I dreamed that one had died in a strange place Near no accustomed hand, And they had nailed the boards above her face, The peasants of that land, Wondering to lay her in that solitude, And rise above her mound Across they had made out of two bits of wood, And planted cypress round; And left her to the indifferent stars above Until I carved these words: She was more beautiful than the first love, But now lies under boards. Мне снилось, что она умерла В странном месте, далеко от родных; Что над ее головой поставили крестик Крестьяне той страны; И насыпали холмик над ней в тишине, И посадили кипарисы вокруг, И оставили со звездами наедине И я написал на доске: Она прекраснее первой любви, Но под доской лежит во мгле. — «A Dream of Death/Сон о смерти» by William Butler Yeats ©.
***
Ли Джон понятия не имела, что может быть везучей. Всё просходило будто в замедленноц съёмке: вот Ги-Хун чуть ли не стоит возле края в пропасть, вот Сан-Ву кричит что-то, а следом за ним слышится крик испуганной и одновременной злой Минь Ё, всеми силами отнекивающаяся идти вперёд. Вот Кан в спину кто-то врезается, чуть не повалив её на впереди стоящего человека, пока противоположная команда с дикими воплем валится с ног, укатываясь прямо в лапы бездне. Вот шаг за шагом они продвигаются к сладкой победе, пока канат резко не натягивается, таща их обратно: но мгновенье и по ту сторону доносятся пугающие крики людей, а после негромкий хлопок. «Мы… живы», — и как бы в подверженнее мозолистые руки прошлись по грудной клетке, а из груди вырывается облегчённый вздох. Валяясь на прохладном, шершавом полу, что казался чем-то столь желанным, Ли Джон тихо взвыла про себя от нестерпимой боли в руках. Но долго это не продолжалось, и чужая рука медленно, но настойчиво зажала горящую ладонь, обдавая её приятным холодком. Цепкие руки Сэ-Бёк болели не менее сильнее. Но та будто игнорировала этот факт, хватает руку девушки, словно боясь что Кан сейчас испарится будто мираж. Лёгкие горели. Во рту чувствовался странный вкус металла, отдающей примесью липкого, — кровь. Ощущение было такое будто они пробежали целый марафон, но всё-таки Се-Бёк была рада, что они смогли пройти, кажется, самое сложное на данный момент, испытание — но что ещё радовало ту, так это знакомый хриплый голос, донёсшийся где-то на головой: — Ты как? — спросила Кан, устало поднимаясь на ноги, утягивая за собой девушку. — Нормально, — в своей манере отвечает Сэ-Бёк, пока взволнованный взгляд тёмных глаз бегает по сгорбившейся фигуре спереди. Устало плетясь за треугольником, девушка всё ещё держала чужую руку в цепкой хватке, боясь отпустить хотя бы на секунду. Кан Сэ-Бёк не понимала, почему её начала медленно тянуть к русоволосой словно магнит? Она боялась за неё, когда она неожиданно отключилась на её руках, походя на бездушную куклу. Кан боялась даже сейчас, когда Ли Джон чуть ли не спотыкается передвигает ногами, уставившись себе под ноги. Это засранка заставляет нервно одёргивать себя, каждый раз когда Кан пытается предпринять что-то рискованное, из-за чего всё внутри сжимается до милипиздрических размеров. Сэ-Бёк не понимала, что с ней творится, и почему ей… так приятно быть рядом с ней?***
