Город чёрных звёзд: Нарушитель спокойствия

Проводы в последний путь талантливого юриста, лучшего друга и любимого сына. Этот день стал самым мрачным в жизни всех, кто были приглашены на похороны Майкла Бекхауса. Мобианец, подававший самые большие надежды среди друзей Гарри на мирном поприще, не уцелел от пренебрежения к жизни у тех, кому мир был неведом. Появляться на месте захоронения лучшего друга было больно, но необходимо. Бухгалтер перед приходом на кладбище сменил костюм на траурный, надев вместо красной футболки чёрную рубашку и добавив к ней белый галстук. Всякого рода повязки на шею Мэпл очень недолюбливал — чего только стоил его бунтарский школьный стиль, противоречащий официальному, — но такое событие, как смерть друга, не оставляло ему морального выбора. Чувство вины бурундука только усилилось бы, побрезгуй он строгим стилем одежды на похоронах того, с кем имел прочную дружбу с самого детства. Предварительно он связался с Джорданом и объяснил ситуацию. Мангуст упомянул, что слышал новости о громком убийстве, но даже подумать не мог, что всё обернётся для их дружной компании настолько серьёзно. Растаман весьма редко давал какие-либо обещания, однако в этот раз зарёкся явиться на кладбище в строго оговоренное время. К превеликому сожалению Гарри, его отец, Родерик, не мог прийти, так как на тот момент у него было намечено неотложное заседание в совете безопасности — как раз на счёт набирающих обороты новых террористических угроз в Блэкмаунте. Сын всё понимал и не стал упрашивать главу семейства, но дал себе слово зайти к нему и матери домой позже, чтобы сделать шаг, на который он давно не решался из-за своей смехотворной — с нынешней перспективы — гордости. До кладбища бурундук добирался пешком около часа; он вышел из дома сильно заранее, но не хотел торопиться. Освежающий лёгкий ветер подсобил Гарри в попытках углубиться в мысли о том, как быть дальше, однако всё в голове бухгалтера сводились к отрицанию очевидного. До того момента, как увидеть в глазах Бекхауса настоящий страх перед смертью, Мэпл полагал, что со всем можно справиться самостоятельно. И насколько пугающим было для него открытие, что можно относительно безболезненно пережить всё, кроме потери близких, знал только он сам. В состоянии изнемогающей тоски он дошёл до кладбища, что располагалось в боро Уиллтон, и неспешно ступил на территорию, где скорбь являлась обыденностью. На похороны было приглашено много народу, и на тот момент собрались почти все. Даже Джордан, которого позвал бурундук и против присутствия которого отец покойного не возражал, воздержался от травокурения на несколько часов, чтобы никому не портить настрой своим привычным резким запахом высушенного каннабиса — самой сущности мангуста, что преследовала его с самой ранней юности. Лучшее, что могло найтись у Джордана для такого события, — это серая ветровка, которую он надел, дабы выглядеть гораздо менее неформально. Другие мобианцы, которые пришли проводить Майкла в последний путь, также посчитали своим долгом соответствовать траурному событию. Роберт оставил на себе чёрную кожаную куртку, но надел под неё белую рубашку с чёрным галстуком и брюки в цвет галстука — это был именно тот образ, которому он ни на день не изменял в школе. Эшли и Ева тоже не заставили себя ждать: первый надел строгий костюм в цвета, противоположные тем, что носил сейчас Гарри, хотя совсем не любил подобную одежду, а вторая пришла всё в том же кимоно, но без катаны на поясе. Даймацу без раздумий согласилась на вопрос сержанта, хочет ли она присутствовать на похоронах того, кого так толком и не узнала. Никакие физические трудности в виде последних недель беременности не могли остановить кошку в такие моменты, когда любимому мобианцу или его семье, кем бы они горностаю ни приходились, нужна была поддержка. К приходу Гарри гроб, низложенный напротив узорчатого креста на каменном пьедестале, был уже засыпан землёй. Величавая надпись на постаменте под крестом гласила:

Любимому сыну, лучшему другу, талантливому обличителю подлости и одиозности Ёж Майкл Бекхаус 12.01.III-5363 — 5.05.III-5391

Бурундук нашёл себе место на одном из краёв группы мобианцев, которая обступила место захоронения полукругом. Давящее чувство того, что во всём происходящем виноват он, не давало ему встать на видное место. От бойкости и открытости Мэпла не осталось и следа. Белый костюмчик знал, что отпевание в Блэкмаунте никогда не проводили, так как в городе не было ни одной церкви, поэтому издавна здесь зародилась традиция передачи права слова между всеми скорбящими. Он вспомнил об этом невзначай, отчего появилось ощущение сдавленности в груди. Однако Гарри с ним справился, утешая себя тем, что сумеет подобрать правильные слова — впрочем, как и всегда. Особенность случая вселяла в Гарри неуверенность, но он смог побороть и эти дурные мысли. И вот, негромкие слова горюющих об ушедшем из жизни начали доноситься до ушей Мэпла. Очередь шла с противоположного от него конца, и Гарри вполголоса обратился к Леону, пока один из приглашённых отцом Майкла говорил слова, которые могли бы облегчить душевные муки родителя. Бурундук хотел хоть как-то отвлечься от гнетущих мыслей и обрести больше мужественности. — Ты давно не появлялся, — подметил Мэпл с, казалось бы, безразличным голосом из-за своего подавленного духа. — А ведь я помню, как ты таскался с нами в школе. Молодой представитель научной элиты Блэкмаунта на несколько секунд, не поворачивая головы, перевёл взгляд на своего друга и с ещё большей грустью уставился на искусно выполненный надгробный крест из тёмного камня. — Извини, Гарри, — с сожалеющим видом так же тихо ответил хряк в очках и смокинге. — Я был весь в работе с доктором Эрикссоном, ты же меня знаешь. Новое изобретение, — признался Леон. — Работы немерено. Просто никогда не думал, что для одного из нас всё может кончиться… Вот так. Внезапно. В родном городе. Гарри невозможно было держать обиду на столь талантливого и при этом верного мобианца. Белый костюмчик ещё со школьной скамьи замечал стремление Мештерхази к точным наукам и сейчас не винил молодого учёного ни в чём — потому что тот ни в чём и не был виноват. Для хряка в очках исследование неизвестного и улучшение защиты города от предполагаемых внешних захватчиков значило больше, чем для бурундука бухгалтерское дело. А к семье и друзьям Гарри был гораздо более снисходителен, нежели ко всем остальным. В случае с семьёй Мэпл уже успел простить себя за, как он считал, неблагодарность к отцу — оставалось лишь заслужить от него это прощение. Бухгалтер сильно сомневался, сможет ли он этого достичь. Он не знал, что думал отец на счёт него, и это порождало самые разнообразные теории, обычно заканчивающиеся выводами о том, что отцовская душевная рана так и не затянулась. Пока Мэпл вырывался из оков душевных метаний, он приподнял голову. Взгляд бурундука пал туда, куда бухгалтеру меньше всего хотелось смотреть: на могилу друга. Сердце Мэпла снова сжалось от боли утраты. Не в силах больше лицезреть свежую землю, над которой величаво высился знак места погребения, он посмотрел на Эшли и беременную Еву — куда угодно, лишь бы не на могилу. Мэпл лишь хотел выкроить немного времени для того, чтобы собраться с силами, дабы не ударить в грязь лицом. О большем он и не просил. Те словно почувствовали взгляд на себе и взглянули на него в ответ. Кошка держала горностая мягкой ладонью, преисполненную женской заботой и поддержкой, чтобы придать