Дикая Вишня.

*** Почему он продолжает это делать? Почему пытается бороться? Почему… зачем… Столько вопросов, а ответов так и нет. То, что он не был нормальным — он понимал, но вот пытаться бороться или же дать наконец своей нервной системе действовать так, как требовала его тело… Каждый раз закрывая глаза — он видел его. Видел безумный взгляд. Острые клыки, и длинный язык. Видел как он наслаждается этим. Для него не было ограничений, не было преград — он был свободен. «Ты всё ещё пытаешься избавиться от меня?» Говорил он. Его голос дрожал, но не от страха, а от наслаждения. Каждый раз, когда он выходил наружу — он был таким счастливым. Он не думал ни о чем, только о НЁМ. «Ты не можешь избавиться от того, что является частью тебя, Питер». А он жмурился и старался не смотреть. Сжимал веки до слёз, но даже с закрытыми глазами он чувствовал этот пронизывающий взгляд на себе… он смотрел на самого себя презренно. Ему было противно от того, что он хочет просто сделать вид, что это всё просто сон. То, что он просто хороший милый паренёк, которому приглянулся кто-то в первые в жизни. Думать, что у них всё будет хорошо, но лишь вспомнив образ Юи — он терялся. Точно ли это любовь? Или же это тот самый рычаг, который должен запустить бомбу, которая взорвётся и будет крушить всё на своём пути? Или он правда искал помощи? Он так… запутался в самом себе. — Питер… — Голос эхом разнёсся по его черному сознанию. «Лишь вопрос времени, когда ты признаешь очевидное…» Он прошептал ему это. Боже… «Помогите!» — Питер! — Что-то резко тряхнуло его. Он вернулся, но надолго ли? Он быстро огляделся мутным взглядом по сторонам и встретился с обеспокоенным взглядом своего психиатра. Арри крепко сжимал его руки и не сводил с него глаз. «Он понял. Спасибо». Временное облегчение. — Арри…? — Детка, ты снова провалился в себя? Ты… точно «тут»? «Такая забота о таком нытике, как ты… аж тошнит». «Заткнись!» — Д…да… Прости. — Он не нашёл ничего лучше для ответа. Нужно было убедить его в том, что он здесь. Пока что. — Это не очень хорошо. Ну-ка ложись на кушетку. Вообще забавно было видеть, как из клуба, в котором кипит жизнь, ты попадаешь в тихий уголок, который Арри устроил только под себя. Его рабочее место находилось прямо в клубе, а всё потому, что сам клуб был его домом. Питер не вдавался в подробности жизни своего доктора, — ему хватало его образа и стиля жизни, но одно ему точно нравилось — он имел уважение к себе, но и про других не забывал. Он никогда не задавал лишних вопросов. Мужчина сам позволял тебе выбирать, что ты хотел бы ему рассказать и в чем ему можно было копаться. Арри был пока единственным человеком в жизни Питера, который искренне заботился о нём… Юноша покорно и слегка смущённо лёг на кушетку перед рабочим столом. За него Арри сел прямо в той же форме, в которой он был в клубе, только к образу добавились его очки в квадратной оправе, и, конечно, его записная книжка в которой он писал все свои мысли и мысли своего пациента, после чего проводил анализ. — Итак, дорогой, начнём? — Да. — Питер уставился в красивый и такого нежного оттенка потолок. — Ты сейчас где был? — Прости… вроде бы с… вами? — Нет, детка, ты был не со мной. — Его голос был серьёзным, но всё же в нём проскакивали нотки обеспокоенности. — Ты снова провалился в себя Питер. Как часто это стало происходить? Питер выдохнул. Нужно сосредоточиться. — Обычно это происходило, когда я сплю. Мне… всегда страшно засыпать. — А после появление Юи? «Юи… Юи…» Его имя звучало звоном в его голове. Его маленький Юи. Питер не спешил отвечать. Он не умел врать, но и сказать прямо он боялся. — Чаще, да? Ты стал проваливаться в себя уже бодрствующем состоянии. Это не очень хорошо, детка. — Но я быстро выхожу и… — А если честно? Питер слышал