Стоя немного отдалённо от разговаривающих людей, Ли поджав под себя ноги уселась на холодный пол лифта. Рядом тут же кто-то закопошился, вставая рядышком, но не нужно было быть Вангой, чтобы догадаться кто это. Кан Сэ-Бёк очень загадочная личность с не менее интересной историей. Мелиссе всегда были интересны люди, которые могут рассказать интересную историю о их потери смысла или о проблемах в школе, на работе или дома. Эти люди отличались пониманием, скорбью и никогда, в большинстве случаев, не вредили другим. Люди чаще учатся на опыте, чем на словах чужого человека, что так делать нельзя. И Сэ-Бёк была именно той, кто хоть и выглядел злым и холодным, с застывшим безразличием на лице, но Ли Джон со сто процентной уверенностью могла сказать — Кан была более снисходительна чем казалась. Сэ-Бёк была другой, просто с грустной историей жизни, заставившей ей стать той, кем она не являлась. — Слушай, кому ты молишься? Богу? — чужой голос вырвал Кан из своих размышлений, заставляя поднять голову. Но, казалось, стоящему и молившемуся на коленях мужчине было наплевать на слова двести сороковой, поэтому тот никак не с реагировав, продолжал читать молитву. Закатив в раздражении глаза, Ли Джон лишь фыркнула, снова уставилась в пол, более не обращая внимание на происходящие. — Ты должен быть благодарен этому старику и этому умнику, что, практически, вытащили нас с этого испытания живыми, — не унималась девушка, подливая масло в огонь. На сей раз откликнувшись на брошенные в его сторону слова, молившийся до этого человек поднял голову, немного раздражённо вглядываясь в нахальное лицо двести сороковой. — Ещё одна заблудшая душа, — проговорил мужчин, поднимаясь с колен. — А как же те, кого распяли на крестах? Благодаря им мы здесь. Благодаря Богу мы выжили! — Ту команду убили мы, — нарочно медленно в полголоса протянула девушка, с безразличием оглядев всех присутствующих. И после того, как девушка закончила, игрок под номером двести сорок четыре, тут же начал в быстром темпе заново читать молитву, будто надеясь, что это что-то да исправить. — А может! — наигранно удивлённо воскликнула девушка, прикладывая ладони друг друг. — Может если мы помолимся то попадём в рай? Тогда… — Можно потише? — чуть прикрикнула Кан Сэ-Бёк, чувствуя настигающее раздражение в перемешку с усталостью. — Ты это мне? — Всем. Устало передвигая ногами, Ли Джон хмуро пилила собственные грязные кеды и о чём-то активно рассуждала. Усталость на фоне подступающего в потёмках страха с каждым днём разрушали надежды на приятный исход. Было плохо, страшно и одновременно с этим хотелось просто свалиться на пол от жуткой усталости в ногах и жгучей боли на ладонях. — Как тебя зовут? — послышался вопрос от двести сороковой, что обращалась к впереди идущей Сэ-Бёк. — Какая разница? — устало поинтересовалась девушка, явно хотя закончить начало этого бесполезного разговора. — Вдруг решу поменять имя, — призналась двести сороковая, повернув голову на сзади идущую персону. — Да плевать. — Грубиянка, — фыркнула девушка, уже обращаясь к Мелиссе. — А тебя как зовут? Не став препираться, Кан лишь подняла понуренную голову и задержав на двести сороковую, ответила: — Ли Джон. Кан Ли Джон. Зайдя в уже знакомое помещение, Сэ-Бёк слегка притормозив, подхватила мнущуюся на месте девушку уводя за собой. Рядом где-то громко щебетала Мин Ё, раздражая всех своим громких и скрежещем голосом, старик под номером один медленно плёлся за ужасно уставшим четыреста пятьдесят шестым, еле-еле передвигая ногами. Усадив практически отключившуюся девушку себе на ноги, Сэ-Бёк обняв Ли Джон стала медленно поглаживать девушку по голове, слушая громкий стук чужого сердца. Кан соврёт что ей было не страшно, когда Ги-Хун завис на обрыве, готовясь утянуть туда свою команду. Сэ-Бёк соврёт если скажет, что не побоялась больше не увидеть Ли Джон и её задницу, что так любит встревать во всякие неприятности. Да всё что скажет Сэ-Бёк в большинстве случая будет ложью. — Я думала это конец, — вялым голосом прошептала Мел, чувствуя как Кан тяжело вздыхает и тихо под