любимому мобианцу сил, а тот, также пытаясь удержать себя руках, крепче сжимал её руку в ответ. Однако было невооружённым глазом заметно, что Лукасу это давалось легче, чем Мэплу, — ещё и потому, что, помимо всего прочего, бухгалтер видел смерть впервые, а пара бравых воинов уже давно были научены опытом, но не могли свыкнуться со своими профессиями. Эшли после обмена с Гарри тяжелейшими взглядами повернулся к Еве и попытался сделать вид, что ещё может нормально выносить нахождение здесь, но Даймацу всё прекрасно ощущала. Она приобняла суженого и в то же время почувствовала бережное прикосновение руки там, где до сих пор зрела новая жизнь. Бурундук же тем временем посмотрел на отца Майкла, но тот не прерывал своего зрительного контакта со свежей могилой. Когда Мэпл понял, что никаких действий ждать от разбитого горем отца не стоит, бурундук снова ушёл в себя. И в этот скорбный миг погружённости в собственные мысли, когда чужие голоса воспринимаются с большим трудом из-за их приглушённости, Гарри познал, что есть самое страшное для любой живой души. Когда мобианец, подаривший тебе бесчисленное множество воспоминаний, сам становится воспоминанием, это очень задевает. Такое событие оставляет глубочайшую рану, которая не может идти ни в какое сравнение с семейными перепалками; они забываются, в отличие от смерти кого-то дорогого. Но внезапно в сердце бурундука неожиданно закралась маленькая надежда. Надежда о том, что, быть может, в его семье всё не так уж плохо, как он думал все последние годы; тем более родня должна была отдохнуть от Гарри за время его полностью самостоятельной жизни. Это не вырастило бухгалтеру крылья, но помогло окончательно не пасть духом. Мобианцы — в том числе Эшли и Ева — говорили по кругу, но бурундук их не слышал. Размышления о том, как правильно будет поступить сейчас и далее, захлестнули белого костюмчика с головой. Пока Мэпл подбирал слова и для Майкла, и для своего отца, чтобы позже наведаться к нему, в мозг Гарри успела пробиться лишь последняя часть траурной речи Леона: — …Разве для того мы открывали новые горизонты тайн и загадок, чтобы один из нас погиб вот так? Я искренне верю, что напавшему воздастся по заслугам. По-другому и быть не может. Что-то в глубине души подсказывает мне это. Умолкнув, хряк в очках и смокинге опустил глаза. Гарри стал окидывать взглядом других, лишь бы не впадать в беспросветное уныние. Впервые в своей жизни ему по-настоящему не хотелось быть одиноким. Постепенно всё больше глаз начали смотреть на Мэпла. Тогда он понял, что сейчас его очередь произносить речь. Бурундук направил свой взор на свежую могилу, прокашлялся и собрался с мыслями. — У лжи… — начал бурундук, запнувшись, но вскоре продолжил более уверенно. — Никогда не возникало проблем с защитой. А вот истину в некоторых случаях надо очень потрудиться доказать. Но мы это сделали. Ты это сделал, Майк. Эш и Боб, — он украдкой взглянул на своих живых друзей, а те вместе с Евой, которую Лукас держал за руку, посмотрели на него в ответ, — собрали доказательства гнусных деяний уток, но ты… Ты сделал самое трудное. Ты убедил общественность в нашей правоте. Ты достоин вечной чести и похвалы. В этом на судебном поприще с тобой не сравнился бы никто. Ты должен был нести справедливость в массы, но… Ты оставил нас слишком рано. Покойся с миром, Майк. Я буду скучать. Мы все будем скучать. С последней фразой Гарри окинул взором остальных присутствующих, а те лишь бессловесно подтвердили его слова сочувствующими взглядами прямо бурундуку в глаза. Все излили в этот час свои души — каждый сказал всё, что мог. После скорбного молчания толпа стала постепенно расходиться. По окончании церемонии Ева выразила глубочайшие соболезнования