Моё Солнце

Луна вторая

Я открыла глаза, чувствуя, как до сих пор колотится моё сердце. Кажется, я проспала лишь несколько часов. Солнце резало сухие глаза, в голове словно свинец вместо мозга. Но чем меня порадовало это утро, так это тем, что оно обошлось без кровавого кашля. На столике уже стояли несколько пузырьков, заботливо оставленные кем-то из знакомых. Горло неприятно саднило после вчерашних пробежек и холодной ванны. Всё равно больше не усну. Проделав все возможные гигиенические процедуры, я вернулась в комнату, из соседней доносилось сопение Лиод, напоминающее ветер, бегущий в сквозняках. Опустошив содержимое пузырьков, я не решалась выйти на улицу. Скорее всего, это был страх переступить порог и случайно заметить вдалеке лицо охотника, которого я вроде бы убила. Оно до сих пор стоит у меня перед глазами, мерзко улыбаясь и пуская кровавые реки с уголков губ. И как бы я не тёрла глаза, как бы не жмурила их, жуткая картина настигала меня и так. Предательское воображение и потрёпанные нервы играют со мной очень, очень злую шутку. Я упёрла острые локти в подоконник и выглянула в окно, тут же завидев Ванадис, что стояла на крыльце и говорила со сосредоточенно слушающей помощницей, которая убрала руки за спину. Когда она перевела на меня васильковые глаза, я помахала ей, а хозяйка торопливо направилась ко мне, кивнув серьёзной девушке напоследок. Помощница тут же ушла выполнять порученные ей указания, коснувшись тугой кули на затылке. — Я войду? — спросила Ванадис, показав пальцем на дверь. — Конечно. Она тихонько вошла, стараясь не разбудить Лиод, которая сейчас, кажется, и после пушечного выстрела не пошевельнётся. Великанша ассоциировалась у меня сейчас с величественным спящим вулканом, который пробудится, когда ему вздумается. — Куда ты пропала вчера? — встревоженно спросила хозяйка, присев на край кровати. — По делам отходила, если можно так сказать, — выдавила я, не зная, что придумать. Не скажу же я, что по собственной глупости побежала в лес за рыжим хитрецом и убила человека? Ванадис недоверчиво поглядела на меня и опустила вопрос, явно не поверив в правдивость ответа. — Сагр сказал, что вы задерживаетесь здесь. Ты, наверное, совсем уже затосковала по родителям и близким? — Да я уже и не совсем понимаю, что к чему. У меня даже родителей родных нет, Ванадис, — почти безразлично произнесла я, глядя в окно на колышущиеся от лёгкого ветерка листья зелёных деревьев. — Как нет? — она округлила глаза и чуть вздёрнула светлые бровки. — Просто. Меня вырастили с младенчества неродные люди, — в окно влетел ветерок и, вихрем закрутив занавеску, он робко коснулся прядей наших волос. — Ты пыталась найти родных? — хозяйка убрала тонкую белокурую прядку за ухо. — Когда выросла пыталась. Безуспешны все попытки оказались, ни одной нити, связывающей меня хоть с кем-то, не нашла, — я заметила, как лицо Ванадис помрачнело, опустились уголки розовых губ, опечалились глаза. — Что такое? — Я ведь тоже своих родителей не знаю. И никто не знает. Меня также вырастили незнакомые альвы, что нашли меня плачущую на берегу реки неподалёку. Поэтому полностью понимаю тебя и гложущее чувство одиночества, иногда приходящее, даже когда находишься не одна, — хозяйка накрыла мою ладонь своею, словно хотела уберечь. Своим чистым состраданием она могла бы спасти, могла бы защитить и помочь, скрасить даже агонию. — Мне жаль, Ванадис. — И мне, милая. Но знай, что Афдаль ты можешь считать своим домом, — она легко погладила мою руку и невесомо коснулась кожи ноготками. — Спасибо, это очень ценно для меня, но не думаю, что даже при большом желании смогу к тебе попасть из своего города, когда мне станет тоскливо, — я грустно усмехнулась и передёрнула плечами, снова отведя глаза в сторону. От единого трогательного слова мои оголённые эмоции и зыбкая нервная система могли обрушиться на Ванадис грудой слёз, словно дженга от неверно вытянутого бруска. — Посмотрим, как повернётся жизнь, — она улыбнулась, взмахнув длинными ресницами и позвала на тихий завтрак, пока почти все жители спят. Она провела меня в небольшую беседку, стоявшую чуть в стороне от домиков, густо заросшую плющом, что заменял крышу и стены, скрывая от Солнца. Чуть позже к нам присоединился Сагр, а после завтрака я помогала им по хозяйству. Эта парочка не доверяла мне сложной работы. — Воду я сам принесу, не придумывай, иди вон с Ванадис собери яблок, — проворчал ван на моё желание сходить к колодцу. У Афдаля был свой небольшой садик с яблонями, абрикосами и неизвестными мне другими плодами, помимо кустиков с ягодами. Ароматы приятно ласкали рецепторы, я расправляла ослабшие лёгкие, втягивая сладкие запахи. Ванадис неспеша рассказывала мне о том, как стала здесь хозяйкой, пока мы собирали фрукты в корзинку. Румяные яблоки свисали с густых ветвей, привлекая к себе насекомых. Удивительно аккуратными рядками были высажены деревья и кусты. Вернувшись из сада, она поблагодарила меня за помощь и мы столкнулись с Уллем, который только вернулся с охоты, неся в холщовом мешке, ткань которого пятнами побагровела, немного дичи. — Что-то