Многоуровневая близость

      Рэй мучила жажда.       К сухости во рту вскоре прибавилась пульсация в животе. Проклятие! Она еще и голодна. Девушка потянулась и уставилась на белый потолок. У нее в комнате плакат любимой рок группы, а тут — ни капли ее индивидуальности. Чужая квартира и чужая спальня. Кто и зачем ее сюда притащил? Ах, точно… Вспомнилось все произошедшее накануне. Рэйден всхлипнула, направив внимание на перевязанное запястье. Этот ублюдок не ограничился бы вывихом, не окажись она его соулмейтом. Ирония судьбы.       Придерживая запястье здоровой рукой, девушка встала с кровати и, приоткрыв дверь, смело шагнула в прихожую. Никого. Сжалась, что зверек, учуявший волка, и опасливо осмотрелась по сторонам.       Просторное и по-своему уютное жилище, в котором преобладали мрачные тона. И снова — ни души. Кажется, эти сумасшедшие ублюдки, возомнившие себя богами, куда-то ушли. Ей же это на руку. Взволнованная, она и думать забыла о мирно дремлющей Амайе. В конце концов, дороже своей шкуры ничего нет.       Блаженно прикрыла глаза в предвкушении эффектного побега и завалилась, раскинув ноги, на татами. В конце концов, она не из робкого десятка. Ключ, повернувшийся в замочной скважине, не побеспокоил ее ничуть. Легкое дуновение сквозняка. Мысок чужих ботинок, грубо мазнувший ее чуть ниже колена. Когда Рэй очнулась, грех утаить, что ей было немного страшно, но, стоило вспомнить, кто она такая — все опасения сошли на нет. И с новой силой захлестнула ярость.       — Что, уже раздвинула для меня ноги? — гаденько ухмыляясь, Риндо сел на корты и ласково погладил ее по щиколотке. Рэйден стиснула зубы. Больше всего она ненавидит, когда грубость и нежность чередуют друг друга. Эмоциональные качели, на которые она попалась в прошлом, не сработают вновь. — Настолько не терпится?       Рэйден рывком села и яростно столкнулась с лиловыми глазами.       — Самодовольный болван. Ты сдохнешь прежде чем успеешь прикоснуться ко мне.       — Поспорим? — он сел на колени и, обхватив овал ее лица ладонями, поцеловал с сухостью и медлительностью, не свойственной его вздорному характеру.       Рэйден дернулась в попытке сопротивления, но рука Риндо опустилась, чтобы огладить ее перебинтованное запястье. Этого предупреждающего сигнала хватило, чтобы успокоить ее. Девушка, позиционировавшая себя как тигрица, на деле оказалась котенком. Как и всякий человек, она боится боли — и ее возможно приручить методом кнута и пряника. Ничего интересного. Почему она стала его соулмейтом? Если бы у Риндо была возможность задать Создателю прямо сейчас несколько вопросов, этот был бы в списке первых.       Стоило Риндо оторваться от нее, она демонстративно глотнула ртом воздух, словно до этого тонула, а не целовалась. Вытерла губы и сплюнула.       — Я клянусь, ты сдохнешь, сволочь, сдохнешь! Ты хоть знаешь, кто мой отец?!       — Идиот, который продал тебя.       Злые щели глаз округлились размером с землю. Риндо мог бы назвать Рэй достаточно красивой, если бы она реже хмурилась.       — Что? — сомнения боролись в ней: она уже верила, но не хотела признавать правду. — Не ври мне!       — Сама посмотри, — Риндо вынул из рюкзака файл и передал ей.       Рэйден схватилась за него, как за спасательный круг. Как за неоспоримое доказательство лжи. Сегодня бедняжке придется поплакать — он с удовольствием развлечется, глядя на это зрелище. Возбужденное покалывание на подушечках пальцев пронзило его громоотводом, принявшем молнию, когда она дочитала договор и, сжав дрогнувшие губы, чтобы не заплакать, в сердцах порвала бумаги. Риндо мог представить, что она чувствовала. Риндо давил в себе огорчение, саднящее в груди. Эта боль не принадлежала ему. Отвратительно, если так работает связь соулмейтов.       — Выглядишь излишне довольной, порвав копию. Оригинал хранится в надежном месте — и не мечтай его добыть.       — Я ненавижу тебя.       — Трахаться могут и враги.       Слезы пролились на ее щеки. Картина приятная и одновременно досадная. Противоречие собственных суждений раздражало. Кажется, на ее признание он мог бы ответить взаимностью.       Он нарочито вонзал в ее сердце кинжал. Знал, что выжимать страдания будет по кусочкам. Договор — это официальное согласие на ее опекунство. Ему восемнадцать, ей — всего лишь шестнадцать. Япония — страна, что опережает иные государства в техническом прогрессе, но чтит традиции как в старину. В конце концов, мужчины всегда имели больше прав на своих соулмейтов, кем бы они ни были, и могли оформить над ними опекунство до их совершеннолетия. В Европе все было по взаимному согласию. Риндо гордился тем, что родился японцем.