нос себе добавляя: — что больше не увижу тебя. Ничего не ответив, шестьдесят седьмая продолжала медленно перебирать чужие, слегка сальные волосы и думать о своём. Вперед осталось ещё куча испытаний которые должны поджидать всех за огромными дверьми, что разделяют игроков от верной смерти или кровавой победы. Пока парочка сидела в объятиях друг друга, спустя полтора часа в помещение с громким клацаньем тележек вошли розовые солдаты, что молча встали вряд держа в руках оружия. — Игроки, время обеда, — оповестил всех женский голос. — Прошу собраться всех в центре. Когда початок кукурузы был вручен в руки, Мелисса не став далеко отходить от команды, присела на ступеньки опуская голову на вовремя подоспевшие плечо Сэ-Бёк. Двести двенадцатая продолжала докучать мужчин своей болтовней, перебивая их и начиная рассказывать что-то в захлёб. — … а я вижу ты кучу фильмом пересмотрел, пока в Корее ехал. Что ты вообще здесь забыл, иммигрант? — последняя фраза что была грубо брошена Али очень разозлила Ли Джон. Да до такой степени, что щёки той мгновенно налились кровью. — Ты вообще соображаешь что морозишь, контальгун-а?! — прикрикнула девушка от чего все рядом сидящие вздрогнули. — Осуждаешь человека, который в отличие от тебя жизнь нам спас, пока ты как надоедливая муха только и могла что болтать! Глаза двести двенадцатой мгновенно вспыхнули. Лицо исказилось в гримасе ярости, а губы были сомкнуты до побеление. Как только женщина раскрыла рот чтобы ответить, как осекшись грозного взгляд замёрзших глаз, что смотрели в упор злобно поблёскивая, замолкла. И ничего в итоге не сказав, Мин Ё лишь развернулась и побрела в сторону туалета, бросив краткое: — Да пошла ты. Когда время близилось к отбою, Сан-Ву распорядившись, что лучше будет построить небольшую ограду на случай если сто первый попробует снова напасть. И не как не припираясь, обе Кан направились к поваленным кроватям. Вытаскивая один матрац за другим, девушки не раз ловили насмешливый взгляд в их сторону, после которых следовали громкие смешки. Когда всё было готово, Ги-Хун с Сан-Ву доделывали временное убежище (хотя назвать это убежищем вряд ли можно), пока остальные вяло повалившись на принесённые матрацы, развалились на них. Сэ-Бёк же сидела подальше от остальных, откинувшись взглядом в одну точку. Кан положив принесённую вещь рядом с девушкой, аккуратно присела возле неё. Им не обязательно было разговаривать, чтобы чувствовать себя комфортно, или хотя бы одиноко. Обе понимали, что слова по типу: «Мы выберемся отсюда» или «Мы что-нибудь придумаем» останутся лишь пустыми словами, которы не несут в себе поддержки или нужной так всем надежды. — Зачем ты пришла сюда? — не свойственно для самой себе поинтересовалась Сэ-Бёк. — То же, что и всех здесь — жажда денег, — практически шёпотом ответила Ли Джон, будто боясь что кто-нибудь их услышит. — Ты не выглядишь жадной. — В каком смысле? — переспросила девушка, хмурясь. — Большинство здесь, это те люди, которые хотят загородные дома, шикарные машины и собственные острова, — в полголоса пояснила Сэ-Бёк, наконец-то разворачиваясь лицом к собеседнице. — Ты выглядишь той, которой плевать на размер суммы — тебе просто нужны деньги. Ничего не сказав в ответ, Мелисса лишь прикрыла глаза, вслушиваясь в тишину. И как они не заметили, что свет уже потух, а остальные завалились спать? Поудобнее закутавшись в свою кофту, девушка нехотя опустилась на приваленный матрац, засопела. Повернув взгляд на маленький, сопящий калачик, мысленно удивилась: как можно выглядеть иногда такой злобной***
