Выкованная из стали

Тори

      Ничто не отражает суровую реальность лучше, чем надгробный камень, стоящий перед тобой. До этого момента я думала, что всё происходящее лишь один кошмарный сон. Что вот я открою глаза, и мама стоит на пороге моей комнаты, улыбается и зовёт меня завтракать. Но реальность такова: я стою на похоронах собственной матери в окружении мало знакомых мне людей и близких друзей, идет противный мелкий дождь и серьезный седовласый мужчина читает молитву о том, как её душа скоро найдет свой покой в лучшем месте.       Хуже всего, ловить на себе взгляды, отражающие сочувствие, и выслушивать слова соболезнования: «Какая потеря», «Уйти в столь юном возрасте», « Она была просто красавицей и очень любила тебя, Тори». Если бы не Майк и Оливия, я бы вряд ли перенесла этот день.       Майкл Ловейн был моим лучшим другом со школы, также как и Оливия Блейк. Мы знали друг друга уже двенадцать лет. Поступили вместе в Тринити. Только на последнем курсе мне пришлось перейти на заочное отделение, после новости о болезни мамы. Но друзья всё равно не бросили меня и оказывали огромную поддержку на протяжении всего чертового года.       Майк еще крепче прижал меня к себе, когда механизм начал постепенно погружать гроб в могилу. Несмотря на то, что Ловейн всегда проявлял ко мне симпатию, я видела в нем лишь хорошего друга и никогда не давала повода для чего-то большего. Но сейчас его теплая рука, лежащая у меня на талии, держала меня в равновесии, и я невольно опустила голову на его грудь. У меня уже не хватало сил не то, что плакать. Ноги начали предавать меня, а усталость брала своё.       После того, как гроб скрылся за краями могилы, люди начали потихоньку расходиться. А я всё стояла и смотрела на то, как вместе с телом моей матери в землю погружаются все мои мечты, стремления и желания. Майк поцеловал меня в макушку и тихо обронил:       — Жду тебя в машине.       Я лишь тихо кивнула, продолжая смотреть в зияющую дыру могилы, которая была идентична дыре в моём сердце. Ко мне подошла светловолосая женщина лет сорока в строгом черном костюме и солнечных очках. Её лицо показалось мне знакомым, но голова отказывалась вспоминать, кем она приходилась моей маме, и когда мы могли с ней пересечься. Она протянула мне руку, и я нежно вложила в неё свою ладонь.       — Меня зовут Амели Остерфилд. — Тихо произнесла женщина, шмыгая носом — Твоя мама была моей младшей сестрой. Ты, наверное, меня не помнишь. В последний раз, когда мы виделись, ты была воот такой крохой.       Она провела ладонью по своим ногам, показывая мой рост при нашей последней встрече. Память обрывками начала демонстрировать мне эпизоды, как я гуляла с тётей Амели, её сыном и маленькой дочкой. Кажется, их звали Харрисон и Шарлотта. Они специально прилетели из Лондона в Дублин, чтобы навестить нас и познакомиться с красотами Ирландии.       — Вы приезжали к нам с мамой, когда мне было четыре. — Констатировала я.       — Да, после этого мы с твоей мамой повздорили, и с каждым годом наше общение становилось всё холоднее и холоднее. Я узнала об её смерти благодаря твоему дедушке. Прости, что не была рядом, Ритория.       — Можно просто Тори. Меня уже давно не называют полным именем.       — Прости. До сих пор не могу привыкнуть к твоему имени. — С доброй улыбкой произнесла Амели — Твоя мама рассказывала, что решила соединить два в одном.       — И получилось что-то вроде англо-славянской мешанины.       — Тори, я хотела тебе сказать, что, несмотря на то, что ты уже взрослая девушка, ты можешь положиться на меня. Я могу гарантировать тебе крышу над головой и возможность попасть на хорошо оплачиваемую работу. Но для этого придётся покинуть Дублин.       — Боюсь я…       — Не принимай решение так быстро. Я буду здесь еще четыре дня. — Она протянула мне белоснежную карточку из плотного картона с четко выведенными цифрами телефонного номера — Я понимаю, что здесь тебя держат воспоминания о матери, друзья, возможно, парень, но я видела ваши расходы за последний год. Ты с трудом потянешь аренду дома. Не прими мои слова неправильно, я уверена, что ты очень трудолюбивая девушка, но сейчас у тебя тяжелый период, и я бы не хотела, чтобы ты проходила через всё в одиночестве.       Амели сняла солнечные очки, и за ними я увидела распухшие от слез голубые глаза. Она смотрела на меня то ли с заботой, то ли с грустью, но в них я не увидела ни капли той притворной жалости, которой мне сегодня хватило сполна. Я взяла у нее визитку и покрутила приятную на ощупь бумагу у себя в пальцах.       — Я подумаю, тётя Амели. Постараюсь принять правильное для себя решение.       — Конечно, дорогая. Неважно, какое решение ты примешь, позвони мне. Теперь я всегда буду рядом.       Напоследок она улыбнулась и, сжав мою ладонь на прощание, удалилась в сторону парковки. Ещё немного я постояла рядом с могилой своей матери, постаралась запомнить каждую её черточку на портрете, изображенном на памятнике, и, заставив себя отвернуться, пошла в сторону машины Майкла.       Всю дорогу мы ехали в абсолютной тишине. Даже болтушка-Оливия, сидевшая на заднем сиденье, тихо смотрела в окно, наблюдая за проносящимися домами Дублина. Моя голова была полностью забита мыслями о предложении тёти Амели. Казалось, если добавится ещё одно сомнение, то поток мыслей польется у меня из ушей. Она была права насчёт всего. Дом, который принадлежал нам, находился на окраине города, и с его террасы открывался прекрасный вид на лесной массив с одной стороны и залив Дублин с другой. Эта земля стоила целое состояние, и я бы вряд ли смогла потянуть аренду на зарплату официантки. Да, я закончила факультет режиссуры кино и телевидения, но когда мама заболела, мне пришлось горбатиться на нескольких работах и забыть о развитии по специальности. То время я вспоминаю каждую ночь, просыпаясь по ночам в холодном поту. Также тётя Амели пообещала мне место в хорошей компании, что не могло не радовать.       — Ри? — Майкл осторожно дотронулся до моего плеча. — Мы приехали.              Я вздрогнула и пару раз моргнула, дабы снять пелену с глаз. Посмотрев в окно, я увидела большую живую изгородь, на которую я любила забираться в детстве. Мама тогда очень сильно ругалась и говорила, что я обдеру все свои коленки о колючие ветки растений. Каждый сантиметр этого участка хранил в себе воспоминания, которые вонзались в меня, словно шипы.       — Тебя проводить? — Заботливо спросил Майкл.       — Нет, дальше я сама. — Произнесла я на выдохе — Спасибо, что сегодня были рядом. Без вас я бы не справилась.       — Всегда и навечно? — Мягко спросила Оливия.       — Всегда и навечно. — Ответила я, понимая, что произношу эти слова в последний раз.       Когда черный седан Майкла устремился вдаль, я повернулась к калитке и тяжело вздохнула. Руки дрожали и отказывались открывать замок на решетке. Я потянулась в сумочку к своему телефону и немеющими пальцами набрала необходимые цифры. Послышались долгие гудки, каждый из которых порождал во мне крупицу сомнений. В тот момент, когда я хотела уже сбросить звонок, на другой стороне послышался знакомый голос:       — Амели Остерфилд. Чем могу помочь?       — Тётя Амели, это Тори. Тори Фелпс.       — Дорогая, я поняла, что это ты.       — Тётя Амели, я обдумала Ваше предложение и… — повисла неловкая пауза, и я со всех сил прикусила нижнюю губу, дабы избежать потока слёз.       — И? — Протянула тётя.       — Я согласна покинуть Ирландию и уехать с Вами куда угодно. Боюсь, я не выдержу в этом доме и дня. Воспоминания слишком яркие и приносят много боли.       — Милая, я тебя понимаю. Ты уверена в своем решении?       — Да. Конечно, я надеюсь, что спустя время я найду в себе силы и вернусь обратно, но пока это слишком тяжело.       — Я решу проблему с домом. Если ты захочешь вернуться, он всё также будет принадлежать тебе.       — Я не хочу просить слишком многого. — Замявшись, произнесла я — Сохранение этого дома — дорогая вещь. Не хочу, чтобы Вы так тратились.       — Не переживай по этому поводу, Тори. Твоя мама хотела бы сохранить этот дом для твоих детей.       После этих слов слёзы полились ручьём. Я не могла их сдерживать, когда упоминали её. Прикусив ладонь зубами, я всхлипнула и устремила взгляд в серое небо. Глаза предательски щипало от растекшейся туши, которая теперь попадала на чувствительную слизистую.       — Не плачь, дорогая. Пройдёт время и боль сменится приятными воспоминаниями. — Успокаивающе произнесла тётя, когда я собрала себя в руки, — У тебя есть два дня на окончательное принятие решения и сборку всех необходимых вещей. Мой водитель заберет тебя в четверг около двух часов, и мы отправимся в аэропорт. Если решишь, что поторопилась, сообщи мне, и я всё пойму. Хорошо?       — Спасибо большое, тётя Амели.       — Не за что, Тори. Меня слишком долго не было в твоей жизни, и сейчас я хочу всё исправить. До встречи, родная.       — До скорой встречи.