случилось? — спросила хозяйка, заметив встревоженность лучника. — Нет, всё в порядке, — погружённый в собственные мысли, Улль кивнул и спешно отошёл к Сагру разделывать свежую добычу. Ванадис лишь пожала самой себе плечами, взглянув на мужчин. Ещё несколько часов мы сидели на крыльце с хозяйкой, разговаривая обо всём. Удивительно, как мы нашли с ней общий язык, развеяв моё мнение о её странности, сложенное благодаря рассказу Локи. Однако, я всё ещё не решалась спрашивать о том, почему же она отказывала всем. Наверное, мы все тут немного странные. Ванадис попросила помощницу разогреть свою баню и позвала меня с собой. За неимением других перспектив я согласилась, не увидев аргументов "против": темы для разговоров словно не заканчивались, перетекая из одной в другую, да и компанию хозяйка составляла довольно приятную. Тихие беседы с ней успокаивали, отвлекали. Она всегда была за справедливость и честность, за любовь и доброту. За то, чтобы прислушиваться к сердцу и всегда таить в нём надежду. — Больше не стали, это уже хорошо, — сказала она, взглянув на тёмные расползшиеся пятна на моей спине, когда я надевала купальную рубаху. — И правда, даже этому можно немного порадоваться, — я носочком коснулась горячей воды и постепенно опустилась в неё по шею, позволяя волне расслабления раскатиться по мышцам. Над прозрачной водой клубился полупрозрачный пар, жар раскрывал уютные запахи дерева. — Не переживай, милая. Всё будет хорошо. — Надеюсь, надеюсь, — выдохнула я. В беседе Ванадис вскользь упомянула, что Локи не возвращался в деревню ни ночью, ни утром, зная, что этот вопрос определённо занимает место в моих мыслях. И оказалась права, только вот никак это не помогло мне утешить думы. Баня наполнилась ароматом цветов и цитрусов, когда хозяйка налила в воду и побрызгала на горячие шипящие камни тягучие масла, бутылочки едва ли не выпрыгивали из её скользких рук. Ванадис заботливо помогла мне расплести все косы и вынула из растрёпанной прически помятые цветы, сложив их на пол возле скамейки. — Вот это тебе точно понравится, нанеси на волосы, — она вытряхнула несколько больших капель тёплого масла в мою ладонь. Знакомых запах. Похож на... на Локи Тут меня словно прострелило, мгновенно окунув в воспоминания касаний и поцелуев. Я чувствовала этот запах и узнавала его так реалистично, словно вот-вот должна была коснуться шеи рыжего плута. Но это всего лишь масло, которое я медленно и старательно растирала по прядям, стараясь не упустить ни единой капельки из ладоней, надеясь, что запах останется со мной подольше. — Чудесный аромат. Что это? — я старалась не подавать вида крайней эмоциональной возбуждённости, от которой пришлось сглотнуть небольшой ком, образовавшийся в глотке и затруднявший полноценное дыхание. Ванадис призадумалась, сдвинув брови и подняв глаза. — Вспомнила, кардамон и мёд. Мёд тот, сладкий, который производят пчёлы, а потом из него делают алкоголь. Ты, кстати, не пробовала наш мёд? Он очень вкусный, — хозяйка неторопливо растирала правое плечо. — Н-нет, не пробовала, — я уже думала о том, что по возвращении домой куплю эти ингредиенты, чтобы со мной жил его запах, хотя бы чуть-чуть заменяя присутствие его самого. — Значит, я обязана тебя им угостить, — лучезарно улыбнулась блондинка. В её бане я совершенно потеряла счёт времени, к которому и без того несильно привыкла, мы пробыли в воде точно не меньше нескольких часов. Кожа на подушечках пальцев давно сморщилась, распаренное лицо порозовело и помогало скрывать тот факт, что я почти не спала этой ночью и крайне крепко перенервничала. Так крепко, что решила отмахнуться от случившегося и наивно надеялась, что это лишь сон. — Тебе стало лучше, милая? Ты выглядишь... свежее, — Ванадис старалась как можно корректнее отдать комплимент, что я кажусь уже не настолько полумертвой, чем прежде. — Да, гораздо. Спасибо за приглашение, — меня всё ещё сковывало небольшое стеснение, представая нагой перед кем-либо, но в мокрой рубахе до своего домика идти хуже, чем переодеться перед женщиной, которой скорее всего совершенно неинтересно разглядывать мои причинные места. Я стянула прилипшую к телу влажную ткань и краем глаза увидела отражение в небольшом зеркале. Сквозь тонкую кожу прорезались рёбра, выпирали ключицы, заострились плечи и локти. Благо хоть гематома сходит быстро, иначе бы вовсе страшно было на себя взглянуть. Я никогда не была такой, какая я сейчас. Быстро отведя взгляд от зеркала, силуэт пронизанного болезнью тела упрямо встал перед печальными глазами. — Не хочешь выпить, Ванадис? — Прямо сейчас? — удивилась она, собирая мокрую одежду и полотенца в корзинку. — Да, сейчас, а кто помешает? — я улыбнулась, пальцами, словно гребнем, прочёсывая волосы и путаясь в них. — Хорошо, я не против. Не совсем привычно днём пить, — она покосилась на окно, прикрытое занавеской, в которую ударялись солнечные лучи. Раньше я думала, что алкоголь в моём состоянии лишний, однако, раз Локи под свою ответственность подвергает меня угрозам, то, думаю, мёд — это последнее, что может привести меня к смерти, зато