Город чёрных звёзд: Нарушитель спокойствия

После получения снимков Майкл в тот же день принялся сортировать их в нужном порядке и готовить обвинительную речь для судебного заседания по отношению к главе компании «ChemiDustrial». Подготовился ёж основательно, отчего был более чем уверен в своей победе на судебном поле брани, хоть и не исключал подкупа судьи со стороны селезней, ведь такие подонки были готовы пойти на всё, лишь бы обелить себя. Для подстраховки Бекхаус попросил Гарри присутствовать на заседании в качестве обвинителя. Бурундук выразил весьма охотное согласие, невзирая на то что это означало снова оставить свою контору на попечение Янушу. Но Гарри не отрицал очевидного: Левандовский справлялся со своей работой куда лучше и уже наверняка, по мнению белого костюмчика, грезил о повышении, которого пока не заработал. Именно поэтому опасения почти сразу отпали сами собой. Была суббота: выходной день, в который, по счастливому случаю, все, кто хотели собраться вместе, были свободны. Гостеприимная семья Эшли в качестве жеста доброжелательности решила наконец пригласить Еву к себе, и та быстро, без всяких раздумий приняла предложение, ведь родственники возлюбленного были интересны кошке не меньше, чем сам горностай. Антонио лично пригласил своего старшего брата, и тот не отказался поехать вместе с Евой. На пороге дома Лукасов будущих родителей встретили радушно; и если Эшу было не привыкать, то Даймацу только сейчас за много лет начала вспоминать, что такое тепло большой семьи, когда у тебя под одной крышей есть те, кто всегда предложат опору и не оставят тебя разгребать тяготы и невзгоды в одиночестве с холодным равнодушием. Оливер Тобин Лукас — преподаватель высшей математики в техническом институте Блэкмаунта и глава семьи Лукасов, — обнял сына и Еву и со сдержанной теплотой, как это подобает закоренело строгому, но справедливому мобианцу, поприветствовал их. На встрече гостей также присутствовала Лори, которая под опекой Антонио впервые решила осознанно начать бороть свой страх перед незнакомыми мобианцами, принимая его для своего же успокоения и не прячась от самой себя. Но кошка с разодранным ухом большинство времени пряталась за спиной белого ежа, на что тот относился снисходительно. Тони знал, что Лори в её состоянии нельзя торопить, причём он считал, что надо начинать лишь с небольшого дискомфорта, дабы девушка смогла привыкнуть к раздражителям, к которым она ещё не смогла адаптироваться — по типу гостей. Невзирая на приверженность профессии кардиохирурга, с которой далеко не каждый отважился бы справиться, Холли — мама Эшли и Антонио — приветствовала гостей оживлённее всех с неисчезающей улыбкой: — Привет, сынок! Здравствуй, Ева! Проходите, проходите. Рады вас видеть. — Взаимно, — добродушно улыбнулась Даймацу от столь тёплого приёма незнакомыми ей мобианцами. Никто из жителей дома Оливера, конечно же, не был против собрать на общем обеде и приютить такую компанию у себя на несколько часов, но первой встречала Эша и Еву именно Холли. — А Ваши родители не смогли прийти? — ежиха вежливо, обратившись к самураю, из любопытства поинтересовалась, почему Даймацу пришла к Лукасам одна. Жена Оливера не подозревала, о чём говорила. Для пирокинетика за пределами своей родины смерть мамы и пропажа папы не были табуированной темой, однако это не отменяло того факта, что Еве приходилось в таких моментах очень трудно в эмоциональном плане. Как эмоции ни подавляй, а они всё равно дают о себе знать. Эта потеря для Даймацу всегда ощущалась как самое мрачное событие на свете, в особенности потому, что кошка никогда не забывала родительскую заботу, опеку, наставничество и поддержку. После вопроса ежихи Ева погрустнела и поникла головой. Сержант, заметив отсутствие радости у любимой девушки, приобнял её за плечо и прижал к себе. Самурай выразила бессловесную благодарность своему суженому за это. Беременную девушку очень трогала смерть любимых мобианцев, последние месяцы скитаний перед тем, как она наткнулась на Эшли, забирали у неё почти все силы. По взгляду всем жителям дома — от Лори до Оливера — стала ясна причина такого поведения гостьи. — Ох!.. — мать Эшли и Антонио схватилась за рот с перепуганным взором. — Простите. Что же это я… — Ничего, — с сочувствующим видом самурай показала, что Холли не нужно извиняться, ведь она не ведала о судьбе родителей Евы. — Вы не знали. Я сама не рассказывала, так