всем друзьям покойного, в том числе и Гарри. На этом прощальная церемония была окончена. Джордан после того, как кладбище покинуло большинство мобианцев, подошёл к Гарри и Леону, которые не покидали своих мест. — Хорошая речь, брат, — негромко сказал мангуст. Этим он обратил на себя внимание. Бурундук и хряк повернулись к Джордану, и бухгалтер принял комплимент старого друга: — Спасибо, — таким же образом ответил белый костюмчик. Разговаривающие стояли прямо напротив родителя убитого прокурора, что быстро подметил Мештерхази. Хряк в очках жестом попросил друзей удалиться, что они и сделали. Гарри, Джордан и Леон как друзья, весьма редко видевшиеся все вместе после окончания школы, отошли немного дальше от могил ради того, чтобы своими голосами окончательно не выбивать из колеи отца Майкла, который стоял, не шелохнувшись. Ёж с поседевшей шерстью остался в одиночестве безмолвно горевать у надгробного камня. Отходя от места упокоения Бекхауса-младшего, бурундук повернул голову к стоящему ежу. В момент созерцания отца, что отныне был потерян в этой жизни, чувство вины снова захлестнуло Мэпла с головой; ведь самый большой страх для любого достойного родителя всегда был страх пережить своих детей. Гарри чувствовал, что и он сам, и отец Майкла отдали бы всё, лишь бы вернуть покойного к жизни. Но этого не могло произойти. Они не маги — да и мало кто из магов способен возвращать к жизни. Троица остановилась, и Леон сочувствующе спросил у Гарри: — Что будешь делать? Мэпл только пожал плечами. Никто не мог знать, что нужно ответить, кроме того что продолжать борьбу, на которую уже едва ли хватало воли. Перевес сил в противостоянии «Руке мертвеца» и пернатым преступникам и так был не в пользу друзей — а теперь они потеряли самый большой гуманитарный ум своей маленькой, но храброй команды. Собранность каждого члена группы Гарри трещала по швам. Казалось, что истина на пару со справедливым возмездием неумолимо ускользает от добропорядочных мобианцев Блэкмаунта. Гарри пробирался сквозь дебри чудовищной лжи — и потерял дорогого ему мобианца, добившись лишь отстранения ныне мёртвого главы химической промышленности города-государства и постановки его компании на строгий учёт с наложением штрафа. Можно сказать, бурундук потерял часть себя. А достигнутое, невзирая на размах происшествия, было каплей в море борьбы друзей с теневым миром. Миром, о котором многие граждане вольного города даже не подозревают. По крайней мере, не подозревали до нашумевшего события у здания арбитражного суда. Но к чему бдительность, когда смерть уже забрала доброжелательную и смелую душу? Мэпл ещё раз обернулся в сторону отца Майкла, но на этот раз не полностью. Бухгалтер наблюдал за отцовским горем лишь украдкой, так как сам не мог больше выносить то, что сделал с ежом в расцвете сил. Всё происходящее Гарри не мог воспринимать иначе, как жестокое наказание за свою глупую амбициозность. — Не знаю, — вымолвил бурундук в ответ на вопрос хряка. — Просто… Двигаться дальше. Теперь уже точно нельзя останавливаться. Иначе получится, что Майки погиб зря. Леон кивнул, поскольку добавить было нечего: лучше бы никто из двоих, выслушивающих Гарри сейчас, не сказал бы. Они втроём могли бы простоять достаточно долго, подбирая слова о том, как стоит действовать отныне, если бы некомфортную тишину не нарушил Джордан. Мангусту, как и любому из оставшихся было нечего добавить, а он ненавидел те дурацкие ситуации, когда нельзя подобрать слов. Он медленно, как бы стараясь не задеть чувства Леона и особенно Гарри, промямлил: — Я… Я пойду развеюсь, — уходя, он обернулся на Гарри и добавил: — Береги себя, братка. Тот от морального истощения лишь кивнул головой, как это сделал Леон. Это стало для растафари