почти первое, что поможет забыться и отвлечься от покалываний в груди. — Дамы, а почему меня не позвали? — крикнула сонная Лиод, выйдя из домика и прикрывая сощуренные глаза от Солнца ладонью. — Так ты спала, — ответила ей рядом сидящая Ванадис. — По такому поводу и разбудили бы, — усмехнулась великанша и зашагала к нам, после того, как хозяйка, приглашая, похлопала рукой по крыльцу, на котором мы сидели. От палящих ярких лучей нас прикрывал навес, заботливо отбрасывая тень. — Сейчас принесу ещё кружку, — босая блондинка скрылась в своём домике и вернулась спустя полминуты. Лиод упала на крыльцо рядом, устало потирая лицо. Перед нами мельтешили жители, отдохнувшие от вчерашнего праздника, вдалеке раздавались звуки музыки. Вечно живой и поющий Афдаль. Пушистая кошка дошла и до нашей компании, выпрашивая ласки. Она потёрлась боком и спинкой о мои ноги, бархатисто мурча свои сладкие песни, и сразу же убрела, получив порцию почёсываний. — Спасибо, — сказала великанша хозяйке, взяв кружку с мёдом, и выпила содержимое залпом. — Чего? Жажда замучила, — шумно выдохнув ртом, засмеялась и ответила женщина нашим округлённым глазам. Ещё с час мы вели ленивые беседы о мужчинах, мирах, искусстве. Обо всём, что приходило в голову, пока я не почувствовала, что едва ли не засыпаю. Прошлая ночь дала о себе знать и, поблагодарив женщин за приятную компанию и предупредив, что пропущу обед, я поплелась в домик, босыми стопами приминая мягкую траву. Минуту проворочавшись в постели, я упала в сон. После бани и мёда тело стало ватным, казалось, будто я вовсе не на кровати, а невесомо порхаю в воздухе. Или падаю в бесконечную бездну. Это уже не так важно. Главное, что голова была пуста, а тело и душа не испытывали боли и терзаний. Проснулась я снова ближе к вечеру, который прозрачной пеленой медленно садился на Афдаль. Высунув ногу из под одеяла, тёплую кожу приятно холодил благоухающий воздух. И всё же, царящая внутри тела и снаружи идиллия разбилась острыми осколками, как, пробудившись, трезвый мозг напомнил, что всё не так радужно и просто. И каждый раз, снова и снова, эти осколки ранили меня, разрушая пребывание в минутной беззаботности, которой мне так катастрофически не хватает. Иногда мне кажется, что голова моя превратилась в безобразную свалку, куда теперь сваливаются все проблемы, мысли и боли без разбору, а я лишь, тупо глядя на эту гору, немощно развожу руками, каждый раз не понимая, за что мне хвататься. Кольцо, ярко блеснув, обдало жаром кожу, снова напомнив о себе, и я сразу же метнулась к окну, чуть шатнувшись от внезапного потемнения в глазах, которое чёрным плотным занавесом прикрыло зрачки и бесследно растворилось спустя несколько секунд. Что ты хочешь от меня? Я не понимаю! Протерев пальцами глаза, я упорно вглядывалась в домики и силуэты, в прыгающие огоньки свечей, что путала с его глазами. Узорный металл, дразня, пульсировал на пальце ещё несколько секунд, но среди жителей я так и не смогла найти рыжего наглеца. Досадно стукнув по кулачком по гладкому подоконнику, я решилась идти на выяснение причин неясных сигналов кольца, уже предвкушая, как влеплю ему обещанную затрещину. Надо хотя бы клинки взять на всякий случай. Будучи уже на пороге, я вернулась в комнату и полезла под тяжёлую пуховую подушку, куда спрятала оружие. Гладкая рукоять сама послушно легла в мою ладонь и я вытащила творение Лиод. Острое лезвие сверкнуло, отражая блёклый свет, падающий с окна, переливался серый камень на гарде. А где второй? Нахмурившись и ощущая возможный каверзный подвох, я снова проползла рукой под подушкой, но нашла совсем не клинок. На уголке белой наволочки красовался волос. Я зажгла свечу, оставленную Ванадис тут в прошлый раз, взяла находку кончиками пальцев и поднесла к огню, внимательно присматриваясь. Рыжий! — Хочешь снова выманить меня из деревни? Хорошо, но если меня убьют, это будет на твоей совести, засранец! — я прошипела это сквозь зубы, сожалея, что Локи меня не слышит. Я злилась и печалилась одновременно. Злилась, потому что не понимала, зачем он это делает, почему ничего не говорит? Печалилась по той же причине. Спектр эмоций заваривал в крови горячий адреналин и решительность, а вот мысли зубочистками противно пронзали каждый миллиметр сознания, когда я думала о Локи. Надев чёрные ремни с ножнами на бедро под юбку, которые сотворил он же, я поместила туда одинокий клинок и начала думать план, как незаметно покинуть деревню, чтобы обойти лишние расспросы. Нелепо выбравшись через окошко небольшой кухни в нашем домике, я вывалилась лицом в высокую траву, зашуршав ею, но, кажется, никто не слышал, потому что выйдя этим путём, я оказалась с другой стороны жилищ, скрытой от большинства глаз. Если центр Афдаля, где собираются на совместные ужины и празднества жители, считать его сердцем, то я примерно в его ногах. Вытряхивая заставшую зелень с волос и опасливо озираясь, я двинулась к забору. Ближе к ужину все альвы были заняты хозяйством, удалось покинуть деревню незамеченной. Перелезая через забор — последнюю преграду, я поцарапала колено. Содранная кожа