better luck next time

sound: pathetic — dreamcore//       Хожу из стороны в сторону по парапету, в итоге останавливаясь и смотря в сторону города. Чувствую лёгкое прикосновение ветра к коже на щеке, слышу посторонние звуки сзади, но слишком боюсь оборачиваться. Тёплые ладони скользят по колготкам вверх, от щиколоток, проходятся по коленям и выше, к бёдрам. Чувствую себя обречённо, будто иду на плаху. Не поворачиваюсь, не убираю его руки, боясь ответственности. — Что ты, блять, делаешь? — голос Риндо резкий, звучит будто из другой вселенной, мне кажется, это впервые, когда он так говорит со мной. Его рука цепляется за мою, пытаясь стащить вниз, но я отчаянно пытаюсь сопротивляться, надеясь, что мои ноги волшебным образом врастут в бетон. — Пытаюсь не допустить того, что будет, отпусти меня! — вцепляюсь ногтями левой руки в его ладонь, пытаясь отцепить её, отогнать его прочь, хотелось, чтобы он не приходил, да как он вообще тут оказался? — Я, блять, просто не хочу умереть от твоей руки, или от руки Чифую, или от чьей-либо ещё, так сложно понять это? — Что за хуйню ты несёшь? — он ещё с большим усилием тянет меня на себя, я же в ответ начинаю ещё больше сопротивляться этому. Один (не)верный шаг и я поскальзываюсь на одинокой льдине, с громким криком летя вниз. Закрываю глаза, ожидая болезненного столкновения с асфальтом. Когда открываю, вижу под собой огромное расстояние до земли, а сверху – Риндо, всё ещё держащего меня за руку. Он даже не смотрит на меня — Посмотри на меня! Да посмотри же на меня! Ты думаешь это охуеть как легко смотреть как ты спишь и знать, что я могу сдохнуть из-за тебя? — начинаю задыхаться, болтаясь в воздухе. Хайтани сжимает мою руку до красных следов, медленно поднимает голову, смотря на меня сверху вниз. — Какого хуя ты тут забыл?! Ты не сможешь ничего сделать, ты не сможешь помочь мне, ты даже вытащить меня не сможешь, так не будь ебучим трусом и отпусти меня. Никто нихуя не сможет сделать! Никто!       Ощущаю как кружится голова, как он цепляется за мой локоть двумя руками, таща вверх. Махаю ногами, пытаясь сопротивляться, чувствую, как задыхаюсь, крича миллионные «нет» ему, молясь чтобы он услышал. Падаю на его грудь, начиная кулаками молотить по нему, чувствую как хриплю из-за криков, он прижимает мою голову к себе, пытаясь заткнуть меня, а я, будто бы, теряю сознание. Только его рука, гладящая меня по волосам. А я и вовсе не осознаю, что происходит.       Зачем. Почему. Так много бессмысленных вопросов, на которые я не могу дать ответ. Верчу головой, пытаясь отрицать существовавшую реальность. Уйди. Не трогай меня. Никогда не возвращайся, не смотри назад, я почти дотронулась до понимания всего сущего. Зачем ты пришёл, зачем сжимаешь мои щёки тёплыми руками, зачем тащишь обратно туда, куда я не хочу.       Ощущаю его руку, еле перебираю ногами, слёзы такие же холодные как и мои ладони. Открывать глаза не хочется, я знаю, кто держит меня и мне так стыдно из-за этого, что хочется вскрыться. Ощущаю под собой что-то мягкое, сквозь полуоткрытые глаза вижу, как он приседает, проводя рукой по моему лицу. Я борюсь с диким чувством тошноты, она подбирается вверх по горлу, а я начинаю кашлять, не имея сил и желания бороться с ней. Смешанная с водой желчь вырывается из меня прямо ему под ноги, я пытаюсь сдержать это, но получается как-то хуёво. Мягкая ткань касается моего рта, а я вместо необходимой пощёчины получаю поцелуй в лоб.       Чувствую, что всё моё тело будто наэлектризовано, вновь утыкаюсь лицом в колени, ощущая, как меня мутит от скорости, на которой мы едем, и от того, как он несёт меня на своей спине, а сил хватает только на то, чтобы слабо обвить его шею. Как только пересекаем порог комнаты, чувствую удушение.       Стягиваю куртку и штаны, он же задирает мои руки вверх, снимая толстовку и натягивая вместо неё футболку. Ноги саму несут меня к унитазу, коленки трясутся, болезненно бьются о белый кафель. Сую два пальца в рот, продолжая рвать сплошной водой. Его руки держат мои волосы на затылке, с особой нежностью поглаживая по голове. В конце, видимо, пытаюсь выблевать ещё и свои внутренности, потому что больше ничего не выходило.       