что… Ничего страшного. Близкое знакомство семьи Лукасов с Евой началось на явно обескураживающей ноте, и это не прельщало никого из присутствующих. Оливеру, который был здесь самым решительным горностаем после Эша, удалось эффектно прервать неловкое молчание, негромко хлопнув в ладоши: — Итак, не будем терять времени. Все к столу. Нам стоит узнать друг о друге больше, чтобы в будущем… В наших взаимоотношениях всё было складно, — отец Эшли и Антонио смог грамотно подобрать слова, чтобы разрядить обстановку. Ева переглянулась с сержантом. Поглаживания Эшем плеча беременной кошки и нежные прикосновения крепких рук горностая помогли в кратчайшие сроки вернуть ей уверенность и приподнятое настроение. Самурай пришла в себя и с лучезарной улыбкой оглядела родственников Эша, словно никаких неловких моментов не случалось вовсе. Было похоже, что Лукасы достигли взаимопонимания с незнакомой им ранее девушкой: они полностью вошли в положение Даймацу, отчего та с большей охотой приняла приглашение на семейный обед. Все пошли за отцом Эша и Тони, который направился в гостиную. На столе стояло много разных вкусных блюд, которые Оливер, Холли, Антонио и Лори приготовили совместными усилиями, и начали они это делать почти сразу после того, как Эшли набрал номер родителей и сообщил, что хочет познакомить их со своей девушкой, находящейся «в положении», поближе. На счастье Евы, на выбор было два блюда с рисом, что пришлось ей особенно по нраву, ведь самурай обожала эту зерновую культуру ещё с детства. Кошка, расположившись у середины стола рядом с возлюбленным, принялась вместе с ним за вкусную трапезу и, сразу почувствовав, что кушанья были сделаны со старанием и любовью, почувствовала приток сил и ещё большего настроения. Это сподвигнуло её саму начать задавать вопросы семье Эша, кто эти мобианцы такие и чем заняты по жизни. Не последнюю роль в создании приятной атмосферы сыграл отзывчивый нрав Холли, который постоянно давал понять, что Еве — новому члену семьи Лукасов, который вскоре сделает Оливера и Холли дедушкой и бабушкой, — в этом доме всегда будут рады в любое время дня и ночи. Жена Тобина ласковым голосом просила не стесняться подходить к ней, если у Евы возникнут проблемы, особенно с вынашиванием ребёнка, потому что ежиха прекрасно знает, в какой ситуации девушка находится. Эшли и Ева, сидя рядом и разговаривая поочерёдно то с жителями дома Оливера, то друг с другом под не менее оживлённый говор других, хорошо проводили время за столом, причём каждый в своей манере, и перекидывались — особенно с Холли — фразами о совместной жизни, в том числе и о мыслях по поводу имени первенца пары. От столь приятной семейной атмосферы на лице Лори даже появилась искренняя улыбка, и студентка перестала стесняться гостей. Даймацу разбавляла свои разговоры уплетанием салата с рисом и была спокойна за себя и за ребёнка, которого вынашивала. Она была абсолютно не против защиты со стороны горностая, невзирая на то что тот знал, что Ева даже в таком состоянии способна сама о себе позаботиться. Гармония и синергия наполняли комнату, полную доброжелательных мобианцев. Оливер иногда засматривался на будущих родителей, причём порой так пристально, словно изучал их поведение. Глава семейства не сомневался в том, что своему старшему сыну можно доверить сохранность будущего ребёнка, но также подозревал, что беременная кошка тоже не промах, даже притом что у неё с собой сейчас не было катаны, которая могла бы сказать отцу Эша всё. Что-то за тончайшие нити души дёргало Тобина. Внешняя мягкость и внутренний стержень кошки, пришедшей издалека. Горностай в очках смог это прочувствовать через слова Даймацу. «Непростая эта девица», — проносилось у преподавателя в мыслях. Он бы и дальше мог поддаваться своей проницательности, однако нашёл в себе желание расслабиться вместе со всеми присутствующими и отдаться непринуждённости. Постепенно, через плавные подводы к важности и пользе смелости в этой жизни, Ева в качестве жеста доброй воли вселила в чересчур застенчивую Лори уверенность в том, что семейная жизнь её и Тони сложится более чем хорошо, на что оба сердечно поблагодарили суженую Эша. Сразу после того, как Оливер и Холли при всех обменялись своими различающимися точками зрения на воспитания мальчиков и девочек, Антонио неожиданно встал из-за стола с поднятой кружкой до сих пор шипящей сладкой газировки. — Я хочу произнести