горела, но не смогла отвлечь от поставленной цели. С каждым осторожным, но торопливым шагом, звуки за спиной становились всё тише и тише. Шипя из-за полученной ссадины, я вглядывалась в тени между деревьев, к которым приближалась. Удалившись от Афдаля и последний раз оглянувшись на оживлённую деревню, я шагнула в рощу на протоптанную дорожку, сразу же ощутив более холодный, свежий воздух, более тугую тишину, которую нарушали только шорох листьев и мои тихие шаги. Надеюсь, я не заставлю никого нервничать. Испариной покрылся лоб от воспоминаний вчерашних событий и ускорило бой сердце. А ведь где-то здесь лежит труп... Я сдула прядь с лица, правой рукой вытянула из ножен оружие. На стволе что-то блеснуло, привлекая внимание. Сократив расстояние в несколько метров, увидела красовавшийся клинок. Молча ликуя, я вытянула лезвие из хрустящей коры. И зачем? Копившиеся снежным комом вопросы душили, едва ли давая мне протолкнуть воздух в лёгкие. Но в этот же миг моё дыхание остановилось по другой причине: до слуха донеслись медленно приближающиеся и неразборчивые разговоры минимум трёх мужчин. Недовольная тональность хриплого баса заставила ослабшие мышцы напрячься. Осторожно шагнув назад, я вильнула за широкий ствол, прижавшись в нему спиной так сильно, что узор коры точно отпечатается на коже, и замерев фарфоровой статуей. — ...не видел его... — кусок фразы, который удалось распознать. — Брат! — пространство пронзил вскрик, сразу же смешавшийся с гулом других голосов. — ...отомстим, — низкий твёрдый голос прервал остальных. Дело плохо! Судорожно я ворошила варианты дальнейших действий, пытаясь сыскать наиболее логичный и подходящий, вспотели ладони и клинок едва не выскользнул из хватки, царапнув кору. — Кто там? — вслед за резким вопросом последовал премерзкий звук харкотины. Не найдя лучших решений, я рванула к деревне, ровно так же, как и вчера. Переставляя ноги так быстро, словно я вовсе не касаюсь ими земли, я слышала рёв позади и надеялась, что петляя, они не так быстро меня обнаружат, а может мне даже и удастся скрыться. Не оборачивалась. Боялась увидеть летящую в спину стрелу, боялась споткнуться и потерять драгоценное время. — Улль! — закричала я так сильно, насколько только хватило воздуха в лёгких, приближаясь к деревне. Лучник тут же выскочил откуда-то из-за домиков и как только перевёл глаза за мою спину, то сразу же рванул обратно. В Афдале поднялся гул и суета, загорелись факелы, появился бог охоты с колчаном и луком. Хозяйка трясущимися руками открыла калитку. — Скорее милая! — она взмахивала рукой, загоняя меня в деревню. Если бы она только знала, что я едва ли чувствую свои окаменевшие мышцы. В правом боку предательски заколола печень, рот только и успевал хватать порции воздуха. Весь забег дико колотящееся сердце то падало в пятки, кости которых уже болели от постоянных ударов о землю, то взмывало, ударяя в рёбра. Чуть-чуть. На последнем вдохе я влетела в калитку, которую за мной сразу же закрыла Ванадис, словно это спасёт от разгневанных мужчин с оружием. Но хотя бы приостановит. Надеюсь. Упершись руками в дёргающиеся колени, я пыталась отдышаться, голова шла кругом, на взмокшее красное лицо прилипли волосы. Рукояти клинков вдавились в ладони из-за крепкой нервной хватки. Капля пота, перекатившаяся со лба и повисшая на ресницах, защипала глаз, а потом сорвалась на траву. Фигура Улля с натянутой упругой тетивой тут же заслонила моё тело. И как только я подняла голову, то обнаружила, что за четырьмя преследователями вышли ещё трое. — Не высовывайся, — тихо сказал мне Улль, не оборачиваясь. — Что вам нужно? — раздался голос Палла, который стоял в первом ряду и был вооружён луком, как и многие мужчины поселения. Не таким, как у бога охоты. Лук и стрелы были из белой утончённой древесины, едва светящейся в полутьме. — Не очень гостеприимно, — ядовито бросил член явившейся компании. — Какого чёрта вы решили, что убийство моего брата останется безнаказанным? — вперёд рванул один из охотников, но его безмолвно и одним лишь жестом руки остановил другой мужчина. Их лица, искривлённые различными выражениями лица, контрастно освещали факелы, они все были так же неопрятны, как и тот, что напал на меня вчера. — Это сделал кто-то из ваших, — кратко пояснил главный, харкнув в траву. Он перехватил в грязной руке секиру, покрытую засохшими пятнами крови. — С чего ты взял? Мы живём мирно, — строго ответил Палл, не опуская лук. Весь его стан был напряжён и натянут, словно та тетива в его руках. Я слушала переговоры, отчаянно сглатывая. — Чего ты с ними церемонишься, Вермонд? — подал голос другой член компании, гоняя меж зубов травинку, на лице его отпечаталось крайнее самодовольство, а маленькие глаза словно искали наживы и уже медленно потрошили кого-то из нас. — Тоже верно, — Вермонд сделал шаг вперёд, оглядывая нас. И ещё один. — Стой, не то застрелю, — приказал Улль ему, но тот лишь ухмыльнулся и продолжил шаг. За спиной вырвались крики женщин, полыхнул огонь яркой вспышкой, заставивший всех нас обернуться. — Они обошли нас! — крикнул кто-то из альвов. Пока