***
Марион чувствовала жуткую усталость, но дети особо скучать не давали. Женщина боялась за детей, она помнила пророчество. Гарольд был хорошим мужем и королем, но никогда не был хорошим отцом. Он, в отличии от жены, не мог даже подумать, чтобы как-то исполнить пророчество, и остаться живыми. — Мама, — королева обернулась, замечая улыбающуюся старшую дочь, и ее сердце сжалось от боли. Возвращение из чистилища стоило дорого — теперь она видела будущее, даже то, до которого сама не доживет. И от этой несправедливости на глазах выступали предательские слезы. Оставалось совсем чуть-чуть до того момента, как на плечи ее старшей дочери ляжет непомерный груз защиты семьи, который ее и сломает. Ее маленькую, красивую, умную Фару. Фарагонду. — Что, лучик мой? — дочка забралась к ней на колени и крепко обняла за шею. — Обещай, что всегда будешь со мной, — королева еще крепче прижала девочку. Ее карие глаза были широко распахнуты и требовали правды. — Обещаешь? — Конечно, лучик мой, — Марион хотелось кричать от боли, но она не могла сказать правду. Не своей маленькой дочке. — Я всегда буду с тобой. Вечно. — Правда? Вечно-вечно? Когда, спустя 2 дня Фару, рыдающую и ничего не понимающую, вела в Алфею за руку Розалинда, принцесса, которой не суждено уже стать королевой, не могла не вспомнить маму, которая успела поцеловать ее и шепнуть: — Вечно.***
Весь Иной мир будто замер, давая передышку, но в Алфее было сложно. Все эти два дня, что Даулинг пробыла в школе, фея кричала почти постоянно. Камила и Флора беспрестанно находились в комнате Фары, а вот Сильва, Скай и Блум выясняли любую информацию только через Розалинду, которая не скрывала, что всерьез волнуется за состоянием Даулинг. — Почему вы это делаете? — Розалинда сидела за столом в своем кабинете, но Блум по сей день считала директорский кабинет вотчиной Даулинг, потому и врывалась, как раньше, всегда без стука. — Сначала убиваете ее, а сейчас пытаетесь спасти? — Я ее не убивала, а отправила в чистилище. Это раз. Сейчас я стараюсь вернуть Фаре старый долг. Это два. Ну и, самое важное — мои отношения с Даулинг вообще не должны тебя касаться. Это три. — Почему она кричит? — Блум плакала и даже не понимала этого. — Мне так больно оттого, что она кричит. — Ты спрашивала, знаю ли я твоих родителей. Да, Блум, знаю, тогда я тебя обманула. Я прекрасно знала и твою мать, и твоего отца, хотя сейчас мы практически враги. — Кто они? — Питерс жаждала ответа, но директриса мягко пропустила этот вопрос мимо ушей. — 17 лет назад я обманула твою мать, убедила, что ты погибла. Для них это было страшным ударом, у тебя была старшая сестра, которая умерла в 10 за почти полгода до твоего рождения. — Кто?! — Я думала, что, отправляя тебя на Землю, тебя защищаю. Тебя и твою мать, ведь Сожженные охотились бы за тобой вечно, — женщина поднялась, обошла стол и встала напротив феи огня. — Но сейчас мне кажется, что я ошиблась. — Кто они?! — проорала Блум и имена рассекли ее сердце ударом кнута. — Фара и Сильва. Ярость вырвалась криком, а боль — ударом кулака прямо в лицо Розалинды. Осознание, что ее мать все эти годы оплакивала смерть второй дочери, что все равно нашла, даже не подозревая об их родстве. Защищала, даже когда считала виновной в нападении. Ее мать была рядом, оберегала, как могла, и даже ничего не знала. Розалинда отгородила их заглушающим заклинанием и крепко держала девушку, позволяя ей пережить истерику самостоятельно, выкричать боль и осознание. Для Роз это было практически извинение, хотя женщина и понимала, что этого недостаточно. Даулинг могла бы простить своей первой любви многое, но не это. — Если она умрет, — Блум хрипела от недавних криков. — Я убью вас. Вы уже однажды лишили меня семьи, но теперь я вам этого не прощу. — Не я вернула Фару так жестоко, но я сделаю все, чтобы она выжила. — Мистер Сильва… — Он ничего не знает. Сейчас ему лучше ни о чем не говорить — его заботит лишь состояние Фары. — Кто-нибудь еще мог знать, что я — их дочь? — Если только сама Фара догадалась, — Блум кивнула, и Розалинда вздохнула. — Значит, догадалась. — Вы сломали моей семье жизнь, — в светлых глазах горела неприкрытая ненависть, но женщине было не привыкать. Она ведь сумела уже однажды выдержать ненависть Даулинг, сможет и с ее дочерью справиться. — Я спасла и тебя, и твоих родителей от расправы Сожженных, — резко осадила фею огня женщина и распахнула дверь кабинета. — Убирайся из моего кабинета и засунь свою ненависть подальше. У нас — общий враг, запомни это. Вытащим Фару, уничтожим Сожженных и тогда ненавидь меня, сколько хочешь. А сейчас — вон отсюда.***