тост, — начал белоснежный ёж в своей любимой одежде: чёрной рубашке с короткими рукавами и брюках того же цвета. — Хотелось бы сказать за всех, но меня одного на нашу большую компанию вряд ли хватит. Придётся опустошить все запасы лимонада, что у нас есть, — Тони скромно посмеялся, что подхватили многие из присутствующих. — В первую очередь, конечно же, благодарят родителей, и я с этим полностью согласен, — Холли посмотрела на младшего сына с радостью и гордостью, равно как и Оливер, но глава семейства держался гораздо более сдержанно и лишь поправил маленькие очки на своём носу. — Но сразу после вас, мама и папа… Я бы хотел отблагодарить моего брата. Сказанное ежом заставило Эшли отвлечься от обмена с Евой взглядами, полными любви и обожания. Горностай с каким-то особенным интересом поднял глаза на младшего брата. Антонио одарил сержанта лучезарной улыбкой благодарности, после чего снова обратился ко всем. — Таким мобианцам, как Эш, — продолжал ёж, — хватает решимости, смелости и мужественности спасать не только наши, но и другие земли от нарушителей мира. Что-то свыше… — он, также как и все блэкмаунтцы, исповедовал атеизм, но в ответ на принятое положение вещей не стал с этим молча соглашаться, а предпочёл верить, по крайней мере, в судьбу. — Точно оберегает тебя. Спасибо за всё, что ты сделал далеко-далеко от нас там и продолжаешь делать здесь, уже в мирной обстановке. У вас с Евой вырастут замечательные дети, я просто верю в это! Сержант был польщён не меньше, чем самурай, отчего, преисполнившись задором, задал вопрос на шутливой ноте: — Ты так уверен, что их будет много? Однако белоснежный ёж ответил вполне серьёзно: — Конечно! Так что поднимем бокалы. За светлое будущее, в котором все жители Блэкмаунта живут в мире и согласии! По инициативе Тони его родители первыми вознесли фужеры; за ними повторили все, даже боязливая Лори. В такой момент даже Оливер не мог держаться по-наставнически сурово, как делал это обычно. Маленький праздник, смех, наставления и жизненные истории царили в доме Лукасов до самого заката, хотя изначально никто не подозревал, что такая толпа проведёт много времени вместе. Во время этого пиршества Гарри находился на квартире Майкла. Старые друзья обсуждали предполагаемые сценарии развития будущего и немного веселились, вспоминая школьные годы. Бурундук лежал на тахте, выполненной из дорогой коричневой кожи, и, скрестив ноги, с которых даже не снял туфли, дымил самокруткой с отборным высушенным зелёным дурманом, который остался у него ещё от последней встречи с Джорданом. Темношёрстый мангуст, будучи одним из друзей Гарри с первого класса самой обычной школы для бедняков, всегда по доброй воле делился куревом, которое сначала через родственников, а затем, с возрастом, самостоятельно доставал нелегально. Гарри белой завистью завидовал мангусту за его полнейшую отрешённость от материальных ценностей, от того, что истинные растафари называли Вавилоном, — материальные излишества, в которых теряется добрая душа мобианца. Под список излишеств подпадал и бизнес бурундука, но растаман к этому не придирался, ведь белый костюмчик не перестал уважать тех, кто ему дорог. Мэплу был понятен выбор своего друга, однако Гарри был не в состоянии достичь джордановского видения этого мира через своё бухгалтерское мышление. Вместе с тем бурундук перенял от мангуста философию растафари о том, что курительные травы — в отличие от несусветной дряни под названием сигареты — помогают мобианцу достичь чего-то большего в познании любых вещей, подталкивая к науке самоосознания. Все подряд вдыхали дым для того, чтобы забыться, — Гарри и Джордан делали это для того, чтобы познать себя. Однако и те, и другие находили в таком развлечении изрядную долю веселья — лишь из-за воздействия самой травы. — Да уж. Славное было время, — талантливый прокурор поддерживал разговор о тех временах, пока банда «Катафалк» ещё не канула в лету сама по себе. — Ты тогда весь Блэкмаунт на уши поставил. Мэпл с доброй усмешкой ответил: — Ну, не весь, конечно, но было дело, — слова ежа навели бурундука на воспоминания, пожалуй, о самом важном событии во времена его юности, которое происходило в свободное от школы время. — А помнишь, как мы Дика и его шайку проучивали? — Ещё бы. Забудешь такое, — Бекхаус с помощью протезированной руки снова сунул сигарету себе в рот, затянулся и выдохнул, добавив тем самым ещё больше дыма