последним, что он видел за сегодня на этом кладбище. Мангуст бóльшую часть времени оставался относительно безразличным к жизни, но при своём первом присутствии на похоронах в нём что-то изменилось. Его миролюбивость начала таять у него же на глазах. В глубине души он почувствовал то, что не чувствовал очень давно. Ненависть начала захватывать ум и сердце Джордана, и он от этого в некоторой степени перепугался. По его мнению, очередная выкуренная самокрутка из каннабиса поможет ему привести мысли в порядок. Это мангуст и намеревался сделать, поэтому, чтобы не смердить куревом, которое он так хотел употребить, он ушёл подальше от кладбища как можно быстрее. Леон, в отличие от Гарри, для которого мир будто остановился, заметил некоторую нервозность в походке Джордана, но не придал этому особого значения — ведь событие в той или иной мере произвело шок на всех приглашённых. Спустя некоторое время после того, как Мештерхази попрощался с Мэплом, пожелав тому удачи, бурундук подошёл к ежу, которого, как оказалось, звали Фрэнсис. Немолодой отец, сын которого ушёл из жизни раньше него, всегда был статусно одет, как полагалось владельцу крупной нотариальной конторы в Блэкмаунте. На этот раз, без толпы, Гарри смог разглядеть серого ежа лучше. Лицо несчастного отца, которому было более шестидесяти лет, выглядело неоднородно: необычное для возраста Бекхауса-старшего отсутствие ямочек на щеках уравновешивалось привлекающим внимание длинным носом, который визуально прибавлял ежу несколько лет; но высокий лоб и по обыкновению усталые верхние веки уравновешивали первое впечатление, отдаляя мнение собеседника Фрэнсиса от той мысли, что тот является мобианцем с дружелюбным нравом. — Спасибо, что позволили прийти на похороны Майкла. Для меня это многое значит. Фрэнсис Бекхаус будто не слышал бурундука, пребывая в безысходности из-за потери своего последнего родного мобианца. Отец Майкла настолько погрузился в отчаяние, что не мог воспринимать утешения и соболезнования, так как знал, что даже самые добрые слова не воскресят убитого талантливого прокурора — того, на ком его род прервался, не успев продолжиться. — Когда Марта умерла от послеродовых осложнений, — бизнесмен вспоминал свою жену, которая давно покинула этот мир, — мне пришлось уже тогда думать, как объяснить моему мальчику, что он никогда не увидит своей матери. Я решил, что будет лучше сказать Майклу, когда он подрастёт, что мама отправилась в очень далёкое путешествие и что даже я не могу знать, когда она вернётся. И вот, он достиг сознательного возраста и стал интересоваться… Где же мама. Я сказал ему то, что и хотел сказать все эти годы, но понял, что… Неправильно подобрал слова. Я не говорил ничего лишнего — ничего, что могло бы навести на мысль о том, что Марты уже давно нет в живых. Майкл жил с этой мыслью очень долго, — Фрэнсис горестно вздохнул. — Он ждал её каждый вечер, пока я не понял… Что должен объясниться перед ним. — Вы рассказали Майклу всю правду? — с осторожностью поинтересовался Гарри. Этот вопрос хоть и был закономерным, однако снова погрузил Фрэнсиса в пучину терзающих душу воспоминаний. По его длительному молчанию Мэпл понял, что ответ на поставленный вопрос был утвердительным. В какой-то момент Бекхаус смог собраться с мыслями и сказать: — Береги родных и друзей. И никогда не обманывай их. Не ссорься. Ничто не стоит дороже хороших отношений. И не обижай любимых. Иначе прямо как я… Всю жизнь проведёшь в сожалениях. Даже если мобианцы примут твои мольбы о прощении. Гарри ничего не сказал и не смог даже кивнуть в знак согласия; он просто в очередной раз бросил на Фрэнсиса виноватый взгляд, чего ёж не заметил. Отец Майкла в бесчисленный пробежался глазами по имени, фамилии, датам