пришедшие мужики отвлекали внимание на себя, ещё не меньше пяти человек подошли из тьмы другой стороны Афдаля. Поднялся хаос, сложно было разбирать слова и вопли, смешивающиеся в один мучительный рёв. Я обернулась в ступоре, в отражении серых глаз полыхало два домика, из которых в слезах и панике выбежали женщины, держа на руках детей. Охотники во главе Вермонда воспользовавшись нашим замешательством, рванули прямо через заборчик, ловко его перепрыгнув, лишь один упал и сразу же получил меткую стрелу в сердце, так больше и не поднявшись на ноги. Сагр вместе с отважной, хоть и очень напуганной Ванадис заговаривали растения, чтобы те путами связывали ноги нагрянувших врагов, но последние перерезали крепкие зелёные корни. Лиод яро размахивала своим тяжёлым топором, защищая женщин и детей. Мужики трусили идти на неё в одиночку, поэтому подходили с разным сторон, но и она была умелым воином. Взвыл один альв, замертво упав на землю. На шее его расползлась кожа от взмаха кинжала недруга. Возле ещё тёплого трупа на колени рухнула женщина, заливаясь слезами и пытаясь прикрыть кровоточащую зияющую рану. Она выла и тряслась над его телом так, что мне самой стало больно от её потери. На кричащем лице прыгал жёлтый свет от загоревшегося третьего домика. О боже, это всё из-за меня! Эта мысль порубила меня на кусочки, топя в ужасном чувстве вины. И лишь поняв это, я смогла пошевелиться. Я захлёбывалась и буквально стала задыхаться, обречённо оглядываясь на происходящее. Улль выпустил стрелу, поразив одного из охотников, в следующий миг вытащил из-за пояса клинок, обернулся и одним движением вонзил его в солнечное сплетение другого мужика. Движения были резки и красивы, словно безжалостный танец перед самым лицом смерти. Лив, очнись и помоги! Винить себя всегда успеешь! — Это ты, сучка, бежала из леса? — Вермонд с секирой наперевес медленно кружил вокруг меня, готовясь к нападению, и вынуждал меня кружить синхронно с ним. Он снова харкнул и дёрнулся в мою сторону, заставив меня быстро шагнуть назад. Захохотал, почесав плешивую щетину. Его жирные волосы были зачёсаны назад, лишь несколько склеенных прядей падали у лица. Я лишь молчала, не сводя с него глаз, и держала руки наготове замахнуться клинками. — Хватит игр, — сказал он самому себе и, приближаясь, замахнулся секирой, но мои неслушающиеся руки чудом оказались проворнее. Я быстро завела правую руку за голову и махнула, разжав пальцы и выпустив из ладони лезвие, что пролетело, рассекая воздух вместе с сонной артерией Вермонда. Он замер с поднятым топором и вылупленными глазами всего на несколько секунд, после чего второй клинок вонзился в его грудь. Изо рта побежала струйка крови, секира пала на землю, вслед за ней рухнуло и тело. Грудь едва ли не разрывалась от долбящегося в ней сердца и быстрых вдохов. Я шатко ступила к телу и вынула клинок, с лезвия закапала красная жидкость. Оружие вышло из Вермонда так легко, словно оно было вонзено в тёплое сливочное масло. Мой желудок не выдержал и порывом вывернулся на изнанку, вытолкнув желудочный сок, что вязкой горечью осел во рту. Прокашлявшись и сплюнув остатки рвоты, я вытерла рот подолом платья и об него же обтёрла клинок. — Берегись! — вопль знакомого голоса прорезался сквозь смесь звуков. Сагр? Я рванула в сторону звука, туда, где последний раз оставались ван и хозяйка. Сагр чужим мечом насквозь пронзил охотника, воткнув в брюшную полость по самую гарду лезвие, за которое судорожно ладонями хватался умирающий. — Ванадис! — я не смогла сдержать крик, когда увидела, что в хозяйку целится мужик из лука. Она лишь успела повернуть голову, как свистящая стрела сорвалась с тетивы и пронзила её хрупкие рёбра насквозь. Ванадис перевела взгляд на свою грудь, где торчал металлический наконечник, потом на меня и в упала в следующий же миг. — Нет, нет, нет! Ванадис! — я подлетела к ней с уже мокрыми глазами и глянула на вана, что стоял окаменев. — Не стой, помоги ей! — сильно толкнул его Улль, приводя в сознание, и ван побежал в дом, бросив окровавленный меч. Бог охоты метким выстрелом в спину сбил с ног убийцу хозяйки. — Кажется, последний, — тяжело вздохнул он. — Тушите пожар! — выкрикнул он другим. Мои слёзы капали на её белое платье, на котором быстро расползалось красное пятно. — Надо вынуть стрелу, — скомандовал Улль и приподнял спину Ванадис. — Оперение уже отломалось. Лучник сохранял удивительное хладнокровие и трезвость разума, не подчиняясь царящему вокруг хаосу. Он ухватился за древко и вытянул стрелу из тела хозяйки, а я сразу же стала закрывать кровоточащую рану ладонями. Я всхлипывала, сильнее надавливая руками, и видела плывущим зрением, что зелёная трава мокнет под её телом. — Сагр, быстрее! — снова крикнул Улль. Ванадис, пожалуйста, не умирай! Это всё из-за меня! Прошу тебя! Я зажмурила глаза, ещё сильнее покатились слёзы, капая с подбородка, сухие трещины на губах расползлись, когда я растянула рот в плаче. Ванадис не заслужила этого! Никто не заслужил. И в этом всём виновата я. Я убила его там в лесу, я привела их сюда. Не могу поверить... Резкий