в покрытую душной пеленой комнату. Тонкие сизые витки, исходящие из рта Майкла, элегантно, но лениво стремились к потолку, рассеиваясь по пути. Гарри выдохнул более светлый, бесформенный и клубящийся дым и потянулся, всё так же лёжа на тахте. Бурундук отчётливо помнил тот момент, когда отнял у главаря неприятельской уличной банды револьвер и даже ранил ненавистного мобианца, причём отнюдь не словом, а пол-унцией свинца, дабы показать серьёзность своих намерений и поставить сорванца на место. — Чёрт знает, почему он таким придурком был, — добавил бухгалтер. — Может, потому что на своё имечко злился. С этих слов и бурундук, и ёж посмеялись от души. В канонаде заразительного хохота закадычные друзья припомнили все многочисленные разборки и неформальную войну за звание самой несносной школьной уличной банды в боро Бургос. Гарри, будучи лидером созданной им же группы, чтил традиции, что он перенял от родителей; старший из братьев Мэплов был консерватором, но не настолько, чтобы отвергать новые идеи. Это была весьма и весьма редкая смесь преданности традициям и радикального подросткового бунтарства, из-за чего отдавание прошлому должного можно было счесть притворством со стороны Гарри. Однако это было не так. Белый костюмчик растягивался в поведении слишком сильно, из-за чего такие же, как он, консервативные учителя недоумевали от того, как правильно поступить с бурундуком в плане взаимоотношений: любить или ненавидеть. Гарри что в детстве, что во взрослой жизни оставался всё тем же балагуром в своём фирменном полуформальном стиле одежды — и вместе с тем бурундук был слишком разным. Чересчур узнаваемым и по внешности, и по манерам, кои были отнюдь не королевскими. Мэпл всегда стремился к эпатажу: он был таков от природы, чего нельзя было сказать о его младшем брате, которого он ненароком вспомнил. — Уж урок-то ты ему знатный преподал, — Бекхаус напомнил, как у Мэпла хватило духу выстрелить Дику в ногу из хранящегося по сей день револьвера, который белый костюмчик, разозлившись до вздутых висков, отобрал у задиры голыми руками на очередных разборках. — Как тебя только к ответственности не привлекли? — в ответ на это бурундук с довольной гримасой пожал плечами, намекая на то, что Дик и его шайка сами боялись пожаловаться кому-либо, чтобы не растерять свой псевдоавторитет. — Я ещё в те годы думал о том, когда в Блэкмаунте окончательно настанет мирная пора, — признался ёж. — Ведь все беды от чего? От нехватки денег. А она от чего? От нехватки образования, — логика суждений Бекхауса была ясна, и Мэпл был с ней полностью согласен. — Лично я считаю, что образование должно быть доступно для всех. И если уж не делать его полностью бесплатным, то хотя бы предоставить малоимущей части населения какие-нибудь льготы. А то не дело, — затем Майкл сделал последнюю затяжку и затушил окурок в пепельнице. — Сначала создают такие условия, что с «вышкой» могут расхаживать чуть ли не одни только детки олигархов, а потом удивляются социальному расслоению и почему Нёморнэдед у нас всё ещё существует. Под причудливым названием ёж имел в виду трущобы в Бургосе, где в одном из брошенных жилищ у компании Гарри был своеобразный штаб и где селились преимущественно бедные переселенцы из числа хряков. В этих трущобах когда-то влачил своё существование Роберт вместе с матерью, но сразу после возвращения домой с войны хряк сделал своей матери, которая давненько осела в этих местах, подарок в виде скромной квартиры всё в том же боро с не самой лучшей экологией в городе-государстве, но подальше от трущоб. И пока другие сидели среди своих мобианцев, Рубик решил провести этот день с единственной роднёй, которая осталась в его жизни, ведь отец Боба и поколение прародителей тогда ещё юного хряка умерли, причём преимущественно из-за разных проблем со здоровьем в силу продолжительной работы в угольных шахтах. — Я вот думаю, что сказал бы на это Геральд, — Майкл поинтересовался о точке зрения младшего брата Гарри. — Как у него обстоят отношения с платным образованием? Ты случаем не спрашивал? Бурундук в белом костюме призадумался, что бы такого дельного ответить. У родителей ещё со времён поступления младшего бурундука в музыкальную школу были попытки повести Геральда дальше, в мир высокой музыки — на уровне королевских консерваторий. Младшему из братьев Мэплов всегда хорошо давались гитара и пианино. Но Геральд выбрал иной путь. Скиталец. Это