Он поднимает меня на ноги, помогает споласкивать рот и сажает на кровать, на которую мне хочется завалится и никогда не вставать. Его пальцы проталкивают в рот что-то гладкое, приказной тон звучит всё равно мягко, и я повинуюсь ему, запивая, видимо, таблетку несколькими глотками воды, начиная кашлять. Никогда не умела пить таблетки, вечно давилась ими и выплёвывала, растворяла в воде или толкла в порошок плоской стороной ножа.       Вновь гладит по голове, будто и не злится вовсе, а я слепо надеюсь, что он не потребует объяснений, заранее зная, что такого не будет. В сон бросает почти мгновенно, пытаюсь бороться с ебучей сонливостью, боясь засыпать, но она сильнее меня, буквально всё в мире сильнее меня, а я слишком слаба. Как бы не пыталась убедить себя, всё равно понимала, что всегда была, есть и буду слабой.       Что есть человек? Слабый организм, существо из крови, костей и мяса, человек — всего лишь мозг в дерьмовой оболочке, особенно если это я, всё, что я делаю всего лишь синапсы, действия нейронов в голове. А если не в порядке мозг, то что происходит с телом?

***

sound: toby fox — uwa!! so temperate       С утра я разлагалась. Отвернувшись к стене и накрывшись одеялом с головой рассматривала красные ногти, не имея ни сил, ни желания, на какие-либо действия. Желудок неприятно крутило из-за вчерашнего перформанса с рвотой, голова болела из-за, видимо, долгого сна. Сама же я сгорала от стыда и того, что мои планы так грубо были нарушены. Хотела спасти всех от самой себя, от своих неоднозначных мыслей. Вышло как обычно хуёво.       Руки ложатся на мою талию, я стараюсь не двигаться, не дышать, не выдать то, что я всё ещё существую. Как сложно быть ебанаткой, особенно такой как я. Он разворачивает меня к себе, а я не выдерживаю духоту под одеялом и выныриваю наружу, Рин смотрит до боли пронзительно, так, что сводит кости. — Пора рассказать всё. Не хочу давить на тебя, но это было последней точкой. Хорошо, солнце? — рука ложится на мою щеку, поглаживая её большим пальцем. Его тон, которым он говорит, вынуждает покориться, всего на капельку. Сажусь напротив него, укутываясь в одеяло. — Единственное условие, если я не могу ответить, то говорю «дальше» и мы больше не возвращаемся к этому. Это не моя тайна и я не имею права рассказывать её. — он кивает, складывая ноги по-турецки, ставит локти на колени и сцепляет пальцы в замок, кладя на них голову. — Только больше конкретики, пожалуйста. — Почему я могу тебя убить? То, чем я занимаюсь не относится к тебе и вряд ли когда-то будет. — я вздыхаю и коротко киваю, борясь с тем, стоит ему доверять или нет, и единственные оставшиеся крошки разума верещали что да. — Да и я вряд ли когда-либо захочу причинить тебе боль. — Я параноик, Риндо. Я знаю, что умру в ближайшее время, но мне не хотелось, чтобы это был кто-то из близких мне людей. Под подозрение падали все, потому что я не в курсе всех деталей. Если спросишь откуда я это знаю, то дальше. — прячу нос в одеяле, смотря на него снизу вверх, думая, как он отреагирует. — Признание было настоящим? — эти слова выбивают воздух из моих лёгких, в голове мыслительные процессы идут один за одним. Человек, который, вроде как, должен меня убить, таким надломленным голосом спрашивает меня о признании в любви. Достаю руку из-под одеяла, осторожно тянусь к его ладони, сжимая её и проводя большим пальцем по фалангам. — Я, вроде как, никогда не лгала тебе. И вчера тоже не лгала. — я вздыхаю, думаю пару секунд, собираюсь с силами, и всё же выдаю то, о чём думала. — Я не хочу быть слащавой, но, чаще всего, я не думала ни о чём таком рядом с тобой. — Тебе нужна помощь? Как насчёт психотерапевта? Я оплачу все счета в частной клинике, если это поможет, или схожу с тобой, ну или привяжу твои руки к изголовью и буду кормить с ложки если ты откажешься.. — я прерываю его тем, что лезу к нему, осторожно целуя в губы. Шепчу «да, хорошо», пытаясь улыбнуться сквозь слёзы, которые ощущаю на своём лице. А он целует каждое место, где были маленькие слезинки, вызывая во мне только больший поток слёз. — Я тебя люблю, и то, что ты параноик, этого не изменит. — И я тебя люблю. — крепко обнимаю его, прижимаясь всем телом. Он всегда был и остаётся хорошим, самым лучшим мальчиком в моей жизни, в то время как я пыталась оттолкнуть его, даже ничего не рассказав.

