. -Все в порядке, я понимаю. У всех нас есть прошлое, семья. И дети так важны, хотя у меня самого их нет... Желание разоблачить его собственные призраки очень сильно, но сейчас речь идет о ней. -И ты не должна мне объяснять, почему ты не рассказала о своей маленькой девочке. -Я... - выдыхает она, не сводя с него глаз. -Спасибо, Малдер. Но я действительно хотела тебе сказать. Я просто... Его большой палец делает успокаивающий круг на ее гибком запястье. -...хочешь защитить ее? -Больше всего на свете. Скалли, будучи матерью, имеет для него прекрасный смысл, но он не может отрицать, что ему не больно слышать о такой важной части ее жизни от мудака Тома посреди переполненного кафетерия. -Ты доверяешь мне,Скалли? Доверять. Для Малдера это все. Это то, что он почувствовал, когда впервые встретил ее. Это то, что заставляет его жаждать рассказать ей о Саманте. Встать перед ней на колени и объяснить, насколько ненадежным он был в ту ночь двадцать четыре года назад, как исповедь богу, в которого он больше не верит. Но самое главное, доверие - это то, почему он считает, что у него никогда не должно быть собственного ребенка. Хорошие родители должны верить, что они смогут сохранить своих детей в безопасности и невредимыми. Фокс Малдер не может доверять даже самому себе. -Безусловно. -Пальцы Скалли крепко сжимают его руку, ее глаза решительно сияют в тусклом освещении кафетерия. -Ее зовут Эмили, и она потрясающая. Он улыбается. -Конечно, она же твоя, Скалли, она твоя. Проходят мгновения напряженной тишины, прежде чем рука Скалли выскальзывает из его руки. Грохочущие звуки подносов и бормотание коллег снова фокусируются, как будто важность их разговора привела мир к шепчущей тишине. Он хочет узнать больше об Эмили. Он хочет знать больше обо всем, что она готова ему рассказать, но что-то тянет его обратно в тот гостиничный номер в Орегоне. Это случалось и раньше таким образом, снова и снова, как маятник, путешествующий во времени - воспоминания яркие … Это настоящий вихрь, когда они вместе. Она гладкая, когда он входит в нее. Он горяч, как тающая свеча, наконец-то загорающаяся жизнью внутри нее. Она скользкая и сексуальная, извивающаяся под ним, колышущаяся вокруг его плоти, как теплые волны перед штормом. Их губы встречаются снова и снова, когда они поднимаются на самую высокую вершину, выдыхая вместе в эйфории, пропитанной алкоголем. Несколько часов спустя он смотрит на нее сверху вниз, ее лицо скрыто за завесой растрепанных медных волос. Но он помнит каждую деталь ее черт - даже несмотря на то, что его мозг все еще покрыт мутной пеленой водки и джина, он знает, что она красива, умна и упряма. Он также знает, что в ней есть гораздо больше, чем это. И это то, что действительно возбудило его прошлой ночью, почему его так легко тянуло к ней. Может быть, поэтому он ей доверяет. То,что он может разглядеть в бледном свете восходящего солнца, это мягкий изгиб одной руки, молочно-белая выпуклость ее грудей и реки голубых вен, подчеркивающие ее тонкие ребра. Она совершенно потрясающая. И он опаздывает. Будильник на его телефоне снова вибрирует, и Малдер соскальзывает с растрепанной кровати, быстро одевается, прежде чем схватить ключ от своей комнаты. Это к лучшему, говорит он себе. Его личная жизнь в полном беспорядке. Он ненадежен ни для кого, кроме своих пациентов и своих поисков сестры. Он любит спорить и может быть настоящим бедствием для власти - действительно мятежник. Как и Скалли, он не может не задумываться. Мало того, он перескакивает из одной больницы в другую, его страх перед обязательствами так же силен, как и прежде. Она заслуживает лучшего. И все же, задерживаясь у открытой двери комнаты 1013, Малдер осмеливается подумать про себя, что он мог бы провести дни, годы, всю жизнь в уютных объятиях Даны Скалли и ни секунды не пожалеть. -...И после подготовительной школы мои родители несколько вечеров в неделю присматривают за Эмили у себя дома ... Малдер, ты меня слушаешь? Он моргает, краснеет и волнуется, что его вернули в настоящее. -Прости, что? -Я просто говорила о том, как я ухожу с работы пораньше в пятницу вечером, чтобы забрать Эмили из дома ее бабушки и дедушки, но если ты свободен в эти выходные... Телефон Скалли, лежащий на столе рядом с ее недоеденным ланчем, звонит,и она ухмыляется. -Привет, Эм! - приветствует она, вставая, чтобы убрать свой беспорядок. “Конечно, я знала, что это ты, глупая гусыня. Мы разговариваем каждый день после обеда". Скалли быстро прикрывает телефон рукой, чтобы сказать ему: -Это был последний, - она пододвигает к нему свой нераспечатанный чай со льдом через стол и подмигивает. -Я знаю, что это не рутбир, но это лучше, чем имбирный эль. -Спасибо, партнер, - Малдер улыбается, но еда - последнее, о чем он сейчас думает. -Я увижу тебя позже?- Ее тон полон надежды, как будто она с нетерпением ждет этого, и он не может не позволить этому успокоить двадцатичетырехлетний узел тоски в его груди. -Безусловно.                                                       *** ДЖОРДЖТАУН, КВАРТИРА 5, ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ. На улице уже темно, когда Дана наконец входит в свою квартиру. Эмили крепко прижимается к ее ноге, шаркая подошвами своих маленьких туфелек по деревянному полу. Ей приходится практически тащить ее в спальню, чтобы она переоделась в пижаму и выбрала сказку на ночь. Когда Дана идет по коридору в свою комнату, чтобы переодеться и, наконец, сбросить лифчик, ее мысли возвращаются к Малдеру и к тому, как он был мил, узнав, что его бывшая любовница, ставшая коллегой и другом, одинокая, работающая мать, как и он. Она уважает Малдера и его прекрасный ум, а также очень привязана к нему. Но больше всего ее влечет к нему каким-то внутренним образом. Она всегда была такой. Когда ее шелковый топ пижамы соскальзывает ей на голову, она задается вопросом, существует ли какая-то универсальная константа, описывающая их отношения, какое-то уравнение для вычисления переменных, которые свели их обратно вместе таким образом. Одно дело столкнуться с кем-то из прошлого на улице, в кафе или даже в больнице, но это больше похоже на случайную встречу. Ее мать назвала бы это Божьим планом. Мисси назвала бы это рок. И все же, если бы она соотнесла их отношения научным способом, она бы назвала их органическими. Главным образом и ,в конечном счете,это коренится в их биологии: естественном происхождении, как будто они просто должны были быть вместе. То, что он вот так вернулся в ее жизнь, наводит на мысль, что, может быть, просто, может быть, есть доказательства, подтверждающие это. И это пугает ее так же сильно, как и возбуждает.                                           *** Теплый весенний ветерок пробивается сквозь фиолетовые занавески в горошек в комнате Эмили, когда Дана переворачивает следующую страницу книги перед сном. -...спокойной ночи, комната, - продолжает она читать, послушно проводя мизинцем по каждому слову, написанному на цветной бумаге. -Спокойной ночи, луна. Спокойной ночи, корова, прыгающая через луну... -Спокойной ночи, свет и красный воздушный шар, - вмешивается Эмили, нетерпение почти пятилетнего ребенка, который учится читать, полагаясь на свою память, чтобы собрать воедино историю, приглушено одеялом в стиле "История игрушек". -Спокойной ночи, медведи. Спокойной ночи, стулья. Спокойной ночи, котята, и спокойной ночи, варежки... Дана сдерживает ухмылку, пока Эмили читает дальше, легкая шепелявость ее маленькой девочки превращает некоторые слова в очаровательные неправильные названия. -Очень хорошо, Эм. Спокойной ночи, каша. Спокойной ночи, старушке, шепчущей тише… Теперь твоя очередь, - мягко напоминает она, зная, что именно здесь Эмили любит добавлять свой собственный поворот на ночь в классическую сказку на ночь. Вместо этого Эмили прижимается ближе, утыкаясь носом-пуговицей в хлопчатобумажную рубашку Даны, ее обычное оживление внезапно исчезло. -Слишком устала сегодня, милая?- Дана расчесывает пальцами шелковистые пряди малиновых волос дочери, ожидая, пока ее непостоянный разум успокоится вместе с солнцем. Будучи не по годам развитым ребенком по интеллекту, Эмили всегда была очень эмоционально ранимой и чувствительной маленькой личностью. Больше, чем обычный дошкольник, которого Дана видит в больнице. Это замечательная черта характера, которую она теперь гораздо менее склонна позволять себе испытывать так легко. Побочный эффект того, чтобы быть презираемым родителем-одиночкой, который проводит восемь часов в день, поглощенный жизнью других детей, решает она. -Ты не хочешь дочитать книгу? - спрашивает она в макушку Эмили. -Мы читали это сегодня во время дневного сна в детском саду, - бормочет Эмили, шмыгая носом. Дана хмурится. -И что-то в этом тебя расстроило? Эмили приподнимает подбородок вдоль выпуклости груди Даны, ее ярко-зеленые глаза пристально смотрят в голубые глаза Даны. Еще одна черта,которую ее ребенок унаследовал не от нее. -Мы все должны были по очереди пожелать спокойной ночи кому-то из нашей семьи. И Эмили Р. пожелала спокойной ночи своему папочке. Нить неуверенности, которая годами неуклонно скручивалась у нее внутри, теперь мгновенно затягивается в узел. Дана точно знает, к чему это приведет. -Хорошо... -А потом все остальные тоже пожелали спокойной ночи своим папам. Успокаивающе поглаживая рукой крошечный изгиб спины дочери, Дана спрашивает: -И что ты сказала, Эм? -Что у меня его нет. -Печаль в мягком тоне ее детского голоса почти сводит Cкалли с ума. -Но я все же пожелала тебе спокойной ночи, мамочка. Дана проглатывает комок в горле и гладит округлую щеку Эмили ладонью, крепко прижимая ее теплое маленькое тело к себе. Книга "Спокойной ночи, Луна" падает на пол, забытая. -Спасибо,милая", - говорит Дана, ее сердце тихо разрывается под рукой дочери. Вот почему она это делает: возводит стены и защищает своего ребенка от возможного разочарования. Это больно. Проходят мгновения, пока стрекочут сверчки, и темнота обнимает их обеих в комфорте, близком к дремоте. - Спокойной ночи, звезды, - сонно бормочет Эмили. -Спокойной ночи, воздух... Дана вздыхает и закрывает глаза. -Спокойной ночи, ночные звуки .                                           конец главы 2.