слово исчерпывающе описывало бурундука, который крайне редко показывался в Блэкмаунте, а дорога, бесконечно уходящая за горизонт, была его маленькой мечтой. И лишь нечто действительно важное — то, что не ждёт ни единого лишнего дня, — могло заставить Геральда вернуться в вольный город надолго. В гораздо меньшей степени сторонник консервативных идей, младший брат внутренне мало чем походил на старшего, что не мешало им обоим знать друг друга так же хорошо, как и самих себя. — Скорее всего, не оценил бы, — шутливо сказал Мэпл, но затем принял более серьёзный вид. — И даже, наверное, вперёд меня рвался бы в бой за истину. Уж не знаю, я ли его таким сделал или он сам такой уродился. Но факт есть факт, — Гарри не сомневался в непоколебимой решимости Геральда ещё с детства, ведь если любой из двух братьев хотел что-то получить, то использовал все подвернувшиеся возможности. — А ты пытался уговорить его остаться? Бурундук, держа самокрутку в зубах, нахмурился от нахлынувших воспоминаний. Он никогда бы не подумал, что его младший брат сможет так легко покинуть родные края и податься в неизвестном направлении. — Конечно. А кто не уговаривал? — произнёс бухгалтер, томно вздохнув. Прокурор словно в воздухе почувствовал ту тяжесть, которая никак не могла оставить бурундука. Гарри больше не хотел мучить свою голову бессмысленными раздумьями о том, как отреагировал бы Геральд, если бы его как-нибудь по-другому попытались уговорить остаться и не бросать то, чего он успел на тот момент достичь в музыке. В его руках что гитара, что пианино превращалось в нечто, издающее неописуемо красивые и мелодичные звуки, но обязательства перед другими музыкантами и график концертов были не тем, к ему он стремился. Да, Гарри стремился к независимости и гордо заявлял об этом своими действиями, но Геральд, несмотря на свою гораздо более скромную натуру, искал независимости в музыке так сильно, что можно было подумать, будто он ищет полного одиночества. Белый костюмчик сел на диван, сгорбился и склонил взгляд к полу, продолжая смаковать высушенным дурманом, то вынимая белый как бумага окурок изо рта, то снова вставляя. Так он проделал несколько раз, и лишь тление при вдыхании Майклом сигаретного дыма едва-едва разбавляло тишину. — Его здесь ждало прекрасное будущее, — вдруг продолжил Гарри, из-за чего Майкл свесил с тумбы руку-протез с зажатой в ней сигаретой. — Студии звукозаписи, лейблы… Даже дирижёры симфонических оркестров о нём лестно отзывались. Уж не знаю, о чём он мечтал в действительности, но… Никому не унять его страсть к дороге. Даже мне, — бурундук засмотрелся на остатки, которые жалко было выбросить, не докурив, и снова уставил взор в паркет. — Это я точно знаю. Ему никогда не сиделось на месте, причём ещё больше, чем мне, — Мэпл сделал ещё одну затяжку и с долей тоски на лице выдохнул дым в сторону от ежа, после чего задержал свой взгляд на виде из окна. — Мне всегда кажется, что Блэкмаунт в его жизни был лишь промежуточной остановкой. Майк понимающе кивнул, подметив, что такое в жизни тоже возможно. Мэплу было в определённой степени жаль, что даже братья могут уйти в дальнее плавание, в одночасье оставив многое позади. Однако Гарри был ничуть не в обиде на Геральда — бухгалтер уважал любого, кто следовал за своей мечтой, потому что в каждом таком мобианце он видел самого себя. Лишь тоска по тому, с кем белый костюмчик провёл времени больше, чем с родителями, отталкивала его от попыток откопать в своей голове воспоминания о самых весёлых и беззаботных моментах с Геральдом. Хотя такое всё равно изредка случалось, нельзя было сказать, что это вгоняло бухгалтера в хандру. Гарри сам подозревал о притаившейся проблеме душевного одиночества и считал, что она проявилась ровно в тот момент, как младший брат покинул город и пустился в путешествие в неизвестном направлении, невзирая на то что вся банда «Катафалк» была и остаётся ему как вторая семья. Как Геральд поживает и чем вообще занимается, кроме как открывает для себя новые места Акорновского Королевства, Гарри спросить не решался, ибо не хотел ворошить именно такие моменты из своего прошлого. Разговор у бурундука с ежом вышел долгим, но уже на другие темы. После того, как на Гарри накатила сонливость, он решил заночевать в квартире Майкла, ведь они оба всё равно на следующий же день вместе шли ставить на место руководителя химической компании Блэкмаунта.