и словам памяти в честь покойного, после чего развернулся и побрёл к себе домой. Больше мистер Бекхаус не хотел ни с кем разговаривать и никого видеть — по крайней мере, сегодня. Мэпл подождал, когда последний мобианец покинет кладбище, и положил у подножия надгробного камня пачку любимых сигарет убитого ежа. Бурундук хранил купленные перед посещением могилы Майкла сигареты во внутреннем кармане пиджака. В итоге Гарри пробыл у места захоронения дольше всех. Покидание кладбища далось Мэплу не менее тяжело, чем сами похороны, однако его в некоторой степени успокаивало то, что он мог прийти к могиле старого друга в любой момент. Теперь для разговоров с Майклом наедине времени было сколько угодно, и ничто отныне не отвлекало ежа. Покойному было всё равно, что думают живые, но наоборот дела подобным образом не обстояли. До дома бухгалтер дошёл так же, как и пришёл — на своих двоих. Зайдя в дом, он первым делом снял пиджак с галстуком и принялся заедать скорбь орехами. В минуты, переполненные отчаянием, он невольно вспомнил, что в комнате лежала его с друзьями совместная фотография. Именно там Мэпл взял очень дорогую его сердцу вещь, после чего сел на кухне возле тарелки с лакомством. В перерывах между хрустом орехами Гарри с тоской рассматривал фотографию, где ему, Майклу, Эшу и Роберту было по двадцать четыре года — тот момент, когда их разум пьянящей дымкой обволакивали большие амбиции и надежды на лучшее будущее. Рассматривание фото было единственным, на что у Гарри сейчас хватало сил. Самоуверенная физиономия бурундука, искренняя улыбка ежа, скромная уверенность хряка и решительность горностая. На клочке фотобумаги был запечатлён один из самых счастливых моментов в жизни каждого из них четверых. Помимо смерти лучшего друга Мэпл, глядя сейчас на эту фотографию, жалел, что в прошлом не было возможности запечатлеть самый полный состав его отважной и верной группы, ведь не только сверстники Гарри и его младший брат, но вдобавок Леон и Антонио стали ему фактически второй семьёй. Несколько лет назад эта семья распалась — а сегодня абсолютно несправедливо погиб один из её членов. И чем больше Гарри погружался в воспоминания о прошлом, полном приключений, тем больше на него накатывала хандра. Однако для бурундука это был ещё не конец. Первая жертва — лишь самое начало. Мэпл пришёл к этой мысли, и от неё ему становилось страшно, причём вовсе не за себя. Он не имел понятия, сколько сможет выдержать подобных потерь, но отступать было бессмысленно, поэтому он попытался смириться. «Смириться со смертью друга? Да кого я обманываю…» — бурундук сетовал сам на себя. После частичного обуздания потока негативных мыслей бухгалтер попытался морально подготовиться к грядущей работе в конторе, как только сменил чёрную рубашку на красную футболку. И эта ментальная задача оказалась Мэплу не по силам: перед глазами стояла картина испустившего дух друга, в ушах раздавались упрёки голосами, которые обращались к нему в прошлом, а остальную часть воспалённого от неверия в произошедшее мозга занимало отравляющее чувство вины. В один момент Гарри даже подумал, как правильно было бы, если бы он вышел из здания суда, поменявшись с Майклом местами. Только была одна загвоздка: Гарри не мог знать, что ситуация примет именно такой оборот, что снайпер окажется настолько метким, а его орудие убийства — настолько мощным. К тому же Мэпл, как и любой, кому не посчастливилось там оказаться, был охвачен паникой, только не по поводу сохранности своей жизни. Отсутствие реального военного опыта помешало бурундуку мыслить здраво. Но, по его же мнению, было бы весьма здраво отдать свою жизнь, если ты являешься главным инициатором раскрытия гнусных преступлений, глубокими