Призрачный художник

Полуденное солнце нагревает землю. Ласточки, устроившиеся на ветвях и крышах, нежатся под его лучами. Соловьи распевают свои завораживающие трели на заре. Пушистые белоснежные облака неспешно плывут по лазурному небу. Летний зной заставляет скинуть с себя излишки одежды. Изумрудные листья, распустившиеся на кронах деревьев, играют незамысловатую мелодию от лёгкого ветерка. На городских улицах стоит звонкий смех детворы, играющей в летние игры и забавляющейся с водой. Июль. Вот уже на протяжении трёх месяцев поместье семьи Дазай радует своим присутствием, как выразился бы глава дома, маленький рыжий комочек счастья. За это время его ноги успели восстановиться, так что теперь он был в состоянии перемещаться самостоятельно. (Я знаю что это невозможно, но оставлять его инвалидом в мои планы не входит, так что будем идти против анатомии и всего остального). Именно поэтому, после их с Осаму очередной ссоры по поводу роста первого, которые стали уже обыденностью, вся прислуга и не только были вовлечены в его поиски, когда тот снова убежал в никому неведомом направлении. Хотя место его пряток никогда не менялось координально, а именно оранжерея во дворе, но поставленной задачи это ничуть не упрощало. Хироцу, которому паренёк очень полюбился, каждый раз скрепя сердце нарушал данное Чуе обещание и впускал их внутрь, перед этим долго и, разумеется, безуспешно отпираясь, что здесь никого нет, так произошло и сейчас. Створки стеклянных дверей распахиваются перед шатеном, открывая взору пёстрые растения. По обе стороны распускают свои бутоны цветы всевозможных раскрасок. Пройдя в центр сооружения Дазай, пусть не с первой попытки замечает рыжую макушку среди таких же рыжих лепестков календулы, схоронившуюся среди них. — Нашёл. — произносит кареглазый, переплетая пальцы с медными кудряшками и наблюдая как их обладатель вылезает из своего убежища, недовольно морща носик и хмуря тонкие брови. — Послушай меня, Чуя. Сейчас я отправляюсь на сбор дворян, так что сегодня спокойно посиди в своей комнате, Хорошо? — сообщил Осаму, а заметив кивок в знак согласия со стороны младшего, добавил: — Тогда я распоряжусь, чтобы тебе принесли листы бумаги и необходимую канцелярию, на случай если будет скучно. После этих слов шатен развернулся и направился к выходу, предварительно взяв паренька за запястье и слегка потянув на себя, говоря таким образом следовать за ним, дабы вместе пойти в дом. * * * Экипаж останавливается возле позолоченных ворот одного из богатейших людей нынешнего времени и даже такая, казалось бы на первый взгляд мелочь как ограда, подчёркивает этот статус. По дорогой резиденции, выдержанной в строгих чёрных тонах, так же можно сказать, что здесь проживает персона явно благородных кровей. Задний двор, вид на который открывался даже по другую сторону калитки, украшали различные фонтаны фигурные кусты, над которыми трудились множество садоводов. — Ну что же вы стоите, сударь? Скорее проходите внутрь. — пригласил хозяин всего этого богатства, любезно вышедший встретить своего очередного гостя, дабы попреветствовать его должным образом. Дазай проходит следом за мужчиной, что позвав его, двинулся вперёд, показывая дорогу новоприбывшего, предварительно проверив его приглашение. Широкие колонны устремлены вверх к потолкам, простирающемуся над головами всех присутствующих. Громоздкая люстра, полностью состоящая из хрусталя, прекрасно дополняет всю картину с подсвечники, в которых медленно плавится воск от пляшущего в ритме музыки огня. Узорчатая плитка, которой был обложен пол, была вычищена до блеска так, что в ней можно было увидеть своё отражение не хуже чем в зеркале. — Господин Дазай, вы ли это? Как же давно мы с вами не виделись. — окликнул мужчина, преближаясь к шатену. — Господин Барди, как я рад нашей встрече. Как вы поживаете? — обернувшись на зов из-за спины и дождавшись, когда собеседник подойдёт ближе, заговорил тот. — Ох, жизнь моя трудна. Полагаю, вы слышали, что сталось с моим домом. Моя прислуга бежала, устроив поджог. В огне я потерял всё своё имение, мой сын до сих пор не в силах оправиться после такого, ну а главное это Чуя, мой бедный пасынок. Ладно я, но в чем же нивинное дитя заслужило такие страдания. — еле сдерживая слёзы лепетал он. А ты неплохо играешь, получше многих актёров. Однако, я тоже в этом деле не промах. — Боже мой, какое горе! Я приношу вам свои глубочайшие соболезнования. Было видно, что лже-страдатель хотел было сказать что-то ещё, но не успел. Гул от разговоров аристократов пронзил тихий звон хрусталя бокала, о который ударяли ложечкой, таким образом обращая на себя внимание, после этого все затихли, а вышедший на сцену начал говорить. — Дамы и джентльмены, я поблагодарен всем вам за то, что нашли время посетить моё скромное поместье, чем я вам всем очень благодарен. — после этих слов заиграли непонятные Осаму аплодисменты, когда всё вновь стихло, мужчина продолжил свою речь. — Как вы все знаете, через неделю состоится встреча в моём втором особняке, где я с радостью покажу свою картинную галерею. И я хотел бы пригласить всех вас посмотреть эти шедевры мирового искусства. На этом всё, спасибо вам за внимание, желаю приятного времяпрепровождения, а