Стелла ехала в Алфею на машине, признавая, что сейчас была не в той физической форме для бессмысленного растрачивания сил. Но у них с Сильвой и Скаем осталось одно незаконченное дело, и королева хотела поскорее это самое дело завершить. Брендон выглядел очень уставшим, но Стелла ему доверяла. Она прекрасно видела, как парень к ней относится, как оберегает при любой возможности, но подпускать к себе простого солдата — не самое разумное решение. Но сейчас они были в машине одни, и Брендон явно хотел что-то сказать. — Говори. — О чем? — Не знаю. Ты и говори, раз есть, что сказать. — Что ты планируешь сделать с Андреасом? — Брендон вел машину и смотрел прямо перед собой, но Стелла знала все уловки этого парня. Они слишком долго дружили. — А есть варианты? — девушка усмехнулась, но понимала, что друг слишком добр, что каждый день только увеличивает расстояние между ними. — Если да, то поделись ими. Потому что я вижу лишь один вариант. — И как ты объяснишь Эраклиону убийство их короля? — Скай — их король, а Андреас еще ни разу со своего воскрешения не посетил родной страны, — королева ухмыльнулась, и Брендон ощутил холод от этой ухмылки. Это не уменьшало его любви и привязанности, но заставляло задуматься. — Хочешь представить все так, будто слухи о живом короле — лишь слухи? — Почему бы и нет? — А как вы объясните это Скаю, Ваше Величество? — Стелла привычно поморщилась от подобного обращения от друга, и Брендон улыбнулся. — Ты ведь теперь королева, привыкай. — Знаю, такое не забыть. — Прости. Вы с Луной, конечно, были не в самых лучших отношениях, но она была твоей мамой, — слезы привычно подступили к горлу, но девушка усилием воли загнала их обратно. — Не хочу сейчас вспоминать Луну, мне итак предстоит очень тяжелый разговор со Скаем. Они снова замолчали, подъезжая. Стелла сделала глубокий вдох, вновь надевая на себя маску холодного равнодушия, и даже не подозревая, как в этот момент становилась похожа на мать. О ее приезде никто не должен был узнать, объясняться с Розалиндой или Фарой не хотелось, а уж Терра и вовсе нуждалась в поддержке, которую подруга сейчас не могла оказать. Одинаковая боль на самом деле была очень разной. — Стелла? — Аиша обняла подругу и улыбнулась, но выглядела при этом очень уставшей и какой-то потерянной. — Что еще у вас случилось? — Мисс Даулинг. Я не знаю, что с ней, похоже, этого никто не знает. Она почти все время кричит, Блум говорит, что это из-за чистилища. — Из-за того, что я ее вернула? — в упор уточнила Стелла, зная, что Аиша ответит ей так же прямо. — Скорее всего. Но я не уверена. Ты пришла к Розалинде? — Нет, мне нужно обсудить кое-что со Скаем и Сильвой. — Андреаса? — Аиша узнала обо все от Музы и Блум. — Да. Как Терра и Сэм? — Плохо. Терра продолжает молчать, но хотя бы начала есть. А Сэм получше: ему больно, но он живой. — Она переживет. У нее еще есть брат, кузина. Терра справится. — Мне жаль. Блум про Луну тоже рассказала, — они подошли к комнате Даулинг, замечая сразу и Ская, и Сильву. — Ничего нового? — Розалинда принесла какую-то мазь и отвар, уже часа четыре тишина, — Скай подошел к Стелле и крепко обнял ее, будто видел не два дня назад, а минимум месяц. — Ты приехала не просто так, верно? По поводу Андреаса? — Да. Мистер Сильва, я и с вами должна поговорить, — Аиша отошла, позволяя троице спокойно поговорить и присоединяясь к Блум, которая подпирала стену с невидящим взглядом. — Нам нужно решить, что делать с Андреасом. Держать короля в темнице долго не позволит себе даже Солярия. — Ты предлагаешь его убить? — спокойно уточнил Сол, Скай же выглядел растерянным. — Вы серьезно? — Абсолютно, — королева посмотрела в глаза другу, и Скай перевел взгляд на Сола. Они почти не разговаривали, было не до того, но сейчас парень не мог не вспомнить пытки наставника и то, чем он ответил. — Твой отец — король, и судить его я права не имею. Остается 3 варианта: просто отпустить, отдать Эраклиону или убить. Два первых варианта, по сути, одно и тоже. Так что выбор не велик. — Ты хочешь его убить? — Скай не знал, чего хочет, не знал, что лучше. — Не важно, чего хочу я, — она знала, как больно делает другу, как сложно ему принять такое решение, но она также надеялась, что это уменьшит расстояние между королевой и друзьями. — Важно лишь, что будет правильно. И решать это только тебе. — Предлагаешь мне вынести смертный приговор собственному отцу? — этот вопрос-вызов живо напомнил Стелле того парня, с которым она когда-то встречалась. Но они уже давно были не теми, вот и Скаю пора повзрослеть. — Да. Потому что ни я, ни мистер Сильва это решение за тебя принять не имеем права. — Стелла, — девушка замолчала, про себя удивляясь, как это Сильва молчал так долго. — Дай ему время. Мы только узнали, что Андреас выжил, у Ская только что появился отец. Не требуй невозможного. — Я не требую, — уверенно возразила фея. — Точнее, не требую невозможного. Но у нас нет времени и нет лишних людей, чтобы защищать короля. Прости, Скай… — Нет, ты права, — оборвал подругу парень, словно становясь на несколько лет старше. — У нас нет выхода. Пока Андреас не появился в Эраклионе, пока его не признали вновь королем. — Хорошо. А теперь я спрошу, должна спросить: кто-то из вас готов привести приговор в исполнение? — Нет! — с ужасом воскликнул парень. — Да, — как ударом, резанул Сол и выдержал взгляд Ская. — Я часто говорил, что нужно отвечать за свои поступки. — А может быть, ты просто хочешь мести? — зло уточнил Скай, но Сол лишь покачал головой. Стелла же получила то, что хотела. — Я вынуждена вернуться в Солярию. Мистер Сильва, до завтра.