хриплый вдох заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. — Ва... надис? — напряжённый до предела Улль не сводил с неё глаз, словно проверял не показалось ли ему. Значит, мне тоже не привиделось. Хозяйка открыла васильковые покрасневшие глаза. — Что... что происходит? — она слабо поднялась на локтях, озираясь на нас и на подошедшего шокированного Сагра, вооружённого бинтами, склянками и щипцами, которые тут же попадали наземь. Я медленно и нерешительно отняла влажные и липкие ладони от её груди. — Аааа! — взвизгнула хозяйка, глянув на свою грудь. Блондинка быстро забегала ладонями по кровавому пятну и, не обнаружив ничего страшного, кроме пятна крови, вопросительно посмотрела на меня. — Я н-не знаю, как это, — промямлила, вытирая слёзы. Лучник забегал глазами по земле, пытаясь понять, что ему делать дальше, и вытер пот с нахмуренного лба тыльной стороной ладони. — Потом с этим разберёмся, поможем потушить дома, пока пожар не перекинулся дальше, — Улль встал и быстро отправился помогать другим черпать воду с колодца, убедившись, что хозяйка жива и оставив её на меня. — Ты как? — почти шёпотом спросила я её, все ещё недоверчиво поглядывая на место ранения. — По-моему, нормально, болит только немного, — она прислонила ладонь к груди и увидела обломок стрелы. Я помогла Ванадис подняться и провела к её домику, а она проводила меня взглядом. Когда закончили с огнём, на месте четырёх домиков осталось лишь редко дымящееся пепелище. Женщины плакали, мужчины скорбно смирялись с произошедшим. Несколько трупов церемониально сжигали, провожая речами в другой мир и освобождая их души. Я обессиленно упала на крыльцо нашего домика и потёрла лицо, измазав его смесью сажи и крови. И заплакала. Навзрыд и не сдерживаясь. Все эмоции окончательно вырвались наружу, сжимая сердце и органы, будто они сейчас лопнут. Я упёрлась лицом в колени и выла в грязную юбку, от которой пахло рвотой, грязью и дымом. — Всё уже закончилось, не надо, — рядом присел Улль и прижал меня к себе. — Ты не понимаешь. Это из-за... меня всё это случилось! — прокричала я, не отнимая лица от ткани. — Что ты имеешь ввиду? — тихонько спросил он. — Вчера я убила в лесу брата одного из охотников, а сегодня привела их сюда. Мне так жаль, Улль, — рёв накатил ещё одной волной, заставляя дольше протянуть имя лучника. — Лив, это не охотники, это бродячие разбойники. И они планировали напасть, ты даже помогла нам всем. Из-за твоего переполоха все успели вооружиться, иначе бы... страшно подумать, что случилось бы. — Как разбойники? — я подняла на него заплаканные глаза со слипшимися от солёной влаги ресницами. Тяжеленный камень, рухнув с души и моих плеч, позволил сделать первый полный вдох, но я всё ещё заикалась от остававшейся истерики. — У каждого из них клеймо на руке. Все они были изгнаны из своих домов за предательства или неподобающее зверское поведение. А этим утром мне показалось, что животные в лесу напуганы. Жаль, я не догадался, — бог охоты с глубоким сожалением вдохнул и, понурив голову, потёр затылок. Я уставилась на свои ноги, пальцами соскрёбывая грязный слой с кожи рук, шокированные извилины начинали работать, пытаясь словить нужную мысль за хвост. Так для этого ты привёл меня в лес? Чтобы я успела их увидеть? — Как ты убила одного из них? Что ты делала в лесу? — Долгая и неприятная история, Улль. — Милая, можешь подойти? — Ванадис слабым голосом позвала меня и я сразу же подорвалась к ней. Она встретила меня на крыльце ещё не переодевшись, с растрёпанными волосами. Непривычно видеть вечно улыбающуюся и ухоженную хозяйку такой. Ванадис тонкими пальцами напряжённо вцепилась в подсвечник, на котором таял воск, белели костяшки на её руке под натянутой тонкой кожей. — Сагр, оставь нас, пожалуйста. Ван понимающе кивнул хозяйке и покинул домик, тяжело шагая и нервно трогая бороду. — Ты спасла меня, спасибо, — она прильнула и крепко обняла меня. — Я не знаю, как это вышло, — шёпотом произнесла я. — Тем не менее, если бы не ты, то мой труп уже бы сгорел и стал прахом. — Я счастлива, что это не так, Ванадис. — Пойдём, — хозяйка взяла меня за руку и отвела в свою комнату. Я села на табуретку, она поставила свечу на столик и села напротив меня на кровать. — Я кое-что видела, когда была, ну... там, — её глаза поднялись на секунду вверх. — Кое-что очень важное для меня, тебя и, думаю, для нас всех, Лив. Я лишь кивнула, ожидая продолжения. Кожу на лице неприятно стянуло, после высыхания слёз и грязи. Лицо хозяйки посерело, движения были иногда дёрганными, впрочем, как и мои. Ванадис, опасливо выглянув в дверной проём и удостоверившись, что мы одни, полезла под кровать и подняла одну половицу. Из под пола она достала небольшую деревянную шкатулку. — Она заперта, но должна быть у тебя, — хозяйка протянула её мне. Стоило мне только коснуться гладкого дерева шкатулки, раздался щелчок и открылась крышка. Я вгляделась внутрь, поднеся её к свече. Там лежал лишь пустой обрывок бумаги. Ванадис заинтересованно и теперь, кажется, немного разочарованно смотрела на содержимое. Я взяла шершавый кусочек в руки и повертела его, оглядев с обеих сторон. — Пусто, — огласила я краткий вывод. В этот же миг бумага зашипела и испустила струйки дыма, на ней стали выписываться буквы, искрясь. Округлившиеся глаза Ванадис не сводила с происходящего в моих руках. — Что там? — возбуждённо спросила она и подалась вперёд. — Древние руны... почти никто не может их прочесть, — она закатила глазки, тихо безнадёжно вздохнув. — ...