теперь я позволю себе удалится. — с этими словами и вновь зазвучавшими аплодисментами, говоривший покинул стены зала. Дазай же, быстро и нервно понимая, что прибыл он сюда зря и впустую потратил своё время, быстрым шагом направился в сторону выхода. В мыслях он проклинал Рюноске, который всю последнюю неделю твердил о важности этой встречи, и что Осаму обязательно должен туда пойти. Сейчас ему хотелось лишь одного, как можно быстрее увидеть своё счастье в лице рыжего гостя, но учитывая, сколько времени займёт дорога обратно скорой их встречу назвать было нельзя. Вернулся Осаму в поместье только под вечер. Настроение было что-то между плохим и отвратительным, чему способствовало отлетевшее во время поездки колесо от экипажа, из-за которого ему пришлось задержаться в дороге намного дольше обычного. Глаза слипались от усталости и желания упасть на кровать, побыстрее заснуть и видеть яркие сны в мире грёз. Он, слегка пошатываясь, на ватных ногах заходит вглубь дома, но спустя мгновение он оживает вновь, забывая о бывалой измотанности. Стремительной походкой шатен бежит по лестнице на второй этаж где располагались покои голубоглазого, чуть ли не сбивая с ног служанку, которая на своё же горе находилась неподалёку. — Как он? Что делал? Чем занимался? — начал закидывать вопросами бедняжку кареглазый, когда та попала в его поле зрения. — Господин Дазай, я, за всё то время что наблюдала за Накахарой, не смогла застать момента его творчества. Смею предположить, что он за весь день так и не подходил к столу. Но почему же вы спрашиваете меня, уверена, что все ваши мысли заняты только мальчиком, так почему же не взгляните сами? — успев вставить слово в потоке вопросов, пояснила она, расплываясь в беззлостной улыбке к концу своей речи. Мысленно согласившись с девушкой на счёт собственной глупости и отпусти ту по своим делам, он всё же постучал в дверь из тёмного дуба. Но дверь, даже спустя какое-то время ожиданий, так и не отворилась. Вот тут Осаму уже забеспокоился. Непонятная для самого обладателя волос цвета молочного шоколада пелена волнения и неизвестного страха накрывала его. Но когда тот позвал паренька по имени и не услышал ни отклика ни даже малейшего звука, способствующего о том, что он не сошёл с ума настолько, чтобы разговаривать с пустой комнатой, все ранее перечисленные чувства усилили как минимум в три раза. Так и не дождавшись ответа с другой стороны двери, шатен резким движение руки открывает её, наплевав на свет манеры, которые и без того не особо соблюдал. На столе, освёщенном лишь тусклым огоньком свечи мирно посапывал рыжик, но по видимому, столь резкое появление постороннего в комнате пробудило его, и против желания самого юноши выдернуло его в настоящий мир из страны грёз. Ребёнок сонно потирает кулаками глаза в непонимании, оставляя на белоснежной коже лица чёрные пятна, как выяснилось потом, образовавшиеся на рынках от работы с угольным карандашом без специальных приспособлений. Неособо соображаю, что он делает и как должен был поступить, Дазай, буркнув себе под нос что-то вроде «извини», он выводит парня в коридор и позвав прислугу, что всё это время была неподалёку, направляет их двоих в ванную комнату, дабы мальчик смог привести себя в порядок к ужину, что вот-вот состоится. Убедившись, что те двое скрылись за поворотом и не смогут его увидеть Осаму прошёл внутрь помещения, подходя ближе к столу, за которым пару минут назад видел сны Накахара. Рассматривая изрисованные листы бумаги, разбрасанные по всей поверхности столешницы и не только, обладатель коньячных глаз не переставал дивиться таланту этого парня, а ведь даже не каждый профессионал мог вступить с нив в равный бой. На когда-то белоснежные страницах альбома, откуда, по видимому, малец и вырвал листы, рисовал с непередоваемые красоты. Где-то совсем простые, к примеру алеющие закат, который окутывал небо. Но также и более сложные и вычурные произведения искусства. Попадались и портреты людей, в которых Осаму узнавал своих людей, занятых делом и не замечающих пристального взгляда со стороны художника или же зрителя. Ну что, Феликс, ты всё ещё наслаждаешься обществом этих лгунов? Впрочем, мне нет до этого дела. Ведь настоящий гений теперь в моих руках. — думал про себя шатен, перебирая в руках листы. Феликс. Именно так звали организатора сегодняшнего мероприятия. Как успел сообщить Барди, у него и остановилась семья великих творцов после случившегося бедствия. Но вот послышался знакомый скрип старой двери, говорящий о том, что гость уже готов к встрече с Дазаем, и напоминающий, что пора бы ему уже заканчивать. Они вместе спускаются на первый этаж, в столовую, где их уже ждёт давно накрытый стол. Усадив голубоглазого за него, мужчина мгновение спустя тоже перешёл к трапезе. — Чуя, ты не хотел бы сходить со мной на выставку картин одного из дворян, которая состоится через неделю? — словно невзначай поинтересовался старший. Не сложно было догадаться, что юноша с большим удовольствием согласиться посетить данное мероприятие, но такого блеска в глазах и радости, которую второй уже будет не в сила даже пытаться скрыть не ожидал никто. — Вот и славно. — с улыбкой прошептал Осаму, когда парень перестал кивать в знак согласия.