звук ручки, которая надавливала на бумагу. Арри нервничает. Слегка. — Это правда быстро проходит. Это как короткая дремота. — В которой твоя вторая безумная личность давит на тебя. Не сказала бы, что это дремота. Скорее это кошмар. «Правда?» — Что ты чувствуешь, когда говоришь с ним, Питер? Наверняка он пытается надавить на тебя. — Он… кажется… говорит, что я этого хочу. Что это не «он», а «я» хочу всего того, о чем он говорит. — Что же он говорит? «О да, расскажи… расскажи!!!» Питер закрывает глаза стараясь сосредоточиться, но вместо этого в его голове возникают образы… «Ах, Питер, я был плохим мальчиком…» «О, значит папочка должен наказать тебя?» «Будь нежным со мной…» «Юи…!» «Питер!» Его образ. Эти глаза, эта улыбка, этот смех, эти движения и.и. Пульс начинает учащаться. Он хочет касаться его сейчас, чувствовать его тепло, входить в него грубо и слышать его мольбы о большем. Руки сами касаются его груди, но он чувствует совсем не своё тепло. Тонкие маленькие нежные руки гладят его. Они ласкают, а в ушах звучит его голос. «Да! Вот оно!» Острые зубы вонзаются в его шею. Больно. Он резко открывает глаза и вместо прекрасных чёрных глаз он встречается с безумным взглядом самого себя. Это он ласкает его, это он трогает, сжимает, кусает, целует, и говорит всё эти вещи в его уши. Он сам внушает себе то, чего, может, и нет на самом деле. — Питер! — Холодная вода заставляет его вздрогнуть. Юноша вскакивает на кушетке и встречается с обеспокоенным взглядом своего психиатра. Арри держит небольшую кружку в руках, но острые взгляд Питера замечает небольшую дрожь его рук. Ему стыдно за то, что он попросил его снова упасть в эту пропасть…. самого себя. — Я… прости… я не хотел вас… тебя… — Он схватил его за руки. Они теплые, но дрожат. «Пожалуйста, не бойся». — О, детка, — Его руки резко перестали дрожать. Видимо, он понял, что Питер это почувствовал. «Нужно сдерживать себя». — Я в порядке. — Он улыбнулся своей самой доброй и мягкой улыбкой. Юноша перестал даже замечать его костюмчик. Этот человек пока что был единственным, кто знает так много и кто хочет ему помочь. Он будто бы сам понимает всё это… будто бы сам переживал что-то подобное. Забавно — он знает всё о Питере, а вот Питер не знает о нем почти ничего. Знает только имя, и где его найти. Может, это не его дело, но всё же он бы хотел и сам ему чем-то помочь, но он так тщательно прячет свою личность… — Ты просил меня, но сейчас я почувствовал… — … что это не совсем твоё желание, да? Питер отпустил теплые руки. Слишком долго и странно это выглядит. — Я не знаю. — Он схватился за голову. Пальцы до хруста сжимали его череп. — Я… хочу быть с ним, но я не понимаю… я не знаю. — Ну-ну, — Арри неожиданно присел рядом с ним и похлопал по плечу. — Разберёмся. С прошлых наших твоих встреч я понял, что ты точно хотел бы быть с ним. Юи ведь что-то сделал для тебя, верно? Ты так и не рассказал мне. — Я так… — Питер, лечение очень тяжелый этап. Часто придётся падать и ударяться, но любой труд имеет свою награду. — Смогу ли, док? Способен ли я вылечиться? Арри не ответил. Он убрал руку с плеча и почему-то посмотрел на окно за своим столом. Оттуда открывался прекрасный вид, но не на их гниющий район, а на высотные яркие здания центра города. — Знаешь, когда я был маленьким, меня учили, что девочка должна быть очень сдержанной. Обязана держать себя в руках, слушаться маму и папу, учиться на одни пятёрки и держать свою девственность до восемнадцати. — Он улыбался, говоря это. Мужчина осторожно поднялся и прошёл к окну. Его печальные зелёные глаза смотрели на огни высотных зданий. — Тогда тебе отрыт путь в большую жизнь. Тебя обязательно заметят, ведь ты такая милая, маленькая, талантливая и добрая. У тебя будет много хороших друзей, богатый