лишь укротив пламя и заключив союз, на прежние места станет всё... — слогами прочла я таинственную надпись. И лишь когда сама осознала, что смогла понять написанное, я неконтролируемо открыла рот и уставилась на хозяйку, которая смотрела на меня с таким же лицом. — Откуда это у тебя? Откуда ты знаешь, что это моё? — я затараторила, отложив шкатулку в сторону, но вцепившись в обрывок. — Когда я, кхм, умерла, я, кажется, видела свою мать. Её силуэт появился из пустоты, из тьмы. А эта шкатулка у меня с самого детства, меня нашли вместе с ней, но никто не смог её открыть. Женщина... мама гулким эхом сказала: "Милая дочь моя, передай ларец пришедшей деве, что станет преградой между тобой и смертью". И добавила после недолгой паузы, что любит меня. Ванадис, согнув указательный пальчик, костяшкой смахнула слезинки у краешек глаз и быстро вдохнула. Моё зрение всё сильнее плыло и темнело, огонёк свечи размылся в полупрозрачное пятно акварели, почти не различались детали. — Ванадис, спасибо, но я пойду, мне что-то нехорошо. Разбуди меня с рассветом, — я сжала в ладони бумагу и, пошатнувшись, неуверенно встала, пытаясь проморгаться на ходу. Хозяйка вскочила и подхватила меня под локоть, хотя и сама пребывала не в лучшем состоянии. Страшно представить, что испытывала Ванадис, когда на деревню напали. Когда убили её жителей. Когда убили её саму. Но ведь лишь умерев, она увидела то, что должна была увидеть, да? Рыжий! Локи знал, знал всё! Он специально построил все обстоятельства, чтобы Ванадис отдала мне шкатулку! От очередного осознания прошибло током каждую клеточку тела, я нервно усмехнулась. Ванадис проводила меня до самой кровати, деревня ещё не спала. Помощница хозяйки распределяла семьи, оставшиеся без крыши над головой, в пустующие гостевые домики. Мужчины убирали недоговоревшие обугленные брёвна, перевёрнутые столы. Растоптанная еда кашей осталась на местами окровавленной земле. Вечно живой и поющий Афдаль сейчас был местом трагедии. Ужасный запах смерти, страха и боли всё ещё настойчиво зудел в носу, но не мог взбодрить мутнеющее сознание. Хватило сил стянуть грязное и мерзко пахнущее порванное платье и я рухнула на постель в одной рубахе. Цветочная вышивка покрывала царапала, соприкасаясь с кожей. Только сейчас, когда тело находится в покое, я полностью ощутила, насколько оно устало. Кровь в венах ног пульсировала, мышцы иногда схватывали колючие судороги, пальцы рук растерянно не слушались приказов, глаза нервно бегали под закрытыми веками, словно всё ещё видели перед собой тот ужас, что случился совсем недавно. И этот же кошмар снился мне несколько раз за остатки ночи, я вздрагивала и просыпалась в холодном поту, от которого подушка стала влажной. И разбудили меня вовсе не острые яркие лучи, режущие глаза, а уже совсем знакомый дерущий глотку, бронхи и трахею кашель. Во рту собралась тягучая слизь с кровью, которую я не слишком красиво сплюнула в окно, высунувшись из него наполовину и не стесняясь альвов. Нестрашно, трава всё равно покрыта чужими каплями крови. ...лишь укротив пламя и заключив союз, на прежние места станет всё... Я снова увидела суетящуюся Ванадис. Она выбежала из домика, остановилась, нахмурив брови, и забежала обратно. Уже занята делами деревни, хотя совсем недавно едва ли не лишилась жизни. Хрупкая Ванадис на своих плечах несёт ответственность за жителей и всё поселение. Появилась хозяйка уже через минуту и отдала ждущему Паллу пару фраз. С улицы доносились ритмичные удары молотков, трещащий звук пиления древесины. Пламя, пламя... Только Локи встаёт ассоциацией. Но как же его можно укротить? — Ванадис! — помахала ей рукой немного нелепо, словно я была тряпичной куклой, а конечностями управлял вовсе не мой мозг, а издевающийся кукловод. Хозяйка кивнула и закончила разговор с альвом, направилась ко мне. Пока я выпивала остатки лекарств в пузырьках, в домик залетела Ванадис с тканью в руках, быстро перебирая ножками и придерживая длинную юбку платья. — Здравствуй, милая. Как ты? — она легко коснулась моего плеча, внимательно оглядывая лицо и красные глаза, протянула платье. — Лучше. Что там происходит? — я кивнула в сторону окна, натягивая чистый сарафан. — Стройка и большая уборка за вчерашними гостями, — она тяжело вздохнула. — Надо восстанавливать деревню, Афдаль не должен быть таким, какой он сейчас. — Улль сказал, это были разбойники. — Да, это так. Шестьдесят зим назад было последнее нападение и думалось нам, что нескоро стоит ждать следующего. Всеотец распоряжался об истреблении живодёров, но они, как мерзкие паразиты, всё появляются и появляются и, похоже, эта судьба неизбежна. Ванадис замерла, глядя в окно и спустя пять