Призрачный художник

Он приобнимает её за талию, прижимая к себе всё ближе. Смотрит на неё томным взглядом, но одновременно с огнём в глазах. Путает в чужих спутанных волосах собственные пальцы, накручивая на них тёмные кудри. Рука постепенно переходит на лицо, большой палец оглаживает скулы, покрытые румянцем, в момент, когда их поцелуй разрывается. Он подаётся вперёд, останавливаясь возле чужого уха, и что-то шепчет. Всё это Чуя мог лицезреть из своего убежища. Неведомое чувство охватывает юное тело, стремясь опьянить разум. Глаза неотрывно наблюдают за происходящим против желания своего хозяина. Сердце стучит с невыносимой мощью, отдавая где-то в горле. Каждый вдох даётся всё труднее. Волнение сковывает своей цепью, не позволяя пошевелиться. Ноги становятся ватными, грозясь уронить своего хозяина. Руки начинают дрожать, роняя злополучный предмет, из-за которого Накахара сюда и пришёл, создавая слабый шум. Это не проходит мимо Дазая, с его чутким слухом. И лишь тёмное время суток спасает рыжика от обнаружения. Голубоглазый опомнился лишь в тот момент, когда шатен поворачивается за звук, стараясь найти его источник, но безуспешно. Решив не рисковать, парень покидает свой пункт наблюдения, прихватив с собой упавший головной убор с земли, пока у него ещё есть шанс остаться незамеченным. Через пару минут после того, как Накахара вернулся к экипажу, приходит и сам Дазай. Не подавая и виду, что он заметил юношу, что не могло не радовать, тот сел внутрь повозки. Младший последовал его примеру, стараясь не встречается взглядом с шатеном. Это вызывало явное недоумение у того, но решив не придавать этому большого смысла, он оставил все свои вопросы при себе. О чём в последствии пожалеет. Домой они возвращаются далеко за полночь. Рыжик выскакивает из транспорта сразу же, как его колёса встают на месте. Он быстрой походкой поднимается по лестнице и скрывается за входной дверью, не обращая внимания на оклики Осаму со стороны спины. Слышен двойной поворот ключа в замочной скважине, что говорит о невозможности со стороны других людей проникнуть в покои Накахары, дабы потревожить его. Сейчас он совершенно один в четырёх стенах своей комнаты. Никто не сможет его увидеть или же услышать, а если же это не так, то уж точно не войдёт. Всё это означает, что он может не сдерживать своих эмоций, давая волю чувствам. Горячие слёзы обиды и злости, бурными водопадами, беспощадно стекают по щекам, пропитывая одежду. Перед глазами стоит, увиденная ранее, сцена поцелуя кареглазого с неизвестной девушкой. Горло разрывает от немого крика, наполненного душевной болью. Всё тело охватывает дрожь, действуя с ещё большей силой чем раньше. Сердце ударяется о грудную клетку в три раза чаще нормы, отдаваясь резкой болью в висках и звоном в ушах. Парень жадно глотает воздух, пытаясь успокоится и прийти в себя, привести мысли в норму и отрезвить разум. Каждая из порядка семи таких попыток оказывается провальной. Лишь под утро его состояние нормализуется, а истерика отступит, оставаясь просто одним из многочисленных и не самых приятных воспоминаний из прошлого. В пять утра, когда все жители особняка будут ещё мирно спать в своих кроватях и смотреть красочные сновидения в мире грёз, стены комнаты на втором этаже, что ранее принадлежала Чуе, лишаться своего обитатели. Буквально через два часа туда наведается сам Осаму, надеясь выяснить причину резкой смены настроения голубоглазого и, возможно, оправдаться, ведь нельзя было и отрицать, что тот мог всё увидеть, но, увы, не застанет тамошнего хозяина. Кровать заправлена, как и раньше, до появления в имении луча солнца, как, с нежностью, паренька называл шатен. Все предметы мебели одиноко стоят на своих местах, словно эти два месяца были лишь иллюзией, а дом никогда и не видывал счастья. И единственным, что будет напоминать о присутствии рыжика здесь — это хаотично разбросанные по письменном столу наброски для картин и прощальная записка со следующим содержанием:

Господин Дазай.

Для начала мне следует извиниться, что прощаюсь с вами так, а не лично. Как и сказал ранее, я приложу все усилия, чтобы стать настоящим художником. Я своими трудами докажу, что все работы Алоиса принадлежат мне. Я проживу свою жизнь по своим собственным правилам, чего желаю и вам. Я никогда не забуду вас, ведь никто не был так добр со мной. Будьте счастливы и берегите себя, а теперь прощайте навсегда.

Накахара Чуя.

Кожу обожжёт одинокая слеза, что, проделав свой недолгий путь, оставит мокрое пятно на клочке бумаги с последними словами Чуи, адресованными Осаму. Полная горечи улыбка украсит лицо шатена в последний раз, после чего увянет навсегда. Радость и счастье, с уходом юноши, покинут особняк и его обитателей. Звонкий смех утихнет ещё на долгое время. А сам Дазай больше никогда не улыбнётся, потеряв способность испытывать эмоции.