***

sound: jak bannon — the trade       Кабинет частного психотерапевта выглядит уютно, а сама женщина тепло мне улыбается, держа в руках блокнот. Мне чуточку неловко, потому что между разговором с Риндо и посещением клиники прошло всего пару часов и я, по большей части, всё ещё не пришла в себя. Садилась в машину практически с пустым желудком, потому что ничего не могла съесть, и с соединением страха и предвкушения глубоко внутри себя. Женщина спрашивает почему я здесь, что меня беспокоит, а поток положительной энергии и чувственности от неё настолько большой, что мне не хочется ничего скрывать. — Я страдаю от паранойи. Все мои мысли в последнюю неделю были только о том, что все мои близкие могут.. причинить вред. Я вычисляла почему и кто, а в итоге приняла решение испортить отношения со всеми ними, чтобы отдалить. Думала это поможет им избежать того, что они сделают. А в итоге… просто решила опередить их. Стояла на крыше и понимала, что больше не доставлю никому проблем, но в итоге меня спасли. — я выкладываю всё как на духу, сцепляя руки в замок. Было страшно думать, что она посчитает меня ебанутой, хотя таких как я, и явно хуже, на её практике было немало. — Тот молодой человек, который ходит туда-сюда уже минут как пятнадцать, ожидая вас? — я вопросительно смотрю сначала на неё, а после кидаю взгляд через плечо, на плотно закрытую деревянную дверь. — У меня хороший слух, а пол в коридоре следовало поменять ещё давно. Продолжайте. — Я не хотела падать, мне было страшно висеть на такой высоте, но я просто не хотела быть трусихой. Ещё я продолжительное время принимала наркотики, около полутора лет. Это же останется между нами? — она кивает, а я облегчённо выдыхаю. Не хотелось бы, чтобы она сдала меня полиции. — Я слышала о пагубном влиянии амфетамина на мозг, но не думала, что это коснётся меня. Причина.. может крыться в этом? — Амфетамин, при постоянном употреблении, приводит к тому, что мозг привыкает к избытку дофамина и других гормонов, а когда этого «избытка» больше нет, то он начинает использовать внутренние ресурсы. После резкого прекращения употребления большой шанс появления амфетаминового психоза, который включает в себя галлюцинации и параноидную идеацию. — я вскидываю голову при перечислении своих симптомов, уже зная её диагноз. — Предполагаю, что стоит начать лечение с приёма галоперидола, это нейролептик. Но должна предупредить, что у него много побочных эффектов. Если появится что-то из перечисленного, можешь позвонить мне. А ещё советую обратиться к психологу и проработать всё это.       Я киваю, наблюдая как она выписывает мне рецепт, протягивая и вновь улыбаясь. Я улыбаюсь ей в ответ, коротко прощаюсь и выхожу в коридор, действительно наблюдая за мельтешащим Риндо. Он вздрагивает, поднимая взгляд на меня, я протягиваю ему лист с рецептом и поджимаю губы. Мы не говорим до того момента, как садимся в машину. Вытягиваю ноги вперёд, вчитываясь в угловатый почерк психотерапевта. — Как тебе то, что твоя девушка – бывшая наркоманка, словившая амфетаминовый психоз и ставшая психически неуравновешенной, теперь будет сидеть на нейролептиках ближайшие пару месяцев? — я улыбаюсь, смотря на него, пока он громко цокает и поправляет очки. — Заедем в аптеку и отвезёшь меня домой? — Хорошо, а насчёт девушки… ну ёбнутая и ёбнутая, с кем не бывает. — он получает от меня шлепок по бедру и короткий поцелуй в губы. В аптеку Рин идёт сам, потому что мне слишком страшно делать это самой, особенно видеть взгляд фармацевтов, которые прекрасно знали, для лечения чего было предназначено лекарство.       