Последние что помнила девушка, так это руки, что крепко обняли её, а после беспросветную тьму. Было чувство защищённости, безопасности и ощущение некой лёгкости и тепла, обвивающие всё тело. Но буквально через несколько секунд девушку нагло вырывают из приятной дрёмы, грубо таща полусонную её в неизвестное направление. Глаза будто были склеены меж собой, а ноги то и дело цеплялись друг за друга, и если бы не нарушитель и его цепкие руки Ли Джон уже валялась бы где-то сзади. Посторонние звуки доносились будто из толщи воды, куда через секунды её нагло окунули. — Что за чёрт?! — вскрикнула Мелисса, чувствуя как капли прохладной воды скатываются под футболку. Перед девушкой стояла Сэ-Бёк, державшая в руках практически пустую бутылку из-под воды и наблюдала как лицо девушки вытягивается в неком удивлении и раздражении. — Ты не хотела приходить в себя, — без эмоционально ответила девушка, откидывая бесполезную вещицу куда-то в сторону. Кинув ещё раз раздражённый взгляд на Кан, Мелисса только сейчас огляделась, что творилось кругом: солдаты шныряли туда-сюда, будто хищники выискивая что-то или кого-то и вот заметив что-то в их «убежище», два солдата, что стояли рядом, кинулись в ту сторону. Оттуда практически выволокли сонного и непонимающего старика, что еле-еле соображая, что вообще происходит, двигался за тремя солдатами. «Что вообще происходит?» — не понимала девушка, наблюдая как первого уводит персонал. — «Он, что, исключён из игры? Если так, то его…» — Хей, подождите! — крикнула Ли Джон, подходя ближе к солдатам. — Куда вы его ведёте? Но даже не обратив внимание на возмущённую особу, солдаты продолжали путь, не обернувшись на звук. — Йа, я кого спрашиваю?! — не получив ответ на свой вопрос, Кан подбежав к одному из розовых солдат дёрнула его к себе, разворачивая, но тут же дуло оружие было направленно прямо на неё. — Какого?!.. Подоспевшая Сэ-Бёк рывком утянула ту назад, зло зыркнув на направившего на Кан оружие солдата. Но благо всё обошлось и рядом стоящий человек рукой заставил опустить того оружие и что-то тихо прошептал: — Просто вывести… запрещено… не стрелять, — и подхватив почти отключившегося старика повели его на выход из локации. Но девушка готова поклясться, что старческие губы дрогнули в улыбки.***
Прошло ещё куча времени. Игроки тихо переговаривались между собой, обсуждали того старика, которого несколько часов назад вывели, строя догадки о его дальнейшей судьбе. После того как мужчину вывели, Сэ-Бёк накинулась на неё, гневно что-то нашёптывая прямо в лицо, но девушке было всё равно, — ей были интересны лишь двигающиеся в такт словам бледные губы. — И что это было? — гневно начала девушка стоя в туалете, крепко-накрепко держа Ли Джон за плечи. — Какого чёрта тебе не всё равно на этого старика?! — Я просто… — выдавила Мелисса, стараясь подобрать подходящие слова, но вместо этого смотрела на объект ниже носа. Заметив, что та её совсем не слушает, а смотрит куда-то ниже, Сэ-Бёк не нужно было много раз повторять, чтобы понять куда-та смотрит. И неожиданно даже для самой себя она наклонилась и впилась в слегка обветренные губы, притянув девушку за талию ближе к себе. Ли Джон же только через пару секунд осознания положила руки на плечи Сэ-Бёк, что хотела уже отстранившись не почувствовав ответа, как была притянута ещё ближе. В животе будто что-то громко взрывалось; как феерверк — но громче, как бомба — но сильнее, как конфетти — но ярче. Этот момент был настолько желанным, сильным, что ноги подкашивались, хотелось приклеится к этим губам и никогда не отстраняться. Поцелуй не был страстным, пошлым или скучным. Он был отчаянным и таким жгуче желанным, словно мёд. Таким сладким и кислым. Грубым и нежным. Первым и