муж и дружная семья. Питер молчал наблюдая за своим доктором. Арри покачал головой и сделал глубокий вдох: — А потом я понял, что это не моё тело, не моя жизнь. Реальность оказалась не такой, какой мне обрисовывали мне родители. Я жил во лжи столько лет, а потом просто стал общаться с настоящими людьми. Они показали мне другую жизнь и это шло всё в рознь со словами моих родителей. Я хотел быть живым, настоящим… а мои родители были мёртвыми. Они врали мне. Питер решился встать и подойти поближе. Вид и правда прекрасный. — Мои папа изменял моей маме с местной проституткой. Мама насиловала меня с пятнадцати лет, но при этом они рьяно доказывали, что это нормально. Так люди живут. — Мне… жаль. — Всё, что смог выдавить из себя Питер. В его голове возникли образы его детства. Там мама и папа… расплывчатый их образ. Только сестрёнка, которая заступалась за брата, когда мама хотел их избить. За то, что с их появлением папа начал ходить налево. — Расслабься. — Арри улыбался, но если приглядеться, то его зрачки блестели. Он сдерживался, чтобы не заплакать. — Все мы осознаём что-то очень важное слишком поздно. — Он быстро вытер глаза. — Я ушёл. Я стал тем, кто есть не благодаря людям, которые помогли мне появиться на свет, а тем, кто знает, что это такое. Мне помогли бродяги, наркоманы, алкоголики. Вот она — наша реальность. — Он кивнул головой указывая посмотреть вниз. — Красивая картинка на фоне, а на самом деле мы тонем Питер. Там, внизу, на углу, рядом с разрушенным домам возле маленького костра, который устроили в железной бочке, стояли несколько бродяг. Немытые, в рваной одежде, с растрёпанными волосами, но они стояли рядом друг с другом и общались. Они смеялись, обнимали друг друга, чтобы согреться. Питер заметил среди них девушку. Совсем молоденькая. Когда-то её волосы были прекрасного белоснежного цвета, — теперь же они потемнели от сажи, пыли и грязи, — она стояла там со всеми и качала в руках маленького ребёнка. Каждый из бродяг брал младенца, чтобы покачать, пока сама девушка готовила что-то на этом кострище. — Деньги делают нас только хуже, Питер. Мы забываем, что любовь рождается не на фоне богатства, а понимания друг друга. Да, это дыра, но в этой дыре, каждый вор, бродяга, или же сутенёр заботиться о своих подчинённых больше, чем наши родители о нас. — Они… — Я пытался. — Сразу ответил Арри продолжая улыбаться и смотреть на бродяг на улице. — Предлагал им работу, еду, деньги, и ты не поверишь — они вежливо мне отказывали. Они счастливы без всего этого. Даже без крыши над головой. Питер продолжал молчать. — Если ты действительно чувствуешь что-то. Если это не твой психоз ищет способ справиться с твоей болью и одиночеством за счёт другой души — у тебя получиться. Тебе нужно понять, что ты чувствуешь. И этот вопрос застрял в его ушах. Надолго. Очень надолго. — Я могу помочь тебе, но если ты сам не будешь пытаться искать ответ — ты навредишь не только себе. Просто запомни этот вопрос. «Ты любишь его или же хочешь им обладать?» — А ты сам… как пришёл к этому? — Вдруг спросил Питер отрываясь от окна и своих мыслей. — Как ты стал… таким? — Когда-нибудь я тебе расскажу сладкий, — Тонкий пальчик коснулся носа Питера. — Тебе стоит сначала разобраться в себе, а потом уже копаться в чужой жизни. — Извини, я не хотел! — Он стал быстро извиняться, на что Арри покачал указательным пальцем. — Успокойся. Это частый вопрос, и я отвечаю на него… никогда. — Усмехнулся он. — Доверие очень сложная штука, сладкий. Питер снова косо посмотрел в окно. Бродяги смеялись и обнимали друг друга. Малыш уже спал на руках у одного из них. — Что же, сегодня мы с тобой попробуем новый способ. — Питер на заметил, как на его лысой голове образовался ободок с двумя мягкими кошачьими ушами. — А? ***