корнями уходящих к доктору Эггману. После смерти белого костюмчика уже ничего бы не гложело и не беспокоило — ведь на том свете, если он существует, всем всё равно. И наступило бы душевное облегчение, будто Гарри покаялся бы во всех потаённых грехах и сбросил со своего сердца груз сожалений. Ещё через некоторое время после того, как поутихли раздумья бухгалтера, он не был в состоянии перестать всматриваться в жизнерадостные и уверенные лица себя, Майкла, Роберта и Эшли. И хотя состав юношеской группы Гарри был здесь неполным, эта фотография была по-своему дорога сердцу Мэпла. Она показывала считанные мгновения до того, как жизненные пути всех четверых запечатлённых на ней мобианцев стали расходиться уже в умах каждого из них, а этот момент очень трогал бурундука за душу. Те, кто клянутся идти с тобой до конца, возможно, так и сделают, — да только в их жизни рано или поздно появятся приоритеты, которые заставят пересмотреть свой взгляд на беспечную дружбу. Лишь Гарри мог оставаться вечно юным; даже его младший брат не был способен на такое. Петь девушкам серенады на гитаре, путешествовать куда глаза глядят и заниматься продажей охотничьего оружия младшему из братьев Мэплов нравилось несоизмеримо больше, нежели искать неприятности на свою шкуру только для того, чтобы потом с относительным весельем из них выпутываться. Такое чуждое Геральду стремление Гарри к насыщенной адреналином жизни привлекало внимание знакомых бухгалтера и порой заставляло их задуматься: «Как в таком серьёзном и ответственном гражданине Блэкмаунта, как Гарри Мэпл, ещё остался поистине неукротимый дух приключений?». Лишь сам белый костюмчик этого не замечал. Ведь за все прожитые годы он свыкся с собственным характером без оглядки на других, даже на родителей. Он полагал, что, как и прежде, будет побеждать. Но абсолютно бесцеремонное, хоть и совершённое непреднамеренно убийство Майкла сломало бухгалтера, подкосив дух. Слишком много роковых вещей было совершено подряд, чтобы ёж ушёл из жизни так рано. Не то чтобы что-то изнутри подговаривало бурундука как можно быстрее встретиться с Бекхаусом уже на том свете — однако Гарри осознавал, что ему потребуется весьма немало времени, чтобы окончательно прийти в себя и наладить прежний ритм работы и обыденной жизни, вместе с тем продолжая освобождать город от притаившихся террористов, которые повязаны с некоторыми из особенно богатых парламентариев Блэкмаунта. Бурундук знал ещё и то, что Майкл, который был с ним заодно в любой ситуации, навсегда останется в его сердце. Гарри будет скучать до самой своей смерти, но не забудет усопшего ежа, который, невзирая на различия в расе, стал ему почти как родной брат — точно так же, как Роберт и Эшли. И бухгалтеру приходилось цепляться за мысль, что два других его лучших друга детства, запечатлённых у «Стены зелени», ещё живы. Для избавления от тирании власть имущих богатых селезней потребуется проделать ещё немало шагов. Но бурундук не остановится, только если не останется совсем один — в таком случае у него навсегда опустятся руки. Он не может, просто не имеет права потерять ещё и хряка с горностаем. Он приложит все усилия, но если потребуется следующая жизнь кого-нибудь из их тройки, белый костюмчик будет готов отдать свою. Гарри ответственно примет на себя благодать избавления от земных страданий, закрыв кого-нибудь из друзей от пули, что будет выпущена в одного из них. — Я отомщу. Обещаю тебе, Майки. Я отомщу за тебя… Это были его последние слова за сегодня. Чтобы быстрее закончить этот день, Мэпл направился прямиком в постель, сдерживая ком в горле до самого провала в мрачное царство без сновидений. Вплоть до наступления утра в сознании бурундука балом правила сплошная чёрная пелена.