секунд почти незаметно дёрнулась всем телом. —Ты готова ко встрече с Одином? — Ванадис присела на край кровати. — Не знаю, как можно быть готовой к тому, что совсем не просто представить, — я усмехнулась. Мне было страшно идти к нему, но это одновременно и желанная встреча, которая должна помочь расставить всё на свои места. Или хотя бы этому поспособствовать. — Не бойся его. Всеотец не таков, какие разговоры о нём ходят. Он может быть жесток, но только из великой справедливости. Он не терпит лжи, не терпит предательства, он добр к нам всем. — Будь он таким, то может наказал бы своего дурного сына, — внезапно встряла Лиод, в дверях отряхивая руки. — Это ведь был хольмганг. И лишь Тор имеет отношение к тому, что вызвал неравного противника, — сочувственно произнесла хозяйка, повернувшись к великанше. Это о подруге Лиод, что погибла в схватке с громовержцем. — О чём вы? — заглянул и Сагр. — Лив, я тут принёс тебе, — он протянул несколько самодельных серых таблеток, из которых местами торчали коротенькие сухие травинки. — Разжуй и проглоти. Ван подошёл к Ванадис и погладил её тонкое плечико, нежно, но с печалью взглянув. — Спасибо за разнообразие в моём меню, — я приняла горькие и вяжущие язык лекарства. — Мы говорили о справедливости Всеотца, — ответила Лиод на вопрос вана. — Так и есть. Одна история с Ве это подтверждает, — произнёс Сагр, а Ванадис кивнула его словам. — Что за история? — спросила я, не понимая, о чём речь и ещё морщась от вкуса таблеток. Ван присел на табурет, Лиод опёрлась на деревянное изножье кровати. Сквозь её фиолетовую кожу проглядывали венки, вылезшие от тяжёлой работы. — Рассказывайте, вы лучше всего знаете об этом, — Ванадис обратилась к великанше и Сагру, оглядев их по очереди. — Ве — брат Одина. Когда-то он был на Хлидскьяльве и правил мирами. Сначала всем казалось, что Ве — хороший правитель. Он был серьёзен, умён, строг. Дружил с великанами и другими народами, — начал рассказ блондин. — Даже женился на инеистой великанше, — добавила Ванадис, указав пальчиком вверх. — Доподлинно нам это неизвестно, — ван взглянул на хозяйку. — Позже Один и другие асы прознали, что Ве давно готовил заговор, план, по порабощению альвов, ванов, почти всех асов, людей. Всех, кроме великанов. Он считал, что правление мирами будет лучше, когда останется лишь Ве с умом правителя и великаны с недюжинной силой. — Остальные были для него жалкими глупцами, недостойными нормальной жизни, — добавила Лиод, сморщив лицо в неприязни. — Ого. Это жестоко, — я округлила глаза. Эту историю я слышу впервые и совершенно не думала, что до Всеотца был кто-то ещё. — Да. Один наказал своего брата, лишив языка, сил и какой-либо власти, но, к сожалению, не смог убить. Локи однажды вспылил и пытался прикончить Ве, но Всеотец не позволил. И тем не менее, я считаю, Один справедлив к нам всем. — Как же давно это было? — О, Лив, очень-очень давно. Я уже смутно помню те времена, но эта история до сих пор ходит легендой на языках жителей миров. Многие из нас так стары, что это уже не поддаётся осознанию, — устало улыбнулся ван. — Так, засиделся я с вами, — Сагр хлопнул ладонями по коленям и поднялся. — Выздоравливай, подруга, я тоже пойду. Ещё много работы, — Лиод ухватила меня за щиколотку и, одарив улыбкой, вышла вслед за блондином. Я ещё недолго молчала, переваривая новую информацию. Ванадис встала, тоже собираясь меня покинуть, но мне так не хотелось оставаться в одиночестве, когда я отдаю себя на безжалостное растерзание мыслям, что я остановила её. — Ванадис, как выглядела твоя мама? — я радовалась, что ей удалось встретить мать хотя бы в видении. Или, быть может, так даже хуже? Узнать её, понимая, что никогда её не коснёшься и, возможно, не увидишь больше? — О, она была красива, — мечтательно улыбнулась хозяйка, глядя куда-то в окошко. — Яркие зелёные глаза, чёрные длинные волосы, светлая кожа. И даже медальон, как у меня! — Ванадис потянулась к груди и за цепочку вытащила сверкающий камень, который до этого прятался за тканью платья. Что-то напоминает... — Очень красивый. Я рада, что ты увидела её, — улыбка вышла немного кривой, но лишь из-за того, что в этом момент я ворошила все уголки своей памяти, отчётливо помня, что где-то уже встречала этот камень. Присев на потертый темно-синий диван, я машинально начала заламывать пальцы, чтобы сгладить своё нетерпение. Вёльва сидела в кресле напротив, то и дело заглядывая мне в глаза, словно ища не вопросы, а ответы. Руки свои она расслабленно возложила на узорчатые подлокотники, а на лице, окаймленном длинными черными волосами, плясали тени. Не было ясно, сколько лет ей и как точно она выглядела. Черты смешивались, размазывались, не позволяя собрать точный портрет. — Кхм, у меня всего один вопрос, — начала я говорить, почесав шею отрывистым движением и отведя взгляд. — Дитя, знаю, у тебя множество вопросов, но ответить я не смогу. Лишь ты сама должна это сделать, — словно ледяной водой окатил меня ее хриплый голос и слегка разочарованный взгляд полупрозрачных глаз, в полутьме сверкнул её медальон с изумрудным камнем. Ч-что?