Выпиваю первую таблетку сразу в машине, запивая большим количеством воды, чтобы уж точно её проглотить. Во время дороги из Роппонги в Сибую думаю только о том, как мне извиниться перед Чифую. Я знала о его отходчивости, но это ни капли не успокаивало меня, ведь я была виновата и довольно сильно. Когда выходим из машины, то даже не слышу, как он начинает прощаться. У меня слишком хорошее и воодушевлённое настроение, чтобы так просто упускать момент, поэтому я просто тащу его наверх за собой.       Дверь открывается сразу, а я, как по заказу, вижу маму в пределах кухни, вместе с Чифую. Неловко поджимаю губы, крепко держа Риндо под руку, метаясь взглядом между родственниками. Мама подходит к нам, вытирая руки о полотенце, висевшее у неё на плече, явно потому, что я впервые приводила парня домой. — Мама, это Риндо. Риндо, это мама. — я представляю их друг другу, скидывая куртку с плеч и помогая Рину с этим, вешая их в прихожей. Чифую смотрит с напряжением, но я могу его понять. Возможно, идея притащить Хайтани к нам домой и правда была чуточку безумной. — Приятно познакомиться с вами, госпожа Мацуно. — Риндо целует тыльную сторону ладони мамы, а я подмечаю как алеет её лицо. Закатываю глаза и цокаю языком, а мама вторит ему, прося проходить на кухню.       Готовка ужина идёт полным ходом и нам не остаётся ничего, кроме как присоединиться. Хайтани филигранно нарезает курицу небольшими полосками, ведя с мамой очень увлекательную, для них двоих, беседу о кулинарии, едва ли обращая внимания на меня и Чифую, что мне кажется подарком судьбы. Я киваю брату на коридор, ведущий к комнатам, идя первой, точно зная, что он нехотя плетётся за мной. Опираюсь спиной на стену, смотря прямо на него. — Прости, что я такая ебалыга. После ссоры с тобой и слов Такемичи я начала думать, что каждый из вас может ёбнуть меня. Поэтому я делала всю эту хуйню, но я не оправдываюсь. — он молча слушает, а после просто притягивает к себе, крепко обнимая. Обнимаю его в ответ, выдыхая весь накопившийся в лёгких воздух ему в плечо. — Я прощаю тебя, да и ты не ебалыга. Чё за слово вообще такое? — он хмурится, отстраняясь от меня, а я пожимаю плечами, не зная что мне сказать. — И зачем ты притащила Хайтани к нам домой, ещё и когда мама дома? Совсем ебанулась? — Можно и так сказать. Но Риндо оплатил мой сеанс у психотерапевта, так что, скоро стану нормальной. — Чифую удивлённо поднимает брови, явно требуя объяснений. — Потом объясню. В любом случае, он ничего мне не сделает. Ни мне, ни тебе, ни тем более маме. Посмотри на него, что он может сделать сейчас? Пересолить суп? Ну ахуеть теперь. Просто поверь мне, пожалуйста.       Хватаюсь за его руки, смотря широко раскрытыми глазами. Он вздыхает, и кивает, поглаживая мои ладони. Я же тихо вскрикиваю, улыбаясь и кидаясь ему на шею. Чифую поглаживает меня по спине, а я ощущаю, как Пак Джей трётся о мою ногу.